Леди Нценского уезда - 2

      Как известно всякому желторотому юнге, а уж просоленному морскому волку и подавно, женщина на корабле — к несчастью. А если на ваш корабль поднимается целое стадо шумных, суетливых и не в меру любопытных дам — это истинная катастрофа!       Нет, женщин капитан Артур Грэй любил нежно и беззаветно! И несмотря на то, что своей чуткой романтической душой он был безоговорочно предан прекрасной даме сердца по имени Ассоль, которая вот уже лет пятнадцать как была его законной женой и заботливо растила юных наследников капитана в их родовом замке, его выдубленное шквальными ветрами крепкое загорелое тело нет-нет, да и оказывалось в чьих-нибудь ласковых и умелых ручках, дарящих моряку несколько мгновений обычного мужицкого счастья. И, надо сказать, недостатка в таких ручках — а также глазках, губках, персях и… ну, вы понимаете! — у бравого капитана никогда не было. Когда горящий в лучах страстного заката или призрачно реющий в девственном сиянии утра алый парус его «Секрета» появлялся у причала какого-либо порта, аборигенки томно вздыхали и спешили на пристань, лелея в сердце надежду хоть на несколько часов почувствовать себя самым ценным грузом знаменитого корабля.       Но хотя поднявшиеся на борт дамы и не были лишены шарма и привлекательности, шестое чувство явственно нашёптывало капитану Грэю, что он ещё пожалеет о решении взять пассажирами этот ярко разодетый и чудесно благоухающий цветник.       Наблюдая за прогуливающимися по палубе дамами, капитан подозвал к себе вездесущего Летика.       — Как там наши пассажиры? Довольны всем?       — Сложно сказать, капитан! — браво отрапортовал матрос. — Они раскритиковали наши каюты, камбуз, кают-компанию, а также канаты и паруса, — и в ответ на удивлённо полезшие на лоб капитанские брови пояснил: — Одна из дам сказала, что канаты у нас из обычной конопляной пеньки, а надо бы из манильской, и что у неё в имении выращивают особый гибрид конопли и бананового дерева, из которого делают отменнейшую пеньку, а другая дама отметила, что парусина у нас не ахти какая, а вот если Вы хотите иметь действительно качественные паруса, то она в скором времени планирует обзавестись мануфактурой, где, кроме прочего, будут выпускать и изрядную конопляную парусину, и могла бы закрепить за Вами почётное место первого и постоянного клиента. Хорошую скидку обещает.       — Стоп, стоп, Летика! — прервал его капитан. — А чем их наш камбуз не устроил? И кто их вообще на камбуз пустил?       — Никто, — вздохнул матрос, — но их горничная, нагловатая такая бабёнка, уже битый час учит нашего кока готовить кислые щи и какое-то бламанже с киселём — господа её, мол, сильно это уважают!       — И мистер Магридж позволил какой-то сухопутной девке орудовать у себя на камбузе?       — Он сначала не позволил, но потом она дала ему попробовать один тайный ингредиент, и после этого Томас совершенно сдался, — пояснил Летика.       — Что за тайный ингредиент? — заинтересовался капитан. — Какая-то новая приправа из Индии?       — Никак нет, капитан! — ответил матрос и добавил с лёгкой завистью: — Настойка черёмуховая, особый сорт.       — Команду мне спаивать? — возмутился капитан. — Вот уж не позволю!       И хозяин «Секрета» бросился вниз с капитанского мостика, чтобы поставить на место зарвавшихся пассажирок. Увы, его праведному гневу не суждено было излиться на возмущавших корабельное спокойствие дам, так как неожиданно налетевший ураган тут же занял приоритетное место среди обрушившихся на капитанскую голову неприятностей.       Вернувшись на мостик, мистер Грэй принялся отдавать приличествующие ситуации команды, с некоторым злорадством наблюдая, как охваченные паникой пассажирки забегали по палубе в поисках безопасного места. Несколько ловких матросов проворно отлавливали испуганных леди и с удовольствием распихивали их по каютам — за время непродолжительного знакомства дамы успели достать приличную половину команды советами, как правильно управляться с леерами, крепить такелаж и поднимать якорь.       Сэр Генри, уже бывавший в подобных переделках, подхватил под руки Декстрозу Цукерхерцевну и Ммотрёну Беньевну и спустился с ними в кают-компанию, где уже нервничали и переживали Хельга Ольговна и Мария Армитиджевна, заботливо отпаивыемые Аграфеной Францевной какой-то очередной из её чудодейственных микстур, от которой подозрительно пахло черёмухой и Хеннесси. Мадам Дантист с сомнением принюхалась к содержимому своей крохотной рюмки, но докторша так убедительно произнесла «пейте, пейте, дорогая! одна капелька ещё никому не повредила», что Хельга Ольговна одним глотком выпила снадобье, выдохнув с явным удовлетворением.       — А что, видел ли кто Лоренцу Лоркенсоновну? — спросила мадам Арагорина, после принятой порции лекарства выглядевшая значительно спокойнее.       — Оне с гномами своими в каюте с утра запершись. Репетируют должно быть! — почти без акцента тут же доложила одна из близняшек Фуфиков, из-за качки немного неуклюже разливая по фарфоровым чашечкам свежий чай. Вторая близняшка расставляла на столе тарелки с ватрушками, расстегаями и коржиками, виртуозно приготовленными местным коком в тесном сотрудничестве с Ксюшкой и штофом черёмуховой ибенёвской панацеи.       — В такой момент вот совсем кушать не хочется, — пожаловалась Ммотрёна Беньевна, задумчиво откусывая румяную ватрушку.       — И не говори! Никакого аппетиту нет! — согласилась Декстроза Цукерхерцевна, и себе потянувшись за соблазнительно выставляющим мясную начинку расстегайчиком.       Мистер Найт, некоторое время пребывающий в состоянии нелёгкого выбора — рядом с которой из кузин ему сесть, в конце концов занял стул возле Аграфены Францевны, которая понимающе подмигнула и тут же протянула ему наполненный микстурой стакан. Кузины обиженно засопели и поспешили закусить своё разочарование ещё одной порцией выпечки.       — А где же наша Алиса Евгеньевна? — обеспокоенно засуетилась мадам Хельга. — Она, я видела, по палубе променад совершала… Как бы нашу художницу за борт не смыло.       — О, я уверена, что мистер Талбот не позволит никакому пылкому Тритону забрать нашу мадемуазель Зайцеву! — лукаво улыбнулась госпожа Арагорина.       — А Вы, мистер Найт — Вы бросились бы меня спасать, если бы вдруг какое-то морское чудовище покусилось на мою жизнь и даже честь? — кокетливо зыркнула на кузена своими дивными очами романтичная Декстроза Цукерхерцевна.       — Думаешь, сестрица, среди морских жителей нашёлся бы такой, который бы позарился на твои прелести? — убийственным тоном поинтересовалась Ммотя. — Вы вот лучше скажите, сэр Генри, кого бы первого Вы бросились спасать, если бы нас с Декстрозой унесло в море волной?       Чувствуя себя явно неуютно под обратившимися на него заинтересованными взглядами, мистер Найт поёжился и ответил с некоторой безнадёжностью:       — Пожалуй, я бы бросился в пасть тому морскому чудовищу, которому не удалось добраться до Декстрозы Цукерхерцевны…       — Ах, Вы такой шутник, дорогой Генри! — попыталась разрядить обстановку Хельга Ольговна. — А вы, кузины, перестаньте приставать со своими глупостями. Всем же известно, что плаваете вы обе изрядно, так что и сами выберетесь. А тебя, Декстрозочка, от морского чудища Ммотя спасёт — она вон как ловко с драконом огнедышащим справилась, что ей какое-то водоплавающее? А уж если кого мистер Найт и станет спасать в первую очередь, так это своего пока ещё не родившегося племянника. Ну и его матушку, естественно. Так ведь, любезный кузен?       С глубокой признательностью подхватив так своевременно брошенный ему спасательный круг, сэр Генри быстро закивал головой:       — Всенепременно! — и добавил, извиняясь: — Простите, сударыни, но дети и беременные женщины — прежде всего!       Вынужденные признать ничью в первом раунде, сёстры тут же объявили друг другу второй. Закатив глаза под прекрасный фарфоровый лоб, Декстроза Цукерхерцевна ухватилась за прерывисто вздымающуюся грудь:       — Ах, что-то меня никак укачало… — и откинулась на спинку стула, не забывая ловко покачиваться в ритме ходящего ходуном судна.       Мистер Найт среагировал так быстро, насколько позволяли усиливающаяся тошнота и лёгкое головокружение. Живо встающие перед его мысленным взором картины ранее пережитых штормов только добавляли дискомфорта его и без того бунтующему желудку. Если его содержимое всё ещё оставалось внутри, то только благодаря чудодейственной микстуре многоопытной докторши. Но показывать свои слабости в столь приятной и нежной компании сэр Генри был совершенно не намерен, поэтому, подхватив со стола салфетку, он тут же стал обмахивать нею грациозно теряющую сознание барышню.       Ммотя Беньевна, оценив искусный выпад милой кузины, в долгу оставаться не собиралась и, поднявшись со своего места, якобы чтобы помочь сестрице, тут же неловко оступилась и элегантно осела на застеленный толстым ковром пол.       Растерявшийся кузен отдал салфетку небрежно считающей декстрозин пульс Аграфене Францевне, а сам с джентльменской готовностью бросился поднимать так явственно нуждающуюся в мужской помощи Ммотрёну Беньевну.       В кают-компанию заглянула встревоженная Ксюшка.       — Вот где тебя носит? — упрекнула девку хозяйка. — Видишь, у нас тут обстоятельства, а ты там прохлаждаешься!       — Никак нет, барыня! — замахала руками Ксюшка. — Я там у Лоренцы Лоркенсоновны на подхвате. Ихнеи гномьи господа блевать изволят, так она меня за мадам Гусь послала. Может, дать им чего нужно, чтоб не мутило? Особливо чернявенький мучается, уже и настойка наша не помогает…       — Вот как? — живо заинтересовалась Аграфена Францевна. — Любопытно… Есть у меня одно безотказное средство. Акупунктура в сочетании с точечным массажем… ну, не важно чего. Всегда хотела испытать эту методу в экстремальной ситуации.       — А как же Декстроза Цукерхерцевна? — забеспокоился сэр Генри, всё явственней зеленея лицом.       — А у неё отсутствует орган, который в таких случаях массировать надо, — рассудительно пояснила докторша. — Вы на неё водичкой побрызгайте, там всё не критично.       С этими словами мадам Гусь скоренько покинула помещение. Хельга Ольговна поманила к себе собравшуюся следом за докторшей девку.       — Они там и сами справятся, ты лишняя получаешься, — шепнула она Ксюшке и указала взглядом на метающегося между кузинами сэра Генри, — а родственник наш явно в помощи нуждается. Ты поищи тазик какой или ведёрко, да хоть ночную вазу — как бы его тоже не стошнило. Ишь, позеленел совсем! Ох, сестрицы! Уморят жениха, делючи…       Понимающе кивнув, девка умчалась на поиски подходящего сосуда. Обе кузины, перемещённые сдерживающимся из последних сил мистером Найтом на удобный диванчик в углу кают-компании, вдохновенно охали, стараясь придать своим стонам всю возможную эротичность. Получалось это у них настолько хорошо, что вернувшейся с ведром Ксюшке пришлось отогнать нескольких чутко замерших у дверей помещения матросов, внимательно прислушивающихся к доносившимся из кают-компании звукам.       Не желая как-то компрометировать сэра Генри перед небезразличными ему барышнями, Ксюшка с совершенно не свойственным ей тактом вызвала несчастного американца в коридор, сообщив, что его разыскивает капитан по прямо-таки неотложному делу. Наскоро извинившись, мужчина выскочил из помещения, едва успев склонится над спасительным ведром. Дворовая девка, поудобнее подставляя металлическую ёмкость, сочувственно вздыхала и сокрушённо качала головой.       В кают-компании Хельга Ольговна назидательно выговаривала смущённо поглядывающим друг на дружку кузинам, призывая в свидетели небесные силы и вполне согласную с ней Марию Армитиджевну:       — Вы что же это творите, сударыни мои? Совсем хотите бедного Генри уходить? Уж замуж невтерпёж? Давайте-ка, объявляйте перемирие, пока объект ваших притязаний ещё жив и здоров! Дайте хоть до родового гнезда его довезти в целости и сохранности.       — А чего она?.. — в один голос выпалили барышни и обиженно замолчали, отвернувшись друг от друга.       — Вот дайте только до Дувра добраться, мигом посажу на первый же попавшийся корабль и отправлю назад во Францию, а оттуда — прямиком в Нценск! — пригрозила Хельга Ольговна.       Переглянувшись, кузины дружно кивнули. При необходимости мадам Дантист могла быть строга и непоколебима.       — Мир? — протянула ладошку Декстроза Цукерхерцевна.       — Перемирие, — Ммотрёна Беньевна ответила лёгким рукопожатием.       — Вот и славно! — резюмировала госпожа Арагорина. — А давайте-ка чаю за такое дело? — и она незаметно плеснула в свою чашку из забытой Аграфеной Францевной бутылки.       Пока в кают-компании велись столь непринуждённые светские беседы, шторм всё набирал мощи, свирепствуя и злобно нападая на отчаянно сопротивляющееся силам природы судно. Без устали снующие по палубе матросы делали всё, чтобы спасти и пассажиров, и себя. Капитан Грэй, несокрушимым памятником человеческому достоинству возвышавшийся на капитанском мостике, гордо и бесстрашно взирал в лицо бури с хладнокровием истинного морского волка.       Корабль снова плавно и мощно нырнул в волну, в очередной раз обдавшую пенной мокрядью скользкую палубу.       Мистер Талбот, на правах бывалого морехода-путешественника удостоверившийся, что его помощь команде не нужна и, более того, огребший пару крепких словечек, некстати подвернувшись под руку деятельному матросику, крепившему ванты, двинулся в сторону кают, мокрый до нитки и почти захмелевший от чувства опасности перед разгулявшейся стихией.       Но только он прикоснулся к двери, скрывающей лестницу вниз, как та распахнулась, едва не наградив его мощным ударом в аристократическую переносицу. Отпрянувший Эдмунд поскользнулся и, нелепо взмахнув руками, машинально ухватился за первое, что под них попалось. К сожалению, талия выпавшей из прохода прямо на него Алисы Евгеньевны априори не была чем-то, что могло бы придать устойчивости всей композиции, и через секунду палуба со звучным шлепком приняла на себя сохранившую идеальную осанку спину незадачливого мистера Талбота, мужественная грудь которого радостно и тревожно отреагировала глубоким вздохом на свалившееся на неё счастье в виде безуспешно пытающейся задержать падение мисс Алисы.       Время замерло. Казалось, даже буря утихла, прислушиваясь к взволнованному биению двух оказавшихся рядом сердец.       Но не успел Эдмунд осознать, как близко, наконец-то близко, наконец-то практически в руках… и даже более того… и черт с ней, мокрой одеждой и на нём, и на предмете сосредоточения его многодневного интереса… не успел порадоваться тому, что лишь пара сантиметров отделяют его внезапно затрепетавшие губы от её нежного рта… как тут же понял, насколько неестественно бледно лицо девушки, насколько судорожно, в тонкую полоску, сжаты такие желанные губы, и насколько ошалело смотрят на него пронзительные зеленые глаза.       — Мисс Алиса? Зачем Вы поднялись сюда? — озвучил он первое, что пришло ему в голову.       Мадемуазель Зайцева, из последних сил борясь с тошнотой, только опустила ресницы, не в состоянии выдавить из себя ни слова. Во избежание. Двигаться было страшно по той же самой причине.       До Эдмунда наконец дошло. За очевидностью ответа почувствовав себя наиглупейшим образом и не зная, как лучше поступить — сдвинуть с себя девушку и подняться, или попытаться сделать это вместе с прижатым к груди сокровищем — он полежал еще пару секунд, борясь с желанием остаться в такой позе подольше, несмотря ни на что.       Решение всё ещё так и не было принято, когда злополучная дверь снова распахнулась, явив свету и шторму растрепанную Ксюшку с ведром в руках.       — Ой, барышня, да что ж вы здесь-то? Это ж неудобно и сыро-то как! — озабоченно запричитала девка, заинтересованно косясь на мокро слипшуюся парочку и, бесцеремонно переступив через длинные ноги Талбота, пошлёпала со своим ведром дальше, кинув Эдмунду напоследок через плечо:       — И не совестно Вам, мистер, в таких-то условиях? Отнесли бы Алису Евгеньевну в каюту, там и лобызались бы! Вот простудите барышню — что тогда? Или себе болячку заработаете на причинное место? Не май месяц, поди, чтобы на палубах без подстилки валяться!       Так и не привыкший к ибенёвской непосредственности Эдмунд, алея физиономией, попытался подняться вместе со своим неожиданным грузом. Кое-как встав на ноги, он замер в нерешительности, прижимая к себе совершенно обессилевшую девушку. Еще больше побледнев, хотя это казалось уже просто невозможным, Алиса забилась в обнимающих её руках:       — Да отпустите же меня! — выдавила она сквозь зубы и, почувствовав, наконец, свободу от тут же отпрянувших горячих ладоней, метнулась к корме.       Эдмунд, заметив поднимающуюся волну и чертыхнувшись, сиганул за ней, в последний момент успев одной рукой ухватиться за подвернувшийся леер, а другой — снова обвив талию свесившейся за борт Алисы, не давая той упасть вниз.       Волна схлынула, позволив обрести равновесие. Алиса в изнеможении откинулась на грудь бережно поддерживающего её мужчины — единственно теплое, что было рядом — и тихо застонала от бессилия. Ледяной душ вместе с освободившимся желудком почти прояснили голову, но вместе с тем пробудили панический стыд осознанием нарушения всех приличий и норм поведения леди рядом с джентльменом. Тем временем означенный джентльмен, выглядевший крайне озабоченным, с нежностью убрал упавшие на глаза мисс Зайцевой мокрые пряди совершенно растрепавшейся причёски.       — Как Вы? — в его голосе чувствовалось тепло и неподдельное участие.       — А по мне не видно? — прошипела раздраженная неловкостью ситуации, но будучи совершенно не в силах оторваться от надежной, и что важнее — тёплой груди своего визави, Алиса.       — Зачем Вы вышли? — пеняла ей между тем её опора. — Пережидать морскую болезнь лучше всего внизу, в теплой каюте! Там качка ощущается меньше, сухо, а самое главное — гораздо безопаснее!       — Там тесно! И будет плохо пахнуть… — Алиса снова в отчаянии свесилась за борт, в очередной попытке отдать морю то, чего в желудке уже давно не было. Талбот вновь заботливо придержал ей волосы, стараясь стоять твёрже на ногах и с беспокойством оглядываясь, чтобы успеть среагировать на опасность.       — Это отвратительно, — простонала через какое-то время отпрянувшая от края несчастная Алиса Евгеньевна. — Убейте меня, пожалуйста, прямо сейчас…       Эдмунд, в ожидании очередной накатывающейся волны, играющей фрегатом словно лёгкой щепкой, снова прижал Алису к себе.       — Мисс Алиса, поверьте, это скоро закончится. Я знаю. Мой первый опыт в море был не менее драматичным. Но всё будет хорошо.       Алиса недоверчиво покосилась на обнимающую её руку и всхлипнула:       — Не верю… Вы держитесь так, словно качка Вам нипочееем…       — Тем не менее, это так. Пожалуйста, мисс Алиса, Вам надо в каюту. В конце концов, Вы можете простудиться, ветер и брызги — ледяные…       И тут судно тряхнуло в очередной раз. Не готового к такому повороту Эдмунда оторвало от каната и отшвырнуло назад, к трапу, ведущему на нижнюю палубу. Другую руку, обхватившую талию Алисы, он к счастью не разжал, благодаря чему они вновь оказались в той же позиции, с которой начали встречу: Талбот внизу, крепко прижатый лопатками к мокрой палубе, Алиса сверху, уткнувшись покрасневшим от холода носом в его шею. Слишком тяжело уткнувшись. Эдмунд запаниковал:       — Мисс Алиса… О, господи! Алиса!       Он перевернулся, подхватив её обмякшее тело под спину, свободной рукой похлопав по безкровным щекам. Голова барышни безвольно дернулась. Запаниковав ещё больше и не придумав ничего лучшего, Талбот потянулся к застёжками на плаще девушки, отплёвываясь от лезущего в лицо мокрого меха соболиной опушки.       — Да что же вы всё по мокрому катаетесь? — вновь появившаяся в самый пикантный момент Ксюшка неодобрительно покачала головой. — Я тоже люблю, когда экстремальнинько, но ведь так и до пневмонии недалеко!       — Да замолчите же! Неужели вы не видите, что мисс Алиса в обмороке? Ей нехорошо!       Мистер Талбот в отчаянии дёргал шнуровку на корсете мадемуазель Зайцевой, пытаясь дать Алисе Евгеньевне возможность вздохнуть. Шнуровка не поддавалась.       — А Вы её зубками, зубками! — не смогла удержаться, чтоб не съехидничать, Ксюшка, намётанным глазом оценивая состояние госпожи Зайцевой и не находя его критичным. Подумаешь, обмороков мы, что ли, не видели? И не такие видели!        И действительно, активно тормошимая Талботом Алиса начала подавать признаки жизни.       Эдмунд, с облегчением, но негодующе рыкнув на Ксюшку:« Воды принеси!» — наконец смог позволить себе подняться и, подхватив Алису на руки, стал осторожно спускаться вниз по лестнице.       — Да зачем воды-то? Они же и так все мокрые! Им бы постель сухую, да чаю с ромом, да мужчину жаркого под бочок, — излагала свои мысли Ксюшка, неотступно топая следом, а потом осуждающе пробурчала себе под нос:« Что за кавалер такой, что от его ухаживаний девушки в ужасе в обморок падают?»       — Вы её аккуратней, аккуратней, головкой за проём не зацепите, а то она у нас и так слишком уж не от мира сего, романтичная! — громко суетилась девка, стараясь не отставать от широко шагающего мистера Талбота. На её причитания из кают компании высыпали заинтересованные дамы, с озабоченным любопытством уставившиеся на мужчину и его прекрасный багаж.       — А Вы, я вижу, времени не теряли, мистер Талбот! — широко улыбнулась Мария Армитиджевна. — Русалку, что ли поймали? Волной к нам на палубу забросило?       — Рыбку золотую! — подхватила Декстроза Цукерхерцевна. — Только смотрите, сударь, чтобы это не Вам пришлось в результате желания исполнять!       Мистер Талбот, прижимая к себе Алису, еще сильнее зарделся и раздосадованно хотел было ответить весело посмеивающейся компании что-нибудь этакое, но почувствовав, как его дорогая ноша еще теснее прильнула, спрятав бледное лицо на его груди, почёл за лучшее ограничиться гневным взглядом в сторону зубоскалов из-под отросшей за время путешествия рыжей чёлки и молча проследовать дальше.       — Вот, учитесь, как нужно в обморок падать! — назидательно ткнула изящным пальцем в низкий потолок Хельга Ольговна, обращаясь к кузинам. — А вы — аматоры!       Когда насухо вытертая, переодетая и уложенная в постель расторопной, хоть и вредной Ксюшкой Алиса Евгеньевна уснула, дверь в её каюту приоткрылась, впуская тоже переодетого и приведённого в должный для джентльмена порядок мистера Талбота.       «Секрет» считался судном комфортабельным, да и не могла достойнейшая Хельга Олговна пускаться в морское, пусть и не продолжительное, путешествие без привычных удобств, сколько бы не пришлось за них заплатить. Поэтому кровать, на которой почивала после пережитого мадемуазель Зайцева выгодно отличалась от того гамака, в котором Эдмунду приходилось ютиться во время своего длительного плавания. Порадовавшись этому обстоятельству — не за себя, конечно, а за милую сердцу барышню — мужчина как можно осторожней примостился в ногах у спящей и опёрся спиной о покачивающуюся стену.       Шторм, к счастью, стихал, и на корабле всё было довольно спокойно. Вскоре, устав от пережитого, Эдмунд задремал и проснулся только тогда, когда забежавшая глянуть на барышню Ксюшка затормошила его за плечо:       — Под бочок, сударь, под бочок надобно. Да прижать её понежнее! А что Вы в ногах-то сидите?       — Ступайте, — прошипел Эдмунд, суя в руку Ксюшке несколько пенсов, — и сделайте так, чтобы до утра мисс Алису никто не потревожил.       — Это я легко и со всем своим расположением, — заверила девка. — Только Вы того, под бочок всё же лягте. Вам тоже от простуды не повредит. Лучшее же средство, надёжное…       Обернувшись у двери и увидев, как мистер Талбот вновь занимает свою скромную позицию у ног Алисы Евгеньевны, Ксюшка вздохнула и пожала плечами:       — Джентельмены, чтоб им пусто было! Хорошо, что наши мужички не такие, а то до старости так бы в девках и проходила!..