Мировая Имунная Реакция

— Ты помешал мне. Нынешнее тело Хвостатика стояло посреди багровой комнаты, вскинув голову в попытке изобразить гордость. — Мне помнится, я предупреждал тебя. Тебя, кстати, почему-то не смущает, что ты тоже наплевал на мои планы. — Думаешь, мне ничего неизвестно о твоих делах с Бдбоу? — С Бдбоу ты успел подружиться, как я вижу, судя по тому, что они сдали меня с потрохами. — Кажется, они и не присягали тебе в верности, — парировал Ад-5, щерясь не то злобно, не то радостно. — В верности присягают в этом мире только тебе, — бросил Хвостатик, — но ты сам вряд ли знаешь, что такое верность. — А, ты опять за свое… — Хвостатик снова попытался распознать эмоцию брата, но понял, что они стали слишком различаться для этого. — Я создам здесь достаточно большую семью, чтобы заселить и нашу планету заново. — Заново? — переспросил Хвостатик. Он с трудом удерживал контроль над используемым телом — мешало волнение. — Заново собираешься заселять планету, которую ещё можно спасти? Спасти со всеми, кто есть на ней, включая нас с тобой — а не заселять потом мертвый кусок камня, который будет вертеться в другую сторону и под другим небом… — Хватит! — оборвал Ад-5, для надёжности зажав рот телу, которым пользовался младший брат. — Замолчи и слушай меня: я даю тебе последний шанс. Хвостатик небрежно сбросил щупальце со своего лица. — Последний шанс на что? — презрительно спросил он. — Примкнуть ко мне. Поучаствовать в сотворении нового мира. Лучшего мира. — Лучшего только потому, что его заселит твое Гнездо? — Нет. Но мое Гнездо будет действительно совершеннее, чем любое на нашей планете. И ты знаешь, почему. — Почему ты приедешь такое значение здешнему субстрату? Субстрат — это лишь оболочка, одежда разумного существа, ничего более. — Ты сам знаешь, что ошибаешься, — возразил Ад-5, обжигая своим горячим дыханием лицо Хвостатиковой оболочки. Зрачки его сияли сильнее обычного, и младший брат заметил свежие глазные почки, заложивщиеся чуть ниже. Это означало, что численность Гнезда уже перевалила за несколько тысяч. — Эта планета уникальна. Она очень похожа на нашу, и, в то же время — так непохожа… Должно быть, наша планета была такой на заре своего развития, тогда, когда мы развивались, когда зарождалась наша цивилизация. И то, что ты сейчас зовёшь «оболочкой», сыграло в нашем развитии огромную роль. Наши предки были до поры до времени обыкновенными паразитами — и ими бы и остались, если бы развитие мозга нашего субстрата не заставляло их эволюционировать в ногу, чтобы избежать вымирания. Даже разум и сознание, которое обрели наши предки, они не просто обрели — они ПОЗАИМСТВОВАЛИ его у субстрата! — У субстрата здесь ты напрасно надеешься позаимствовать что-то новое, ведь мы давно уже не наши примитивные предки, — заметил Хвостатик, не надеясь, впрочем, разубедить старшего брата. — Предки уже позаимствовали все, что было нам нужно, и бесконечно опередили субстрат — как местный, так и здеший — в своем развитии. — Ты думаешь так только потому, что видел уже деградировавший субстрат, таким, скотопрдобным, каким он стал в процессе искусственного отбора с нашей стороны. — С нашей стороны опасно было бы сохранять их разум. Разум помог бы им избавиться от нас рано или поздно. — Но ты даже не представляешь себе, как многим мы пожертвовали этой мерой предосторожности, — взволнованно возразил старший брат. Затем он вдруг осекся и, сложив несколько лап на под подбородком, спросил. — Тебе вообще известно, как происходит процесс созревания нового Отца? — Процесс созревания нового Отца, — вкладывая максимум отвращения в каждое слово, отвечал младший, — Мне хорошо известен на твоём примере, и я вряд ли найду что-то настолько же омерзительное, как эта метаморфоза. Метаморфоза, превратившая тебя, сросшегося с животным, в одержимый инстинктами кусок мяса… Ад-5 прервал его громким утробным смехом, гулко отдающиеся в комнате. — Бедный мой брат, что с тобой делает зависть… Прости меня, я не хотел задевать твое больное место. Но суть ты уловил — я действительно стал единым целым с этим существом, и поверь мне, суть совсем не в увеличении количества клеток. Я приобрёл новые навыки, новые способности, даже новые пути мышления… Я стал тем, кем я стал, благодаря тому, кого ты называешь животным. Они все здесь — уникальные, сложные системы, и я мог выбрать того, кто идеально дополнил меня своими качествами. А тебе известно, как выбирали тело для слияния наши Отцы? По цвету глаз, или по телосложению, или по тембру голоса — потому что сами же ничего большего не оставили! — Не оставили потому, что не нуждались в этих дополнениях и новых способах мышления, о которых ты говоришь, — упорно возразил Хвостатик, раздраженный речами брата. Чудовище, пламенные речи которого не находили отклика, вдруг прищурило все имевшиеся глаза. — Ты все споришь, брат, а ведь сам защищаешь одного человека… — Человека, который может быть мне полезен, только и всего, — отмахнулся Хвостатик. — А может, кто тебе подходит, а? Может, ты чувствуешь, что он мог бы стать чем-то большим, чем просто оболочка? Может, ты думаешь о том, чем вы оба могли бы стать? — Стать Отцом Гнезда я не могу, так что прекратим этот бессмысленный разговор, — оборвал Хвостатик. Но Ад-5 всё говорил. Казалось, он давно ждал возможности выговориться, развернуть перед кем-то свои выводы, планы и мечты так же, как разворачивал по потолку и стенам свое разросшееся тело; захлебывался порой огромной пастью и булькал. Хвостатик же слушал, сдерживая тихую злость, с единственной целью — дождаться удобного момента и ужалить побольнее раздувшееся самомнение брата. — Если хочешь правды, брат, я скажу тебе: я не хочу спасать нашу цивилизацию. То, что случилось — или случится, в зависимости от точки зрения — не более, чем милосердное прекращение агонии нашей цивилизации. Наше развитие давно остановилось, мы деградировали, мы вырождались. Уже почти никто не размножался, а если и размножался, то потомство уже не взрослело и не создавало новых Гнезд. — Гнезд было столько, сколько способна была уместить планета, больше создавать незачем, — Хвостатик пожал плечами. — Незачем было заменять кого-то из Отцов Гнезд: природные опасности мы давно истребили, а гибель от старости, каковая неизбежна для неиспользованного субстрата, к счастью, нам не грозит. — Об этом я и говорю. У нас давно уже не сменялись поколения — и не было новых мыслей. Вот например, что мешало нам отправиться заселять новые планеты? Но об этом просто никто не подумал. Отцов устраивало их нынешнее состояние, они думали свои оторванные от реальности мысли. Нами, думали, брат, нашими нервными клетками! Нам же никто не давал шанса. Посуди сам: ты ведь был гением, раз создал ту машину для пространственно-временного прыжка. Твое Гнездо могло бы стать великим — но вместо этого Отец использовал тебя… Напомни, зачем? — Ад-5 ухмыльнулся презрительноо. — Чтобы созерцать структуры реликтового излучения. Чтобы воображать, какой была Вселенная миллиарды лет назад, только и всего, брат! — Брат, я не был против. Против моей воли Отец не заставлял меня мыслить мысли Гнезда, и не запрещал мне мыслить мои собственные. — Думаешь, это потому, что он ценил твою свободу? — зелёные огоньки превратились в узкие линии. — Ни тебя, ни любое другое отдельное звено Гнезда он просто не брал в расчет. — Не брал в расчет моих мыслей и ты, так в чем между вами разница? — равнодушно откликнулся Хвостатик.