Не думал, что смогу восстановиться, Считал, что это будет преследовать меня до конца моих дней. Тогда ты открыла мне глаза И помогла заново найти себя Тем, что ты воскресила Мёртвого. Твоя сила дала мне новую жизнь, Возродила и очистила, Восстановила душу. И мы оба знаем, почему… Disturbed — “You're Mine”
***
Голова буквально раскалывается. Нет, серьёзно, складывается впечатление, что мне заехали по ней стокилограммовой кувалдой, не иначе. А уж об остальных частях организма стоит вообще помалкивать. Поскольку, боюсь, сейчас я не сумею шевельнуть и пальцем. «Уф, что случилось-то?» Крепче смыкаю веки. Судорожно сглатываю мерзкую на вкус слюну. Жадно глотаю столь необходимый в сию секунду кислород, насквозь пропитанный неким отвратительным, воистину тошнотворным запахом, отдалённо смахивающим то ли на пыль, то ли на гниющую плоть. Со сдавленным выдохом выталкиваю воздух из лёгких. О, Ками, почему так тяжело дышать, да и двигаться в целом? Что удерживает моё практически разрывающееся из-за всепоглощающей боли, жутчайшего изнеможения тело в вертикальном положении и настолько мощно сжимает меня, словно бы я застряла в тисках? Откашливаясь и шмыгая носом, худо-бедно вздёрнула подбородок да с приложением титанических усилий приоткрыла очи, осоловело глядя вверх. Сквозь полуопущенные ресницы удалось рассмотреть лишь смазанные очертания чьего-то лица. Однако для меня не составило труда тотчас же распознать, кому оно принадлежало. Чёрная, как смоль, короткая взлохмаченная шевелюра, полукруглые полосы давних шрамов, тянущиеся вправо от переносицы, и два алых огонька глаз сразу же дали понять, кто это. Краешки рта сами собой помалу разошлись в стороны в глуповатой улыбке, а сама я, едва ворочая языком, совершенно невпопад пробормотала: — Ну и ну… Неужто я в Раю? В ответ меня, как почудилось, сжало ещё пуще, отчего пришлось вновь зажмуриться да закусить трясущуюся губу. Может, хоть тогда наваждение исчезнет? Потому что слишком уж больно снова видеть его. «Постойте-ка, а разве я не спала до этого? По крайней мере, точно помню, что “засыпала” почти в аналогичной обстановке. А ещё и такой странный сон приснился… Чудеса да и только». Стоп. Нет… Нет же. Неверно! В прошлый раз я погружалась в «сон» в пугающей полутьме, а волосы того, кто меня держал на руках, были белыми, как снег. Нет-нет, не было над головой ядовито-зелёного неба, а вокруг отсутствовал причудливый пейзаж в красных оттенках. Как… непонятно. Зато тепло. Вдобавок слышен мерный, убаюкивающий стук чужого сердца. Сердца того, кто по-прежнему не даёт мне повалиться на землю. И всё-таки тот чудной «сон» не даёт покоя. Рин-сан. Печальная история моего возлюбленного. А потом родители за спиной. Отчего же мне явственно кажется, что всё это случилось наяву?! «Вероятно, потому, что так оно и есть?..» Кто-то стоящий сбоку по левое плечо вроде бы позвал меня. Или, может, не меня? Поскольку прозвучавшее имя явно мне не принадлежало. — Шефу-сан, ты в порядке? — раздался гораздо громче всего остального довольно узнаваемый мальчишеский голосок. Нет, я, наверное, определённо в Раю, ибо тут собрались почти все дорогие моему сердцу люди. Только Акико да Хидана не хватает для полной картины. Хотя… Последнего, пожалуй, лучше не надо. Он же чисто по привычке и натуре своей разрушит всю идиллию. Узумаки я ответила исключительно невнятным мычанием. Ками-сама, попросту не ведаю, почему у меня так мало сил?.. — Эй, — вдруг послышалось прямёхонько над головой, а дальше к моему лбу прикоснулось нечто мягкое и влажноватое. Тёплое дыхание периодически приятно обдавало макушку, чуток шевеля, судя по ощущениям, недурственно спутавшиеся волосы. А следом мне куда-то в область брови с расстановкой, практически отделяя слова выдохнули: — Не смей меня больше так пугать. Из-за неожиданно грянувшего грохота за спиной у меня на миг непроизвольно спёрло дыхание, а уши молниеносно заложило. О, что это за ужасающая чакра ощущается сейчас? Сколько очагов… Однако конкретно сия — самая чудовищная. — Невозможно. Этот чёртов предатель не сдох?! — точнёхонько оттуда, где чувствовалась та воистину страшная жизненная энергия, донёсся еле различимый, противный да знакомый шипящий голос, в котором смешалась просто-напросто ярчайшая палитра эмоций: от банального недопонимания, праведного негодования до неконтролируемого раздражения, подлинного гнева. — Что? И откуда вообще взялась та мелкая дрянь?! Её же прямо при мне укокошил Мадара. Какого чёрта? Эти двое вредителей живучие, будто тараканы!.. Но ничего, Матушка, рано или поздно, мы превратим в пепел их всех… Вдруг, как я сумела приметить периферийным зрением, мимо нас неспешно прошествовал окутанный оранжевым пламенем Наруто. Тихая поступь прервалась где-то у меня за спиной. — Я не очень хорошо понял, что только что произошло. Но раз уж с Обито и Шефу-сан всё в порядке, — на этих словах раздался звонкий шлепок, словно кто-то со всего маху хлопнул в ладоши, — то теперь ты получишь по первый номер, даттебайо! — и, уверенно провозгласив сие, парнишка, скорее всего, подпрыгнул ввысь. Я таки соизволила осторожно упереться ладонями в оголённую грудь, к каковой меня прижимали, да хоть каплю отвернуть голову от возлюбленного, который по-прежнему как-то отрешённо обвивал мне руками тело и до сих пор не переставал прижиматься сухими устами к моему лбу. Мельком я смогла заметить узнаваемый силуэт Какаши, стоящего слева. Расплывающимся взглядом воззрилась себе через плечо краешком глаза, дабы лицезреть поистине невероятное зрелище: облачённую в светлый наряд длинноволосую женщину, зависшую в воздухе да резко контрастирующую с небесами, буквально выедающими очи своим насыщенным цветом. По-видимому, та особа и является источником сего пугающего количества демонической энергии. А в придачу можно было отчётливо увидать сияющего ярким оранжевым огнём Узумаки, каковой… одним точным ударом отрубил той таинственной незнакомке верхнюю конечность! Так-так, меня опять затягивает в водоворот событий, не иначе. Сведя брови к переносице, я более-менее вразумительно осведомилась то ли у себя, то ли у двух шиноби рядом: — Что, — довелось судорожно сглотнуть и на выдохе договорить: — вообще происходит? Глобальный вопрос, уже давным-давно задаваемый мною себе и окружающим, остался без какого-либо ответа. Или я чрезмерно тихо спросила, или же те двое подле меня неизменно находятся в некоей странной прострации? — Харуко-сан! Не может быть!.. — сразу за приглушёнными звуками быстрых шагов колокольчиком зазвенел неподалёку голосок ещё одной знакомой мне персоны. — Сакура-чан, — с толикой облегчения хрипло пробормотала жутко измученная я, отчаянно порываясь отыскать месторасположение девушки да с горем пополам барахтаясь в чужих объятиях, — Ками ради, хоть ты мне скажи, что тут творится? Обладательница розовых волос — где бы она ни пребывала — возможно, ответила бы, да только очередной оглушающий взрыв не дал ей сего сделать. Кажется, Наруто-кун разошёлся не на шутку. Ох, объясните против кого мы хотя бы сражаемся, а? Видимо, позади на поле схватки стряслось нечто невообразимое, ибо Сакура после поддерживающего восклицания, адресованного Узумаки, лишь то и сумела, что изумлённо выдавить: — Ч-что это?.. Грянуло громоподобное рычание, из-за какового кровь просто стыла в жилах. «Да какого ж чёрта?!» Сверху внезапно прокашлялись и сипло, отрывисто изрекли, обращаясь уже непосредственно к пепельноволосому джонину Конохагакуре: — Какаши, хватит стоять, как пугало, целый бой, а? Скорее, дай руку. У меня теперь достаточно чакры. Я поделюсь ею с тобой. Вместе у нас точно всё получится. Да и, в конце концов, эти трое — твоя команда. И это ваша битва. — «Э? У меня слуховые галлюцинации или он в действительности в данный миг улыбается?» — Передо мной же поставлена иная миссия. — Именно после этой фразы тело моё отчего-то стиснуло пуще прежнего. Хатаке размышлял недолго, поскольку сразу за этим раздался практически бесшумный шлепок. — Да. Спасибо, Обито. «Вот что называется — подать руку помощи, хех». Хватка, сковывающая движения, послабела. Нас моментально обволокло приятное голубоватое зарево. До слуха донёсся тихонький, ошеломлённый возглас Сакуры. А далее почва буквально ушла из-под ног. Зажмурившись аж до слёз, выступающих в уголках глаз, я исключительно поближе прижалась к удерживающему меня одной ладонью за плечо Учихе. О, дурно даже представить, что будет, если я выскользну и упаду вниз. Меня начало нехило мутить. Кровь с резкостью отлила от лица. К горлу подступил гадкий ком, а голова молниеносно закружилась из-за всего-навсего одной-единственной мысли о подобном. Или, быть может, виной тому послужило ужасающее скопление могучей энергии вокруг?.. И, сдаётся, для моего крайне истощённого организма сего стало вполне предостаточно, чтоб благополучно потерять сознание, постепенно обмякнув чужих объятьях.***
Уф, мне кажется, или дышать действительно стало гораздо… легче, что ли? Концентрация чакры по-прежнему громадная, но всё же не идёт ни в какое сравнение с прошлым разом — во время первого пробуждения. Лёгкость наблюдается не только в дыхании, а вдобавок и в мыслях, движениях, чувствах. Помнится, несколько раз я уже приходила в себя лишь для того, чтобы провалиться назад в холодное и липкое забытьё. Если не ошибаюсь, то причиной этому были неимоверно мощные вспышки демонической чакры либо всплески чужой жизненной энергии; нежданно сменяющееся освещение; чьи-то приглушённые разговоры, восклицания, обрывки фраз; некие резкие движения, совершённые вовсе не по моей воле; громчайшие грохотания. Сколько всего… Так-так, ну а сейчас я, походу, банально пропускаю все интересные события. Ох, из крайности в крайность. Порой это так надоедает. Однако за всё время беспамятства в уме ярче всего отложилось одно — ощущение обвивающих моё тело весьма сильных ручищ, крепко прижимающих меня к чему-то тёплому да отчасти жёсткому. А в придачу отчётливо слышащийся размеренный ритм чужого сердца наперебой с иногда звучащим громче остальных голосом над головой. Последним и решающим в пробуждении меня от затянувшегося сна стал подрагивающий, воистину отчаянный девичий голосок, раздавшийся где-то поблизости: — …Если я хоть что-нибудь значу для тебя, хотя бы совсем чуть-чуть, прошу, не оставляй меня снова! Если мы будем опять вместе, я уверяю тебя, рано или поздно мы снова будем счастливы… — на последних словах обладательница сего безумно дрожащего голоса сдавленно всхлипнула. Засим с её стороны послышался глухой удар. Словно кто-то элементарно рухнул на землю, аки мешок. Сразу же за этим оживлённо зазвучали ещё пару голосов. Один из них, излишне эмоциональный, несомненно, принадлежал Наруто. Второй же был холодный, ужасно невозмутимый, даже слегка безразличный. О, сперва, всего-навсего на несколько кратких мгновений, мне померещилось, что он принадлежал мужчине, к которому я отнюдь не равнодушна. Уж больно чётко у меня запечатлелся в воспоминаниях тот самый образ, под каковым он раньше скрывался. С превеликим трудом я приподняла тяжеленные веки. Неторопливо вскинула подбородок. Отыскала расплывающимся взором довольно узнаваемое лицо. Нет. Нет-нет-нет! Ками-сама, ну что за метафизическую ересь ты себе там понапридумывала, глупая Харуко? Вот же он, рядом с тобой. Он оберегает тебя от падения, крепко держит твоё будто бы тряпичное тело. И он, судя по всему, ни в коем случае не даст тебя в обиду. Он больше не тот, кем ранее притворялся. Он — Учиха Обито! Теперь он идёт по верному пути. А мы все, без сомнений, поможем ему отныне с него не сбиваться. Но… В таком случае, кто же владелец того жуткого голоса? Пока в явно разыгравшуюся дискуссию между Наруто и тем страшным человеком вмешался Какаши, нечто кому-то жарко втолковывая, меня вдруг одарили ответным взглядом двух очей со всё ещё чуток пугающим алым Шаринганом, а затем нежданно-негаданно совершенно негромко констатировали: — Ты многое пропустила, — далее он слегка нервно фыркнул да добавил: — Может, оно и к лучшему. Как самочувствие? Сдвинула брови к переносице, оценивая собственные ощущения, а засим без колебаний, но чрезвычайно вяло ответствовала: — Хреново. — Ну, это нормально. Мало кому сейчас хорошо, — Обито усмехнулся, а мне стало ясно, что я полнейшая идиотка. Нельзя было допускать даже мысли о том, кем он был когда-то там! Ибо на данный момент он окончательно стал самим собой. И лишь я, сонно зажмурившись, широко улыбнулась ему в ответ, как абсолютно посерьёзневший, нахмурившийся Учиха перевёл взор куда-то вперёд да неожиданно сообщил: — Мой родственник творит невесть что. Война только закончилась. — Из-за подобной фразы я взволновано встрепенулась, почти полностью избавившись от дрёмы. «Ками правый, сколько ж я спала?!» — А он всё твердит о какой-то революции. Совсем с ума сошёл. Ах, есть некая радость, приятно согревающая душу, из-за того, что ему теперь тяжело осознать выбор соклановца. — Ну, с кем не бывает? — я легко повела плечами, тоже растянув уголки подрагивающих губ в нервозной улыбке. Дальше уже повернула голову в сторону разговаривающих союзников. Правда, один из них, видимо, преобразился в нашего врага. Внезапненько, однако. — …Ведь она плачет всякий раз, когда вспоминает о тебе, — тем часом пылко увещевал Хатаке, сидящий впереди на одном колене. Судя по моим смазанным ощущениям, он знатно истощён. О, а вон и Сакура-чан около него лежит. Чёрт, кажется, дело и вправду дрянь. Э? Стоять. Что это там за старик парящий в воздухе в позе лотоса с чёрным посохом наперевес да находящийся в окружении кольца из крупных тёмных сфер под ним? Я непонятливо склонила голову набок, дёрнув краем рта. «Какого Шинигами здесь вообще творится?» — И всё потому, что любит тебя до такой степени, что эта любовь причиняет ей боль. «Хм, кое-кого мне это напоминает…» Немного прищурившись, я мало-мальски разобрала вдалеке, среди густых клубов пыли силуэт того, кому адресовалась эта пламенная тирада. Саске гордо что-то произнёс, смотря на нас через плечо, затем сорвался с места и умчался в известном лишь для него направлении. «Что же у него на уме?» Узумаки в свою очередь нечто чересчур решительно заявил учителю да незамедлительно двинулся за товарищем по команде.