"Болезнь напоминает о том, что ты ещё живой — это приятное проявление внимания". Александр Боровик
***
Будильник, который заставлял просыпаться меня каждое утро, зазвенел сегодня как-то совсем неожиданно, из-за чего я, хватаясь за сердце, подскочила на кровати. Хлопнув по кнопке часов, я устало повалилась обратно в постель. «Чёрт, почему здесь так жарко? — подумалось мне, когда моя кисть коснулась лба, по каковому рекой тёк пот. — Неужели Какузу расщедрился на отопление вечно холодного логова?» — Ведь в помещениях с коридорами действительно постоянно гуляли сквозняки. Решив, что заморачиваться по сему поводу не буду, я поднялась с кровати. И именно в тот момент стало ясно, что что-то со мною не так. Тело качнуло в сторону, при этом мне еле удалось удержаться в вертикальном положении. Что это со мной? Тряхнула головой, пытаясь отогнать слабость, оставшуюся, очевидно, после сна. С горем пополам сохраняя равновесие, поплелась в ванную. Как только мой взгляд переместился в направлении зеркала, мне тут же довелось ужаснуться от увиденного там. Тёмные тени глубоко залегли под моими очами, лицо было бледнее обычного, а пряди волос слиплись от пота. Короче, приводила я себя в порядок очень долго. Когда вышла из ванной комнаты в более нормальном виде, то ощутила, как по телу тотчас же прошёлся морозец. — Почему так холодно? — цокоча зубами, пробормотала я, пытаясь теплее укутаться в своё кимоно. Голова была какой-то тяжёлой, а веки слипались, из-за чего хотелось снова лечь в постель и уснуть. Но завтрак для преступников сам себя не приготовит. Посему я в своём разбитом состоянии поползла на кухню. Во время нарезания овощей на дощечке, мне заново стало жарко, и я чуток оттянула воротник, дабы хоть как-нибудь охладиться. «Что со мною вообще творится?» — чрезмерно лениво пришло в черепную коробку, а затем я зашлась в надрывистом, сухом кашле. — Зачем же давиться? Мы твою еду не отнимаем, — послышалось из-за моей мгновенно напрягшейся спины, а через секунду к ней несколько раз со всего размаху приложилась чья-то мощная лапища. В тот миг я думала, что либо упаду, стукнусь башкой прямёхонько о тумбочку и, наконец, помру, либо мои глаза просто-напросто вылетят из орбит. — С-спасибо, Кисаме-сама, — сдавленно прохрипела я, оглянувшись на внезапно появившегося человека-акулу. Только вот я ничем не давилась, но всё равно за подобные приступы добродушия лучше благодарить. — Да мне не сложно, — пожал плечами в ответ собеседник да прошествовал в столовую, видимо, решив подождать завтрак уже там. Наверное, у них с Итачи сегодня миссия, раз он хочет быстрее подкрепиться. Утёрла мерзко щекочущую кожу лба испарину да продолжила готовить, вновь укутываясь в своё тонкое кимоно, ибо воздух на кухне опять стал холодным. — Добрее утро, Хару-чан! — раздался позади меня громкий пискливый голосочек Тоби. — Да не ори ты так, хм! — тут же донёсся до моих ушей не менее громкий тон его семпая, а за ним и звук глухого удара. — Доброе, — изрекла я, повернувшись к этой неразлучной парочке, и подивилась собственному ужасно сиплому голосу. С секунду оба преступника молча что-то высматривали у меня на лице, а потом первым осведомился Дейдара: — Почему ты такая красная и что с твоим голосом, м? Дёрнулась да бережно дотронулась подушечками пальцев до своей влажноватой щеки, понимая, что оная горячая, аки огонь. Капля пота медленно стекла по буквально раскалённой коже лица, приземляясь куда-то на пол. — Да нет, всё в порядке, — пытаясь не показывать собственного неважнецкого состояния, натянуто улыбнулась я, прекрасно осознавая, что ничегошеньки как раз таки и не в порядке. — А у Хару-чан голос почти как у Какузу-семпая! Какая, однако, у этого «хорошего мальчика» весёлая интонация. Видно, он всё-таки жаждет моей погибели. Ох, что-то меня колбасит, как говорится, не по-детски. — Чегой это тут, бля, происходит, да ещё и без меня? — в дверном проёме нарисовался Хидан с кривой ухмылкой на устах. — Нет-нет, всё хорошо, ничего не… — впрочем, договорить я не успела, поскольку новый приступ кашля мне сего элементарно не позволил. Хидан довольно присвистнул, Дейдара не переставал изучать моё лицо неизменно хмурым взором, а Тоби тотчас же запричитал: — Ай-ай-ай, Хару-чан заболела! Прокашлявшись, я вновь попыталась оспорить сей факт, но резкая чернота пред очами мне этого сделать не дала. Из последних сил стараясь удержать свой разум в ясном сознании, я, натужно выталкивая воздух из лёгких да уже не слыша ничего и никого, сползла вниз по тумбочке на ледяной пол, а засим окончательно погрузилась во тьму, безвольно завалившись набок.***
Дом совершенно не изменился с последнего моего появления в нём. Скромный дворик, в котором росла сакура и пара яблонь, был по-обычному убран, попросту сияя чистотой. Первое, что бросилось мне в глаза — качели, каковые были привязаны к одной из веток сакуры. Лепестки цветущей вишни плавно осыпались, устилая землю розовым ковром. Я даже сама не поняла, как очутилась возле качелей. На висящей с помощью толстых верёвок деревянной дощечке, раскачиваясь со стороны в сторону, кто-то сидел. — Видишь, что ты наделала? — вдруг эхом раздался непривычно бесстрастный голосок, который мог принадлежать лишь одному человеку. Акико, не поворачиваясь ко мне да взирая остекленевшим взглядом в одну точку, качнулась чуть сильнее. Её тёмные распущенные волосы трепал лёгкий ветерок. Моя голова, словно сама по себе повернулась в нужном направлении. Там стоял гроб. Не ведаю как, но я с ужасом догадалась, кому он принадлежит, хоть близко к нему так и не подошла. Стало страшно. Настолько страшно, что я вскрикнула и… проснулась. С трудом вдыхая и выдыхая прохладный воздух да чувствуя, как слёзы с потом струятся по лицу, я уставилась в потолок своей комнаты. Кровь в висках отбивала барабанную дробь. Сердце, мерещилось, сейчас выпрыгнет наружу. Исключительно через пять минут до меня окончательно дошло, что всё это был просто-напросто сон. Обыкновенный сон. А, если быть точнее, то кошмар. Голова по-прежнему не переставала болеть. Кости с мышцами нещадно ломило. Кожа покрылась мурашками то ли от того, что меня морозило, то ли из-за воспоминания о давешнем сновидении. — Акико, — всхлипнула хрипло, а затем, едва вытянув ладонь из-под одеяла и заслонив тыльной стороной запястья очи, беззвучно зарыдала. Почему конкретно я плакала, сама не знаю. Наверное, потому что мне нынче это было попросту необходимо, да и страх после сна ещё окончательно не исчез. — Её состояние тяжёлое, — нежданно послышался из-за двери глухой голос, который мог принадлежать лишь казначею Организации. — Но лечить её — только лишняя трата денег и времени. Если её организм сам того пожелает, то она справится самостоятельно. Я аж поперхнулась рыданиями да, казалось, прекратила даже дышать. Похоже, так я и встречу собственную смерть. О, не хочу мучиться, пусть лучше кто-нибудь из них убьёт меня. Быстро, безболезненно. — Тоби не хочет, чтобы Хару-чан умерла! Какузу-семпай, сделайте что-нибудь! — заныл знакомый пискливый голосочек. — Я что вам, доктор? — сквозь зубы процедил Какузу, а засим более спокойно продолжил: — Она сама виновата, что умудрилась заболеть. — Стоит дать ей хотя бы жаропонижающее, — тоном знатока вставил свои пять рё Кисаме, который аналогично присутствовал в компании, что собралась под дверью. — А кто мне деньги за него вернёт? — Да заткнись ты со своими деньгами, жлоб! Если она коньки отбросит, то кто нам, блять, тогда готовить будет? Да она первая, кто прожил у нас дольше месяца, бля! — донёсся до моих ушей сердитый глас язычника. — Я позвал Конан, хм, — присоединился к беседе Дейдара, каковой, вероятно, доселе куда-то уходил. Мысли в черепной коробке начали путаться. Суть разговора преступников — ускользать от сознания. Кажется, у меня опять поднимается температура. Точно не знаю, сколько я так пролежала, тупо пялясь в потолок, однако когда дверца внезапно отворилась и ко мне кто-то вошёл, я не могла не вздрогнуть. В слабом свете свечи мне едва ли удалось различить силуэт моего гостя. Им оказалась единственная представительница женского пола в этом месте, кроме меня — Конан. Возможно, лихорадка так повлияла на мой организм, а может, я элементарно соскучилась по синеволосой, но уголки губ у меня будто сами по себе растянулись в вялой улыбке, а из лёгких на грани слышимости вырвался практически бесшумный шёпот: — Здравствуйте, Конан-сама. Она ничегошеньки мне не ответила, лишь сверкнула своими чарующими янтарными глазами да поднесла ладонь к моему рту. Я скосила взгляд на подозрительный миниатюрный предмет, что осторожно держали пальцы с изящным маникюром. Таблетка? Неужто им настолько важна моя жизнь, что они не пожалели на мою скромную персону собственных финансов с лекарствами?.. Или, возможно, банально решили меня отравить, тем самым избавившись от всех проблем. — Выпей. Это собьёт температуру, — наконец-то не выдержала и пояснила женщина. Я покладисто приоткрыла сухие уста. Однако только успела сие совершить, как неимоверно горькая таблетка довольно неожиданно очутилась у меня на языке. Поморщившись, за малым не выплюнула эту гадость, однако сего мне не позволил стакан, каковой сунули в мои руки. Недолго размышляя, приподнялась да принялась жадно пить из него прохладную водичку, которой мне ужасно не хватало до этого. Знали б вы, как пересохло у меня в горле! Так как я спешила скорее напиться, холодные капли тотчас же покатились из уголков рта по подбородку, а после по горячей шее, забираясь под одежду и вынуждая всё тело трястись. Осушив стакан до последней капельки, я, наконец, с облегчением вдохнула воздух, что стал свежее из-за распахнутой двери. Удовлетворённо жмурясь да блаженно улыбаясь, я отдала доброй женщине стакан и, поблагодарив её, опустила голову обратно на подушку. — Хару-чан уже выздоровела, да? Выяснилось, что вся честная компания — кроме Лидера, Сасори, Зецу и Итачи, естественно — тоже пребывала здесь. — Ей нужно пропотеть, — спокойно пояснила хорошему мальчику Конан, перед тем как чинно покинуть мои апартаменты. — Отлично, бля, пусть пробежит по всем коридорам убежища — так она моментально вспотеет, — предложил Хидан, стукнув кулаком о горизонтально выставленную пред собою ладонь. — Идиот, не в её состоянии бегать, — фыркнул Какузу, а я мысленно выдохнула с несусветным облегчением. Не удивилась, если б они взаправду заставили меня наматывать круги по всему укрытию Организации. — Просто принесите ещё одно одеяло, — вновь блеснул сообразительностью Кисаме, а сам приблизился к постели и со всей силы натянул покрывало по самую мою макушку. — Кисаме-сама, я же задохнусь, — сипло да вяло запротестовала я, окунувшись в темноту, от которой было не по себе. — Не задохнёшься, — заверил меня человек-акула, а через несколько минут давление на моё тело стало интенсивнее, что означало лишь одно — теперь я лежу под двойным слоем одеял. И не поспоришь с ними, блин. Да и когда это преступники проявляли ко мне такую вот заботу? Сие чудо происходит не часто, а значит, отказаться даже от подобной помощи я попросту не имею права. Ибо сдаётся мне, что в противном случае они в действительности с огромной охотой и радостью сделают за мою болезнь всю её работу, ага. Ха. Аха-ха-ха. Ками-сама, представляю себя сейчас со стороны: клубок одеял, трясущийся да периодически кашляющий. От подобной картины, что нарисовало моё воображение, я тихо захихикала, но смех мой незамедлительно перерос в удушливый кашель. — И если не хочешь окочуриться, то лежи и не высовывайся, — посоветовал мне раздражённый голос Какузу. — Это приказ, ясно? — Так точно, Какузу-сама, — я бы тебе и честь даже отдала, да только, жаль, ты сего не увидишь. Ох, что-то меня несёт не в ту степь. Хлопнула дверь, и шаги толпы моих посетителей стихли где-то вдалеке лабиринтов. Я же тем временем чувствовала себя не шибко комфортно. Дышать горячим воздухом было просто-напросто невыносимо, а пот, что, казалось, обволакивал меня целиком, застилал мне очи, каковые я всё ж предпочла закрыть. Да уж, я тут либо задохнусь, либо утоплюсь в собственном поту. Какая, однако, глупая смерть, а главное, слишком мучительная. Но разве я имею право ослушаться приказа казначея? Ежели, конечно, не желаю всё же помереть раньше назначенного, то, пожалуй, нет. По-моему их забота чересчур жёсткая… Ах, но я ведь так действительно задохнусь. Протирая рукой лицо, я высунула нос из-под всей груды, которой меня накрыли. Прохладный воздух чуть освежил лицо, и оно, слава Ками, наконец-то перестало столь активно выделять влагу. Благодать… — Хару-чан себя совсем не бережёт, — совершенно внезапно произнесли неподалёку от меня. Это было настолько неожиданно, что я взвизгнула и молниеносно скрылась под одеялом, а следом вновь зашлась в кашле, который словно раздирал моё горло когтями. О, Вездесущий Тоби, какого чёрта ты тут делаешь?! — Тоби-сан… ч…то Вы здесь?.. — остановить кашлянье мне, увы, никак не удавалось, посему я не могла даже вопрос нормально озвучить. — Тоби решил, что будет присматривать за Хару-чан и не позволит ей нарушать приказа Какузу-семпая, — пришло мне в ответ. Он что, издевается?! Или, быть может, всё-таки жаждет добиться моей гибели? Аргх, да ну и пожалуйста! Пусть сидит здесь хоть до посинения! Мне-то какое до этого дело?! Плевать я хотела на сего придурочного! Ой-ой, кажется, опять температура поднимается… Пожалуй, не стоит всё же высовываться из-под одеял. Ну, а ежели задохнусь, то так тому и быть. А где это чудо хоть умостилось? Судя по шороху, на стул около стола. Вот и славненько, пусть хоть на голове стоит, лишь бы меня не трогал. В очередной раз протёрла глаза от выступившего пота, кое-как откинула с лица мешающуюся влажную чёлку и, чуток покашляв, скрутилась калачиком, потому что, как бы мне ни было жарко, мороз всё равно сковывал каждую частичку тела. Сейчас главное уснуть. Я всегда почему-то считала, что болезни проходят после хорошего сна. Эх, наивная душа, ничего не скажешь. Дрёма, как ни странно, нагрянула ко мне практически сразу после того, как я опустила потяжелевшие веки. На сей раз сперва мне чудилось нечто совсем уж глупое, а вот потом, когда это сновидение сменилось следующим, я опять видела сестру. Затем перед очами начали мелькать и лица родителей. И всё это вкупе пугало меня до слёз. Кажется, я плакала и наяву. Впрочем, наверняка судить не берусь, ибо отличить реальность от забытья тогда была попросту не в состоянии. Видение о моей семье вдруг чрезвычайно внезапно сменилось сном про старого доброго Ясуо, каковой тепло улыбался да мягко гладил меня по макушке, то и дело приговаривая отчего-то чрезмерно высоким для него тоном: «Хару-чан совершенно себя не жалеет. Хару-чан не должна плакать, она скоро выздоровеет». Так толком и не поняв, что это вообще может значить, я наконец-то успокоилась. Скорее всего, из-за того, что лекарство подействовало и температура пошла на спад. Дальше, слава Ками, мне не снилось абсолютно ничего. А через пять дней я уже чувствовала себя более-менее сносно. В горле, правда, всё ещё першило, но зато лихорадка прошла. Ах, и что бы я делала без Конан-сан, а? Да меня б уже давным-давно не было на этом свете!.. Ну или, в крайнем случае, с лёгкой руки остальных членов Организации их горничная просто-напросто превратилась бы в калеку. А подобное равносильно смерти. Кому нужна сломанная кукла, не подлежащая ремонту? Даже Сасори подтвердил бы, что никому. Какузу вечно ворчал, дескать, я задолжала денег за лекарства, однако, поскольку жалованье мне здесь не выплачивалось вообще, вынудить отдать долг попросту не мог. Правда, если не учитывать того, что, как только моё здоровье худо-бедно пришло в норму, он заставил вкалывать меня как проклятую. Кажется, единственными, кто хоть как-то радовался моему возвращению к работе, являлись Кисаме, Тоби и Хидан. Последний потому что, цитирую: «Соскучился по нормальной жратве». Тоби же был, как чудилось, и вовсе на седьмом небе от счастья. Естественно, ведь машина по приготовлению сладкого снова зафункционировала. Ура. А что касается рыбочеловека, то он, вероятно, являлся одним, кто просто так был рад моему выздоровлению. Дейдаре же — впрочем, как и Итачи — по-видимому, было на всё, что со мной случилось, абсолютно наплевать. А возможно, он банально старался добиться того, чтоб я так считала?.. Кто знает… Но теперь-то я уж точно знаю одно: болеть в окружении преступников S-класса вредно не только для здоровья, но и для психики!