Это пробуждение, Ощущаю его каждой частичкой тела. Этого чувства достаточно, Чтобы снесло крышу. Добро пожаловать в новую эру, В новую эру! <…> Я поднимаю своё знамя, переодеваюсь в одежду другого цвета. Полагаю, что это — революция. Чтобы соответствовать ей, мы окрасились в красное. Я разрушаюсь и формируюсь снова, Затем расплачиваюсь и выхожу из тюремного автобуса. Вот и всё, это апокалипсис. Imagine Dragons — "Radioactive"*
***
Интересная штука жизнь. То она преподносит нам приятные сюрпризы, то испытывает нас на прочность. Последнего отчего-то всегда оказывается больше. Люди часто говорят, что в жизни есть два цвета — чёрный и белый, а в придачу что они вечно идут друг за другом. Когда человеку в чём-то не везёт, он твердит, дескать, всё наладится, и после чёрной полосы непременно наступит белая. Но вот вопрос: сколько же необходимо ждать до начала белой полоски? И когда вообще должна, наконец, завершиться чёрная? Сколько точно времени обязано пройти, и как понять, когда в твоей жизни началась именно она — светлая полоса удачи? Я жду тех самых перемен, тот самый белый оттенок уже достаточно долго. А его почему-то всё нет и нет. Моя жизнь слилась в одно целое непрерывное ожидание некоего чуда. А что такое жизнь? Вот уж любопытный вопросец. Жила ли я вообще эти долгие три года? Не знаю. Всё, что я делала здесь — это готовила и убирала, убирала и готовила. И больше практически ничего. Самодельный календарь показывает, что сегодня суббота. Однако в этом месте у меня нет выходных. Хотя, возможно, я банально сбилась со счёта, и сегодня совершенно другой день. Осторожно перевернулась с одного бока на другой. Мышцы из-за очередной еженедельной уборки всё никак не переставали ныть. Радовал лишь единственный факт: уже который день я в убежище совсем одна. От подобной мысли на душе становится чуток легче. Все члены Организации как обычно на своих миссиях. Появляются они тут крайне редко, и то не полным составом. Я уже и не припомню, когда в последний раз они собирались за длинным деревянным столом в столовой. Быть может, вас интересует, почему же я в таком случае попросту не сбегу отсюда куда подальше, пока никого нет рядом. Ха, спешу вас огорчить — выхода мне отыскать так и не удалось. К тому же мы успели сменить логово. Ибо предыдущее укрытие сгоряча разрушил один знакомый нам любитель взрывов. Только вот на время переезда моё сознание предусмотрительно «отключили». Посему я так и не сумела увидеть внешнего мира, по которому давным-давно успела соскучиться. Сеть туннелей сего убежища — что были ещё мрачнее да прохладнее — мне, откровенно говоря, не нравилась. Довелось привыкать к новой кухне, к коридорам, каковые преимущественно смахивали на длинные ходы пещер, а также к вечной сырости с ледяным воздухом в данном месте. Порой в логово заглядывал Лидер. Но не собственной персоной, а в образе пугающей чернеющей проекции, в которой выделялись цветом лишь его ужасные фиолетовые и полосатые очи. Он постоянно раздавал указания да говорил, что мне нужно сделать. Гораздо чаще вместо него ко мне приходил Какузу всё с теми же приказами и запросами. Он тоже пользовался голограммной связью. Причём единственным, что выделялось в его чёрном силуэте, были изумрудные глаза со светло-алыми белками. Жуткое зрелище, хочу вас заверить. Особенно, ежели видишь его впервые и совершенно внезапно. Впрочем, не будем об этом. А что касается остальных членов Организации, то они, как я уже упоминала ранее, вместе встречались чересчур редко. И если честно, они, кажется, ни разу не собирались в одном помещении всем общим составом. По крайней мере, на моей памяти подобного ещё никогда не происходило. Вечно кто-нибудь, да и отсутствовал, будучи на задании. Чем они занимались всё то время, какие миссии выполняли, я не ведала, да и не желала знать. На данный миг я лежу на кровати в комнате, к каковой аналогично не без труда сумела привыкнуть, и думаю над тем, пора ли мне вставать али ещё можно немного поваляться. Когда никому, кроме себя, не надо готовить ни завтрак, ни обед, ни ужин — это просто-напросто прекрасно. Вообще нынче уже время ужина, но для меня дневной сон давно стал нормой, потому как, окромя чтения книг, тут в перерывах между работой больше нечем заниматься. Однако в подобные моменты одиночества в этом месте я ощущаю себя немножечко свободнее. Я могу встать сейчас, или через десять минут, или же и вовсе через час… И ничего мне за это не будет. Ну, разве исключительно желудок начнёт урчать от голода, а, следовательно, всё равно необходимо подниматься. Вздохнув, я отправилась в ванную, которая находилась теперь довольно-таки далеко от моей комнаты, а не непосредственно в ней. Ещё один огромный минус сего убежища. Воззрившись в зеркало, я слегка поморщилась из-за увиденного. В сей миг на меня оттуда смотрит абсолютно незнакомый мне человек: кожа бледная, щёки впалые, под очами тени насыщенного оттенка. А вдобавок я стала настолько худой, что рёбра можно пересчитать. Только вот размер груди и вовсе приблизился к нулевому. О нет, голодом меня никто не морил. Однако, как я и предполагала с самого начала, тратить продукты попусту в этом месте — непозволительный проступок. Именно поэтому я побаивалась готовить лично себе что-нибудь, кроме риса с яйцом или лапши быстрого приготовления. Эти два блюда уже давненько въелись и, откровенно говоря, меня от них в буквальном смысле уже начинает тошнить. Но желания лишний раз нарываться на разъярённого Какузу либо Лидера у меня нет и не было. Теперь, когда члены «Алой луны» здесь почти не появляются, продукты и вовсе стали редкими гостями в холодильнике. Тем не менее, чтоб еды совсем не было — подобное случалось редко. Одно меня тешило определённо — я чуток вытянулась в росте и ныне могу говорить наравне хотя бы с Сасори или с Дейдарой. И мне это в действительности нравится, ведь я больше не чувствую тех прямых, презрительных взоров сверху вниз от них… Хотя кого я вообще обманываю? Они всё равно все постоянно взирают на меня такими взглядами. Ничего не меняется. И, вероятно, никогда уже не изменится… Покуда готовила себе традиционно скромный ужин, ко мне вновь возвратилось ощущение, каковое не покидает меня вот уже третий день. Чувство тревоги и того, что будто где-то здесь происходит нечто ужасающее. Подобное, к слову, уже бывало пару раз до этого, и длилось оно каждый раз по-разному. Я поёжилась и опасливо оглянулась себе за спину. Что они там затевают? Почему-то насчёт того, что это эффект от каких-то там тёмных делишек организации, сомнений у меня не возникало никаких. С трудом съела свою порцию — из-за того ощущения кусок в горло элементарно не лез. Решив, что мне всё равно пока нечем заняться, направилась в гостиную, которая по совместительству являлась и библиотекой. После сна делать, как обычно, было нечего, и я в основном занималась чтением книг. Правда, читала я их все уже кругу этак по пятому. Отчего-то в сей миг мне вспомнился родной дом. Как они там все без меня, а? Конечно же, забыли свою Харуко. Ну, ничего. Когда-нибудь я вырвусь отсюда и встречусь с ними всеми. Расспрошу, как идут дела, хорошо ли им живётся, обниму, расцелую и… вернусь обратно в логово преступников. Поскольку мне уже отсюда никогда не выбраться. Я посвящена почти во все их тайны и могу даже в мельчайших подробностях описать привычки каждого из них. И именно из-за этих знаний живьём меня никто не отпустит. А ежели это и случится, то, естественно, пострадает моя семья. Коридоры имели традиционно мрачный и неприветливый вид. Гостиная находилась достаточно далековато от кухни. Посему я, не особо торопясь, шагала по сырой земле пещеры в том направлении. Где-то мерно капала вода. Странное да неизвестное ощущение всё никак не уходило, лишь усиливаясь, и поэтому я периодически вздрагивала от любого шороха. Вдруг где-то неподалёку из ответвления лабиринта эхом послышалось тихое-тихое, почти беззвучное цоканье. Я застыла да сощурилась, всматриваясь в темень туннеля. Настенных свечей здесь также имелось гораздо меньше, нежели в старом логове. А что касается электричества, так тут я и вовсе лучше промолчу. Кто шёл ко мне, я не могла понять. Но могу сказать точно: это определённо не один из здешних преступников. Но кто же тогда, а?.. Практически бесшумное постукивание приближалось, и у меня в мозгу всплыла логичная мысль, что глупо вот так стоять и ожидать чего-то. Нужно сматываться, вот что! Понятия не имею, кто это такой. Да и впрочем, знать сего не желаю! Поэтому, круто развернувшись в сторону, противоположную тем настораживающим шорохам, я поспешила ретироваться куда подальше. Не шибко-то и хотелось в библиотеку, а тут как раз до моей комнаты недалеко. Как только я стремительным шагом бросилась по узнаваемому маршруту к своим апартаментам, звук тотчас же стал повторяться с особой скоростью да неумолимо понёсся за мной по пятам. Меня охватила паника. Нет, ну а как бы вы поступили, кабы за вами гналось некое неизвестное да непонятно откуда взявшееся создание? Я вот, скованная ужасом по рукам и ногам, наконец, оцепенела прямёхонько около подсвечника на стене в ожидании того, что меня преследует. Говорят, страхам надо смотреть в глаза, да? Что ж, полагаю, стоит взглянуть на то, что так отчаянно за мною гонится. К тому же, те звуки сдаются мне смутно знакомыми… Как будто бы я где-то их уже слыхала. Словно это чьи-то миниатюрные когти с каждым шажочком царапают пол пещеры, а шум тот отдаётся эхом по всему коридору. Я с особенным усердием всматривалась во тьму впереди, однако разобрать там ничего не сумела. Остаётся лишь ждать. Почти неразличимые шажки замедлились и уже были слышны довольно близко да более отчётливо. Я затаила дыхание. Вот он уже совсем рядом… — Всё же Какаши был прав, — до жути неожиданно и не так уж далеко от меня раздался чей-то незнакомый голос. Но обладатель его пока не намеревался выходить на освещённый участок. По линии хребта прогулялся морозец. И так ноющие мышцы напряглись, принося новую волну боли. Ноги слегка подкосились. Дышать стало на порядок тяжелее. Кто это такой? И что ещё за загадочный Какаши, который оказался в чём-то прав? — Кто Вы? — вполне бесстрастным требовательным тоном вопросила я у вторженца. Может, это новобранец, а? К слову, интересно, почему мне мерещится, что его голосок доносится откуда-то снизу? Всё как-то слишком странно. — Я тебе не враг, — так же спокойнёхонько отозвался собеседник. — Тогда, будьте добры, покажитесь. И ответьте, что Вы тут делаете? — Как хочешь, — хмыкнул незнакомец. Секунда — и мой недавний преследователь соизволил выйти на свет. Я только и смогла, что разинуть из-за изумления с непониманием рот. Предо мной стояла… собака. Точнее, судя по голосу, пёс. Но, чёрт подери, откуда у собаки вообще голос?! Одета псина была в симпатичную синюю одёжку, каковая была сшита точно по размеру. На головёшке красовалась повязка с гравировкой деревни Листвы. О, возможно, вы ошеломлены, однако, да, я наконец-то более-менее выучила знаки Скрытых деревень. Благо, времени с литературой у меня имелось предостаточно. Любопытно, а какой породы мой гость? Бульдог, что ли? Или мопс?.. Не, в породах собак я пока ещё не разбираюсь. А отчего у него такое унылое выражение… морды? — З-здравствуйте, — заторможенно пробормотала, мгновенно растеряв всю уверенность. Ещё бы! Не каждый же день встречаешь разговаривающих псов! — Что такое? — с подозрением в голоске поинтересовался пёс. — Тебя что-то не устраивает? — Нет-нет, всё в порядке. Но что… Вы здесь делаете? Практики общения с собаками у меня пока ещё не было ни разу в жизни, и посему решение обращаться к пёсику на «Вы» показалось мне самым правильным. Мало ли… Вдруг он обидчивый, а у него клыки вон какие. — Мне было приказано найти слабый источник чакры, который чувствовался в глубине убежища организации «Акацуки», — пояснил пёс с весьма важной интонацией. Видать, ему всё-таки польстило моё уважительное обращение. — Этим источником оказалась ты. Но ты не похожа на одну из них. Кто ты такая? Я оторопело взирала на животное сверху вниз. И что, скажите на милость, ему отвечать? Правду? Выходит, я должна довериться… собаке, да? Ну, по-видимому, иного выбора у меня и нет. — Я работаю тут, — интригующая пауза, — горничной. На долю секунды выражение мордашки у пса стало поражённым да в какой-то степени озадаченным, однако практически сразу же сменилось прежней суровостью да невозмутимостью. — Хм, не думал, что в таких организациях бывает прислуга. Слово «прислуга» мне совершенно не понравилось. Быть может, я и считала себя рабыней, но слышать сие из чужих уст слегка оскорбительно. Причём то, что это сообщила мне собака, немного угнетает. А возможно, и не немного… — Представьте себе, — позабыв всякий страх, я аналогично решила не оставаться в долгу, раздражённо складывая руки на груди. — Я вот не думала, что существуют говорящие собаки. Но вот Вы здесь, прямо передо мной. Пёс прищурил очи и немножко сердитым тоном прорычал: — Лучше помалкивай, если не хочешь остаться без носа. У меня же нервозно дёрнулось веко. Дожили, мне угрожает собака. Было-было, но подобного ещё не было. Правда, всё ж необходимо в действительности сбавлять обороты да переходить к более важной теме нашей «милой» беседы. — Вы что, пришли сюда, чтобы мне угрожать? Или может, всё-таки скажете, что Вам от меня… Последние мои слова поглотил звук внезапного взрыва, а возможно, и некоего… землетрясения?.. С потолка посыпалась земляная крошка. Я еле удержалась на ногах, а когда всё прекратилось, опасливо заозиралась. Предчувствие чего-то нехорошего, которое зародилось ещё три дня назад, как никогда давало о себе знать. — Что происходит? — Сражение, — услыхала я в ответ, и догадалась, что последние размышления ненароком изрекла вслух. — Мои друзья вступили в бой с двумя членами «Акацуки». Уверен, скоро тут всё будет разрушено. Нужно спешить. Пойдём. — Постойте! Куда?! — шокировано спросила я, удивляясь настырности моего визитёра. Пёс, который уже развернулся, дабы потрусить вперёд, смерил меня взором, каковой так и говорил о моей ничтожности. Я даже не сдвинулась с места. Да что ж это такое?! Почему мною вечно кто-нибудь командует? А тут ещё и собака. Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! — Ты не расслышала? Здесь всё обвалится. Или может, ты хочешь быть заживо раздавленной камнями? Воображение молниеносно нарисовало сию жуткую картину, и я содрогнулась каждой клеточкой тела. — Нет, не хочу, — на грани слуха вырвалось у меня. Раздражение с гневом моментально сошли на нет. — Вот и отлично. А теперь пошли быстрее. Судя по запаху, здесь неподалёку есть выход, — и он снова повернулся, дабы уйти. Я так и осталась стоять столбом на месте, не отваживаясь сделать тот самый судьбоносный первый шаг. Что произойдёт, если я пойду вместе с ним? Что сделают со мной и моими родными? Как мне вообще поступить?! Мир вновь тряхнуло, и я, пошатываясь, ступила вперёд. Это словно отрезвило мой разум. Но нельзя же бездействовать! Ведь ежели тут всё обрушится, я, естественно, не выживу. А я хочу жить. Очень хочу. И ведь никто из них не пришёл за мною. Ни те двое, которые, по словам пса, вступили в битву, ни те, кто находятся далеко отсюда. Я никому из них не нужна. Им всем на меня глубоко наплевать. Они уже не нуждаются во мне, ибо логово почти всегда пустует. А я… Я ни в коем случае не желаю погибнуть, нет. Значит, необходимо спасать себя самой. Земля в очередной раз затряслась под ногами. — Эй, какого чёрта ты стоишь?! Тебе что, надо особое приглашение? — донеслась до ушей недовольная интонация моего спасителя. — Нет, ничего, — отрицательно мотнула головой я. — Ведите. — Если отстанешь, я ждать не буду, — буркнул пёс да помчался вперёд по коридору. Стараясь экономить силы, я трусцой двинулась следом за ним. Полагаю, я поступаю правильно. Что не говори, а быть погребённой заживо под тоннами земли мне решительно не хочется. Ведь, судя по всему, обвала действительно не миновать. С потолка прямиком на макушку посыпалась земля и мелкие камешки, что нагло застревали в моих волосах, лезли за шиворот. Мы в очередной раз свернули. Я периодически озиралась, боясь, что к нам откуда-то из-за угла выскочит кто-нибудь из организации. Напрасно. В слабо освещённых лабиринтах не было никого, кроме нас двоих. Кстати, мой проводник оказался весьма проворным и быстрым. Настолько быстрым, что я едва замечала, как на поворотах мелькает его хвостик. И примерно на десятой минуте сего забега у меня уже недурственно покалывало в боку, болели ноги, впрочем, как и остальные мышцы, а также окончательно сбилось дыхание. Н-да, давненько у меня не было таких пробежек. Однако говорить о своём состоянии псу я не собиралась. Хотя сие красноречиво демонстрировали хрипы, каковые раз за разом вырывались из моих лёгких. — Ещё немного, — на бегу проворчала собака, принюхиваясь. Но следующую половину его фразы поглотил очередной громчайший звук, который раздался за нашими спинами. Рывком оглянулась через плечо и, не пряча ужаса, сипло вскрикнула. Потолок туннеля позади нас безвозвратно рушился, поднимая огромные клубы пыли. — Сюда, скорее! — гаркнул пёс, сворачивая куда-то вправо по коридору. Не теряя ни секунды, рванула за ним, пытаясь не смотреть на то, что творится позади. Зато я прекрасно расслышала тот оглушающий грохот, каковой запечатлеется у меня в памяти, верно, на всю оставшуюся жизнь. Ежели, конечно, я вообще выживу. — Быстрее! Шевели ногами! — всячески «подбадривал» меня мой спутник, нервы которого уже, наверное, были на пределе. Впрочем, как и у меня. — Сколько ещё? — силясь перекричать шум обвала, громогласно осведомилась я, регулярно, кашляя да стряхивая землю с головы. — Здесь! — торжественно рявкнула собака да притормозила у тупика, на котором и намёка не было на какую-либо дверь. Внутри у меня будто что-то оборвалось. Какое ещё, к Шинигами, «здесь»?! — Где?! — с истерическими нотками в голосе воскликнула я, стараясь отыскать глазами проклятый выход, какового тут, похоже, и в помине не было. Сзади слышалась канонада падающих камней, что заглушала даже мысли да заставляла дрожать всем телом. Что делать?.. Что нам делать, чёрт возьми?! — Здесь точно должен быть выход! — зло рыкнул мой спутник, чуток забавно морща нос. — Обыщи стену. Где-то есть какая-то потайная кнопка или что-то типа того. Ну же! — Какая, к чёрту, кнопка?! — меня охватил панический ужас, однако всё ж я сиганула к треклятой стенке да принялась её беспорядочно ощупывать. Под ногти тут же забилась земля, но на это мне было наплевать. Я дотрагивалась до любого уступа, до каждого камушка на стене туннеля, однако выход, что должен быть здесь, по словам пса, так и не появлялся. Наконец, моя ладонь задела странной формы бугорок. Практически мгновенно после этого стенка передо мной затряслась. Отскочила от неё, как ошпаренная. Что на сей раз?! Под моим ошарашенным взглядом часть стены со скрежетом, медленно и как-то лениво поползла вверх, открывая доступ яркому дневному свету, которого я не видела уже очень давно. Прищурив очи, я неотрывно следила за тем, как чрезмерно неторопливо образовывается спасительный для нас выход. — Ну же, — прошептала, не осмеливаясь оглянуться на звуки обвала, каковой неминуемо настигал нас. Чёрт, нельзя терять ни минуты! Пока открывался проход, я, не обращая внимания ни на что, подскочила ко псу, который тоже замер в ожидании, и сцапала его на руки. Он оказался не таким уж и лёгоньким, каким выглядел. — Ты что творишь?! — тотчас же возмутился мой груз. Не проронив ни слова, прижала его к себе интенсивнее да, согнувшись, юркнула в образовавшийся подходящий по размерам для меня проход. Потайная дверь, мудро припрятанная в невысоком холме, неизменно ползла вверх, когда мы, все пыльные с головы до пят и лап, выбрались наружу. Позади раздался ещё один грохот, и нас опять обволокло пылью. Убежище «Акацуки», что на время стало для меня домом, было безвозвратно разрушено. Покуда я, рухнув на колени, откашливалась да тёрла слезящиеся глаза, пёс с неразборчивым бормотанием выскользнул из моих кистей. Сама не знаю, что на меня нашло, когда я вздумала его схватить. Он ведь и сам мог спокойно там проскочить. Но, видимо, ожидая меня, никак не решался. А я… А что я? У меня попросту внезапно чувство геройства проклюнулось, вот и всё. Клубы пыли постепенно оседали на землю и нам на макушки. Где-то подле был слышен удушливый кашель моего спутника. Я ещё чуток потёрла очи да, плавно разомкнув веки, затаила дыхание. Место, где мы очутились, являлось просторной равниной, на каковой кое-где маячили небольшие деревца. Откуда-то доносился шум воды. А значит, где-то здесь есть река? Чуть дальше виднелись верхушки деревьев. Неужто там лес? Я опустила взор книзу. Подо мною росла зелёная трава. Такая мягкая и слегка холодная на ощупь. Неистово свежий воздух ударил в голову, вынуждая сознание на секунду помутиться. Немножко повернулась да приметила позади бесформенную груду камней — всё, что осталось от пещеры, которая когда-то служила укрытием. Но это ощущение свободы попросту захлестнуло меня с головой. Поверить не могу! Невероятно! Голубое безоблачное небо надо мной и яркое солнце — я не видела их уже столько лет! Захотелось громко, восторженно воскликнуть, сделать что-нибудь безбашенное. Я наконец-то на воле! Глупая улыбка, каковая успела появиться на моих пересохших губах, молниеносно погасла при воспоминании о том, что я по-прежнему нахожусь под властью преступной организации. Что же произойдёт, когда они прознают, что я сбежала? Но ведь кабы я сего не сделала, то, естественно, была бы уже… мертва. Чувство незащищённости, что сразу же навалилось на меня, было неприятным и пугающим до мурашек по коже. Я рассеяно воззрилась на пса, который с мрачным видком осматривал обвал. — Это было близко, — безразлично констатировал он, словно такие переделки бывают с ним раз пять на дню. — И что теперь? — отрешённо полюбопытствовала я скорее у себя, чем у моего спасителя. — Я отведу тебя к моим товарищам. — А где они? — Судя по запаху, — пёс принюхался, слегка настороженно сощурив глазёнки, — достаточно далеко отсюда. За час доберёмся. Я с потерянным видом уставилась на собаку. Мне что, опять идти за ним? А куда? И зачем? Что мне будет за то, что я пойду с шиноби Конохи? Да что мне вообще необходимо делать?! Может, подождать возвращения Акацук? Более чем скверная идея. Они за мною не вернутся, скорее всего, решив, мол, я погибла во время завала. Но вот занятный вопросец: зачем я понадобилась друзьям вот этой шавки? И если я таки пойду вместе с ними, что меня ждёт там? Допрос с пристрастиями? Радушный приём? Что мне делать, а? Я не знаю. Я так запуталась. В то мгновение столько вопросов крутилось на уме — просто не счесть! Солнце по-летнему пекло макушку и заставляло жмуриться. Да что там, я преимущественно смахивала на слепого крота, каковой вылез наружу из-под земли. Или же на сову, что рискнула покинуть днём своё дупло. Видала я такую однажды. Помнится, она чуть не разбила окно одного из магазинов. Бедняга. Никогда не забуду то зрелище, когда хищный ночной охотник превратился в загнанную в угол жертву. Но что-то я отвлеклась. Так вот, солнце слепило меня нещадно, но, тем не менее, сие не мешало мне тихонько радоваться и ему, и голубому бесконечному небу, и зелёной травке подо мной. Вообще на данный момент у меня возникали какие-то двоякие впечатления: с одной стороны, я неимоверно ликовала новообретённой свободе; а с другой, осознавала, что ничего хорошего из сего не выйдет и свобода та призрачная, поскольку либо члены тёмной организации захотят устроить расправу надо мною, либо мои спасители окажутся такими же «добрыми», как и экс-хозяева… А хотя плевать. Мне абсолютно на всё сейчас плевать. Чего бы я по-настоящему желала именно в сей миг, так это махнуть домой к родным, увидеть, насколько подросла сестра, обнять папу с мамой. Домой хочу. Очень… — Ну, чего расселась? Вставай и пойдём. Только вот с моими желаниями никто и никогда не считается. Бросила измученный взор на пса, который нетерпеливо смотрел на меня. Чудилось, ещё чуть-чуть и он завиляет хвостиком, начнёт перебирать передними лапками да заскулит из-за моего бездействия. Однако сей пёсик, очевидно, совсем не тот тип собак. Ну да, действительно, обычные собаки как бы не разговаривают человеческим гласом, ага. — Зовут-то Вас как? — с усталостью выдохнула я, уже смиряясь с собственной судьбой. — Паккун. — Славное имя, — буркнула себе под нос, а засим погромче добавила, нагнув голову в лёгком поклоне: — А я Харуко. — Будем знакомы, — хмыкнул в ответ Паккун. — Будем, — откликнулась я, утвердительно кивнув.А возможно, и не немного…