Услышь меня этой ночью, когда предупреждение Заставит тебя вздрогнуть, Тебя, убегающую от всего, чего ты боялась в своей жизни. Душа ночи, когда солнце собьёт тебя с пути, Изобрази ужас на своём лице. <…> Освободи меня этой ночью, когда звериные короли вселят в тебя ужас, Я буду уже пойман, во мне будет бурлить Жажда крови в ночи. Больше не могу сдерживать поток своего яда… Disturbed — "Hell"
***
Солнечные лучи уже заглядывали в котлован да нещадно припекали мне макушку, а работа продвигалась очень и очень неторопливо. Вглубь под землю я ушла примерно на полметра, но ничегошеньки смахивающего на гроб так и не откопала. Чёрт, я так уже скоро коньки отброшу! После очередного изнеможённого вздоха, мне едва удалось разогнуть поперёк, который мигом откликнулся острой болью. Ох, мне срочно необходима передышка. — Не могу больше, — кое-как отряхнувшись, хрипло выдохнула я, посматривая наверх. Возможно, я всё же ошиблась и это совершенно не то место? Действительно, глупости какие-то. Ну вот как он может быть здесь закопан? Не-не, подобного не бывает. Я банально зря трачу время. Однако, как по закону жанра, сразу после этих мыслей я тотчас же содрогнулась да, ошеломлённо приоткрыв рот, с ужасом опустила взор на разрытую почву, под каковой нечто шевелилось. Ч-что… это за?.. А в следующую секунду из-под земли внезапно высунулась чья-то пятерня и крепко-накрепко сцапала меня прямёхонько за щиколотку. Вдоль позвоночника пробежался табун мурашек. Внутри у меня всё похолодело. Из глотки вырвался сиплый вопль. Попыталась освободиться, но хватка у руки оказалась столь интенсивной, что я во время своих лихорадочных потуг попросту упала. Извиваясь, словно червь, которого жаждут насадить на крючок, я никак не могла высвободить собственную конечность. Да что же это за чертовщина?! Нежданно-негаданно откуда-то снизу абсолютно приглушённо раздался знакомый охрипший голос, от какового у меня по коже в очередной раз прогулялся мороз: — Вот ты и попался, ублюдок мелкий, — данная реплика вынудила меня напрочь оцепенеть. Как померещилось, я даже дышать перестала. — Я ж обещал, что укокошу тебя любой ценой… Это же… С широко распахнутыми глазами я ошарашенно наблюдала за тем, как передо мной, выбираясь из-под сырой почвы, начинают появляться… кусочки чьего-то тела. Ладонь, что держала меня доселе, бросила это занятие и, помалу отползая, принялась помогать второй руке. Я ползком выкарабкалась из ямы, которую выкопала, и плавно отодвигалась назад, подальше от этого кошмара наяву. И лишь тогда, когда моя спина упёрлась в земляную стену котлована, я осознала, что по щекам моим струятся слёзы. Что, чёрт побери, происходит?! Крепчайше зажмурилась да изо всех сил сжала челюсти, поскольку поняла, что сейчас меня элементарно вывернет наизнанку. И причём, возможно, не только в переносном смысле. — Давненько я не разминал своё тело, — с безумием в интонации произнёс тот, кто уже, вероятно, успел предстать предо мною, а после данной фразы до моих ушей донёсся какой-то хлюпающий звук с хрустом костей, и меня всё-таки вырвало. Как мерзко. Горечь в горле была просто-напросто отвратительной, и из-за этого становилось ещё хуже. — Джашин-сама, Вы наконец-то услышали мои молитвы и помогли мне, — продолжал кто-то свой чрезвычайно увлекательный монолог, а я меж тем всё продолжала очищать желудок от остатков сегодняшнего завтрака, будучи не в силах остановиться. — Поэтому я незамедлительно преподнесу Вам достойнейшую жертву… Откашливаясь да утирая губы тканью рукава многострадального плаща, я осторожно воззрилась в направлении голоса язычника. Так ему подсобил его бог? О, мне уже попросту надоело изумляться всем странностям сего мира. А что там насчёт «жертвы»? Что ж, я уже догадываюсь, кто ею станет. — Э? — Хидан вдруг замолк, удивлённо вскинул бровь и подался вперёд, сосредоточенно вглядываясь в моё лицо. — Постой-ка. Эт ты?! Какого хрена ты тут делаешь? Ками-сама, неужели он меня, наконец, узнал? Только в ответ я лишь тихонько всхлипнула да помощнее заткнула кистью рот, борясь с очередным приступом рвоты. О, как же здесь воняет кровью. — Хм, — Хидан, казалось, и вовсе растерялся. — Так это что, типа, ты меня… того?.. Чего «того», я так и не поняла, продолжая расфокусированным взглядом смотреть на сектанта. Он был весь целиком вымазан в почве и запёкшейся крови, волосы у него растрепались в разные стороны, а от одеяния остались какие-то жалкие рваные тряпки. Однако то, как сверкали его малиновые очи, заставляло меня усомниться в его беспомощности. По-видимому, он меня и убьёт. — Чёрт, какого хрена на тебе этот плащ, а? — продолжал диву даваться мужчина, который только что прямо на моих глазах… воскрес из мёртвых? Хотя он, наверное, и не умирал вовсе. Он ведь бессмертен. — Да отвечай уже, бля! — свирепо гаркнул он, люто сжимая кулаки. Я вздрогнула и, едва ворочая языком из-за непреодолимого страха, негромко да сбивчиво заговорила: — Лидер-сама приказал мне Вас освободить. Это была миссия… — Миссия? Какая нахер миссия?! Я тут вообще-то под землёй лежал! А вы не соизволили даже поднять свои задницы немного пораньше и откопать меня?! — пепельноволосый мгновенно вышел из себя, вспыхивая в истинном бешенстве, аки зажжённая спичка. — Сколько я здесь пролежал?! И куда теперь катится эта дебильная организация, если в неё берут таких, как ты?! Судорожно сглотнула ком, что стал поперёк пересохшего горла, да осторожненько постаралась встать на ноги. Получилось исключительно с третьего раза. Хидан тем временем решил, похоже, пересказать весь свой запас нецензурных выражений. Мерещилось, что из-за злости он разрушит здесь всё, оставив при этом на месте леса пустующую равнину. А тем, кого он убьёт первым делом, буду, конечно же, я. — И почему на эту «миссию» послали именно тебя, а? — неизменно искренне недоумевал поклонник Джашина. — В «Акацуки» что, не нашлось кого-то посильнее?! Да хоть бы и тот же Какузу! Этот чёртов старый жлоб, который постоянно клялся и божился меня угробить! Где он, мать твою?! — Лидер-сама сказал, что Какузу-сан… мёртв, — на грани слуха прошептала я, пытаясь глубоко, размеренно дышать. — Че-го?! — он разразился истерическим хохотом сумасшедшего. — Хватит мне тут шутить! Он бессмертен, как и я! Так что прекращай лапшу на уши вешать!.. Мне только и оставалось, что отвести встревоженный взор от столь жуткого зрелища. А надо ли Лидеру подчинённый, каковой совершенно сошёл с ума? — Эй, смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь, сучка! — неожиданно рыкнул Хидан, и я даже глазом моргнуть не успела, как меня схватили за горло да в едином порыве подняли над землёй. Стопы, перестав чувствовать твёрдую почву, попытались достигнуть до неё хоть носочками, но и это, увы, оказалось тщетным. Моя Смерть. Так вот ты какая? Сдавленно засипела в жалких потугах втянуть в лёгкие кислород. Отчаянно вонзилась сломанными ногтями в крупную кисть, которая меня держала, и заглянула в безумные очи моего палача. Как знала, что всё так закончится. — Ты… будешь моей первой жертвой, — каким-то интимным тоном и практически шёпотом выдохнул он мне на ухо, а я, уже толком ничего не соображая да не видя, рефлекторно скосила на него слезящиеся глаза. Всё кончено. Вскоре я увижу отца с матерью. Давно бы пора. — Рад, что ты жив, Хидан, — весьма дружелюбный голосок Зецу, каковой появился по традиции внезапно, был слышен для меня будто сквозь вату. Я задыхаюсь. Я умираю. — Чего? А ты какого фига тут делаешь, долбаное растение?! Проваливай отсюда подобру-поздорову! А то я за себя не ручаюсь! — Лидер будет не шибко рад, ежели нового члена «Акацуки» убьют так скоро, — снова вполне примирительно промолвила левая половина искусственного человека. — Отпусти её уже, — подключился к беседе Чёрный, шипя с привычным пренебрежением. — Она того не стоит. — Ещё как стоит! — Уже периодически выпадающей из реальности мною чуток потрясли, аки самой натуральной тряпичной куклой. — Джашину-сама нужно принести жертву!.. — Твой Джашин-сама может и подождать. Найдёшь себе другую жертву. А девчонку оставь. Она теперь официальный член организации. Когда в очах у меня принялись плясать разноцветные пятна, и сознание почти окончательно помутнело, хватка на моей шее чуть ослабла, а засим чужая пятерня и вовсе выпустила меня. Я молниеносно рухнула на землю, надрывно кашляя да наконец-то жадно вдыхая столь необходимый мне воздух, насквозь пропитанный металлической вонью. Как сказал бы Паккун: «Это было близко». Горло будто раздирало когтями, и создавалось впечатление, мол, я проглотила пару-тройку острейших гвоздей. По шее медленно, но верно начинал расползаться синяк. Вот вам и благодарность за спасение. Получите-распишитесь. Всё случилось так, как я и предполагала. Пока я громко откашливалась, Хидан с Зецу нечто обговаривали. Язычник неистово матерился, сыпал угрозами направо и налево, но, в конечном счёте, всё же немножко поутих. Что поведал ему мой коллега-каннибал, я так и не разобрала, однако это что-то заставило даже настолько вспыльчивого человека, как Хидан, худо-бедно поостыть. А Зецу в свою очередь моментально поспешил вновь куда-то пропасть. Утерев рукавом губы, я приподняла подбородок, снизу вверх исподлобья смотря на сего ужасающего человека, оставшегося рядом со мной. Он в ответ взирал на меня с нескрываемым презрением, скривившись, словно это я похоронила его под грудой земли, а не шиноби Конохагакуре. — Чёрт, ну и везёт же тебе, — раздражённо фыркнул пепельноволосый, отвернувшись от моего взгляда, который был полон затаённого гнева. Он мог меня хотя бы поблагодарить, но взамен желал уничтожить свою же спасительницу. Неблагодарный язычник. Ненавижу. Хидан тем часом задрал голову кверху, что-то там высматривая. — Высоко, — будто ни в чём не бывало, слегка лениво протянул он, а далее неожиданно подпрыгнул вверх, исчезая из поля зрения. — О, свежий воздух, — раздался его довольно бодрый бас откуда-то сверху. — А, и вы тут, тупые твари?.. Сразу же после этого послышался шум борьбы, рёв животных и безумный гогот Хидана. В воздухе повис смрад уже свежей крови. Я, боясь даже шелохнуться, со всей силой заткнула уши ладонями да зажмурила глаза. Ужасно. Это самая ужасная первая миссия во всём мире. Сектант спрыгнул ко мне назад примерно через тридцать минут, практически целиком перемазанный в алой жиже, с сумасшедшим оскалом на устах да горящими жаждой убийства очами. Я затравленно шарахнулась от него в сторонку, однако пепельноволосый вполне мирно сообщил, что уже принёс жертву своему Джашину, и посему мне не стоит опасаться. Ну да, как же, я почти поверила. О том, как он в одиночку, не имея при себе оружия, противостоял всем тем оленям, я не хотела даже и думать, а вылезать из ямы наружу — тем паче. Боюсь представить, что там нынче творится. Наверняка всё окрасилось в багровый оттенок. Сейчас я была готова отсиживаться здесь целую вечность, лишь бы не видеть того, что натворил Хидан там, снаружи. — Если так и будешь сидеть — убью, — спокойно предупредил меня он, когда я, пребывая в прострации, не отозвалась на очередной его вопрос. Я тотчас же быстро закивала, рассматривая землю затуманенным взором. — Пошли. Мне этот лес уже осточертел. В идеале я б, конечно, хотел пойти в Коноху и отрубить там кое-кому башку, но нас, блять, ждёт этот чёртов лидер, чтоб его!.. Эй, слыхала, что я сказал? Вставай! Исключительно после данного возгласа я, наконец, резко подорвалась на ноги, попутно за малым не шлёпнувшись обратно. Хидан опять сиганул вверх с такой лёгкостью, словно и не лежал он под землёй, разделённый на кусочки. Я всё-таки, преодолев страх с новым рвотным позывом, аналогично последовала за ним, а как только приземлилась на поляну, которая была вокруг котлована, то молниеносно поторопилась заслонить глаза руками. Под подошвами нечто подозрительно, противно зачавкало. Запах крови теперь начал ощущаться гораздо интенсивнее. О, моя психика настолько слаба, что просто-напросто не выдержит подобного зрелища. — Вот идиотка, — прозвучал недалеко от меня немного усталый вздох язычника. — Хватит строить из себя святую невинность. Ты работаешь в организации убийц и нукенинов, а боишься вида крови. О, Джашин-сама, и куда смотрел этот придурочный лидер, когда брал тебя в «Акацуки»? Вопрос его, впрочем, остался риторическим, ибо я с резкостью ринулась с места да наобум опрометью побежала прочь, перманентно не открывая очей. И плевать, что в любое мгновение я легко могу врезаться в ствол дерева. Видеть это всё выше моих сил. — Ну, наконец-то, — донеслось сзади, а вскоре со мною поравнялся и сам Хидан. Разомкнув веки да смекнув, что мы, слава Ками, уже не на той территории, я всё продолжала бежать вперёд и таращиться прямо перед собой остекленевшим взглядом. Как я буду добираться до Амегакуре один на один с этим язычником? Да он же меня ещё раньше порешит и скажет, что так и было! — Эй-эй, сбавь обороты! — рявкнули мне вдогонку, когда мы уже давным-давно покинули пределы леса, однако я, неизменно не замечая никого и ничего, мчалась вперёд. — Да стой же ты, чёрт возьми! — и меня вдруг сцапали за локоть, резко останавливая. Несмело уставившись снизу вверх на сего сектанта, всё же нашла силы на то, чтобы тихонько прохрипеть: — Почему бы Вам не определиться уже: идти мне или стоять? — Поговори мне тут ещё! — разъярённо процедил сквозь плотно стиснутые зубы язычник да мощнее сжал моё предплечье. Закусила подрагивающую губу, дабы ненароком не вскрикнуть от боли. Вот это миссия! Одни синяки по всему телу, увечья да психологические травмы. Я уже пожалела, что вступила в сию проклятую организацию. Но это лишь ради информации об Орочимару, а то есть и о моей сестре. Я не отступлюсь. — Слышь, я вообще-то как бы под землёй лежал, голодный, холодный и без нормальной одежды. Да я почти с катушек там съехал, блять!.. — и он выжидательно воззрился на меня, свято полагая, дескать, в подобном заторможенном состоянии я сумею понимать его намёки. Ну, одно я уяснила точно: слово «почти» в последнем его предложении было абсолютно лишним. — И… что? — таки еле различимо пробормотала я, пялясь куда угодно, но только не ему в глаза. — Да ты издеваешься, бля! — взревел мужчина, вероятно, вновь борясь с порывом меня удушить, а хватка его стала гораздо крепче. — Я жрать хочу, а ещё мне нужна новая одежда, понимаешь или нет?! Я лишь испуганно дёрнулась да, зажмурившись, втянула голову в плечи. Хидан же, с секунду помолчав, испустил вздох мученика и уже чуток мягче изрёк: — Да хорош уже трястись, а? Не буду я тебя убивать. Жертву я уже принёс, так что мне это без надобности, сечёшь? — Я опять быстро закивала, по-прежнему не распахивая глаз. — Блин, ну реально прекращай. Это раздражает. И вообще, ты себя видела? Такое чувство, что это не я недавно из-под земли вылез, а ты! А сам-то уж точно не лучше меня выглядит. Хотя кто его знает… Ибо «счастья» лицезреть себя со стороны я действительно ещё не имела. — У меня есть немножко денег, — наконец, пискнула я, размыкая одно веко да натыкаясь взглядом на капельку озадаченный взор Хидана. — Может, остановимся возле какой-то деревни и закупимся там? — О, бля, да ты прям как Какузу — всегда при деньгах! Только не жлобишься, как он, — ухмыльнулся он кривой и, как мне почудилось, слегка печальной улыбкой. Неужто ему всё-таки жаль своего напарника? — Тогда так и поступим, — и, хлопнув в ладоши, он пошёл вперёд, по пути поправляя на себе лохмотья, каковые когда-то звались формой. Не раздумывая подолгу, я двинулась за ним.***
Деревушка, около которой мы сделали мини-привал, была совсем маленькой и включала в себя примерно с три десятка домиков да несколько магазинов. Неподалёку от данного поселения протекала река с чистой, практически прозрачной водой. Непосредственно рядом с ней мы и остановились. Покуда Хидан плескался в речке, тщательно отмывая со своего тела засохшие грязь с кровью, я сняла с себя плащ и хитай-ате да отправилась за покупками. Поскольку всё ещё находилась в лёгком трансе, то о том, что мой видок тоже как бы оставлял желать лучшего, я даже и не вспомнила. А потом ещё долго удивлялась, почему у всех людей столь жалостливые взгляды и в лавке с продуктами мне даже сделали скидку. Магазин одежды здесь, слава Ками, аналогично имелся. Там я приобрела самый крупный по размеру плащ, к каковому прилагался капюшон. В итоге, мой мешочек с монетами существенно уменьшился в размерах. Да уж, я не Какузу — экономить, к сожалению, не могу и не умею. Особенно, ежели дело касается еды. Когда я через полчаса возвратилась на берег речки, то обнаружила Хидана вовсю храпящим на моём же плаще. Ну просто отлично, ничегошеньки не добавишь!.. Хорошо, что он хоть удосужился «надеть» ошмётки своих потрёпанных штанов да прикрыться тем, что когда-то служило ему плащом. Натужно вздохнув, прошла мимо сектанта, попутно бросив подле его ног купленную для него вещь, и затормозила на краю берега реки. О, а когда глянула в собственное отражение, то едва удержалась от вскрика. И в подобном виде я показывалась на людях?! Хотя с другой стороны, это неплохая маскировка… Но, Ками-сама, что это за чучело смотрит на меня из водной глади? Ох, и причёска, сделанная Конан, растрепалась во все стороны, и на щеках тёмные разводы, и на шее синий, даже буквально фиолетовый, синяк… Жуть! И как я только всех в деревне не распугала? Эх, ничего не попишешь. Тяжко выдохнула да, опустившись на колени, принялась смывать грязь с лица и рук. Какая водица, однако, холоднющая! И как пепельноволосый в ней вообще купался? Немного помучившись с волосами, я с горем пополам вымыла их да переплела в нечто наподобие косички. Ну, у меня так же, как и у Конан, к сожалению, не получилось, но тоже сойдёт. Исключительно тогда, когда мой внешний вид стал наконец-то более-менее приемлемым, я внимательно вгляделась в своё отражение, что легко рябело из-за речного течения. Ну… и кто этот человек?.. Я не узнаю его. Что это за измученный, потускневший и жалкий взгляд? Что за грустное выражение лица? Что со мною сделала эта организация? Что со мной сделала эта жизнь? — О, ты пришла. А эт мне? Как мило с твоей стороны. Плату с меня изымать, надеюсь, не будешь? Чуть повернулась к проснувшемуся Хидану да смерила его немножко неодобрительным взором. Он явно что-то путает. Я что ему, взаправду Какузу, что ли? — Нет, — кратко, безразлично ответила я, отворачиваясь назад, потому как язычник всё же решил примерить обновку. — Что-то с тобой не так, — меж тем натягивая плащ, вслух размышлял пепельноволосый. — И как ты только попала в ряды «Акацуки», м? — Случайно, — сухо промолвила, без какого-либо интереса рассматривая деревца на противоположном берегу реки. — Случайно? Случайно лишь люди дохнут, а такого просто так не бывает. Как горничная могла записаться в ряды нукенинов?.. Чёт я никак не пойму! — Это только моё дело. — Вот как… Когда я видел тебя в последний раз, ты была зашуганной, вечно мямлящей и неуклюжей идиоткой. Так что ж, бля, изменилось, а? — Много чего, — почти прошептала я, воздев взгляд в голубое небо, которое затерялось между ветвями деревьев. Какое любопытное мнение они обо мне имели и имеют сейчас. Мило. — А, ну да, теперь ты просто зашуганная идиотка, — скептически хмыкнул мужчина. — И откуда у тебя, интересно знать, протектор Конохи? Я промолчала. Вспоминать тот период, когда я жила в деревне Скрытого Листа, было до одури больно. Ведь я скучала по её весёлым жителям, и тогда даже ещё не ведала о том, что произошло с мамой, папой и Акико. Конкретно там я прожила самые беззаботные времена за последние несколько лет. Именно там я научилась тому, как хоть немного защитить собственную жизнь. Хотя это и мало мне помогло. Но сейчас все плохие воспоминания о Конохагакуре постепенно начинали сглаживаться, уступая место лишь хорошим. Однако как бы то ни было, меня там защитить всё равно никто не смог. И мою семью тоже. — Бля, да ты вообще собираешься отвечать? — прервал мои тоскливые мысли яростный голос сектанта. — Нам нужно идти, — я поднялась на ноги да развернулась к нему. Он уже успел переодеться. Отлично. — Э? Ты что же, обижаешься на меня, Харуко-чан? — гаденько ухмыльнулся Хидан, нагло смотря мне в лицо. Из-за подобного обращения меня еле уловимо передёрнуло, что, естественно, не укрылось от очей собеседника. — Нет, — соврала я, накинула на себя плащ, похватала свои вещи и, сохраняя прежнее спокойствие, двинулась вперёд. — У-у-у, Харуко-чан, ты стала чересчур холодной. Ледышка прямо, — продолжил издеваться надо мною язычник, шагая следом. Но моё настроение было чрезмерно хмурым, чтоб отвечать ему тем же либо попросить заткнуться. Мне было плохо. Что-то неприятно щемило в груди. Больно и мерзко. Скверно. Однако плакать не хотелось. И даже в глазах не щипало. Банальная апатия и ничегошеньки более. И ещё пустота внутри. А главное, мне нечем её заполнить. — Буду звать тебя «Ледышка-чан», если ты мне не ответишь, — тем часом нараспев распинался бессмертный. Мне всё равно, делай что хочешь. — Не ты ли недавно была девочкой на побегушках, которая во всём нас слушалась?.. Ну же, скажи что-нибудь. Мне скучно. — Я не буду Вас развлекать. — О, так ты до сих пор обращаешься ко мне на «Вы». Ещё не забыла?.. — Я ничего не забыла, — негромко изрекла да с резкостью притормозила, не поворачиваясь к нему лицом. — И никогда не забуду. — А, хочешь, наверно, отомстить нам? — Не знаю. Но я знаю точно, кому должна мстить. — И кому же, если не секрет? — Тому, кого зовут Орочимару. — Ха! А не слишком ли много ты на себя берёшь, а? — Я беру на себя ровно столько, сколько сумею унести. Таково моё решение, и никому меня не переубедить. — И что же сделало тебя такой решительной? А, Харуко-чан? — с откровенным сарказмом в интонации полюбопытствовал Хидан. — Я повторю: это только моё дело. — Хорош корчить из себя смельчачку, если совсем недавно блевала от одного вида крови и тряслась из-за любого моего слова! — снова рассердился сектант, а я буквально физически ощутила его злобный взор у себя на затылке. — Нам нужно спешить, — коротко, практически беззвучно и невпопад обронила я. — Блять! — меня по старинке сцапали за локоток да развернули на сто восемьдесят градусов. Наполненный привычным безумием взгляд малиновых очей столкнулся с моим хладнокровным и совершенно невозмутимым взором. Мне уже не страшно. Мне уже всё равно. — Строишь из себя отважную, а?! Может, мне всё-таки передумать?! Лишняя жертва Джашину-сама ничем не помешает, знаешь ли! — Мне всё равно, — по слогам выговорила я, глядя на него без капли страха. Со мной определённо что-то не так. — Ты… — Хидан на долю секунды умолк да пристально всмотрелся в моё лицо. Над чем-то размышляя, он задумчиво взирал на меня с минуту, а затем произнёс: — Твой взгляд действительно поменялся. И я начинаю догадываться, почему. Я узнаю этот взгляд. — Отпустите, — бесстрастно попросила, на периферии сознания поражаясь собственной безэмоциональности. Меня мгновеньем раньше грозились укокошить, а я даже бровью не повела. Возможно, подобным образом на меня подействовал давешний шок? Моей руке, наконец, дали свободу, а я молча развернулась да пошла вперёд. Уже совсем скоро мы перейдём границу между странами. Хидан, тихо матерясь, топал за мною по пятам. — Ты мне вот прям Какузу напоминаешь, — ни с того ни с сего, высказался он, когда мы уже ступили на территорию страны Дождя. — Только о деньгах не трясёшься и постоянно трусишь, а так точь-в-точь на него похожа. — А Вы пытаетесь найти ему замену? — вздёрнула бровь я да скосила на него свой взор. На тот миг меланхолия с унылостью ненадолго решили меня покинуть. — Ещё чего, бля! Ему уже давненько было пора на тот свет, а он всё жил и считал чужие денежки. Так этому старому пню и надо! Однако как бы тщательно Хидан сие ни скрывал, я всё равно слышала в его насмешливом тоне отголоски сожаления. Да, мне аналогично немножко жаль Какузу. Но он, видимо, прожил достаточно много и за всю свою жизнь убил уж точно немало людей. А значит, он поистине заслужил подобной участи. А мои родители — нет. Так почему такая несправедливость? Одни — те, кто являются убийцами и преступниками, живут долго и счастливо, а другие — те, кто жили спокойной жизнью и не сделали никому ничего плохого, гибнут ни за что ни про что. Неужели таков закон этой жизни? Тогда он чрезвычайно несправедлив. Я не желаю подчиняться подобным законам. Ну, ничего, я найду Акико, возвращусь обратно в свою деревню и там мы вместе с той доброй бабулей заживём тихо и мирно. После этого я никогда не вернусь к ним, сотру из памяти их имена, не буду даже вспоминать о них. Конкретно тогда я стану по-настоящему счастлива. Нет, не так. Именно тогда, когда я отыщу свою сестру, я стану по-настоящему счастлива. Да. Я клянусь собственной жизнью, что обязательно её найду. А этот Орочимару… он ещё пожалеет. Здорово пожалеет. В лепёшку расшибусь, но вырву сестру из его лап, а после отомщу. Ежели на тот момент, конечно, ещё смогу дышать.