Свет медленно угасает, Моя душа тянется по недосягаемой тропе. Мысли кружатся вихрем, и голова болит С каждым днём немного сильнее. Свет потихоньку увядает, Мои силы вытягивает проклятая пиявка, Мой страх улыбается, а мой ужас поёт С каждой ночью немного громче. The Avener feat. Kadebostany — "Castle in the Snow"
***
Апатия с грустью заново возвратились ко мне, и до вечера я ходила сама не своя, а ночью спала неспокойно, периодически пробуждаясь от кошмаров. На следующий день меня внезапно вызвал к себе Лидер да поведал попросту оглушающую новость — тот самый Орочимару не так давно был убит! И причём убит самим братом Итачи-сана. Как его зовут, я так и не удосужилась запомнить, поскольку была в глубокой прострации да не знала даже, что сказать. Точнее, я ничегошеньки не могла сказать, ибо у меня просто-напросто пропал дар речи. И… кому мне теперь мстить? А самое главное, где сейчас моя сестра?! Эти-то вопросы я задала и самому Пейну, когда чуток пришла в себя, на что он мне сообщил, что, дескать, и знать не знает о том, где конкретно на данный момент находится Акико. Он, видите ли, мог дать мне информацию лишь по самому Змеиному Саннину, а про мою сестру они ни слухом, ни духом. Почему-то я тут же стала солидарной с мнением Хидана об этом человеке, которое поклонник Джашина совсем недавно горячо высказывал на кухне. Кстати, убираться там язычнику всё же довелось. Короче, во время данной уборки я узнала ещё много новых слов со словосочетаниями. Да-да, невзирая на мои вялые возмущения, меня тоже запрягли прибирать тот погром, устроенный, между прочим, исключительно пепельноволосым. Жизнь — несправедливая штука. Однако, в конце концов, я осталась ни с чем. Только зря вступила в преступную организацию да освободила ещё одного кровожадного убийцу. Но теперь, похоже, уже нет пути назад. Просто мне не под силу выпутаться из того болота, в каковое я влезла по собственной глупости. Поскольку на миссии нас с Хиданом пока, слава Ками, не посылали, я не имела права своевольно, без приказа Лидера покидать деревню Скрытого Дождя. Взамен рыжий, снисходительно глядя на меня сверху вниз, милостиво позволил мне свободно прогуливаться по её улицам. Ага, сейчас! И как прикажете мне гулять под вечным проливным дождём? Из-за сего моё настроение наоборот ещё быстрее ползёт к отметке «ноль». Вдобавок Пейн предположил, что моя сестра пребывает в одном из убежищ того Орочимару. Однако где их конкретное месторасположение, согласно словам Лидера, этим людям, к которым я аналогично как бы принадлежала, было неведомо. Чёрт, но я так завидую брату Итачи-сана. Почему именно он это сделал, а не я? Это должна была быть я. Не он, а я. Тогда бы мне удалось разузнать, где находится Акико. А так вся ценная информация была утрачена вместе с жизнью того ублюдка. Однако я рада. Безумно рада, что его больше нет. Надеюсь, он помучился напоследок. Очень надеюсь, потому что тот, кто убил моих родных, не заслуживает быстрой смерти. Хм, кажется, я постепенно становлюсь слишком жестокой. И чья, любопытно, это вина?.. Что ж, теперь мне оставалось лишь ждать хотя бы каких-либо вестей из внешнего мира. Может, услышу что-нибудь и о своей сестре. А пока я днями напролёт читала книги да свитки, пыталась учить новые техники или усовершенствовать старые, что получалось не шибко-то хорошо. Ну, и в придачу бесконечно хандрила. Кстати, совершенно случайно я узнала от Хидана о том, что Сасори также был повержен и тоже шиноби Листа, только вот гораздо раньше. Я даже и глазом на сие не моргнула. Возможно, из-за того, что я чрезвычайно мало общалась с этим… человеком? Можно сказать, что вообще с ним толком не разговаривала, лишь изредка. Но, пожалуй, всё-таки неприятный осадок остался. Жаль парня, хоть он и являлся марионеткой. Хм, возможно, его чрезмерно хладнокровное поведение да постоянная молчаливость были связаны с какой-нибудь психологической травмой, полученной в детстве?.. Да и если пораскинуть мозгами, то наверняка все в данной организации, так или иначе, страдали. Ведь все они, кроме погибшего Дейдары, старше меня, а значит, не понаслышке ведают, что такое война. Да, Третья Мировая Война Шиноби. Мне тогда было всего ничего — где-то меньше семи лет, и воспоминания о том времени у меня размытые, только обрывками. Ясно помню исключительно одно — как мне сообщили, что умер мой дедушка. К слову, страны Чая сия война особо не коснулась. В отличие от страны Дождя, в каковой мы, собственно, нынче и пребываем. Однако войны искажают не лишь мир вокруг, они меняют и выживших после них людей. Причём безвозвратно. И эти люди… Они помнят всё. Не знаю, как объяснить, но я элементарно ощущаю сие и вижу в их очах то, что они тщательно стараются утаить за масками, бесчувственностью или погружением в безумие. Эту боль. Именно её я испытываю каждую ночь, когда в мою черепную коробку начинают лезть воспоминания о семье. Когда мне снится очередной кошмар о них, и я просыпаюсь в холодном поту и со слезами на глазах. Когда я, шагая по улице, слышу чей-то детский голосок и, в надежде резко оборачиваясь, испытываю поистине горькое разочарование. Потому что я опять обозналась. Потому что это снова не Акико. Но оправдать все их преступления не сможет даже это. И я ни в коем случае не жалею их. Никого из этих людей, даже погибших. Из-за того, что меня тоже никто не жалеет. Из-за того, что всем остальным плевать на моё горе. У них по горло и своих проблем. Хм, интересно, люди всегда были такими… эгоистичными? А я? Когда я успела стать такой? Как обычно, не могу дать точного ответа.***
Решение немного прогуляться я принимала долго. Дождь по-прежнему лил, не собираясь прекращаться ни на минуту. Он, я так понимаю, никогда не останавливается. Однако сидеть да изматывать себя этими пародиями на тренировки мне уже настолько надоело, что я была согласна пойти даже на это. Хидану на мою фразу о том, что я отправляюсь гулять, было совершенно параллельно. Он ныне занимался более важным делом — скрупулёзно натачивал свою новенькую косу, что ему в подарок преподнёс наш добродушный и благородный Лидер, которого среди местных называли скромно «Бог». Коса чем-то смахивала на предыдущую, только имела два лезвия, а в придачу была абсолютно чёрного оттенка. Сектанту сие оружие пришлось по нраву, и он даже немножко смягчился и больше не величал Пейна ласково «придурок». Да и вообще, похоже, у него сегодня было неплохое настроение, поскольку, когда уже выходила из гостиной, я отчётливо сумела услыхать вдогонку тихое насвистывание. Что ж, так даже гораздо легче. Хоть с ума не сходит. Чем бы дитя, как говорится, не тешилось… С собой я всё ж решила благоразумно взять зонтик, ибо вновь промокать насквозь меня никак не привлекало. Но, как бы то ни было, обувь моя всё равно просырела почти сразу, как я выбралась наружу, да так, что в ней тихонько хлюпала вода. Ну, ничего, мне совсем чуть-чуть развеяться, можно и потерпеть. Вот сейчас забегу в какой-нибудь магазинчик, немного обсохну да пойду дальше. И лишь я это подумала, как до меня неожиданно с опозданием дошло, что дождь прекратился. Вот так просто. Водица размеренно стекала с крыш домов и башен, но с неба не падало ни капли. Что это значит? Осторожно выглянула из-под зонта, заодно выставив кисть, дабы окончательно убедиться в данном чуде погоды, да запрокинув голову к перманентно серым, довольно неприветливым небесам, по каковым с бешеной стремительностью гнал облака ветер. Почему ливень вдруг перестал идти? Странно… Галдящие прохожие стали заметно радостнее да, показывая вечно скрытые лица, аналогично посматривали в небо без дождя. Очевидно, для них сие редкое явление. Я сложила зонт и медленно побрела по улице, шлёпая подошвами прямиком по лужам. Какая разница — обувь-то я всё равно уже промочила. Внезапно прямо перед моим носом пролетел белоснежный мотылёк да, проворно махая крыльями, унёсся куда-то ввысь. Я с удивлением проводила его взглядом и только через секунду осознала, что это была бумажная бабочка Конан. Это, без сомнений, её дзюцу. Но что происходит? Неужели что-то стряслось? И почему у меня создаётся впечатление, что нечто нехорошее? Это всё не к добру. Не торопясь, топала неизменно мокрыми улицами да со страхом ощущала, как странное предчувствие ни в какую не желает меня покидать. Что-то должно случиться. Но что? Где-то ближе к окраине деревни вдруг раздался громкий хлопок и, как померещилось, даже полыхнуло пламя. Народ кругом засуетился, заволновался, некоторые тотчас же поспешили домой. Сперва застыв изваянием, я с некой опаской озирнулась назад, на самый высокий небоскрёб, а затем, недолго размышляя, ускорила шаг да направилась вперёд, в сторону взрыва. Что же происходит? Подозрительная тишина буквально обрушилась на Амегакуре. Это пугало до мурашек по коже. Словно вот-вот должно что-то случиться. Я выскочила на берег то ли здоровенного озера, то ли маленького моря, которое находилось за деревней Дождя. Но ничего. Лишь гнетущее затишье. Что же это?.. Внезапно стена какого-то здания с левого боку озера с оглушительным грохотом проломилась. Содрогнулась, отступая на шаг, и приготовилась бежать прочь в любой момент. Что пробило сию стену? Нет, погодите. Кто пробил ту стену?.. А насчёт того, что это был конкретно человек, у меня не возникло никаких сомнений. Кто-то сейчас там сражается. Но кто? Клубы пыли плавно оседали, и уже примерно через минуту я с горем пополам различила вдалеке шесть фигур, что маячили около пролома, и одну-единственную, каковая стояла пред ними внизу на волнующейся воде. А далее моё сердце пропустило удар. Очи из-за понимания расширились. Ручка зонтика абсолютно незаметно выскользнула из ладоней. Это же… Белёсая роскошная грива волос, которую мне под силу опознать повсюду. Неужто он… Но шестеро против одного? Да разве ж это справедливо? Оцепенев, будто столб, не могла ступить и шагу. Тем часом на том поле боя началось какое-то движение. На одинокого воина всем скопом накинулось шестеро человек. Что-то произошло. Они обменялись атаками. Потом грянуло сразу несколько взрывов, а засим ещё один огромный кусок стены всё того же дома, словно сам по себе, обвалился в водицу, поднимая тонны брызг. На пару-тройку секунд всё стихло. С неимоверным ужасом я таращилась на то, что когда-то являлось зданием: разорванные, будто провода, большие толстые трубы, невообразимых размеров дыра в стене да куча камней, что попадали в озеро. Но как же так? Ведь тот, кто сейчас там дерётся против шести человек — это Джирайя-сама, верно? Мои мысли прервало очередное движение на поле битвы. Джирайя, выпрыгнув откуда-то из-под водной глади, гордо стоял в окружении своих оппонентов. Проклятье! Так чего ж я жду? Нужно ему помочь! Хоть как-нибудь, хоть чем-нибудь. И плевать, что он извращенец. Прежде всего, он человек и вдобавок Легендарный Саннин. Для меня будет честью помогать ему!.. Уже дёрнулась, дабы сигануть на помощь беловолосому, как нежданно-негаданно моё плечо кто-то крепко сжал. Слегка вздрогнув, повернулась да обнаружила за спиной Конан. Один её взор говорил о том, чтобы я даже не вздумала рыпаться с места. — Конан-сан, там мой знакомый. Ему нужна помощь. Скорее… — Он — враг, — короткой репликой перебила она меня, из-за чего мои глаза распахнулись ещё шире. — Да нет, Вы что-то путаете, Конан-сан. Это же Джирайя-сама, Легендарный Саннин! Неужели Вы его не уз… Однако я не успела договорить, потому как со стороны места схватки донёсся очередной громчайший хлопок. Я с резкостью развернула туда голову, и у меня чуть не подкосились ноги. В уголках очей выступили слёзы, а губы принялись предательски трястись. Перед моим взглядом предстало уже пять фигур, что склонились над чем-то белеющим да видимым мне даже отсюда. — Джирайя-сама! — хрипло вырвалось у меня из глотки, и я ринулась вперёд, чтоб броситься ему на помощь, но пятерня синеволосой куноичи не позволила мне сего сделать. Тёплая влага всё-таки заструилась по щекам. Я обязана ему хотя бы как-то помочь! Обязана… А затем прозвучал последний взрыв, от какового в воздух взметнулись брызги с пылью. Я так и застыла, остекленевшим взором пялясь туда, где только что происходил бой. Но он уже окончен. — Как же так? — практически бесшумно прошептала, наблюдая за тем, как группа из пяти человек чинно удаляется в направлении разрушенного ими же строения. Исключительно ныне я приметила у всех них яркий рыжий цвет волос. Нет. Я в это не верю. — Он наш враг. Пойми это, Харуко, — уловила я приглушённый да какой-то печальный голос Конан. Не проронив в ответ ни словечка, я вырвалась и опрометью помчалась прочь от этого злосчастного места, не в состоянии остановить слёзы. Почему? Только что на моих глазах погиб человек. Так почему же я не совершила ничегошеньки, для того, чтобы это предотвратить?! Может быть, и моя семья точно так же умирала у кого-то на глазах, а им никто не помог? И я тоже не сумела ничего поделать. Да как же так?! Почему всё обернулось именно так? А вдруг он всё ещё жив?.. Дура! Да разве ж после подобных атак, как те, люди вообще выживают?! Притормозила лишь тогда, когда вбежала в какой-то проулок да, прислонившись к стене дома наконец-то сползла на сырую землю, буквально задыхаясь от слёз, а дальше, осенённая, замерла, судорожно всхлипывая на грани слуха. Я ведь… я ведь даже не успела попросить у него прощения за то, что вела себя перед ним столь ужасно! Из-за данной этой мысли я, уже не сдерживаясь, разрыдалась. Зачем меня учили приёмам шиноби, ежели мне не под силу даже помочь человеку, который попал в беду?! До чего же я бесполезна! Бесполезна… Сама не знаю, сколько я так просидела, однако всё же, вдоволь наревевшись, с колоссальным трудом поднялась на подрагивающие ноги. — Простите меня, Джирайя-сама, — негромко, словно в полусне, прошептала через плечо в ту сторону, в каковой находилось озеро, и после, слегка пошатываясь, поплелась к главному небоскрёбу.