Вдаль, вдаль — там живёт она, Девчушка, что молитвы о чём-то лила. Каждый день она пишет слова, Просто так, чтобы выплеснуть их из себя... «Yael Naim — Far Far»
Середина мая. Одиннадцатиклассники томятся в душных аудиториях, в который раз выслушивая насколько важны предстоящие экзамены. Другие же слои ученического населения, разморенные тёплыми солнечными лучами, в предвкушении ждали летних каникул. Учительница студенческого возраста немного устало вела урок, рассказывая шестнадцатилеткам о социальных правах. Большая часть учеников игнорировала тему по обществознанию, разговаривала и водила пальцами по дисплеям телефонов. Дина громко вздохнула, взглянула на настенные часы и непринуждённо выдала: — Осталось около десяти минут, вы все устали к седьмому уроку, так что идите, отдыхайте, — и пока обрадованные подростки не разбежались, она спешно проговорила номера параграфов, которые нужно прочесть на следующий раз, и пожелала удачи. «До свидания, Дина Станиславна», «до свидания», — прощались ученики, проходя мимо учительского стола. Практикантка улыбчиво кивала в ответ. Она им нравилась. Конечно! По сравнению с престарелой тираншей, все-таки ушедшей на пенсию в середине года, новенькая казалась идеалом преподавателя: она рассказывала множество интересных вещей, которых не было в учебниках, выслушивала и принимала мнение учеников, никогда не повышала голос. Конечно, в ней были минусы: она видела, когда списывают, и не умела ставить плохие оценки (хотя для ребят это был скорее плюс, чем минус) — она всячески старалась вытянуть ученика хотя бы на тройку. Так что школьники уже надеялись, что одиннадцатый класс проведут с ней же. Дина не то чтобы любила детей, она просто ответственно подходила к воспитанию молодого поколения, несмотря на то, что не очень ладила с собственной младшей сестрой. Ей было совсем не в тягость оставшийся семестр побыть учительницей истории и обществознания в старших классах — и практика зачтется, и не нужно будет корпеть над зачетами, к тому же диплом она уже дописала, оставалось только защитить. Правда, главной причиной была занятость — Дина хотела, чтобы у неё было как можно меньше свободного времени. Сегодня дела не ждали её в учительской, так что девушка сразу могла пойти домой. — Тебя подвезти? В проёме появился мужчина, лет тридцати, высокий и статный, с точёными чертами лица, улыбкой, которая явно давалась ему с трудом, и блеском в глазах. Ему необычайно шёл тёмный строгий костюм. Учителю истории в средних классах Дина сразу приглянулась, а когда она попросила у него совета, как-никак оба ведут один предмет, он и вовсе решил за ней «приударить». У Соколовской были свои причины игнорировать недвусмысленные намёки: во-первых, коллега слишком напоминал ей Учиху, и, во-вторых, она пришла в школу отвлечься от душевных страданий, а не заводить новые. — Не стоит, тут недалеко, — вежливо отказалась девушка, непринуждённо улыбнувшись. — Сегодня особенно хорошая погода. — И правда, — согласился учитель, расстроившись, хмуря благородные чёрные брови, и вышел в коридор. Дина облегчённо вздохнула. Нет, ей определённо не нужны новые переживания. Квартира встретила её привычной тишиной: Андрей уже второй месяц живёт в Лондоне, наблюдая за хулиганистой Евой, к тому же у него отпуск. Девушка сбросила надоевшие туфли на каблуке и направилась в кухню, по пути закидывая рюкзак на диван и ослабляя галстук. Первым делом она заварила любимый кисловатый чай и уселась за стол у широкого окна. Было жарко, но холодным пальцам требовался согревающий чай. Пусто. Очень пусто. Это ощущение прочно засело где-то в грудной клетке. Одинокое чувство разливалось по телу с каждым глотком красноватого напитка, подгоняя к горлу солоноватый ком. Всё не так, всё сейчас по-другому. Не хватает шерстяных носков и свитера с оленями, восковых свечей и запаха свежей хвои. Прошло достаточно времени, чтобы успокоиться, прийти в себя, смириться. Но зачем-то солёные слёзы текли по щекам и каплями срывались в чашку. Дина не могла понять, почему январские воспоминания вызывают такие эмоции и почему они так тяжелы. А было ли это всё? Не сон ли взбудоражил те секторы памяти, где пылятся забытые подростковые мечты? Да разве сейчас разберешься... Конечно, Дина осознавала, что нужно жить дальше, не зацикливаясь на подобной мистической ерунде, но как тут не зацикливаться? Несколько дней сопоставимы со светлыми лучиками среди серых будничных туч. Хотя не только Соколовская увядала от хандры — в квартире напротив безутешная Ника не в силах забыться. Она только неделю назад смогла простить соседке исчезновение Акацке. Акацке... Они ушли так же внезапно, как и пришли. Кое-кто вообще унёс с собой чьё-то сердце. Символически, конечно. Всё хорошо только у одного жителя этой лестничной клетки. В апреле красивый и верный Черешня всё-таки женился на своей ненаглядной Олесе, теперь они живут вместе. Несомненно, Дина и Ника были приглашены на свадьбу и искренне радовались за друга. Хотя обе за глаза признали его невесту «той ещё стервой». Им оставалось лишь молча желать Черешне удачи. — Ты так и не научилась закрывать дверь! — донеслось из прихожей. Услышав знакомый голос, Дина поставила кружку на подоконник и поспешно утёрла слезы. — А ты так и не научилась пользоваться звонком, — в тон усмехнулась девушка. — Какими судьбами? — Да так... — Ника, уже успевшая дойти до кухни, старательно прятала взгляд, но наблюдательная Дина ещё издали заметила красные пятна под глазами и осыпавшуюся тушь. Правда, чуть позже Ника догадается, почему у её соседки такие же опухшие глаза, как у неё самой. Соколовская молча смотрела на гостью — что-то в ней изменилось; в ответ на вопросительный взгляд с желтого свитшота таращился Спанч Боб. Дина невольно фыркнула. — Не пялься так, — капризно протянула Ника, тут же обняв живот, закрывая нарисованной губке глаза. Интуитивное чувство откуда-то из желудка поднялось к горлу. Дина сглотнула неприятное ощущение и исподлобья покосилась на подругу. — Что-то случилось. — Можно и так сказать, — девушка склонила голову набок. И вроде бы было видно, как она не хочет рассказывать о своей проблеме, но с другой стороны, зачем-то же она сюда пришла. Сощурившись, Соколовская пристально посмотрела в ядовито-зелёные глаза, не моргая. В конце концов, Ника не любила таких внимательных взглядов и сдавалась довольно скоро. Она недовольно топнула ножкой и отвернулась. — Я жду ребёнка, — пробурчала она себе под нос. Дина, не поверив собственным ушам, вскочила со стула и стрункой выпрямилась перед соседкой. — А теперь ещё раз и разборчивее, — попросила она, «ломая» пальцы от волнения и по обыкновению хрустнув шеей. Ника испугалась, что её подруга внезапно разозлилась, ибо этот жест видела только в моменты её, Дины, раздражения. — Я жду ребёнка! — воскликнула черновласка, зажмурившись, и уткнулась Дине в ключицу, периодически всхлипывая и подрагивая плечами. Громкое дыхание и шмыганье носом разносились по кухне, эхом отражаясь от стен. В ушах студентки-практикантки шумно стучала кровь, сердце норовило убежать в пятки. Множество мыслей сплелись в один клубок, и, не в силах выдернуть из него хоть одно сформулированное предложение, Дина просто приоткрыла рот. По трубе батареи булькающе забежала вода. — Как так? — выдала девушка, будто очнувшись, и мягко коснулась чужих плеч. — Ты совсем, что ли? — Ника отстранилась и посмотрела на неё самым серьёзным взглядом, на который способна. — Прогуливать биологию нехорошо, моя дорогая. Когда парень и девушка любят друг друга, они не просто обнимаются и держатся за руки. Их тянет настолько, что ограничиться лишь поцелуями не получается. Однажды парень приходит к девушке, а его встречает полумрак квартиры. Лепестки роз, любовно рассыпанные по полу, приводят в спальню, где его ждет возлюбленная в самом сексуальном пеньюаре и с двумя бокалами красного вина. Ну, а потом... — Агх, Ника! Я знаю, как это бывает! — Дина всплеснула руками, перебивая томный монолог, и отошла к окну. Затем она развернулась и испепеляюще зыркнула на соседку, именно зыркнула, блеснув темно-голубым глазом. — От кого? Когда? Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Ника состроила тонкие чёрные бровки домиком и заплакала уже по-настоящему, молча попросившись в объятия. Дина сочувствующе вздохнула, позволила рукам Морозовой сомкнуться вокруг талии и принялась нежно гладить её, Нику, по спине, не зная, как ещё успокоить. — Ч-четвертый... ме-ся-ац... — захлебываясь слезами, пробурчала Ника в дружеское плечо. — А счастливчик — обворожительный преступник с косой наперевес? — невесело усмехнулась Дина, задавая этот вопрос с полной уверенностью в ответе на него. — Д-да... — Ну, ничего, ничего... — тихо, почти шёпотом проговорила девушка, обняв подругу чуть сильнее. В голове ещё не уложилось услышанное, но впереди ждал вечер, чтобы всё хорошенько обдумать. Майские ночи в этом году выдались тёплыми и безветренными, но в то же время по светлому небесному полотну лениво плыли редкие сонливые облака. Медноволосая девушка, накинув на плечи плед, сидела в кресле-качалке, специально размещённом на балконе ради таких вечеров, и с удовольствием чувствовала босыми ногами холодный бетон. В руках у неё толстенький томик Булгакова, раскрытый на середине романа о мастере и Маргарите. Солёный привкус застыл на губах, не столько от содержания книги — Дина не очень-то вчитывалась в текст, который видела далеко не в первый раз, — сколько от печальных мыслей, постепенно разматывающихся из тугого клубка, уносящих девушку куда-то в начало января.Нужно было или забыть его, или самой умереть. Ведь нельзя же влачить такую жизнь. Нельзя! Забыть его, чего бы ни стоило — забыть! Но он не забывается, вот горе в чем.
От чего-то становилось так щемяще, что приходилось закусывать губу. И кто же этот таинственный он? Она подняла голову, и перед её глазами раскинулась тусклая в свете городских фонарей россыпь звёзд. Вдруг блеснула одна и, отбросив назад призрачный хвост, сорвалась вниз. Девушка зажмурилась и одними губами произнесла: «Пусть всё вернётся на круги своя». Маленький огонёк пропал в светящемся ореоле города. Дина улыбнулась, и улыбка эта вышла наивной, как у маленькой девочки, до сих пор верящей в чудеса, верящей сказкам. Нежное чувство покоя расплылось в груди и оптимистичное веяние отразилось в темно-голубых, практически синих глазах.Что-то произойдет, не может не произойти.
Весенняя ночь мягким теплом обнимала плечи, девушка разнежилась в кресле, зарывшись руками в плед. Дрёма незаметно прикрыл ей веки и опустился к ней на колени, урча котом на соседском балконе. Зябко. В воздухе витал запах мокрой травы. Дина поёжилась и перевернулась на другой бок, морща нос из-за щекочущих травинок. Ветер легонько заворошил волосы на макушке, отчего девушка подорвалась на месте. «Проспала?» Если бы... Поле, лужайка, опушка... или что это? Дина проморгалась и похлопала себя по щекам. Она мысленно описала это место, как полянку, так что пусть будет так — полянка, окружённая лесом. Вдалеке слышалось многоголосье неизвестных птиц. Студентка, не спеша, поднялась на ноги, одновременно отряхивая шорты, и по-совиному огляделась: совершенно незнакомая местность, дикая и далёкая от человека. Странно, Дина никогда не страдала лунатизмом. Холодный ветер вновь пронёсся мимо, и Соколовская спрятала покрывшиеся мурашками кисти рук в рукава объемной толстовки. — Ха! Ха! Ха! — чётко выкрикнула Дина кому-то в чащу. — Я оценила ваше убогое чувство юмора, — разумеется, она обращалась к своим излюбленным друзьям, Черешне и Нике, которым в голову может прийти всё что угодно. В ответ шелестели лишь молодые листья в высоких кронах деревьев. Не на шутку перепугавшись, Дина старалась не поддаваться панике. Получалось довольно сносно, учитывая её нервное состояние в последнее время. Глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, она приняла решение найти населённый пункт. Хоть какой-нибудь. А там уж видно будет. Тропинка обнаружилась быстро, а вот к деревне она вывела не скоро. Солнце успело перекатиться через зенит, когда растерянная студентка увидела громоздкие дубовые ворота и такой же частокол в три, на глаз, метра. Забор был, скорее, символическим, исполняя функцию показательной защиты, ибо совсем не окольцовывал деревушку, открывая любому прохожему её северо-восточный бок, не загороженный только ради свободного выхода в поля. Атмосфера стояла чисто сельская, будто люди, живущие здесь, вовсе не касались городских сует. Деревушка, оказавшаяся вполне не маленькой, начиналась вереницей небогатых домов с расписными хлопчатобумажными стенами, по обе стороны широкой улицы. Дома преимущественно были одноэтажными, но ближе к центральной площади, откуда доносились задорные голоса зазывал и типично базарный шум, встречались и двухэтажные, с более изящными и утонченными узорами. Массивные столбы, поддерживающие крыши, выкрашены в светлые тона уже облупившейся от времени краски; каждый дом был помечен своим, особенным символом. Но первое, на что обратила внимание впечатлительная Дина, — это наличие птиц. Они были везде, разных цветов и размеров, они пестрили своими перьями и поражали удивительными голосами. Их было так много, что жителям, видимо, надоело прогонять их из своих домов. Птичьи гнёзда неприкосновенно покоились под сводами крыш и на потолочных балках. И казалось, что эти крылатые создания сами привыкли к людям, а некоторые птицы даже используют их как средство передвижения. Дина погрузилась в гармонию переливчатых песен и рыночного гула, смутно чувствуя мотивы восточной культуры. Она даже не сильно обратила внимание на странную, не свойственную двадцать первому веку одежду, засмотревшись на обилие ярких цветов. Главная площадь встречала путников кругом торговых лавок с различными товарами: от спелых фруктов и овощей до блестящих в солнечных лучах украшений. Разумеется, большое количество людей гуляло мимо прилавков, слушая искусных в привлечении внимания торговцев, мимо стендов с необычными гигантскими птицами, свободных во всех отношениях и любящих покрасоваться перед зеваками, и бродячих акробатов, показывающих представление в самом центре. Случайные прохожие оставались посмотреть изумительное выступление и, уходя, благодарили честных ребят монетами или пищей. Уловив запах свежеиспеченного хлеба, Дина шмыгнула носом и невольно скрестила руки на животе, который тут же красноречиво заурчал. «Есть хочется... — подумалось ей. — А денег нет. Нужно заработать, пока не разберусь, что происходит и как меня сюда закинуло». Девушка была слишком добросовестной, чтобы воровать, и гордой, чтобы просить подачек щенячьей моськой. Единственное, что она умела, — это готовить и играть на флейте. Раз музыкального инструмента поблизости не наблюдалось, выбора особо-то и не было... — Извините, — обратилась студентка к проходящей мимо молодой женщине, ведущей за руку маленького мальчика лет семи. — Вы не подскажите, кто-нибудь ищет работников? На кухню, например? Женщина оказалась гораздо моложе, чуть ли не ровесницей самой Дины. Её шоколадного цвета волосы крупными волнами ложились на узкие, хрупкие плечики. Лицо её было румяно и очень красиво. Губы девушки-женщины тронула лёгкая, невесомая улыбка, отчего на круглых щёчках появились милейшие ямочки, и захотелось улыбнуться в ответ. Она поправила вплетённые в пряди два сиреневых пера, очень хорошо сочетавшихся с её волосами, и беспомощно опустила глаза на мальчика. — Тётя, ты что, не местная? — ребёнок с шоколадными вихрами удивленно захлопал длинными ресницами. — Моя мама не может разговаривать при незнакомцах вне дома. Дина взглянула на него не совсем понимающим взглядом, отметив в мыслях, что почти все девушки её возраста, старше и младше, ходят с перьями различного количества и цветов. — Может, хоть проводите? — с грустной нотой надежды спросила она, обращаясь к улыбчивой красавице. Та кротко кивнула, и студентка впервые для себя назвала кого-то миловидным. — Чин-чан! Давно не виделись! — крупный в плечах мужчина с широкими скулами, как две капли воды похожий на молчаливую милашку, кинулся к ней с распростертыми объятиями, а затем горячо поцеловал тыльную сторону её крохотной ладошки. Следом он подхватил мальчика на руки и закружил над землёй. — А ты, наверное, вырос на целый дюйм, Сузу-чан! — в ответ Сузу заливисто рассмеялся и попросил поставить его на ноги. — А это что за чудное создание? — мужчина дружелюбно взглянул на чужачку и обаятельно улыбнулся, заметив в ней отсутствие отличительных знаков деревни. Несмотря на появившуюся пару лет назад сеточку у внешних уголков глаз, выглядел он вполне здорово — он был видным красавцем, не лишённым истинно мужского шарма. — Простите, я заблудилась, — до Дины только сейчас дошло, что она явно не на своей территории, но разводить панику было уже поздно. — Я пока не знаю, как добраться домой, поэтому ищу работу. К сожалению, документов у меня с собой нет, но я неплохо готовлю, а если кухарки вам не нужны, могу быть кем угодно! — выпалила она на одном дыхании, аж щёки покраснели. Мужчина ещё раз осмотрел её с головы до оголенных ножек, задерживаясь взглядом на последних, и низким голосом захохотал. — Сестричка Чин привела мне очень забавную помощницу! — он потрепал сестру за мягкие щёчки. — Заходи как-нибудь в гости, я давно не слышал твой голос. А за ней я прослежу, не беспокойся. Женщина благодарно кивнула, поклонившись, и заулыбалась ещё шире. Мальчик попрощался с дядей и подёргал полу цветочного кимоно. — Мам, пойдем. — Передавайте «привет» Учителю! — с каким-то особым смыслом бросил мужчина и помахал им вслед, а когда они исчезли за поворотом, со снисходительной улыбкой обратился к новоявленной подопечной: — Ну, рассказывай, что да как тебя сюда привело. Ты тут надолго. Последняя фраза серьёзно насторожила Дину, поселив в её сознании долю сомнения. Но делать было нечего, дело было вечером — так что она покорно зашла в дом, на столбах которого красовался синий гриф с раскидистыми крыльями.