Акацке? Пойду поем

      Андрей был зол. Очень зол. Ведь ему приходится беспокоиться о своей младшей сестре без возможности контролировать ее на расстоянии. Какого черта он узнает от ее куратора, что Ева дома, а не в общежитии? И теперь из-за нарушенного домашнего ареста его маленькой непутевой сестричке не поздоровится.       Девушка собиралась быстро и в спешке. Хорошо хоть сумку она не успела разобрать — разбросанных по дому вещей оказалось мало. А вот прощались долго, со стороны Евы еще и слезно. Дина обняла ее напоследок и наказала быть умничкой.       — Удачи тебе, — пожелала младшая, очень толсто намекая на что-то, и зарылась носом в медные волосы сестры, чуть не сломав той ребра в объятиях. Студентка кивнула, сдавленно угукнув, и с трудом отпустила. Как бы она ни хорохорилась, но некое волнение за младшую сестру теплилось в ее сердце.       Затем Ева помахала отступникам на прощание, чмокнула зазевавшегося Дейдару в щеку и шмыгнула на лестничную клетку. Закрыв дверь, хозяйка еще недолго смотрела в «глазок», чтобы удостовериться, что Ева договорится с Черешней подкинуть ее до аэропорта. Правда, его транспортом является мотоцикл, Дина не доверяет мотоциклам. Можно начинать волноваться. 3 января. Суббота       С появления Акацке прошла почти неделя, но Пейн до сих пор не нашел ни одной зацепки. С одной стороны, Дине было их жаль, но ведь… Им ее не жалко.       Завтрак стыл на кухне, накрытый полотенцем для сохранения тепла. Рядом записка.       Девушка быстрым шагом направлялась к метро, держа в руках стаканчик капучино. Выбора особо и не было — нужны были деньги, а с неба они не падают. Вот Дина и решила устроиться официанткой в кафе, где она некогда работала в летние каникулы. Администратор ничего против не имел, тем более сейчас многие работники уволились из-за учебы и как раз не хватало штата. Приступить можно было даже сегодня.       День оказался монотоннее, чем обычно. Посетителей можно по пальцам пересчитать, и Дина скучающе сидела за барной стойкой и дремала, подперев рукой голову.       — Третий столик! — в специальном окошке показалась голова повара. Из официанток свободной оказалась только Соколовская, и она невозмутимо понесла заказ.       — Соседка, какая встреча, — елейным голоском протянула Ника, издалека завидев знакомое лицо, и обворожительно улыбнулась.       — Давно не виделись, — кисло проговорила Дина, придерживаясь служебной вежливости. Она поставила блюдо на стол и захотела было уйти, как Ника пресекла ее попытку:       — Неужели с тобой живут семеро парней?       Дина поперхнулась воздухом. Требовалась любая отмазка, хоть какая-нибудь, но в голове как назло ни одной мысли. Билась лишь одна: «Откуда она узнала?»       — И что такого? — студентка сохранила уверенность в голосе и метнула взгляд к часам. До конца смены оставался час.       — Я заходила к тебе соли взять…       Ну да, соли.       — …И мне открыл такой симпатяжка. Ну тот, брюнет с красивыми черными глазами, — лепетала соседка, неосознанно сминая салфетку и слишком часто моргая, отчего Дине показалось, что ее идеальные ресницы вот-вот улетят. — Сначала меня не хотели впускать, но потом появился обалденный блондин с таким шикарным торсом и улыбкой, что я просто… Кхем, и он затянул меня внутрь. Все красавцы как на подбор, у тебя там домашний бордель, что ли?       Замешкавшись на пару секунд, Соколовская тяжко выдохнула. Интересный вопрос, надо признать. И хорошо, что ответ отрицательный.       — Мы учимся в одном универе, — нашелся ответ. — Отмечали окончание сессии и Новый год.       — О, — миловидное личико вытянулось от удивления. — А я-то уже напридумывала… — мило улыбнувшись, она в последний раз посмотрела на официантку и принялась за еду. Этот ее пронзительный взгляд, ядовито-зеленый, заставил напрячься.       Холодный безветренный вечер. Белые хлопья кружились в замысловатом танце. Блестящий в свете фонарей снег приятно хрустел под ногами. Гуляя в ночном умиротворении, Дина куталась в легкое пальто и шарф, пару лет назад связанный бабушкой из Польши. Она и вовсе забыла обо всем том, что свалилось на голову, любуясь зимней красотой. По дороге с работы девушка решила купить чего-нибудь вкусненького, в пакете местного супермаркета сложено несколько упаковок эклеров и пачка дорогого чая — Дина уверена, Сасори оценит. В наушниках играл «Последний танец зимы», и на губах невольно расплывалась легкая улыбка.       Дина завернула за угол к своему дому, когда фонарь возле первого подъезда несколько раз мигнул и неоднозначно потускнел.       — Не помочь, милашка?       Улыбка сползла с ее лица. Путь преградил кто-то высокий, мужского пола, оказавшийся так близко слишком внезапно. Дина смотрела ему в грудь и на расстоянии нескольких сантиметров ощущала легкий запах алкоголя. Подняв глаза, она увидела широкую ухмылку, больше походившую на оскал. Незнакомец, конечно, не походил на маньяка, но безуминка в его взгляде читалась отчетливо.       — Нет, спасибо, — Дина отвела глаза и сделала попытку обойти мужчину. Когда она поравнялась с ним, то перед ней будто вырос еще один, к слову, ее сверстник.       — Может, все-таки да? — заплетающимся языком уточнил второй, и девушка поморщилась.       — Извините, но я справлюсь сама, — более настойчиво повторила она и предприняла еще одну попытку к бегству.       Тот, который помладше, вцепился в ее руку, занятую продуктами, и обхватил за талию. Дина рефлекторно двинула коленом, юноша сразу же ее отпустил, хватаясь за свое хозяйство, и заскулил. Другой мужчина развернул ее за предплечье и чуть ли не выплюнул: «Сучка», — и влепил такую пощечину, что слезы брызнули из глаз. Дина выронила пакет и отшатнулась назад, пытаясь сфокусировать взгляд.       Воспользовавшись ее замешательством, пришедший в себя парнишка больно скрутил ей руки за спиной, а мужчина сдернул шарф и с рваным звуком распахнул пальто. Холодный воздух моментально забрался под тонкий свитер. Это немного отрезвило. Мужчина провел ладонью по ее щеке, и Дина ее укусила.       — Дрянь охуевшая, — прошипел он, одернув руку, а затем ею же схватился за длинные волосы, нагнул девушку к земле и дал под дых.       Ей показалось, что на несколько секунд, она перестала дышать. Яркая боль молниями пробежалась по солнечному сплетению, в то же время все мысли куда-то исчезли из головы — чувство паники заволокло сознание. Царапающее хрипение вырвалось из горла. Счет шел на секунды, но вокруг все застыло.       Спустя вроде бы и малое, но тогда ей показалось, большое время студентка резко вдохнула морозный воздух и закашлялась. Не дав ей отдышаться, кто-то буквально вытряхнул ее из пальто в глубокий снег. Наушники и вывалившийся из кармана смартфон приземлились где-то рядом.

...Держать тебя за руку, Кружить не замедляясь, Дышать не задыхаясь, Любить не сомневаясь...

      Холод мгновенно обжег кожу, облегчая пульсирующую боль от пощечины. Картинка расплывалась перед глазами, Дина не успела сообразить, все произошло слишком быстро. Беспомощной тушей она лежала в сугробе и, сжимая в кулаки податливый колкий снег, пыталась опереться на колени.       Дышать. Нужно. Дышать.       Послышался надрывный смех. Он был так далеко, будто на другом конце улицы. Кровь шумела в ушах, заглушая все звуки и ощущения, кроме боли в груди и сердечного ритма. Студентку снова схватили за волосы и силой подняли на ноги. Жесткие губы грубо впились в девичьи, и Дина почувствовала чужой язык, призывающий раскрыть рот. Шокированная, ослабевшими руками она уперлась в крупные плечи, намереваясь оттолкнуть мужчину.       Внезапно рвануло назад, вырез свитера сдавил горло. Спиной девушка почувствовала чье-то тепло, уши щекотал мех от чужого капюшона. На фоне слышались голоса, краски перемешивались между собой. Двоилось.       — Эй.       Так близко, над самым ухом. Дина вздрогнула, дернув головой на звук скорее на подсознательном уровне. На плечах покоились чьи-то руки, перед глазами появилось чье-то расплывчатое лицо.       — Дина-сан? — снова произнес кто-то обеспокоенно. Голос казался знакомым, но определить его хозяина не выходило.       В какой-то момент боль, разрастающуюся в груди, невозможно стало терпеть. Нахлынувшая усталость и чувство защищенности провоцировали потерять сознание.       Итачи молча отнес девушку на ближайшую лавочку и присоединился к Кисаме, устроившему драку с двумя насильниками.

***

      Лидер, разморенный местным ленивым образом жизни, впрочем, как и остальные Акацке, проснулся ближе к одиннадцати. Лицом на клавиатуре. Последнее время он только и делал, что пытался найти какую-либо мелочь, способную отыскать решение проблемы. Находиться в Тэндо оказалось чересчур непривычно, Нагато ощущал все на уровне собственного тела, и это пугало. Но еще страшнее оказалось то, что он не чувствовал остальные пять Путей, а также свое собственное тело.

«Скоро вернусь. Вот завтрак, не голодайте. Дина»

      Эта записка обнаружилась на кухне. Пейн решил не беспокоиться раньше времени, мало ли зачем она исчезла. Но хозяйка не появилась ни через час, ни через три. Какое-то время спустя лидер навоображал себе все самое глупое, что могла выкинуть эта девчонка, и оправил на ее поиски Дейдару и Сасори — те лучше всего с ней контактировали.       Может, эта недалекая женщина не выдержала гнета суровых отступников и новогодней выходки и пошла сообщать местным органам правопорядка. В этом случае немудрено беспокоиться за свою организацию.       По истечению еще двух часов Пейн придумал еще кое-что: Дина как хрупкое и чистое создание опять же не смогла выдержать гнета все тех же суровых отступников и сбежала. Оставила это место им, а сама ушла на волю судьбе. И те слова Пейна довели ее до этого шага. Раздражающее чувство вины заставило выслать еще один отряд в составе Кисаме и Итачи.       Оголодавшие ценители искусства вернулись ни с чем, кроме культурного шока от встречи с двумя анимешницами.       Пейн уже начал посматривать в сторону бренди, заныканного среди книг в кабинете старшего Соколовского, как дверь распахнулась и в холл вплыл Учиха с полуживым телом на руках. Следом с пакетом вещей до жути довольный вошел Кисаме — давно не было достойной драки. Заметивший все это шествие Сасори мигом встрепенулся, оторвавшись от чтения, и распорядился положить девушку в ее комнате, принести воды, полотенец и оставить их наедине.       Лидер выглянул из кабинета, заслышав суету, и увидел лишь несколько человек, исчезавших за дверью девичьей комнаты. Затем Акацке собрались в гостиной.       Через несколько минут к ним присоединился и Сасори, попросив мастера шарингана рассказать, как обстояло дело. Тот объяснил все в характерной манере «краткость — сестра Учихи», после чего Акасуна молча ушел. Пробыв у девушки час, он вместе с Дейдарой куда-то пропал, но быстро вернулся и сразу к своей пациентке.       — В общем, не трогайте ее пока, — попросил запарившийся Сасори. — У нее осложнения после простуды.       И провел у нее всю ночь. Дина металась в бреду и звала некого Андрея. Иногда отца. Но в какой-то момент, когда кукольный мастер в который раз сменил ей повязку на лбу, девушка закашлялась и стихла. Вздохнув спокойно, Сасори сам не заметил, как провалился в глубокий сон.       Никто из Акацке не спал. Разве что Тоби, сидевший на полу, сложил руки и голову на коленях другого Учихи и дремал. Остальные занимались уже привычными делами, и только лидер не находил себе места, от безысходности прячась в кабинете с бутылью бренди. И так продолжалось ровно до тех пор, пока с отчетом к нему не явился Акасуна и заодно не дал метафорическую затрещину.       Где-то после полуночи Пейн недолгое время простоял на входе в хозяйкину комнату и вглядывался в ее темень, размышляя над насущными проблемами и над чем-то, что дела совсем не касалось. 4 января. Воскресенье       Приподняв тяжелые веки, Дина уперлась взглядом в дно второго яруса, черневшее в сумраке. Медные волосы разметались по подушке и кололи шею. Немного знобило, а под одеялом даже слишком жарко. Правда, у Дины не было ни сил, ни желания что-либо предпринимать.       Что произошло?       Она вздохнула и тут же задержала дыхание — воспоминания жгучей болью отдались в грудной клетке. Это было… неожиданно… и страшно. Дина никогда не задумывалась, что окажется в такой ситуации, и совершенно не была к ней готова.       Боже, что могло произойти…       Захотелось закрыть глаза руками, чтобы не видеть мелькавшие воспоминания. Бессмысленно. Превозмогая болевые ощущения, девушка повернулась набок, подтянула колени к животу и прижала руки к груди. Этакая поза эмбриона. Под пальцами колотилось сердце, и Дина думала, что было бы, если бы это… это произошло на неделю раньше. Никто бы не помешал довести задуманное до конца. От осознания Дина всхлипнула.       Довести до конца… Отрывки вчерашних событий сложились воедино подобно пазлу. Кто-то спас ее вчера.       Взгляд скользнул ниже по кровати: у самого края, уткнувшись лицом в руки, спал Сасори. Увидев эту картину, девушка удивленно похлопала ресницами. Может, галлюцинация? Ничего подобного.       Я подумаю об этом завтра.       Яркий луч, слепящий из незашторенного окна, заставил проснуться и открыть глаза. Жар на щеках не говорил ни о чем хорошем. Дина скосила взгляд к тому месту, где ночью нашла Акасуну, но его там не оказалось. Она опять глубоко вздохнула, забывшись, и снова поморщилась от проснувшейся боли.       Сегодня и завтра — выходные. За это время можно прийти в себя, размышляла Дина. Она приподнялась на локтях и, превозмогая резь в мышцах, села, а затем дотянулась до мобильного на тумбочке. Выключен. Ну да, он же побывал в сугробе.       Вскоре в комнату вошел Сасори, с большой кружкой и градусником. «Ну совсем как у себя дома», — съерничала девушка.       — С утром, — поздоровался он, кивнув, поставил все на тумбочку и сел на стул, заранее придвинутый ближе к кровати. — Как самочувствие?       Дина раскрыла рот, чтобы поздороваться в ответ, но вылетело лишь сипение.       — Ясно, — отступник встряхнул градусник и сунул ей в рот. — То, что вы заболеваете, было так же очевидно, как и влюбленность вашей сестры в Дейдару, — на этой фразе Дина заинтересованно подняла брови. — В этом нет ничего удивительного, если хотя бы в пол-уха слушать ее болтовню. И судя по всему, это началось еще до Нового года. Я про болезнь.       Поджав губы, студентка стыдливо отвела глаза в сторону. Через некоторое время медик проверил показания градусника — 38 и 9, цокнул и поднес кружку девушке, бурча под нос что-то о ее бестолковости. Прежде чем пить непонятное варево, а пахло оно действительно не очень, Дина пристально посмотрела в карие глаза, ожидая объяснений.       — Это всего лишь отвар для стимуляции сердечного ритма и кровообращения, — увидев в глазах хозяйки полное непонимание, он снова цокнул и уточнил: — Итачи-сан рассказал, что вас ударили в солнечное сплетение. А в этом случае может быть что угодно. Вам еще повезло остаться в живых — будь вашим противником шиноби, его выпад привел бы к летальному исходу.       Далее он попытался объяснить, что же конкретно с ее организмом, но Дина все равно не очень поняла, хотя суть уловила. Судорожно выдохнув, она прикоснулась губами к кружке и стала медленно пить. На вкус та еще гадость, но отвращению мешала гортанная боль. Закончив, девушка почувствовала расслабление и одними губами поблагодарила: «Спасибо».       — Да. Через некоторое время принесу отвар для горла и понижения температуры, — напоследок он фыркнул, забрал все, что принес, и, чуть улыбнувшись, удалился вон.       Она проводила его взглядом, поражаясь неожиданной заботе. Но нет, Дина, не обольщайся, ты просто нужна им в нормальном состоянии. Зачем им обуза? И правда.       Пришлось до вечера проваляться в кровати, и это жутко печалило. Во-первых, рядом никого не было. Если бы была возможность, Дина бы вышла из комнаты, чтобы избежать одиночества. Во-вторых, телефон покоился в банке с рисом, отдавая влагу растаявшего снега. В-третьих, настроения не было даже на то, чтобы дочитать книгу Сьюзен Коллинз. И как Сасори с Итачи проводят за книгами целые дни? Акасуна приходил раза три, и то только за тем, чтобы измерить температуру пациентки и влить в нее очередной отвар. Это пойло отвратительно, но помогает. Уже за это девушка была премного благодарна.       Болеть, в принципе, очень плохо: головная боль не хочет проходить ни на секунду, глаза слезятся, дерет горло, к тому же жарко и холодно одновременно. С ума можно сойти. Не говоря уже о последствиях недавнего покушения.       Аппетит отсутствовал, но желудок неприятно ныл, вопрошая о чем-нибудь съедобном. Не выдержав, Соколовская плюнула на наставления личного врача о постельном режиме, откинула одеяло и коснулась ступнями холодного пола. Мурашки пробежали вверх по ногам. Мышцы резало, но есть хотелось сильнее, и Дина медленно поплелась к выходу. Аккуратно приоткрыв дверь, чтобы та не заскрипела, она юркнула в проем и прокралась на кухню. Уже там девушка налила стакан молока, взяла булочку и хотела было уйти, как ее одернули:       — Могла бы кого-нибудь попросить.       Она перестала сутулиться и чуть не поперхнулась. Оглянувшись, она увидела Пейна, который лежал на диванчике подобно мумии и смотрел в потолок, затем он принял сидячее положение. В темноте было трудно разглядеть выражение его лица. Девушка вообще как-то забыла, что он здесь спит.       — Тебе лучше?       Дина бы ответила, но голос ещё не прорезался. Она кивнула, не до конца уверенная, что даже риннеган увидит что-то сквозь темноту.       — Ты злишься? — звучало, скорее, не как вопрос, а как утверждение. Прошло около минуты, прежде чем Пейн снова заговорил: — Я не должен был тогда всего этого говорить.       Девушка приподняла брови, не сразу поняв, о чем он, и судорожно начала перебирать воспоминания. Ах да. Новый год. Внезапно на неё нахлынули все те чувства, которые она тогда испытывала. Ей стало невыносимо обидно. Да, Пейн был пьян, но это не мешало ему хоть немного следить за языком. Дина поджала губы и напрягла плечи.       — Всё-таки злишься… — мужчина устало вздохнул и отвернулся к окну. — Я не знаю, что на меня нашло, алкоголь, видимо, ударил в голову… Ты ведь меня предупреждала, но все это выше моих сил. Я имею в виду… — он замялся, с трудом подбирая слова. — Мы оказались выброшены из своего же мира, который даже ненастоящий. К тому же мои поступки и не мои совсем. За все страдания — все — ответственен кто-то один, — он спрятал лицо в ладонях и сильнее сгорбился, будто закрываясь от всего мира, несправедливого и бессмысленного. — Твой хвалёный интернет не даёт мне ничего, кроме шарлатанских сайтов и девчачьей писанины. Я не знаю, что делать.       Вся злость отступила на второй план, и Дина замерла, вслушиваясь в тихую исповедь, впитывая каждое слово. Некое чувство, вроде глубокого понимания, пробудилось внутри. Раньше она не особо задумывалась, о чем отступник думал все это время. И теперь он казался ей совсем другим. Стало стыдно за своё поведение и за некоторые мысленные высказывания.       Проникшись, студентка отложила ночной паёк на стол и, присев на диванчик, нерешительно коснулась ладонью чужой спины. Мужчина поднял голову в ту же секунду и взглянул на неё. В такой близости можно было разглядеть лица. Дина попыталась улыбнуться.       Все в порядке. Можно ведь попробовать подождать. Вдруг само образумится?       — Ты так считаешь? — будто услышав ее мысли, спросил Пейн.       «Что? — девушка удивлённо смотрела в его глаза. Их привычный лед и высокомерие куда-то испарились. — Но я же… Он…»       — Мысли читаю, забыла? — просто объяснил лидер, перебивая ее мысли. — Я ценю твоё участие в, кхм, моей депрессии.       Дина не удержалась от ироничной усмешки, хотя «депрессия» неплохо обосновывала его состояние.       — Ложились бы вы спать, — наставительно подумала она, уже зная, что ее мысли услышат. Одарив гостя взглядом, полным поддержки, она забрала ночной перекус и упорхнула прочь из кухни.       Вглядываясь в сумрак, где она растворилась, Пейн молчал ещё с минуту, будто цепляясь за ее мысли, удалявшиеся и плохо различимые на фоне других. Стало немного спокойнее. Казалось, что сейчас он и правда сможет заснуть.