Акацке? Пойду поем

      Вместо того, чтобы проспать до десяти часов или даже до полудня, Дина поднялась полшестого утра — внутренние часы не позволили спать дольше. Она спрыгнула со своего яруса и спустя несколько действий ушла на кухню за живительным кофе. Увидев малознакомого взрослого мужчину, хозяйка чуть ли не вскрикнула, прижав руку к груди, но вовремя опомнилась. Спросонья ей показалось, что все произошедшее — лишь сон.       Пейн мерно сопел за столом с почти пустой бутылью виски в обнимку. Идея испечь оладьи пришла Дине в голову аккурат тогда, когда она на него взглянула. Тем более она уже соскучилась по клубничному сиропу, который одиноко ожидал своего часа на верхней полке. Конечно, пришлось довольно долго стоять у плиты, но оно того стоило. Девушка старалась не шуметь, ведь ночью лидер был не в самом благоприятном расположении духа, и нельзя отрицать, что проснется он без похмелья. Подумав об этом, Дина достала бутылку боржоми, брат говорил — помогает.       К половине седьмого она уже порядком устала, да и готовка почти завершилась. Прислонившись бедрами к тумбе и скрестив руки под грудью, Дина прикрыла глаза и клевала носом. Пробудил ее вымученный вздох.       — Доброе утро, — девушка тихо поздоровалась и перевернула пару оладьев.       Лидер ответил тяжелым молчаливым взглядом и заторможенно оглядел окружающую обстановку, и Дина как бы невзначай поставила около него боржоми. Сначала мужчина подозрительно всмотрелся в ее темно-голубые глаза и, словно прочитав там совет, приложился к горлышку.       — Вам лучше? — поинтересовалась студентка, снисходительно улыбнувшись. В ответ послышалось сдавленное «угу».       — Что ты… делаешь? — низкий голос, непривычно хриплый.       — Завтрак.       Некоторое время они молчали, давая тишине вновь захватить власть. Пейн все также сидел за столом и, подперев рукой щеку, смотрел в окно. Через несколько минут девушка и забыла, что не одна.       — И давно… ты знаешь о нас? — сиплый голос вывел ее из раздумий. Непривычно слышать его таким.       — Давно на самом деле. Но за четыре года многое забывается, — Дина слабо улыбнулась, предаваясь ностальгии. — И всех ваших слабостей не помню.       Пейн кивнул и удалился прочь, решив не снимать ее со счетов. Все-таки девушка выросла в среде, где властвует информация, и отговорки вроде «я уже не помню» бессмысленны.       — I was spinnin’ round a dead dial, — тихо напевала студентка, мирно дожаривая оладушки и едва пританцовывая. — Just another lost number in a file. Dancin’ down a dark hole, — мучной круг был перевернут лопаточкой. Дина качнула головой в такт мысленной мелодии и вздохнула. — Just searchin’ for a world with some soul…       Вдоль талии протянулась чья-то рука, и Дина вскрикнула, отшатнувшись и взмахнув пластиковой лопаткой.       — Ай! — Дейдара отчаянно схватился за лоб.       — Ой, прости, я думала, что… я думала, ты… — Дина занервничала, не зная, куда деть руки: пожалеть свою жертву или ничего не предпринимать.       — Хидан? — лицо отступника озарила догадливая улыбка. Сдунув челку, он захихикал. Его баритоном это звучало весьма приятно. — То-то тебя перекосило.       Дина приподняла брови и сжала губы от удивления. Как он догадался? Глубоко вздохнув, она отвернулась обратно к плите и повела плечами.       — Пожалуйста, не подкрадывайся так, — увильнула она от ответа и, заметив пропажу оладушка, нахмурилась. — Верни на место.       — А то что? — с вызовом бросил Дейдара, приподняв подбородок и улыбнувшись, словно чеширский кот.       — Положь, сказала, — стиснув зубы, девушка повернулась и легонько треснула его по лбу. Посерьезнев, отступник перехватил ее руку, показательно съел оладушек и фыркнул, наклонившись к ее лицу.       — Забываешься, — где-то она уже это слышала. На эту фразу Дина задумчиво закатила глаза, противясь смущению, краской которого предательски залились щеки.       Дейдара приблизился еще, и казалось, сейчас произойдет страшное. Девушка уставилась на него во все глаза и замерла, слушая бешеный стук своего сердца. Свободной рукой подрывник взял еще несколько золотистых кружков с тарелки за ее спиной и отпрянул на безопасное расстояние, чтобы без проблем съесть свою добычу. Дина изумленно захлопала ресницами, рвано выдохнув.       Неужели все мужчины в Акацке такие хомяки? От этой мысли лицо студентки рассекла нервная усмешка, затем она скрестила руки под грудью. Повеяло горелым, и она вновь вернулась к готовке, снимая последний оладушек со сковородки.       — Не пугай так больше.       В ответ Дейдара только насмешливо фыркнул и махнул рукой на прощание.       — Буди вашу секту завтракать! — попросила его хозяйка, слегка повысив голос.       — Ладно, а что такое секта? — Дейдара остановился, наклонив голову на бок. Пшеничные волосы красиво блеснули на свету.       — Неважно, — настроения не было совсем, да и усталость постепенно накатывала на плечи.       После завтрака Дина дождалась, пока проснется сестра и заставила ее вымыть полы. Где-то в обед та сбежала куда-то и вернулась только через три с половиной часа. Ничего не говоря Ева спрятала что-то под елку, думая, что старшая сестра ничего не заметила. Хозяйка усмехнулась, расстилая скатерть на столе, который Акацке заранее перенесли из кухни в гостиную. К слову, они постоянно мешались под ногами, раздражая Дину своей отчуждённостью. Да и просто существованием.       Раздался звонок домофона, Ева почему-то вздрогнула.       — Это курьер, — успокоила ее сестра и направилась открывать.       Приняв коробки и перебросившись с разносчиком парой слов, она с приподнятым настроением понесла все в гостиную. Но, видимо, не суждено ей заняться сервировкой — очередной звонок. Уже в дверь. Коробки с пиццей чуть не упали, Дина вовремя взяла себя в руки. Оставив их на ближайшей твердой поверхности, она не спеша вернулась в коридор и переглянулась с замершей Евой. Именно в такие моменты между ними просыпалось что-то вроде взаимопонимания на ментальном уровне.       Андрей?!       Рыжевласка рванула было к двери, но старшая сестра рукой преградила ей путь и, чуть погодя, сама направилась открывать. Несколько любопытных индивидов навострились, возбужденные суетой девушек.       Глубоко дыша, Дина подрагивающими пальцами взялась за ручку, отперла замок и раскрыла дверь. К немалому удивлению на пороге обнаружилась черноволосая девушка, чьи блестящие прямые локоны доходили до груди, а неестественно-зеленые глаза источали загадочность. Ей можно было дать не больше двадцати пяти лет. Она была высокой, подтянутой и стильно одетой. Дина назвала бы ее стервой. Рядом стоял Черешня, ниже незнакомки на четверть головы, и мило ей что-то рассказывал, держа в руке пару пакетов. Студентка кашлянула для привлечения внимания.       — О, Дина! — оживился юноша, отвлекаясь. — Представляешь, Ника только сегодня заселилась в квартиру напротив.       — Хм, — заправив прядь за ухо, девушка мягко кашлянула в кулачок. — Ника Морозова, приятно познакомиться, — она улыбнулась карьеристской улыбкой и обаятельно взмахнула густыми иссиня-черными ресницами.       — Мне тоже, — холодно отозвалась Соколовская с абсолютным равнодушием на лице и собиралась уже захлопнуть дверь, но нога Черешни удачно разместилась в проеме. — Извините, но мы собираемся праздновать.       — Мы — это кто? Ты говорил, ее брат в отъезде… — картинно приложив пальчик к подбородку, пролепетала Ника, обращаясь к соседу.       Не дав бедному студенту и рта раскрыть, Дина ответила за него, уже более раздраженно:       — Мы — это я и моя младшая сестра, которая специально приехала из Лондона. Не отнимайте у нас ценные минуты.       — Ни за что не поверю, что ты really так ответила, — из-за плеча сестры показалась рыжеволосая головушка. — Я Ева, ее сестра.       — Ути, какая прелесть! — Ника бесцеремонно ухватилась за пухлые подростковые щечки и стала их тискать. Дина не выдержала ни ее наглости, ни чрезмерной киношности, завела сестру за спину и хлопнула дверью.       — Извини, друг, в этот раз НГ без меня!       Затем она повернулась к Еве и прислонилась спиной к двери. Рыжевласка обеспокоенно всмотрелась в ее лицо и даже потрогала лоб.       — Мне кажется или у тебя температура?       — Тебе кажется, — отрезала старшая и в доказательство даже выдавила вялую улыбку.       Ева как-то недоверчиво на нее посмотрела, но подумала, что дома полно народу и ничего страшного не случится, поэтому со спокойной совестью ушла обратно к гостям. Студентка подобрала коробки с пиццей и зашаркала следом, ощущая слабый озноб.       — Кто приходил? — осведомился Пейн. Ну кто бы сомневался… Он сидел в отдалении с ноутбуком на коленях и снова что-то изучал.       — Черешня.       — Хороший парень. Могла бы и пригласить.       В ответ Дина тяжело посмотрела лидеру в глаза и молча продолжила переносить блюда с кухни в гостиную. Младшая занялась сервировкой стола, действия ее были аккуратны и щепетильны, так как за разбитую посуду Дина наверняка оторвет голову.       — А у вас разве не бывает Нового года? — невзначай спросила школьница.       — Почему же… бывает, — ответил Дейдара как самый разговорчивый, — просто мы не придаем этому особое значение. У шиноби нет на это времени.       — Ясно. 1 января. Четверг       — Ло-о-о-ол… — тянула Ева, ухахатываясь с вида её обожаемого блондина, который отключился уже после третьего бокала вина.       Хидан втихаря плёл подрывнику косички, благо длинные волосы позволяли, и прочие разновидности женских причёсок. Когда и как он этому научился — оставалось только гадать. Позже к нему присоединился и Кисаме, подозрительно скалясь и держа в руках Евину косметичку. На противоположном краю импровизированного стола тихо пьянели Итачи и Сасори, перебрасываясь фразочками в стиле «мой напарник — идиот». Тоби же сопел на своём месте, а может, только делал вид и на самом деле строил коварные козни… Но Дина старалась об этом не думать, устало моя посуду и пряча остатки еды по контейнерам. Пейн опять сидел позади неё и гасил виски.       — Вредно пить в одиночку, Лидер-сама, — спокойно заметила студентка, не оборачиваясь. Суффиксы довольно быстро вошли в привычку, будто и не было того забвения японского хобби.       — Тебе кажется… — несвязно ответил ей мужчина. Она же услышала в нем себя пару часов назад.       — Я серьезно. Алкоголь вызывает привыкание, а если пить в одиночку, вы точно…       — Не тебе мне указывать, женщина, — Пейн неспециально стукнул стаканом о подоконник и с явным недовольством уставился на девушку. — Ты вообще знаешь, кто я?       О Господи…       — Да, — выдала Дина. Она поставила вымытую тарелку на сушильную полку и, потеряв на секунду равновесие, облокотилась о раковину. Это ее немного пугало. За все время хозяйка не выпила и бокала, чтобы сохранить бдительность и здравый рассудок в любой ситуации.       — Тогда почему ты мне претензии предъявляешь? — Пейн резко поднялся, стул со скрежетом отъехал назад, и приблизился к девушке.       — Я ничего такого не говорила, — твердо произнесла Дина, развернулась и подняла голову. Заметив захмелевший взгляд и необычно алые щеки, она тревожно заметила: — Может, вам поспать?       Она потянулась к его лбу, чтобы ладонью измерить температуру, как ее рука была перехвачена другой, мужской и крупной. С силой сжав худое запястье, мужчина притянул ее немного ближе.       — Мне же больно.       — Ты снова указываешь, — Пейн нахмурил брови, проигнорировав жалобу. — Смысл твоего существования — выполнять желания мужчины. Ты не имеешь никаких прав говорить мне, что делать.       Дина изумленно смотрела в его злые глаза, вспомнив, как боялась его пару дней назад. Праведное возмущение от такого сексизма, вмиг вспыхнувшее в груди, было перекрыто почти физическим ощущением властной, давящей ауры, вновь захлестнувшей ее с головой. И девушка уже не могла противостоять этому страху, замечая, что кисть ее руки начала бледнеть.       — Всю свою жизнь я прожил по указке жалкого человечишки, когда моя цель — стать богом своего мира, чьей жизнью управляет никто иной, как я сам, и вершить судьбы других. А ты лезешь тут со своими бестолковыми правилами и нормами жизни. Кто ты такая, чтобы ставить меня в подобные рамки? Ты посредник, а уже возомнила себе…       Звук смачной пощёчины оборвал его слова. Наступила звенящая тишина, и немного отрезвевший отступник отпустил чужое запястье.       — Это был совет. Совет пойти спать, — сведя брови к переносице, Дина еле выдавила эти слова и, плотно сжав губы, скрыв жжение в ладони, ретировалась в свою комнату.       Проходя через гостиную, она заметила, что пьяные ребята скоро сами вырубятся или благоразумно разлягутся по местам, а Ева, самая трезвая и на удивление благоразумная, успешно их успокаивала. С камнем на сердце она залезла под одеяло и, подавившись комом в горле, заплакала в подушку.       Уснуть не выходило. Внутренние часы окончательно сбились и работали кое-как. Дина рассердилась и не заметила, как легла в Евину кровать, а не в свою. Менять положение уже не хотелось. С головой спрятавшись под одеяло, она свернулась калачиком, создавая себе иллюзию защищенности. Было жутко жарко, но она ничего не могла с собой поделать, ибо если высунуться наружу, тело пробивало дрожью.       Из полудремы ее вывел глухой звук падающего тела. Затем донеслось до жути смешное кряхтение, и темный силуэт добрался до кроватей.       — Пс-с, бро, ты спишь? Не хочешь немного сплетен? — неразборчиво позвала сестру Ева, расставляя паузы не в тех местах. Та промолчала, чтобы лишний раз не выслушивать бред сивой кобылы. — Arsehole, — младшая с горем пополам забралась на второй ярус и громко засопела.       Наутро у всех, разумеется, болела голова. Кроме Хидана. Его, видимо, ничем не сломить. Кстати, это может быть побочный эффект от потерянного бессмертия. Хуже остальных себя чувствовали двое: Сасори и Пейн. Один в принципе не привык к последствиям алкоголя, другой мало того, что выпил ну очень много (даже слишком много), так еще и чувствовал непривычную вину. Решив, что он напросто не протрезвел, лидер проведал своих подчиненных, «надавал по шее» и погнал всех в душ. Затем он заглянул в «девчачью» комнату и обнаружил Еву, наполовину сползшую с верхнего яруса — рука и нога свисали вниз, — и Дину, лежавшую в позе эмбриона под одеялом, носом к стенке. «Все в порядке», — подумалось ему, и Пейн удалился на поиски боржоми — голова раскалывалась.       После его ухода очнулась Ева, еле слезла с постели, чуть не навернувшись, и пошла в ванную.       — Утро доброе, — хмыкнула она столпившимся в очередь Акацке.       — Очень смешно, — натянуто осклабился ей Дейдара.       К слову, Дейдара был на втором месте по плохому самочувствию. Молодой, неокрепший организм удивительно быстро поддавался алкоголю, а в таком состоянии отступнику напрочь отбивало память, и он заметил это еще в родной деревне. Вот и сейчас Дейдара боялся представить, что мог устроить, пока находился в беспамятстве. Хидан, который, собственно, и споил бедного парня, прекрасно все запомнил, но расскажет не сразу и не за просто так. Как говорится, с кем поведешься — от того и наберешься. Однако для начала Дейдаре нужно еще пережить тот момент, когда он увидит свое отражение в зеркале.       Сонная девушка уже открыла дверь — ребята не успели ее предупредить — и вошла в ванную комнату. Через три (или меньше) секунды Ева вылетела в коридор, полыхая краснотой щек, и, закрыв лицо ладонями, начала громко оправдываться:       — Простите, Итачи-сама, я ничего не видела! Honor bright, я не заходила!       Хидан, Дей, Кисаме весело засмеялись — эта девчушка явно сделала их день. Пейн и Сасори проводили старшеклассницу флегматичным взглядом и вернулись к своим мыслям. Младшая Соколовская ринулась на кухню и наглоталась успокоительного — с ее лица до сих пор не сходил румянец. «Боже, боже, боже! — восклицала она мысленно и, чуть придя в себя, заметила: — Так, первый Учиха есть. Остался Обито. И Саске… И Мадара, но это как повезет».       Тем временем Итачи, нацепив фирменную маску «лицо-кирпич», покинул ванную, в щедро пожертвованной черной борцовке хозяйкиного брата. Не обращая внимания на подколы троих «идиотов», как их уже окрестили Учиха и Акасуна между собой, отступник невозмутимо прошел в гостиную, чтобы вновь раскрыть томик Есенина. Уж очень ему полюбились его стихи.       Спустя n-ое количество времени, когда часы показывали пять минут второго, вся большая семья разместилась в гостиной. Ева с воодушевлением и нескрываемой радостью красовалась перед зеркалом в новеньком костюме (волейбольной формы команды Карасуно), который подарила старшая сестра на Новый год, и трепала свои короткие рыжие волосы. В ее голове роились мысли о том, как она уложит свою шевелюру, чтобы походить на нужного персонажа, где она найдет линзы, кем из фандома будет ее подруга Хелен и прочее-прочее-прочее.       Мужчины же расположились на своих привычных местах: и кто смотрел телевизор, кто читал русскую классику, кто пожирал чужие конфеты, а кто мучился совестью, заснувшей много лет назад. В целом, в комнате царили идиллия и напускная умиротворенность. Вот только один субъект решил проверить домовладелицу.       Впрочем, он зашёл в комнату как раз тогда, когда девушка, ворочаясь и морщась от глухой головной боли, сползала с кровати на пол. Перевернувшись с живота на спину, она раскинула руки в стороны и уставилась в потолок. Пейн непонимающе смотрел на эту картину и не знал, что ему делать. Через несколько секунд, показавшихся мужчине вечностью, Дина медленно поднялась, а затем потянулась. Потом ее качнуло, но девушка рефлекторно схватилась за близстоящий предмет, стул, чтобы не потерять равновесие. Постояв так немного, она обернулась, спиной почувствовав чей-то взгляд, и, увидев холодный риннеган, словно приросла к полу. Пейн неслышной тенью удалился восвояси. В головах обоих пронеслось одно и то же: «И что это было?»       — Что на обед? — старшая присела на подлокотник кресла, в котором находилась ее сестра.       — А мы и не завтракали, — как само собой разумеющееся выдала Ева, отвлекаясь от просмотра мистического сериала, приглянувшегося Хидану.       — Вижу, тебе понравился мой подарок? — не в тему вставила студентка, оглядывая черно-оранжевую одежду.       — Теперь она еще больше на парня похожа, — проворчал Хидан себе под нос, но Дина не придала этому какого-то значения, словно очнувшись:       — Постой, не завтракали? Не поняла.       Старшая сестра с отрочества была предоставлена сама себе, заручившись лишь поддержкой брата, которого воспитала мать в самых строгих традициях. В их семье было принято жить по режиму, который, конечно же, составляла властная женщина, ибо мужчина пропадал на работах. Тоталитаризм кончился лишь с рождением младшего ребенка, мать будто переклинило. Махнув рукой на старших отпрысков, мол, уже самостоятельные, она занялась маленькой Евой. Такое отношение навсегда отпечаталось в памяти как у Дины, так и у Андрея, но если девушкой в принципе почти не занимались, то юношу гнали в три шкуры. А Еве достался леденец на палочке из всепоглощающей любви. Ошеломленные, брат с сестрой продолжали жить по своим правилам, будто в своем мирке, поддерживая стабильность. Зацикленность на постоянстве мешала жить обоим, но отказаться от нее они попросту не могли.       — Well, я э-э-э… have some snack. Да. А ребята сказали, что не голодны, — все так же простодушно произнесла Ева.       Хрустнув пальцами, студентка решила промолчать и самостоятельно приготовить что-нибудь съестное. Для приличия. Пересып, конечно, не способствовал сосредоточенности. Не получалось ни о чем думать, кроме как о головной боли, еще и пульс в висках выводил из себя. В итоге, сделав некоторые усилия, Дина разогрела кое-что со вчерашнего и привела салаты в божеский вид.

***

Поздно вечером Ева пыталась разговорить Дейдару. Подрывник уже больше часа выслушивал местами глупые, местами непонятные истории, время от времени отвечая на вопросы о своем мире под пристальным надзором напарника. Искоса поглядывая в их сторону, Дина делала вид, что читает книгу Сьюзен Коллинз, и искренне жалела отступника. «В их возрасте три года разницы — это большая пропасть непонимания и нежелания слушать», — заумно подумала она, подсознательно сравнивая Еву с собой.       Между сестрами пять лет. Именно поэтому Дина не могла воспринимать сестру как равную и сама же построила между ними стену. Она не хотела даже воспринимать попытки сестры докричаться. Впрочем, Ева не лучше. Та живет в период, когда на первом месте ее проблемы, и даже не допускает мысли, что у кого-то свое мировоззрение. И если Дина прекрасно осознавала эгоистичность и неправильность своего отношения, хоть и не могла пока переступить через себя, то Ева и не задумывалась.       За парочкой следила не только Дина. В число наблюдателей не входили разве что Пейн, который снова бороздил просторы интернета на кухне, и Сасори, зачитавшийся Достоевским. Нет, последний, конечно, слышал томные и вымученные вздохи своего напарника, но за долгое время совместной работы настолько привык к его нытью и болтовне, что уже даже не обращал внимание. Казалось, Итачи больше всего наблюдал за обеими девушками, следуя учиховскому любопытству, пытаясь найти в них какие-нибудь общие черты, но отмечая лишь различия. Кроме того, он пытался понять, какая из сестер располагает к себе больше — какой можно довериться. Хидан и Кисаме пытались не отвлекаться от контента Sci-Fi канала, где-то на фоне носился Тоби, периодически пропадая из поля зрения.       Совершенно внезапно раздался телефонный звонок. Дина достала мобильный, а увидев родное имя, отложила книгу и ушла в свою комнату. Вернувшись, она встала перед Евой и скрестила руки под грудью.       — А не пора ли вам пора?       — Что? — девушка удивленно захлопала ресницами.       — А ты подумай.       Рыжевласка нахмурилась в знак мыслительного процесса и, видимо, догадавшись, хлопнула себя по лбу.