— Здравствуйте. Аэропорт Беллингхэм. Меня зовут Амели Вудс. Чем могу помочь? — Приятный женский голос отозвался в телефонной трубке, давно заученной и заезженной до автоматики, фразой.
— Здравствуйте, я хотела бы узнать о возможности обмена авиабилета на более ранний срок, — проговорила Розалин, размешивая хлопья с молоком в тарелке перед собой.
— Да, конечно. Какая дата Вас интересует? И скажите, пожалуйста, Ваш пункт назначения.
— К примеру — двадцать шестое или двадцать седьмое декабря. Или же любая, к Новому году. У меня имеется резервация на второе января. Нью-Йорк.
Спустя несколько мгновений молчания, прерываемого лишь стуком клавиатуры, последовал ответ:
— К сожалению, свободных мест — нет. На доступные рейсы Беллингхэм — Нью-Йорк двадцать седьмого декабря и тридцатого декабря все места выкуплены или зарезервированы. Приношу свои искренние извинения. Если Вы хотите, я могу внести Ваше имя в базу, и в случае аннулирования какой-нибудь резервации — Вы будете оповещены.
— Да, спасибо, — пробормотала Роз, задумчиво вглядываясь в желтые кораблики хлопьев в белоснежном молочном океане.
— Скажите Ваше имя, мисс, — донеслось с трубки.
— Розалин Уолтерс.
— Спасибо, мисс Уолтерс. Еще раз извините за неудобства. Приятного Вам дня.
Послышались длинные и нудные гудки и Роз, закончив вызов, отбросила трубку в сторону. Настроение резко упало. Если пять минут назад и тлела призрачная надежда на своевременное возвращение в Нью-Йорк к Новому году, который она встретила бы в кругу друзей, то сейчас стало по-настоящему одиноко. Она, конечно же, могла посетить торжество Медисон, но почему-то эта идея не вызывала должного восторга.
Смирившись со сложившейся ситуацией и прикинув приблизительный план действий на ближайшую неделю, Розалин поднялась из-за стола, так и не притронувшись к хлопьям, и направилась в сторону гостиной, прихватив с собой упаковку шоколада и жестянку колы.
Как только она определилась с фильмом и вложила DVD-диск в проигрыватель, сумела удобно улечься под пледом и справилась с вредной шелестящей упаковкой, как в дверь позвонили. Уже собираясь поддаться детскому порыву — не открывать и притвориться, что никого нет дома, как звонок повторился в этот раз настойчивей.
Выбравшись из уютных и теплых объятий пледа, девушка, шоркая босыми ногами по холодному паркету, направилась в холл. Звонок повторился еще несколько раз.
— Да, иду я, иду, — пробормотала себе под нос Роз, отпирая массивную входную дверь. В холл влетел не очень приятный порыв морозного ветра, лизнув босые ноги девушки и принося с собой множество белоснежных снежинок.
— Розалин? — Воскликнула женщина, стоящая на крыльце и ежась от метели.
— Миссис Бергер, — улыбнулась девушка, пропуская женщину в дом. — С Рождеством.
— И тебя с Рождеством, милая, — проговорила женщина, отряхиваясь от снега. Сняв пальто, она подошла к Роз и крепко обняла ее. — Сколько мы уже не виделись? Года три? Не меньше. Ты стала такой взрослой, я даже тебя сначала не узнала.
Миссис Бергер — соседка, которую Розалин очень хорошо знала и любила. Она была ей второй матерью — когда мама развелась с отцом, она нырнула с головой в карьеру, частые выставки, конференции и командировки заняли большую часть ее времени, и маленькая Розалин не всегда вписываясь в подобные условия, оставалась с миссис Бергер. Эта была светлая и жизнерадостная, но немного бесцеремонная женщина. У нее была одна единственная дочь, ровесница Розалин — Анна.
Так случилось, что в детстве Анна попала под машину — она чудом выжила, врачи говорили, что она родилась в рубашке, но, как, к сожалению, часто случается — всё не может закончиться настолько хорошо. После трёх дней без сознания — девочка пришла в себя, повергая в шок всю больницу, ведь ее травмы были несовместимы с жизнью. Ее маленькое хрупкое тельце вскоре восстановилась, но плата была веской — девушка навсегда потеряла зрение. Куда только не обращалось семейство Бергер за помощью, но врачи, как будто сговорившись, только рассеяно разводили руками и желали терпения.
Розалин прекрасно общалась с Анной. Она ей искренне сочувствовала, хоть и старалась этого не показывать. Анна же считала себя вполне полноценной и очень злилась, когда ее жалели из-за маленького изъяна. Роз восхищалась этой девушкой — она даже представить не могла, что было бы, если бы она сама потеряла зрение. Она бы попросту не выдержала, ведь рисование — смысл ее жизни и если бы она, однажды, не смогла рисовать, отражать свои мысли, свой внутренний мир, окружающий ее мир, людей в нем, то она отказалась бы от такой жизни.
Анна в этом плане намного сильнее нее. Она живет. Продолжает жить, а не существовать. Она улыбается, «читает» специальные книги, она даже пробует рисовать. Ее картины, хоть и сугубо абстрактные, но очень живые, сказочные и динамичные. У нее есть дар видеть цвета внутренним взором и это касается не только красок, она видит цвета людей и по ним с точность может определить характер человека. Она даже учиться в университете — детская психология. Неимоверно сильная девушка.
В последние три года, Розалин не встречала ни миссис Бергер, ни Анну. Когда она вырывалась с Нью-Йорка домой, то они были то на курорте, то просто путешествовали, то навещали дальних родственников. А теперь, после столь продолжительной разлуки, Розалин была искренне рада встретиться с ними вновь.
— Я зашла за какао, — улыбнулась миссис Бергер, проходя на кухню. — Мы, с Энни и Майклом должны были встречать Рождественские праздники у моих родителей, но, представляешь, вчера мы приехали на вокзал и, оказалось, что рейс отменили из-за непогоды. Мы вернулись домой, а дома даже ничего съедобного нет. Впервые мы встречали Сочельник с ресторанной едой, — миссис Бергер глубоко и печально вздохнула. — Я, конечно же, сегодня много чего уже приготовила и вот еще хотела испечь пирог, а потом вспомнила, что как раз закончилось какао. Вот дурья башка. Думать о пироге с самого утра и забыть купить какао, — Розалин улыбнулась, копаясь в кухонных шкафчиках. Она действительно скучала по этой неугомонной женщине, которая в состоянии даже мертвого разбудить своими разговорами. — Знаешь что, Рози, а пойдем к нам. Энни будет очень рада. Она так скучала. Всегда расспрашивает о тебе. А сейчас такой шанс выпал, что и ты, и мы дома. Кстати, а где твои родители? Вы ведь всегда встречаете Рождество вместе.
— Мама с Джеймсом и Эмили отправились во Францию на праздники, а папа с Мэри и Дэни навещают родителей Мэри в Норвегии, — объяснила Роз, находя, наконец, пачку с какао.
— О Боже, и ты осталась одна в такой праздник, — воскликнула женщина. — Это же просто преступление. Теперь ты точно идешь к нам, — отрезала миссис Бергер, поднимаясь из-за стола. — Это даже не обсуждается. Даю тебе десять минут на сборы, — девушка уже хотела возразить, сказав — что вполне неплохо проводит день и что не хочет мешать чужой семье в такой праздник, ведь она уже давно не маленькая девочка, но строгий взгляд женщины прервал любые попытки отказа. — Это даже не обсуждается. Жду тебя в коридоре.
Розалин усмехнулась на беспрекословный и строгий тон, каким была сказана эта фраза, и взбежала наверх, чтобы переодеть домашнюю одежду.
Через пятнадцать минут, Роз и миссис Бергер уже шли по заснеженному тротуару, кутаясь в огромнейшие и теплые шарфы, по направлению дома женщины. Улицы были пусты, только изредка проезжал одинокий автомобиль. Со всех домиков и садов около них слышался веселый крик и смех детей, играющих в снежки. С неба падал пушистый и белоснежный снег, что приятно хрустел под ногами. А в воздухе кружился дух сказки и праздника.
Розалин любила свой маленький городок. В Нью-Йорке, где она прожила вот уже три года, она все равно иногда чувствовала себя чужой и никому не нужной. Высокие небоскребы казались такими пугающими и бездушными, что хотелось бежать от них куда подальше. Другое дело эти маленькие уютные домики, в которых тебя все знают и всегда будут рады. Каждое дерево и кустик казались такими родными и живыми. Дом — место, где человек чувствует себя нужным всегда, часть его самого. Где бы, мы не были, кем бы, мы не были, всегда, когда приезжаешь в место, где ты родился и рос, ты, словно, возвращаешься в те беззаботные и радостные дни детства, когда не было разочарований, неудач, горечи и одиночества.
В доме Бергеров было очень уютно и светло. Запах корицы и ели заполнил, кажется, каждый уголок. Мистер Бергер находился в гостиной и читал, укрывшись пледом и со стаканом скотча в руках.
— Здравствуйте, мистер Бергер. С Рождеством, — улыбнулась Розалин, подходя к мужчине и обнимая его.
— Розалин, детка, ну ты и выросла, — воскликнул мужчина, заключая Роз в крепкие, по-отцовски теплые объятия. — Я бы тебя даже не узнал на улице, если б увидел. Как идут дела в Большем Яблоке? Как учеба? — Говорят, противоположности притягиваются, но с этой парочкой вышло всё наоборот. Супруги Бергер стоили друг друга, можно еще было поспорить, кто из них более болтливый и энергичный.
— О, понемногу, — улыбнулась Роз. — Сейчас, как раз отправила свои роботы на конкурс. Хочу поехать на практику в Великобританию.
— Далековато, — задумчиво проговорил мужчина. — Почему не выбрала где-то поближе к дому?
— Я всегда мечтала о Лондоне, — мечтательно улыбнулась девушка. — А тут такая возможность.
— Я тоже в молодости мечтал много путешествовать, но финансист, сама понимаешь, профессия очень серьезная и не терпящая нестабильности, поэтому дальше нашего городка я не выезжал. Однажды…
— О, только не это, — воскликнула миссис Бергер. — Розалин, не слушай воспоминания этого старого болвана. Там итак правды почти нет, — Розалин засмеялась — перепалки этих двоих можно было слушать вечность. — Пошли лучше выпьем чаю. А ты читай. Так хоть шума меньше.
— Вот, кто бы говорил, — возмутился мистер Бергер, возвращаясь в кресло. — Сама то, болтаешь без остановок.
— Я женщина — мне можно.
— Ладно. Посплетничайте там, — подмигнул Роз мужчина. — Я потом все равно расскажу тебе одну очень занимательную историю.
— Мама, папа, кто-то пришел? — С боковой комнаты вышла Анна. — Розалин?
— Привет. Анна — Розалин бросилась обнимать подругу.
— Привет, — улыбнулась девушка. — Эй, полегче, а то раздавишь, — спустя минуту взаимных крепких объятий, она шутливо пробежала пальцами по ребрам Розалин, вызывая тонкий писк и порцию громкого заливистого смеха. — Я так рада, что ты пришла.
— Я тоже очень рада снова встретиться. Как ты?
— Барышни, — послышался звонкий голос миссис Бергер из кухни. — Чай готов. Предлагаю продолжить беседу в его компании.
Чашка горячего и ароматного чая с бергамотом, кусочек мягкого и невообразимо вкусного шоколадного пирога с банановой начинкой подействовали, словно машина времени, перемещая Розалин во времена ее детства. Вот сейчас, через минуту должен был послышаться негромкий стук в дверь дома семейства Бергер. Миссис Бергер в своем неизменном и забавном красном переднике в горошек поспешила бы незамедлительно ее открыть, впуская в дом позднюю гостью в лице мамы Розалин. Она бы укутала маленькую дочку в куртку, наматывая ненавистный колючий шарф по самые глаза малышки. Потом они бы вышли, держась за руки, в темную, но такую уютную и заснеженную зимнюю ночь. На полпути к дому Розалин захныкала бы, жалуясь, что не в силах дальше идти сама и мама, смеясь, подхватила бы ее на руки, кружась по безлюдной дороге и причитая: «Маленькая обманщица».
Это было так давно, что становилось страшно. Розалин всего двадцать один, но иногда ее одолевала настолько глубокая тоска по минувшим временам, словно ей стукнуло все пятьдесят. Нет, она не боялась взросления и старости. Она просто боялась забыть. Потерять воспоминания о детстве, о той теплой и беззаботной частицы своей жизни. Она чувствовала, что если они затрутся и затеряются в рутине и сумасшествии взрослой жизни, она просто потеряет саму себя. Та, маленькая Рози становила очень большую часть ее существа. Маленькая девочка во взрослой девушке — вот кем была Розалин Уолтерс.
— Так что, мы идем? Розалин? — Голос Анны врезался в сознание девушки, вырывая ее из глубокой задумчивости и мира воспоминаний. Розалин встрепенулась, опуская на стол чашку с остывшим чаем, к которому она так и не притронулась.
Кажется, перед тем как Роз провалилась в пучину воспоминаний, они обсуждали не пойти бы им на прогулку.
— Да, конечно, идем, — Розалин поднялась из-за стола, помогая Анне и миссис Бергер с уборкой.
Через полчаса две девушки, весело переговариваясь и звонко смеясь, влились в толпу спешащих к Центральному парку горожан. Миссис Бергер все никак не хотела отпускать двух подруг, пока те не попробовали ее фирменных пирожков с индейкой. Шутя и жалуясь на сильное перенасыщение пищей, а также на упертый и непоколебимый характер матери Анны, особенно проявляющийся в вопросах питания, две девушки наконец-то достигли главной площади, находившейся в центре парка.
Небольшая сцена, обвитая весело подмигивающими разноцветными гирляндами. Легкие и веселые мелодии рождественских песен, льющиеся над головами веселящихся людей. Хорошо знакомые и ставшие родными мотивы, заставляющие повторять слова песен за выступающими на сцене коллективами. Легкая дымка, сотканная с летящих хлопьев пушистого снега, делала пространство площади очень уютным и даже теплым. А люди, хоть и были в большинстве своем даже не знакомы, становились на некоторое время большой семьей, которая собралась на праздники вместе, под одной крышей, позабыв все свои рутинные дела и проблемы, чтобы просто отдаться веселью и своим близким.
Эта атмосфера вливалась в человека и опьяняла. Расползалась по телу, растягивая губы в улыбки, а тела заставляя двигаться в такт музыке. Розалин и Анна не сопротивлялись, обнявшись, две девушки громко подпевали выступающим ребятам, танцевали и заливисто смеялись, когда одна из них путалась в словах или сбивалась с нот.
***
Семейство Бакетов и мистер Вонка тоже поддались и растворились в праздничном волшебстве зимнего парка. Мистер Бакет, как и обещал Чарли, учил его лепить снеговика. Миссис Бакет поначалу даже помогала им в их нелегком труде, но потом принялась отвлекать, бросая в них снежками. Даже мистер Вонка, который поначалу стоял в стороне, капризно наблюдая за веселящейся в снегу семьей, потом присоединился к ним. Но, конечно, не сразу и даже не по собственной воле — семейство Бакет сговорившись, накинулись на несчастного шоколадного магната, повалив его в снег и атаковав снежными шариками.
Парк постепенно погружался в темноту, но это никак не мешало веселью, бившему в самом его сердце. Зажженные повсюду фонари прекрасно дополняли атмосферу уюта своим огненно желтоватым светом. Концерт давно закончился, но публика и не думала расходиться по домам. Множество приветливых лавочек уличных продавцов манили в свои объятия, ароматами какао, глинтвейнов, свежей выпечки и сдобы. Передохнув в теплоте, самые смелые решали испробовать каток, переливавшийся легкими искрами в свете зажженных фонарей и гирлянд. Остальные же просто оставались в кафешках с парующими напитками в руках, переговариваясь и смеясь.
Мистер и миссис Бакет, решив воскресить в памяти забавные моменты своей молодости, бросили вызов подмигивающему им катку. Мистер Вонка с Чарли выбрали для себя роли наблюдателей и стояли за ограждением катка, грея руки о теплые стаканчики с имбирным чаем.
— Знаете, что я придумал, — вдруг оповестил Чарли, откладывая от себя бумажный стаканчик на парапет ограды. — А что если нам организовать сервис доставки шоколада на дом. К примеру, ты сидишь такой дома и вдруг захотелось шоколада, а на улице холодно и тебе неприятно выходить в магазин, тогда можно позвонить на горячую линию и заказать шоколад к себе домой. Через минут пятнадцать, к окну подлетает вот такой вертолет, принося с собой плитку Восхитительного Сливочного Восторга Вилли Вонки. Это проще и не так затратно как передача шоколада через телевиденье.
— А что, неплохая идея, мальчик мой. Конечно, есть некоторые нюансы и трудности, которые стоит обдумать и решить, но в целом мне нравиться, — глаза мистера Вонки загорелись, впрочем, это происходило всегда, когда шоколадник начинал разговор о работе. — Также можно таким способом доставлять сладости на работу и учебу, — шоколадный магнат тоже отставил стаканчик с чаем и взял пульт управления вертолетом. Стоящая на земле около ноги Чарли, игрушка начала медленно взмывать в воздух, управляемая руками мистера Вонки.
Сделав несколько кругов над катком, мистер Вонка направил самолет к мистеру и миссис Бакетам, что самозабвенно смеялись, пытаясь повторить па известных танцев на льду.
Миссис Бакет испуганно вскрикнула, заметив неожиданное появление игрушки за плечами мистера Бакета и перевала сердитый взгляд на сияющие коварными улыбками лица Чарли и мистера Вонки. Мистер Бакет попытался поймать зависшую в воздухе вещь, но шоколадный магнат быстро поднял самолет на уровень выше, вызывая у Чарли громкий смех и пресекая попытки мистера Бакета прервать их веселье. Мистер и миссис Бакет, пытаясь сдержать рвущийся на волю смех за масками наигранной сердитости и твердости, направились в сторону веселящихся вовсю Чарли и шоколадника.
Мистер Вонка уже принял вертолетом курс на возвращение и даже прошел половину положенного маршрута, как вдруг, толи от севшего аккумулятора, то ли от кучки снега, слишком тяжелой для хрупкой пластмассы игрушки — управление отказало, и вертолет полетел вниз, приземляясь на голову хохочущей девушки.
***
Розалин давно так не веселилась. Она буквально чувствовала, как щеки тянут и болят от постоянной широкой и искренней улыбки. Уже давно стемнело, концерт закончился, но веселье и не думало прекращаться, а люди расходиться. Они с Анной встретили друга мисс Бергер — Дерека. Спустя некоторое время Розалин узнала, что Дерек с Анной вместе учатся на одном факультете, им часто выпадают совместные доклады и проекты и даже над одним из них они сейчас работают — театральное представление для детей-сирот. Еще чуть позже Роз заметила, что Дерек неровно дышит к ее подруге, поэтому Рози решила предоставить их друг другу, а сама направилась на каток, оставляя голубков на веранде теплого ресторанчика кутаться в пледы.
Как же давно она не становилась на коньки. В детстве мама записала ее на группу по фигурному катанию, но через частые болезни, Розалин посетила их всего несколько раз. Хотя этого хватило, чтобы навсегда привить у девушки любовь к этому виду спорта.
И вот она снова в этой ледяной и обжигающе холодной стихии. Ветра нет, но когда набираешь скорость, невидимые его порывы хлестко бьют по лицу, заставляя щуриться от игривых и вездесущих снежинок. Но это чувство свободы и полета над прозрачной и глянцевой поверхностью льда — несравнимо ни с чем. Розалин перестала обращать внимание на пылающие от холодного воздуха щеки, на сбитое дыхание и густые облачка пара, что вырывались из широко открытых от улыбки губ. Она просто летела, улыбаясь всем подряд и наслаждаясь этим мигом.
Скольжение, резкий поворот и горстка ледяных искр, переливающихся на свете, вылетела из-под лезвия коньков. Улыбка еще шире. Она счастлива.
Удар. Сверху. По голове. Не сильный. Но неожиданный. Рушит координацию. И вот Розалин уже летит в холодные и твердые объятия блестящей глади замерзшей воды.
