***
Юки, спрятавшаяся на галерее второго этажа наблюдала за происходящем внизу. Оттуда, где она сидела, было прекрасно видно, как Канаме вместе с Шицу отошли от толпы в более уединенное место. Да и про вторую, невероятно красивую вампиршу, тоже не стоило забывать. Что может противопоставить им она, человеческая девочка без воспоминаний? Та, что даже не знает собственного прошлого? Как же щемит сердце от осознания собственной ничтожности. Зеро. И он здесь. Стоит в одиночестве у колонн. Ему наверно тоже неприятно тут находиться. «Наверно я слишком впечатлительна и напридумывала себе того, чего нет. Семпай не может относиться ко мне по — особенному. Он спас меня десять лет назад и только. Мы с ним совершенно из разных миров. Эта девушка в белом платье…она и Канаме — семпай будут отличной парой! Остальные тоже так считают. Она ему подойдет, такая красивая и уверенная в себе, не то, что я», — не выдержав, Юки бросилось в комнату, в которой оставил ее Куран, очень просив не выходить. «Еще и обещание не сдержала, вышла. Какая же я дура!», — захлопнув дверь и сползя на пол, Юки уткнулась лицом в колени, более не сдерживая слез, в надежде уменьшить боль от понимания отделяющей ее от Канаме пропасти.***
- Пап, а правда, что она убила чистокровного? – громче, чем нужно поинтересовался юноша лет 15 у стоящего рядом вампира. - Тише, Сей! Об этом нельзя говорить, тем более, здесь! – одернул его отец, нервно оглянувшись, дабы убедиться, не заметил ли кто оплошности его отпрыска. - Почему? – сколько наивности в этом вопросе. - Ты же не хочешь, чтобы у нас были неприятности.***
- Шики, — позвала друга девушка в синем облегающем сверху и пышном книзу платье, отлично подчеркивающем цвет ее глаз. Даже сегодня она не рассталась со своей излюбленной прической-двумя высокими хвостиками, придающими ее образу немного детской наивности, лишь сменила ленты на более ажурные. - Да, — отозвался Сенри, не соизволив обернуться. Зачем? Рима и так его услышит. - Думаешь, слухи о прошлом Кураме верны? – абсолютно безразличный тон. Со стороны могло показаться, что весь этот разговор тяготит обоих молодых вампиров, но это не так. Говорить вслух о том, что понятно и без слов? Вот бесполезная трата времени. - Не знаю. Тебе интересно? - Нет. Молчание. Странная парочка, несомненно. Вроде и стоят несколько отстраненно друг от друга, да и от остальных держаться на расстоянии, и в тоже время, создается ощущение, что они вместе, как две частички чего-то целого, будто находятся на одной, известной лишь им волне.***
Куран Канаме молча ожидал окончания разговора Шицу и Асато. Все, чего ему действительно хотелось – это как можно быстрее покинуть зал и подняться наверх к Юки. Но сейчас нельзя. Нужно непременно узнать, чем все обернется. Можно сказать, что повисшее в воздухе напряжение момента было сравнимо с преддверием бури. Он знал, что хранящая верность Сейрен находится рядом. Стоя чуть в стороне, она совершенно не привлекала лишнего внимания, но в любой момент могла вмешаться, если того потребует ситуация. Канаме до сих пор не мог привыкнуть к поведению Кураме. Она запомнилась ему совершенно иной: печальной, отстраненной, уставшей, равнодушной к окружающему миру, опустившей руки и с нежеланием жить. Умом он понимал, что со временем меняются многие и она не исключение, но старые впечатления от встречи с этой вампиршей не хотели его покидать. Ему казалось, что сейчас она лишь играет, скрывая истинную сущность, а тогда, в прошлом, предстала перед ним настоящей. Хотя, интуиция подсказывала, что наследник Куранов все же прав, это лишь показное. - Конечно же, Шицу – сама! Я ни в коей мере не имел в виду, что вы должны отчитываться нам о своих поступках! – глава Совета выпрямился, буравя чистокровную взглядом. Разумеется, ответ его не устроил. - Да? А то я уж подумала… — Кураме сделала глоток и вернула бокал на место, освободив руки. – Тогда Совет тем более не будет противиться тому факту, что я теперь являюсь ученицей Академии Кросс. Ведь моя личная жизнь принадлежит только мне, не так ли? – Шицу вопросительной дугой изогнула правую бровь. Канаме засмеялся про себя: «Какой удобной для себя стороной она повернула приветствие Ичиджоу. Если он сейчас возразит, то покажет всем, что Совет навязывает чистокровным свою волю! Придеться ему проглотить это заявление!» - Разумеется, — отозвался дед Такумы, кляня себя, что позволил собеседнице такую широкую трактовку собственных слов. Он уже собрался, снова повернуть разговор в нужном направлении, но произошла неожиданность. Одна из многих мелких случайностей, что заставляют задуматься о совпадении и существовании высших сил, управляющих нашей жизнью, будь то рок, фортуна или судьба. Один невинный вопрос и многолетние интриги летят к чертям. Но какой вопрос! Запретный, тот, что волнует всех, но никогда не произноситься вслух. - Это та самая чистокровная, что убила своего ребенка и мужа? – раздалось откуда-то слева, прозвучав через чур громко в притихшей толпе. Канаме не успел моргнуть, а Шицу уже обернулась, рассматривая того, кто осмелился спросить подобное в ее присутствии. Женщина, уже в годах, но еще сохраняющая остатки былой, ослепительной красоты. Одна из членов Совета, вошедшая туда совсем недавно. Что сподвигло ее на такую неосторожность? Глупость, маразм или продуманная линия поведения? Неважно, отсчет ее жизненных часов пошел. Сара Ширабуки с неподдельным интересом прислушалась. Любой скандал вокруг соперницы благостно сказывался на ее собственной репутации, в противоположность Кураме. Зеро, нагло вырванный из раздумий словами неизвестной был шокирован. Эта фраза никак не вязалась с уже сложившимся для него образом чистокровной, но также намекала на источник боли, прочно поселившийся в ее душе. Неужели…? Рука непроизвольно сжала запястье стоявшего рядом Каина. Ханабуса решительно загородил собою младшую сестру, обнажив другую сторону своего характера, объясняющую его способность управлять льдом. Такума взволновано переводил взгляд с деда на его коллегу. Канаме выжидал, Сейрен как всегда была наготове, Асато побледнел, а Шицу… Шицу была в ярости. Это было то, не проявляющее себя внешне чувство, создающее вокруг испытывающего его особую ауру, повергающую в ужас любого, на кого будет обращено. - Так вот, что думают обо мне старейшины, — тон, напрочь лишенный эмоций, слова, тяжелые будто приговор. - Нет, вы не так поняли, Шицу-сама! – попытался оправдаться старший Ичиджоу. – Достопочтенная Мидзуно-сан видимо повторила нелепый слух, что, естественно, не снимает с нее ответственности за столь необдуманный поступок, — он окатил женщину таким взглядом, словно она была его кровным врагом, обещая лично расправиться с ней, если та конечно останется в живых. - Молчать! Эта женщина – член Совета, и она в первую очередь должна пресекать распространение ничем необоснованной, лживой сплетни. Ее поведение бросает тень на всех ее коллег и родных, заставляя думать, что она верит в только что сказанное. Это неприемлемо. Подобное отношение говорит о пренебрежении ко всем чистокровным и, безусловно, заслуживает наказания. Все, кульминация вечера настала. Если сейчас остановиться, то уже нельзя будет вернуть утраченный шанс восстановить собственное имя, навеки оставшись отверженной. — А как считаете вы, называющие себя аристократами? Что она заслужила? Вопрос-обращение, который нельзя проигнорировать, оставшись в стороне, чтобы не навлечь беду на себя и близких. По сути – не оставляющий выбора. И сначала робкие, но потом все более уверенные голоса собравшихся, сливающиеся в одном пустом и одновременно страшном слове: - Смерть. - Тогда, — тихо обронила Шицу, — умри. Всего лишь маленькое усилие мысли, больше похожее на обретающее форму внутреннее желание и женщина, имевшая неосторожность перейти дорогу той, кому уже нечего терять, рассыпалась горсткой пепла на блестящий паркет. Но это не принесло успокоения, разбередив старую душевную рану. Кураме знала, что прошлое обязательно ее настигнет, но встреча с ним оказалась намного болезненней, чем представлялось. И в гулкой тишине раздались редкие хлопки в ладоши вместе со звонким возгласом Ширабуки: - Браво, Шицу-сан!