***
И, как мне казалось, моё желание исполнили. Три дня пролетели на удивление спокойно, и хотя меня все это время не отпускала привычная паранойя, я так и не смогла найти подвох. К слову, и Ариадну я ни разу не видела, она словно пропала. Сегодня утром я проснулась полная решимости вернуться в прежнюю колею, нагнать упущенное и даже съела целую тарелку вкуснейшего горохового супа в столовой, что являло собой нечто удивительное, учитывая полное отсутствие аппетита в последнее время. Конечно, я подозревала, что Ариадна ни за что не успокоится, пока в моих руках был её чёртов дневник, однако теперь у меня было ощущение контроля над ситуацией, что, честно говоря, и придавало мне решимости. Плотно пообедав, я легкой уверенной походкой отправилась перекурить на задний двор, мысленно размышляя о том, какая сегодня прекрасная погода. Как назло, дворик не пустовал: маленькая группа шумных студентов заняла моё излюбленное место, однако они и ухом не повели, видимо, не заметив моего присутствия. Я достала из заднего кармана рюкзака пачку сигарет, правда, сегодня я решила изменить привычке, купив тонкие и до жути дорогущие сигареты вместо старых добрых Мальборо, и не прогадала: это было то, что сейчас нужно. Я с умиротворенной улыбкой прислонилась к стенке и прикрыла глаза, делая одну затяжку за другой, совсем не заметив, как шумная компания покинула меня, оставив в полном одиночестве. Тут хорошо. Не удержавшись, достаю вторую сигарету, прикидывая в уме, успею ли я на пары с такой-то зависимостью от никотина.***
«Мой школьный психолог посоветовала вести дневник. Якобы, так будет легче. Что же, попробую написать о своем изнасиловании как можно подробнее. А что, может на самом деле станет легче, небо вновь станет голубым, а радуга яркой? Всё началось с обычных поглаживаний, мимолетных касаний, будто бы невзначай, совершенно непреднамеренно и естественно. Я, как и полагается двенадцатилетней девочке, принимала это за чистые знаки отцовской любви. Да и как мне было понять, что объятия — слишком продолжительны, непозволительно близкие, с тяжелым дыханием и расширенными зрачками от осознания запретности плода? В тринадцать он впервые ударил меня. Рассёк бровь. В его глазах не было ни капли сожаления, только интерес. И плотно сжатые губы, наверное, боялся случайно улыбнуться во время избиения. В четырнадцать замещение побоями желания обладать уже не работало. Он схватил меня за волосы, крича очередные ругательства, а потом, словно обезумев, положил мою руку к себе на ширинку. Побои, кстати говоря, не прекратились.» — Невская, ты че, уснула, что ли? Я быстро подняла голову со стола, пытаясь привыкнуть к яркому ослепляющему свету ламп в аудитории. Слева от меня с удивленным лицом сидел какой-то рыжий парень, который, очевидно, и послужил причиной моего внезапного пробуждения. Он кивком головы указал вперёд, чтобы я, секундой позже, обнаружила недоуменного профессора, глядевшего прямо на меня. Черт, что он хочет? — Невская, мне повторить свой вопрос? — он лишь осуждающе покачал головой и продолжил ждать от меня хоть что-нибудь вразумительное. — Да...кхм, — пришлось прокашляться, — Да, если можно. — Я хотел узнать, как продвигается ваша практическая работа? Какая работа? Я судорожно пыталась вспомнить, о чём идет речь, но в голове была звенящая пустота. Я практически была уверена, что на мне не висело никаких практических, так как сессия была еще не скоро, да и вообще... — Вы должны были пройти практику в лаборатории университета и сдать работу мне еще на прошлой неделе, вы забыли? Черт, точно! — Нет-нет, я помню. Я просто еще не закончила... Профессор подозрительно сузил глаза, ни на йоту не поверив в мои неуверенные бредни. — Предположим. Вы, в последнее время, заметно расслабились, Алиса. Я подожду до пятницы и чтобы работа была на моем столе. Вот ведь заносчивый ублюдок! Мог бы и лично сказать мне о моём заметном «расслаблении». Ага, не университет, а курорт с бесплатной сауной. Но мне ничего не оставалось делать, кроме того, как кивнуть и сделать вид, что я продолжаю внимательно слушать его лекцию. Прекрасно! Меня ждали еще две бессонные ночи учёбы. В попытках нагнать упущенное, я впутала себя в бесконечный круговорот бодрствования по ночам и обрывистого сна на лекциях, что явно не положительно сказывалось на моих попытках закончить этот ад с красным дипломом.***
Пьяная университетская вечеринка в пятницу. Один вопрос: что может быть хуже? Я, сдав практически все свои должняки по предметам, даже ту внезапно свалившуюся на меня практическую, думала, что смогу, наконец, отоспаться, но, как впрочем и всегда, моим планам не суждено было сбыться. Прямо надо мной, на третьем этаже, уже вовсю гремели колонки, измученно извергая из себя звуки ужасной электронной музыки. Или, может, это была попса? Жанры — не мой конёк, так что оставалось только догадываться. Что только не сделаешь, чтобы забыться прекрасным здоровым сном: затычки не помогали, попытка накрыть себя подушкой — тоже, всё, ко всему прочему, усугубляли радостные визги и громкое бурчание студенток и студентов, снующих в коридоре. Бросив тщетные попытки отдохнуть, я лежала на кровати, уставившись в потолок. Чего греха таить, хотелось выпить. Не то чтобы я большая любительница спиртного, но после одного бокала вина меня бы точно вырубило намертво до полудня субботы. Однако, вина у меня не было, а желания идти наверх и рыскать в поисках бесплатного оного на вечеринке — тем более. Вздохнув, я перевернулась набок и мой взгляд невольно наткнулся на распластавшийся на полу рюкзак. В горле встал ком. Я, повинуясь желанию, медленно сползла с постели на коленки и притянула сумку к себе, чтобы извлечь из неё то, что не даёт мне покоя уже не один день. Честно признаться, я никогда не отличалась особым любопытством, манерой совать свой нос в чужие дела, мне попросту были неинтересны другие люди. Но почему меня так тянет к этому дневнику? Почему я не в силах противиться притяжению, желанию узнать и понять. Почему мои руки трясутся каждый раз, когда я делаю это? Я ненавижу Ариадну даже после прочитанного. Я всё еще презираю её потому что сама пала жертвой её стремления уничтожать всё и всех вокруг, мстить за свои шрамы тем, кто их не оставлял. Ей место в лечебнице. Как и её родителям за то, что сотворили с ней. Как и её окружению. Только в отличии от своих полоумных дружков, она была порождением насилия со стороны близких, а они — избалованными кретинами с садистскими замашками. Ариадне нужна была медицинская помощь, а им — хорошая порка. Заметив подогнутый уголок листка, я открыла дневник ровно на том месте, где остановилась ранее, и моё сердце заколотилось словно сумасшедшее. «Было очень больно. Он изнасиловал меня в первый раз в мой день рождения, будучи в стельку пьяным. Весь день я провела в своей комнате, забившись в угол от страха. Мама кричала что-то через дверь. Она держала диету, состоящую из смеси болеутоляющих и алкоголя. Вечером вернулся отец, уставший и злой. Как всегда. Нажравшись, как скотина, он убедился в том, что моя мать спит в своей комнате, и поднялся ко мне. Своим ремнем заткнул мне рот, после двух ударов по ногам за несуществующее неповиновение. В ту ночь ему стало мало моего обнаженного тела, которое он трогал и бил, бил, бил, пока была ярость и силы. Всё было в крови, низ живота разрывало от нестерпимой боли. Каждый раз, когда я кричала он наносил удары по лицу. По лицу было тоже в первый раз. Было больно и во второй раз. И в третий. И в четвертый. Я хотела его убить. Хочу убить до сих пор. Наутро мама обработала моё избитое лицо и тело. Я попросила её помочь мне. В первый и последний раз, я попросила её о помощи. Но она ушла, приняв очередную порцию «болеутоляющего». На ланч с подругами. Было очень больно.» Больше не могу. Резко захлопываю дневник и в панике откидываю его в сторону. Потребовалось две минуты, чтобы прийти в себя. Есть еще один вариант. Я могу сходить за пивом в магазин в километре отсюда. Мне просто необходимо уснуть.***
На улице довольно прохладно, сразу же жалею о том, что не накинула на себя хотя бы серую ветровку. Полная луна едва виднеется из-за, кажущихся черными, облаков, а в воздухе повисла сырость. Скорее всего, будет дождь. И, кажется, было бы разумным вернуться в общежитие, а не идти сквозь темноту по безлюдной дороге в поисках магазина в этой глуши, но я решительно двинулась вперёд. После тридцати минут быстрой ходьбы, я таки добираюсь до ближайшего ларька, где подозрительно щурившаяся продавщица, после того, как внимательным глазом осмотрела моё удостоверение, продала мне две бутылки дешевого пива и пачку дамских сигарет. Я быстро запихала это добро в рюкзак и, стараясь быть как можно быстрее, поплелась обратно. Как я и предполагала, пошёл мерзкий, лениво капающий, дождь. Через пять минут тропинка превратилась в сущую трясину, втягивая в свои грязные недры мои потрепанные кроссовки. Нужно было поспешить, поэтому я перешла на бег и это было ужасным решением: поскользнувшись я полетела вниз, прямо в земляные разводы. Благо, пиво осталось целым, и оставшийся путь я преодолевала крайне осторожно. По возвращению я обнаружила кучу пьяного народа, бегающего перед моим носом туда-сюда по коридору. Чего им, спрашивается, не сидится на месте? Неужели обязательно бегать по общежитию в поисках приключений на свою задницу, так еще и не давать спать другим? Я удрученно вздохнула и пошла по направлению к лестнице, в надежде быстрее снять с себя сырую одежду, выпить и уложить своё бренное тело в тёплую постель. Прямо возле моей двери происходили некие пьяные разборки, которые мешали мне попасть внутрь своей комнаты. Попытка обойти нетрезвых молодых людей не увенчалась успехом: уж больно буйно они разбирались с возникшим между ними конфликтом. Ну что за чёрт! Как можно быть такой неудачницей? Оставив парней на волю судьбы, я пошла в сторону душевой, войдя в которую, меня сразу же передёрнуло от нахлынувших неприятных воспоминаний, связанных с этим местом. Но что поделать, помыться или, в моём случае, очистить кроссовки от грязи, которую категорически не хотелось тащить за собой в комнату, можно было только здесь. Еле-как приведя обувь в богоугодный вид, я вышла из душного помещения и сразу же услышала громкий свист и приближающиеся шаги, сопровождаемые гоготом. — Пацаны, смотрите, кто тут у нас нарисовался! — практически прокричав, на меня надвигался уже, к сожалению, знакомый мне Алёшка в компании смутно узнаваемых мной парней. Что-что, а подобных встреч иметь я, как говорится, не желала, поэтому отвернувшись от них в диаметрально противоположную сторону, я молчаливо пошла в свою кроличью нору, возле которой, кстати, уже, как назло, никого не было. Мы вчетвером оставались одни в коридоре. Алёшка нетвердой походкой добежал до меня и преградил путь, выставив передо мной свою руку. — А чего это ты такая... Как бы сказать... Мокрая, а? — губы парня тронула усмешка, а его товарищи по бутылке сзади довольно заулюлюкали, услышав сию туповатую шутку. Я вновь попыталась избежать пренеприятнейшего диалога упорно игнорируя Алешку, однако его намерения, совершенно точно, не совпадали с моими. — Ну чего ты молчишь? Я же знаю, какая ты на самом деле необузданная у нас! Хорош притворяться! Алкоголь, как зачастую бывает, придал смелости и без того обнаглевшему мальчишке, потому что в следующую секунду он схватил меня за кисти рук, прижал к стенке и, посмотрев прямо в глаза, процедил: — Знаешь, а ты ведь очень ничего. Только сисек нет, а так нормально. — Под пивас сойдёт! — вторил ему другой мерзкий голос. И тут его краснючая рука с грязью под ногтями ложится на мою левую грудь, и с силой её сжимает. Словно ошпаренная, что есть мочи, отбрасываю парня от себя к противоположной стенке, и несусь к крутой лестнице в конце коридора. Мне кажется, что я слышу топот, следующий за мной, и заставляю себя бежать еще быстрее, перепрыгивая через ступеньки, словно сумасшедшая. Остается надеяться на то, что моторно-двигательные функции Алёшки и его компании были изрядно потрепаны количеством выпитого. Не думая о последствиях, я забегаю в зал, в котором, собственно, и проходит эта злосчастная вечеринка. Благо, я сразу же попадаю в толпу находящихся в эйфории студентов, и, наконец, избавляюсь от страха быть пойманной. Всё-таки многолюдность даёт ощущение безопасности, хотя, конечно, в некотором смысле иллюзорной. Мне нужна Ариадна. Какого черта только что произошло? Я готова была рвать и метать, ведь кто-то не выполняет условия нашего договора, условия, от которых только что зависела моя... Ну не жизнь, но, мне, честно говоря, страшно представить, что бы могло произойти несколькими минутами ранее. Нужно найти Ариадну.***
— Ариадна, нам нужно поговорить. Долго искать не пришлось. Темноволосая сидела бессмысленно уставившись в оливку, нанизанную на зубочистку, в своем коктейле. После моей реплики, она медленно подняла свою голову вверх, в мою сторону, и попыталась сфокусировать взгляд, что удавалось, по всей видимости, не столь просто. Девушка была вдрызг пьяна. И бог знает, только ли пьяна. — О чем это ты собралась разговаривать с Ариадной? Кстати говоря... Девушка сидела отнюдь не одна, а в окружении нескольких незнакомых парней и двух университетских подруг, которых, к слову, я сразу же узнала. Судя по сведениям из дневника, подругами они являлись лишь условно, так, чтобы было с кем посидеть на парах, да с кем побухать, если сильно приспичило. Ариадна откровенно называла их тупыми животными, озабоченными только своим внешним видом, и тем, что происходит в мире высокой моды, презрительно обзывая их шлюхами, сопровождая подобное заявление подробным списком любовников, у которых они побывали в постели. Я же была более снисходительна, и прекрасно понимала, что тупость — проблема социально-экономическая, а слово «шлюха» — так и совсем давно выброшено из моего феминистского лексикона. Я оставила поставленный вопрос без ответа, с удивлением наблюдая за тем, как Ариадна жестом призывает свою подругу помолчать. Брюнетка не без труда встает из-за стола, попутно падая на парня, сидевшего по соседству. После того, как ей таки удалось выбраться, она поправила задравшееся кверху узкое платье, и пошла в сторону выхода, очевидно предполагая, что я пойду следом за ней. Только выйдя за дверь, Ариадна, не выдержав высоты своей шпильки, поскальзывается, и чуть было не встречается задницей с полом, если бы не моя превосходная реакция: я ловко ловлю её под локоть. Впрочем, никакого тебе «спасибо» взамен, естественно, не получаю. — Не трогай меня, — выкрикивает пьяная девушка, резко отталкивая мою руку от себя. — Да больно надо, — недовольно бурчу в ответ. Девушка продолжает своё шествие по коридору, а я, особо не задумываясь, следую за ней по пятам. Ровно до тех пор, пока мы не упираемся в тупик. Девушка угрюмо разворачивается и вновь пытается куда-то пойти, но я, изрядно измотанная неудачным днем, да и, к тому же, злая, как собака, из-за выходки её дружков, бескомпромиссно останавливаю её своей рукой — Какого черта меня опять достают больные ублюдки из твоей компании? Ариадна тут же шикает на меня, сводя брови к переносице, и злобно отвечает: — Ты заткнулась бы лучше. Здесь не место для подобных разговоров. Отлично, у неё еще и паранойя. Кому вообще нужна эта часть здания? Здесь чертов тупик и ни одной жилой комнаты! Но как же, кругом одни шпионы и предатели. Знакомая песенка, хах. Ничего не остается, как быть единственной, кто будет пытаться поддерживать адекватный диалог между нами двоими. — Хорошо, пошли к тебе. Брюнетка вновь злится. — Там Артем. А если и нет, так он обязательно припрется. Ты, маленькая любопытная сучка, как никто другой знаешь, что я не в восторге от его компании. Насчет маленькой любопытной сучки я бы, конечно, поспорила, но вторая часть предложения заставила меня промолчать. Почему я чувствовала такую вину из-за своей просвещенности в вопросах грязного белья темноволосой? Почему Ариадна так легко говорит со мной об этом? Мне было трудно понять и принять всю эту ситуацию. — Тогда пошли ко мне, — в свою очередь неуверенно мямлю я. Господи, зачем я предложила это? Но на моё удивление, девушка лишь зло хмыкнула и, небрежно отодвинув меня со своего пути, пошла в сторону лестницы. Как было нетрудно догадаться, прямиком на этаж, где располагалась моя обитель. Когда дверь моей комнаты за нами захлопнулась, я почувствовала еще большее напряжение от того, что теперь мы наедине. Честно признаться, я до сих пор побаивалась Ариадны. Я совершенно не догадывалась, чего на самом деле от неё можно было ожидать. Нужно было сразу переходить к делу, чтобы не утруждать себя подобного рода беседами больше положенного. — Пол часа назад идиот из твоей компании домогался до меня. Я думала, что мы с тобой пришли к некой договоренности по поводу того, что меня больше не будут трогать. Или нет? Мне бы не хотелось вновь прибегать к угрозам, я и так, благодаря тебе, низко пала. Темноволосая, не обращая на меня никакого внимания, уселась на расстеленную постель и скинула с себя туфли, разбросав их по разным сторонам моей комнаты. — А ты что думаешь, что я всех здесь контролирую? — несмотря на мои опасения, девушка все-таки слушала, что я говорю, — Зайка, если ты в самом деле полагаешь, что я, взмахнув своей волшебной палочкой, избавлю тебя от всех проблем, то ты глубоко ошибаешься. — Но ведь из-за тебя все началось! — повысив голос, я сложила руки на груди. — И что? Да она издевается надо мной! — Как это и что? Мы же договорились! Ты же, мать его, ходячий авторитет, королева улья, не нужно вешать мне лапшу на уши. Брюнетка раздраженно закатила глаза. — Ты что, тупая? И как ты себе это представляешь? «Не трогайте Невскую, я вдруг осознала, что она ахуительная девчонка»? — она театрально скорчила лицо,— И кто меня послушает? Почуяв мою слабость, они и меня загрызут, — вдруг девушка отвлеклась на более насущную проблему, — Ох, чертово платье. Поразившись этой откровенности, я недоверчиво пялилась на Лисицкую, которая беспардонно развалилась на моей постели, пытаясь в таком положении расстегнуть молнию на «чертовом платье». Хмельные руки не слушались хозяйку, поэтому все попытки оказались безнадежными. — Помоги его снять, что стоишь. Наглый тон Лисицкой разозлил меня еще больше. — Ты что, раздеваться собираешься? Если ты не заметила, то это вообще-то не твоя комната! Или неудачи с мальчиками, заставили тебя задуматься о перспективах с девочками? — я нервно хмыкнула, только секундой позднее осознав жестокость своей шутки. Молодец, Алиса, премия мира теперь точно твоя! — Что ты сказала? — темноволосая будто бы замерла. Когда же я научусь держать свой язык без костей за зубами? — Я неудачно пошутила. И вообще, не смей уходить от темы! Ты хоть понимаешь, что из-за вашей тупой травли, я могу вылететь из универа? Хотя кому я об этом рассказываю, плевать ты хотела на чьи-либо проблемы, кроме своих. Ариадна никак не отреагировала на мои слова. Она смотрела на меня своими широко раскрытыми глазами, абсолютно не шевелясь. Я помахала перед её окаменевшем лицом ладонью, в надежде привести девицу в чувства. — Ты меня слышишь? В кому впала, что ли? Этого мне еще не хватало! Но вопреки моим предположениям, девушка медленно встала, неуверенно приближаясь к моему местоположению, чем заставила меня зашевелить ногами, испуганно пятясь назад. С каждым шагом становясь решительнее, она прижала меня к столу, остановившись ровно в тот момент, когда между нашими лицами оставались жалкие сантиметры. Я не могла выдавить из себя ни единого слова. Сегодня что, ночь под названием «зажми Алису между собой и неодушевленным предметом»? Комната ярко освещалась фонарями, стоявшими на университетской поляне, свет от которых падал прямо на лицо девушки. Я могла вплоть до мельчайших деталей разглядеть её обильно смазанные черной тушью ресницы, до одурения расширенные зрачки, и устремившиеся на мои губы глаза. Мои пальцы вцепились в край стола, как в спасательный круг, я почувствовала мурашки, бегающие по моему, охваченному паникой, телу. В голове стоял только один вопрос: что, простите меня, происходит? Темноволосая, так и не дав мне прийти в себя, быстрым движением головы просто врезалась своими губами в мои и небрежно поцеловала. Я почувствовала резкий запах алкоголя смешанного с чем-то цитрусовым, чем, очевидно, и был приправлен её коктейль с оливкой. Её горячие ладони, в поисках опоры, опустились прямиком на мои руки. После секундного замешательства, почувствовав, что девушка решила целоваться по-взрослому, с языком, я, испытывая некое подобие дежавю, вырываю свои руки из-под чужих, и толкаю её в плечи, сопровождая это эмоциональным возгласом: — Ты что вообще делаешь?! Девушка, чуть не потеряв равновесие от резкого толчка, вновь рухнула на постель, бессмысленно уставившись на меня своими, выражающими полное недоумение, глазами. Её дыхание было настолько тяжелым, что я могла слышать его аж с другой стороны комнаты. Она глупо продолжала смотреть на меня, молча облизывая свои губы после неудачного поцелуя. — Я... Я хотела узнать, — темноволосая, в подтверждении своих своих слов, неуверенно пожала плечами, опустив голову вниз. В комнате повисла неловкая тишина. Моё сердце колотилось словно молоток — громко и быстро, заставляя виски болеть от сильнейшей пульсации. Я не знала, что сказать, что сделать, единственное слово, которое приходило на ум в качестве описания ситуации, — паника. Однако, и это был далеко не предел. Ариадна, быстро придя в себя, не растерялась, и продолжила убивать меня своими из ряда вон выходящими предложениями. — Я хочу, чтобы ты переспала со мной, — неожиданно озвученная, словно приказ, фраза. Брюнетка во второй раз за ночь встала с моей бедной постели, но теперь со взглядом, выражающим абсолютную уверенность в себе и своих, надо сказать, дебильных поступках. Я не ослышалась? Да она сумасшедшая! — Чтобы я с тобой что, прости? — после долгого молчания, еле как сглотнув ком в горле, мне таки удалось выдать нечто слово образное. Темноволосая подозрительно прищурилась и оценивающе окинула меня своим взглядом с головы до ног, будто удостоверяясь в том, что я ей подойду. Я почувствовала себя отвратительно — как товар в магазине. — Переспи со мной. Я должна понять, вдруг я и впрямь лесбиянка. Ариадна была совершенно серьезна. Серьезна, как никогда. Ни тени улыбки, ни намека на глупую шутку или стёб надо мной. Эта съехавшая с катушек действительно вот так просто просила меня переспать с ней. Видимо, травмирована была не только её психика, но и мозг. — Ты... Ты совсем, да? Я не... Господи, я не собираюсь с тобой спать! — не стесняясь соседей, я кричала на грани своего голоса. Наверное, мои глаза стали красными от того, насколько сильно я злилась, потому что чувство было такое, будто сейчас меня разорвет на мелкие куски. — Попроси своих подружек об этой потрясающей услуге, окей? Больная! — Нет, они не согласятся. К тому же, всем растреплют. — А я соглашусь? И что это ты мне так сильно доверяешь-то, ты посмотри, блять! Ариадна сделала по направлению ко мне еще два шага, на что я молниеносно выставила ладонь в знак протеста, и усиленно замотала головой в несогласии. — Ты и так все обо мне знаешь, — темноволосая пригаденько так ухмыльнулась, добавляя, — Если ты согласишься, я обещаю защитить тебя. Я не могла поверить в то, что мы реально обсуждаем это. Что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО происходит. — Да как ты смеешь?! Господи, ты правда сумасшедшая! Я, по-твоему, продамся тебе за, прости господи, пресловутое покровительство? Мы что, в 90-ых? Или в том времени, где крепостное право еще не отменили? Я еле удерживала себя от того, чтобы не залепить этому чудовищу смачную пощечину. Было так чертовски обидно. Темноволосая покачивалась. Даже то, что она была в стельку, не могло оправдать это бесчеловечное аморальное поведение. Шантажировать меня, предлагать мне защиту в обмен на секс?! — Знаешь, ты еще хуже, чем я думала. Ты ничтожество. Если честно, я удивлена, что тебе вдруг понадобилось моё согласие, потому что, помнится мне, недавнее происшествие с групповым изнасилованием — твоих рук дело. Как ты на себя в зеркало-то смотришь, я..., — не успев договорить, я чувствую, как стремительным движением пальцев, Ариадна мертвой хваткой вцепляется в мое горло. — Замолчи! Я никогда бы не сделала такого! Слышишь? Никогда! В который раз отпихиваю обезумевшую девушку от себя, после того, как она, буквально, выплюнула мне эти слова в лицо. Мне было сейчас все равно на её речи. Мне хотелось убежать, спрятаться, взвыть волком от бессилия и злости, но никак не находиться с ней в одном помещении. На одной планете! — Убирайся отсюда! И она, пронзительно посмотрев напоследок в мои глаза, ушла.