Вересковый мёд

      Дрезина поскрипывала, вздыхала от натуги. Хаким и принц, взмокшие, полуодетые, с силой нажимали на рукоять, поднимая старую конструкцию вверх на подъем. Элис придерживала уснувшего мальчика: после ночных событий и пусть небольшой, но кровопотери, тот немного ослабел и почти всё время спал, вызывая уже нешуточную тревогу у остальных. Им просто необходимо было уже остановиться хоть где-нибудь, чтобы провести день, а то и два в тепле, иначе Сани мог совсем разболеться, всё же такие походы не для нежного гаремного цветочка.       — Странно… — переводя дух выдохнул Хенрик, — полдня едем, а ни поездов, ни станций. Словно вымерло всё.       — Ничего удивительного, — откликнулась Элис, отмечая, что они уже на самой вершине и дальше дорога идёт по прямой. — Это северная оконечность графства Хартлпул, тут вообще поезда ходят редко.       — Но хоть что-то, да должно быть, — возразил принц, оставляя рукоять, чтобы немного передохнуть.       Они с Хакимом с утра менялись, чтобы было легче.       — Нет, — возразила Элис. — Я вспомнила, что Дарин находился на заброшенной дороге, к шахтам. Уголь давно выработали, а рельсы убирать никто не стал.       — А семейство гулей тогда откуда? — спросил Хенрик, отпивая из бутылки с водой по глотку.       — Не знаю, может, остались с тех времён. Кажется, на таких станциях оставляли дежурных смотрителей, на всякий случай, — пожала плечами Элис, плотнее укутывая в одеяло Сани.       — Как он?       — Нам нужно где-то остановиться, ему хуже, возможно гуль его заразила.       — Он станет таким же, как она? — спросил с тревогой Хаким.       — Нет, — покачала головой девушка, — но я не думаю, что нечисть помыла руки перед ужином.       Принц хмыкнул, подавил улыбку, представив гуля, скребущего щёткой грязь из под когтей, но вопрос о том, где бы им остановиться, интересовал больше.       — Я знаю, что оставляют дежурных смотрителей, но там же были все дома заняты, даже те, что заколочены уже давно.       — После войны появилось много беженцев и не всем им дали жильё. Думаю, что эти семьи пришли издалека в надежде пережить тяжелые времена, — в раздумье проговорила Элис.       Принц пожал плечами, ответив, что всё может быть, он точно не знает, так как вопросами беженцев и временных переселенцев занимался другой кузен. Но бедняг было жаль — пришли в поисках лучшей жизни, а потеряли вообще всё.       — Не повезло им, — тихо проговорил Хаким, и прошептал заупокойную молитву, отдавая дань уважения погибшим.       — Да, и мы скоро можем им позавидовать, по крайней мере, эти люди умерли быстро. А мы будем замерзать не один час, пока смерть не смилостивится, — буркнул в ответ принц.       — Не будем, — Элис показала рукой на появившейся за поворотом домик очередного станционного смотрителя, призывно желтеющий в сумерках небольшим окном.       — А там… там нет таких гулей? — с опаской спросил Хаким, не торопясь приближаться.       — Вряд ли, гули не уходят от гнезда далеко, но ты прав. Мы проверим.       — Как?       — По тени, — пояснил принц, — у гулей она показывает истинное положение тел. То есть, если человек умер уже давно, то тело его разложилось, а видимость нормальности создается силой воли матки и кровью, которую выпила нечисть. Мы могли бы избежать многих бед, если бы присмотрелись к обитателям станции. Но... устали, наверное, слишком.       — Понятно, — Хаким представил себе тень от ходячего мертвеца с полуразложившейся плотью и передёрнулся.       Станционным смотрителем здесь оказался дряхлый старичок, абсолютно лысый, но с окладистой бородой, причёсанной и заплетенной в две косы по обычаю здешнего малого народа тай. Молодёжь уже давно ассимилировалась, нарожала общих с армориканцами ребятишек, как правило, огненно-рыжих и голубоглазых, а старики еще придерживались обычаев предков, брили головы и отращивали такие рыжие бороды. Подслеповато щурясь, смотритель долго не впускал нежданных гостей, что-то шепча и окуривая едким дымом. И только когда Сани, вдохнувший его мучительно закашлялся, смилостивился и открыл нижнюю створку двери: у старика и дом был, настоящий тайский, с разрезанной поперёк дверью. Перед чужаками открывали верхнюю часть и только после осмотра впускали окончательно.       — Положите мальчика на лавку, — скрипуче проговорил смотритель.       Хаким осторожно опустил Сани, поправил свесившуюся руку и повернулся к хозяину дома, который как раз рассматривал Элис с принцем.       — Доброго дня, принц Хенрик, да будет лёгким твой путь, — проскрипел старик, вытягиваясь по стойке смирно. — На вверенном мне участке поселилось семейство гулей. К ним ушли две семьи беженцев, я предупреждал, но меня не послушали. В канцелярию борьбы с нечистью отправлен запрос на уничтожение. Доложил станционный смотритель Кац Ган-но.       — Доклад принят, Ган-но. Семейство гулей мы уничтожили, но отряд пусть проверит и зачистит территорию. Благодарю за порядок на участке.       — Спасибо, мой принц. Осмелюсь предложить вам отдых, а вашим спутникам, при необходимости, и лечение.       — Благодарю, Ган-но. Лэнд леди Аддингтон пострадал при нападении матки гуля. Если у вас есть сыворотка, то…       — Конечно, — засуетился старик, шаркая к небольшому шкафчику и доставая оттуда склянку коричневого стекла, заткнутую пробкой. На привязанной этикетке неразборчиво было что-то написано.       Элис шагнула навстречу, принимая бутылочку и поворачивая её к лампе. Прочитала надпись, кивнула удовлетворённо и потребовала чистого полотна, таз и горячей воды. Видимо дед уже не раз сталкивался с последствиями нападения гулей, потому что достал ещё и свёрток бумаги, где обнаружилась полная подборка для оказания первой помощи: узкие полоски ткани, свёрнутые в рулончик, подушечки из стиранного полотна, чтобы наложить на раны, коробочка с мазью и специальное мыло на травах, для дезинфекции. Из-за шкафа был выкачен и поставлен на табурет большой таз, Хакиму вручены пара больших вёдер и указано направление к колодцу. Вскоре на печи грелась вода, а Элис готовила нехитрую похлебку из мяса и овощей.       Принцу же пришлось заниматься менее интересным делом — обрадованный, что его скромный дом посетила особа из королевской семьи, смотритель притащил все свои отчёты за последние пятьдесят лет и подсунул их Хенрику. Пришлось читать, делая вид, что ему очень интересно. После осмотра бьющегося в ознобе мальчишки, Элис решила сначала заняться им, а ужинать уже после.       Следы от когтей матки гулей вспухли и почернели, сквозь тонкие корочки сочилась черная вонючая слизь. От кожи шёл жар, лицо покраснело и покрылось крупными каплями пота. Элис разомкнула сухие губы мальчика и стала вливать терпкий напиток маленькими порциями.       — Госпожа, это настой трав? — спросил Хаким, с тревогой следя, как коричневая жидкость исчезает во рту Сани.       — В том числе, — кивнула Элис. — Тут очень сложный состав, варить его может не каждый лекарь, только классом от магистра и выше. И стоит он очень недёшево.       — А вам не жалко?       — Нет, во-первых, каждому смотрителю выдается набор зелий за счёт королевской казны, как раз вот для таких случаев. А, во-вторых, если необходимо, я оплачу любое лечение.       Она осторожно надрезала набухшие полосы, и, велев держать мальчика крепче, сначала выдавила всю гадость скопившуюся под корочками, а потом тщательно промыла. Сани вздрагивал от каждого прикосновения, замирая от ожидания новых. После зелья ему ощутимо стало лучше, и он уже вполне осознавал происходящее. На раны легла пропитанная зельем подушечка из ткани, а сверху плотная повязка, хоть и не очень удобно было фиксировать её почти на шее.       — Ну вот, — удовлетворённо проговорила Элис, — а теперь пора что-нибудь съесть. Можно даже по две порции.       Некоторое время слышалось только сопение, да скрежет ложками по дну мисок. Проголодавшиеся за день путешественники дружно уничтожали наваристую сытную похлебку, смотритель не отставал, радуясь, что в кои-то веки готовил не он — с тех пор как три года назад умерла его жена, такое случалось только в те дни, когда к отцу погостить приезжала дочь.       — Вам нужно отдохнуть, пока мальчик не оправится. У меня хватит припасов, — говорил старик, прихлебывая из чашки горячий чай.       Над столом витал аромат пряных трав и верескового мёда, который Элис намазывала на тонкие лепёшки, смешивался с горьковатым запахом зелья от повязок Сани. Хенрик сидел, задумавшись, не обращая внимания на ленивый разговор, встрепенулся он только, когда смотритель упомянул, что у него есть старинный телеграфный аппарат и можно отправить сообщение о том, где принц.       — Завтра, мой господин, — степенно кивнул смотритель, — сначала ваш слуга должен будет разогнать динамо-машину, а потом вы уже передадите, что нужно.       Ночевали в двух смежных комнатах — в первой Элис и мальчик, во второй принц с Хакимом. Девушка несколько раз вставала к Сани, чтобы поменять повязку на ранах и к утру следы от когтей почти очистились от всякой гадости. А тут ещё и принц связался с ближайшим гарнизоном, всего в сотне лье* отсюда и за ними обещали выслать специальный вагон — обычное дело для таких случаев. Так что пока всё складывалось удачно. Оставалось малое, но самое важное — найти причину того, что они оказались непонятно где.       Утром Хакима отправили вместе со смотрителем, проверить в каком состоянии стрелки на путях, и мужчины провозились там до самого обеда — слишком давно не включался механизм, не было нужды. Поезда пришлось ждать целые сутки, слишком много следовало согласовать, не говоря уже о позволении запустить экстренную эвакуацию члена королевской семьи. О том, что принц исчез из дома леди Аддингтон вместе с ней и проживающими там лэндами во дворце уже знали. Канцелярии по внутренней безопасности и борьбе с нечистью направили в Лонг–Лей своих следователей, и теперь маленький городок гудел от таких новостей. Подумать только у них появились не только настоящий труп, но и настоящий преступник — такого не бывало со времен Эдуарда Шестого, по прозвищу Сказитель. И народ искренне наслаждался этими происшествиями, обсуждая их в любое время суток. О том, что в результате погибла девочка, а четыре человека исчезли в неизвестном направлении никто и не думал. Версий кто во всём виноват было множество, но больше всего жителям хотелось, чтобы им оказался местный уроженец, ведь тогда можно будет ещё много лет говорить: «Это случилось в тот год, когда сын или дочь того-то стал одержимым и призвал настоящего демона».       Об этом же рассуждали и Элис с принцем, пока удобный вагон увозил из глуши в лоно цивилизации. Измучившийся Сани тихо спал в купе, Хаким тоже ушёл отдыхать, впервые расслабившись с того времени, как их вынесло из тёплого дома в лес. А двое старых друзей тихонько обсуждали причины и следствия.       — Я уже понял, что нам попалась неопытная ведьма.       — На редкость, — кивнула Элис. — И да, ты прав, это девочка.       — Тебе тоже так показалось?       — Нет, я точно знаю, на пентаграмме остались следы именно женской магии. Плохо, что из-за ошибок они были слабые и точно определить, кто там поработал невозможно. Но я всё больше склоняюсь, что это кто-то из Лонг-Лей, а не из школы.       — Почему? Ведь воспитанницы все магически одарённые?       — Потому что там не стояло защиты Гортензии Церской, а её изучают на первом году. Преподаватели традиционно гоняют любого ученика так, чтобы защита ставилась автоматически.       — А может, это было сделано специально? — усомнился принц.       — Нет, в первую очередь это безопасность самого мага. Никто в здравом уме не подставит себя в качестве жертвы.       — Постой, — покачал принц головой, — но там же была эта девочка, как её…       — Патриция Уэйн, — кивнула Элис, — демона хотели призвать очень сильного, уж больно руны мощные. И если бы не ошибки, то на призыв откликнулся бы Высший, а такому одной девочки слишком мало, он вполне мог прихватить себе и собственно вызывающего. Если только тот не был одержимым.       — И что тогда?       — Тогда они или бы сражались, или заключили союз. Плохо и то, и другое, жертв могло быть неизмеримо больше.       — Неприятная перспектива, — вздохнул принц. — Что теперь делать?       — Искать, кому выгодно. ___________ *лье – у меня чуть больше километра.