Hikisaku tengoku

Кажется, я забыл, как дышать. Давление реацу пригвоздило мою фракцию к земле, даже я был вынужден согнуться, так как вынести это было нереально. Никогда раньше мы не сталкивались с таким сильным противником. Что нужно владельцу этой бешеной силы? Я поднял голову. На меня сверху-вниз смотрел какой-то мужчина в белом хаори. У него были темно-каштановые волосы и какой-то уж слишком подозрительный добрый взгляд. Рядом с ним стоял еще один, белобрысый и с улыбкой до ушей, который как раз и назвал меня кисой. Почему-то сразу захотелось надрать ему зад. Стоп, что? В белом?! Кажется, шатен оценил удивление и злость, отразившиеся на моем лице. - Вижу, ты понял, кто я. Меня зовут Айзен Соуске, а это, - он указал на белобрысого, - Ичимару Гин. У меня к тебе есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. И ведь я действительно не смог. Этот Айзен в ультимативной форме предложил мне силу в обмен на повиновение. «Черта с два», чуть было не сказал я тогда, но вовремя удержался. Пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что эта сила пойдет мне на пользу. Я ведь хочу стать сильнее, а значит, будет глупо отказываться от силы, преподнесенной мне на блюдечке. К тому же если мне что-то не понравится – я уж найду способ свалить от этого шинигамского ублюдка. Собственно, так я и вступил в ряды армии Айзена.

***

Я гонял Ильфорте по песку Хуэко Мундо, заставляя раз за разом отрабатывать один тот же удар. Блондин запыхался, на его теле было много мелких ссадин и даже одна серьезна рана в районе груди. Кажется, я перестарался, но уж лучше учиться так, чем сдохнуть от такого же удара в бою. Надо сказать, что моя фракция эволюционировала вместе со мной. Но пусть мы все и стали сильнее, эти куски дерьма совершенно не умеют пользоваться своими силами. А мне в команде слабаки не нужны. Собственно, они и так это знают, поэтому тренируются в поте лица. Но им до меня как пешком до луны. - Открылся, Ильфорте. – Мой подчинённый отреагировал слишком медленно. Гранц младший обернулся на мой голос, после чего ему прилетел удар по корпусу, да такой силы, что его откинуло к стене замка. Кажется, наша тренировка на сегодня закончена. Блондин откашлялся, поднимаясь на ноги. - Вы, как всегда, в отличной форме Гриммджо-сама, - Вот же хитрый льстец! – Мне никогда до Вас не добраться. – Пустой опустил голову, кланяясь. - Просто ты ленивый ублюдок, Ильфорте. – Усмехаюсь, пряча руки в карманах. - Если ты и синигами так свой зад будешь подставлять, то не удивляйся, когда тебя в него поимеют. – Кажется, он понял, о чем я, потому что молча кивнул и опустил рогатую голову. Что ж, раз мы закончили, то мне пора отдохнуть. Не говоря ни слова, исчезаю в сонидо, появляясь уже на крыше Лас Ночес. Голубой небосвод. Ну что за дурацкие шутки? Этот недошинигами создал дворец, наподобие своего Готея. Вселенское господство ему подавайте, видите-ли. Я усмехнулся. Мы, арранкары, вовсе не думаем, что Айзен всесилен. Ну, по крайней мере, некоторые из нас. Я вообще не понимаю, как другие ему доверились и пошли за ним. Во всяком случае, Барраган, Старк и Тия не казались мне дураками, которых можно купить силой или господством. Что же такого он смог им предложить, как уговорил последовать за собой. Ведь если бы они не пошли за ним, возникла бы куча проблем – вастер-лорды объединили бы пустых, создав огромную армию. Даже если бы они не смогли одолеть Айзена, они бы создали ему кучу ненужных проблем. Никогда не понимал этих глупцов. У них была сила, чтобы сопротивляться, тогда как у меня не было. Они уже были вастер-лордами, верхушкой пищевой цепи. Да я бы плюнул в эту наглую шинигамскую морду. Бесят эти напыщенные индюки, которые считают, что покорностью смогут добиться номера выше девятки. Бесит и эспада, спокойно гоняющая чаи в зале собраний. Особенно бесит Улькиорра, эта тупая мышь на побегушках у Соуске. Во всей эспаде только я вечно срываю собрания и разбиваю о пол чашки с драгоценным Айзеновским чаем. Остальным или плевать, или они предпочитают не замечать висящее в воздухе напряжение. Впрочем, не важно, все-равно это когда-нибудь закончится, так что нет смысла засорять голову никчемными мыслями. Кстати, о мыслях. Сегодня я снова вспомнил о Ханаби. Мысли о ней не дают мне покоя вот уже сколько десятков – или сотен? – лет. Мне до сих пор не верится в ее смерть, как и в смерть Киричи с Канзаки. Естественно, искать их в этой бескрайней пустыне – верх безумства, но я надеюсь, что они сами придут к замку Лас Ночес. Может, за силой, ну или на худой конец за моей головой. По крайней мере, будь я на их месте – я бы так с собой и поступил. Воспоминания сдавили грудь стальными тисками. Это получеловеческое тело сделало меня уязвимее перед эмоциями и чувствами, я все чаще вспоминал о событиях прошлого и что-то чувствовал. Пока сам не знаю, что это, но чувство не самое приятное. Словно изнутри рвется наружу кипящая лава. Почему-то вдруг вспомнилось, как Шираюки стонала в той пещере. Как выгибалась под руками того сукиного сына и каким эхом разносились пошлые хлюпающие звуки. Внизу живота что-то предательски бухнуло, заставив меня вздрогнуть. Только этого мне не хватало. Чертово тело! Я уже не первый раз сбрасываю напряжение из-за этой сучки. - Бля, даже сдохнуть нормально не может, тупая стерва, - Напряжение в паху уже раздражало. Обычно я срываюсь на Ильфорте, но сегодня он ушел в лабораторию к брату, подлатать дыры после нашего спарринга. Поэтому пришлось идти в подземелье. Там было что-то вроде тюрьмы с провинившимися или не угодившими Айзену пустыми. Надо сказать, иногда мне везло на симпатичных девчонок. Я трахал их и убивал, захлебываясь от удовольствия в их густой крови. Но чаще всего были патлатые парни – они хоть как-то могли выдержать давление моей духовной силы. Спускаясь по лестницам вниз, я услышал странные звуки. Как будто кто-то скребет металлом о прутья решеток, в надежде сломать цепь. Я ухмыльнулся – ну кому такое могло прийти в голову? Почему-то сразу захотелось взглянуть на безумца, и я поспешил в тюрьму. Пока я спускался, все затихло, и я чуть было не разочаровался. Но через какие-то несколько секунд все повторилось. Звук раздался совсем близко, где-то слева от меня. Я вгляделся во тьму, и… прихуел. Розовые волосы. Бараний рог над виском. Хитиновые пластины по всему телу. И плотно поджатые потрескавшиеся губы. Если бы я мог себе позволить слезы радости и облегчения, я бы, несомненно, разрыдался. За решеткой, стирая в кровь запястья, безмолвно бесилась «любовь всей моей жизни» - Ханаби Шираюки. Она была грязная, побитая, с отросшими до пояса розовыми волосами и в разорванной одежде. По подбородку и запястьям текла кровь. Видимо, она пыталась освободиться от оков, и от боли в руках и во всем теле искусала губы в кровь. Эти прекрасные, волшебные, пухлые розовые губы, с которых в мой адрес в любой момент готова была слететь очередная колкость. Через три удара сердца наши взгляды пересеклись. Во внезапно воцарившейся тишине я неожиданно громко сглотнул. Она узнала меня.