Враги

Он думал, что пойдет один, но едва открыв дверь из своей комнаты, Натаниэль увидел, как отворилась соседняя, выпуская Элиссу в темной котте поверх доспеха. — Что-то случилось? — спросил он. — Передумала, вместе пойдем. Я же обещала Делайле заглянуть, когда еще случай представится, если она уедет. Натаниэль ухмыльнулся, уставившись на нее сверху вниз. Помедлил, выжидая. — Ну, хорошо. — Элисса потупилась. — Не хочу тебя одного отпускать, мало ли… — Ага, как сама бродишь где попало… — Мне можно, из-за меня убиваться некому. — Зато все рассыплется, — вот и повод сам подвернулся. Но не вовремя, ох как не вовремя… — Ерунда, — она махнула рукой. — Я точно так же учусь на ходу, как любой другой на моем месте. Но если тебе очень хочется рассказать, как я незаменима — давай подождем до завтра. Дорога долгая, читать морали сможешь, пока не надоест. Натаниэль фыркнул. — Уела. Не стану. Только в следующий раз дождись меня — спокойней будет. Элисса кивнула. Мотнула подбородком в сторону двери — мол, ступай, и тихонько шагнула следом. Они двигались по разные стороны улиц, скрывшись в тенях, неторопливо и беззвучно. Замирали, пропуская караулы стражи и редких прохожих. Отводили глаза бродячим собакам — лишний шум ни к чему. Почти не оглядываясь друг на друга — но каждый знал, где второй. Натаниэль несколько раз обошел кругом дома Делайлы убедиться, что никто не следит, и только тогда неслышно перемахнул через забор. Завалинка, ставня, чердак… вот теперь можно и постучать. Элисса спрыгнула следом в открывшийся изнутри чердачный люк — Натаниэль подхватил, хотя нужды в этом не было, она коротко кивнула, благодаря. — Я ждал тебя одного, — сказал Альберт вместо приветствия. — Элисса — подруга Делайлы. Альберт оглядел ее с головы до ног, неторопливо и оценивающе. Натаниэль напрягся — слишком уж откровенно-оценивающим был этот взгляд, оценивающий не женщину, но возможного противника. — Страж-Командор. Наслышан. Значит, это вам я обязан тем, что придется в спешке отослать жену? –Мне, — взгляда она не отвела. — Боюсь, извинения будут неуместны. — Точно. — Я хотела бы оказаться той, что дует на воду, но…– Элисса дернула ремешок под подбородком, стаскивая шлем вместе с подшлемником. — Как вы думаете, откуда взялась традиция отправлять старшего сына оруженосцем к сюзерену? Натаниэль хмыкнул. Сейчас, конечно, чаще не к сюзерену — а к другу или союзнику. Но забавно, поскреби вроде бы добрый обычай и получишь редкостную гадость. — А, так это у вас, благородных, в порядке вещей. — Альберт по-прежнему не торопился отступать, пропуская их дальше по лестнице в дом. — Увы. Позволите войти, или мне подождать Натаниэля на улице? — Вы уже вошли, — хмыкнул Альберт. — Не уверен, что смогу вам помешать. Элисса пожала плечами. — Не сможете. Но я пришла не ссориться. Делайла — в самом деле моя подруга… по крайней мере, была, пока… — она поморщилась. — До войны. Вы хозяин дома, вам и решать, кого принимать у себя. Учитывая, что знакомство со мной может принести неприятности — по крайней мере, пока в эрлинге неспокойно — оскорбленной я себя не почувствую. Альберт помедлил. Улыбнулся, отступая. — Проходите. Знакомство с вами — честь для меня. — Благодарю, — поклонилась Элисса. Натаниэль шагнул следом, легонько пихнул зятя в бок. — Тогда чего канителился? — Хотел сам посмотреть. Болтают-то разное. Болтали и в самом деле разное. Послушать одних, Элисса выходила чуть ли не очередным земным воплощением Пророчицы, благородной и милосердной, другие же говорили о расчетливой хладнокровной злодейке, оставляющей за собой реки крови. Совсем недавно Натаниэль поверил вторым, и вспоминать об этом было стыдно. Что уж там высмотрел Альберт за несколько минут не слишком приятной беседы, он и вовсе не понимал. Впрочем, возможно, что торговец, ежедневно имеющий дело с множеством самых разных людей, наловчился смотреть глубже, чем он сам, привыкший вращаться в одном и том же кругу. Делайла, увидев Элиссу, охнула. Какое-то время девушки, неловко замерев, смотрели друг на друга, а потом Делайла шагнула вперед, обнимая. — Хорошо что ты пришла. Элисса, часто-часто моргая, обняла ее в ответ, снова замерла, точно, если отпустит, подруга исчезнет. — Пойдем-ка, — сказал Альберт. — Пусть девчонки пошепчутся. Уже закрывая за собой дверь, Натаниэль услышал. — Ты обрезала такие чудесные косы? Он грустно улыбнулся. Что бы ни творилось вокруг — Делайла все та же. Словно беды этого мира проходили сквозь нее, точно лучи солнца сквозь чистый ключ — не в силах замутить. Легкий нрав, быстро забывающий невзгоды — порой, Натаниэль откровенно тому завидовал. — Девчонки, — хмыкнул Альберт — Косы… — Косы у нее и правда были великолепные. — Сказал Натаниэль, сам не зная, зачем. Роскошная корона вокруг головы, или тяжелый узел, заставляющий приподнимать подбородок. Только поди, управься с этакой красотой, когда жизнь заставляет мотаться из одного медвежьего угла в другой. Посреди поля брани. В лесной чаще. На Глубинных тропах. — Может быть, — хмыкнул Альберт. — Но едва ли это самое главное, что изменилось. — Пожалуй. Натаниэль опустился в предложенное хозяином кресло, принял бокал с вином — весьма недурным, надо заметить. Когда все это закончится, он купит хорошего вина и снова напросится в гости вместе с Элиссой — на этот раз уже открыто. И они будут не вспоминать то, что уже никогда не вернуть, а радоваться сегодняшнему дню. Если будут живы. — Что-то ты не в настроении сегодня, — сказал Альберт, опускаясь в соседнее кресло. — Денек был тот еще, — кивнул Натаниэль. — Даже спрашивать не буду. — Не надо, — он помолчал. — Зря я вас нашел. Не пришлось бы сейчас… — Хорошо, что нас нашел ты — а не те, кто хочет заставить командора Стражей плясать под их дудку и знает, кто ты. — Тебе бы тоже уехать. — Кому я нужен? — хмыкнул Альберт. — Я всего лишь простолюдин, пусть ухитрившийся взять в жены дочку эрла, но — простолюдин. Для вас, благородных — меньше, чем пустое место. А вот ты — осторожней. — Вот я — точно никому не нужен. Так… осколок древнего рода. — Натаниэль пожал плечами. — Эрлинг отдала Стражам сама королева, тут не подкопаешься. А те, кто попытаются сыграть на его самолюбии — крепко ошибутся. Видит Создатель, Натаниэль хотел бы, чтобы ничего не было. Ни Мора ни войны, чтобы все оставались живы. Но что толку — время вспять не повернешь. — Ты нужен ей. И моли Создателя, чтобы это заметили лишь те, кому дороги вы оба. Натаниэль ошеломленно уставился на зятя. — Мы не… — А я не говорю, что вы любовники, — ухмыльнулся Альберт. — Я просто вижу, как вы друг на друга глядите. Натаниэль залпом прикончил бокал. Щеки стали горячими и тяжелыми. От окончательного позора его спасла служанка, позвавшая к столу. Зачем ужинать посреди ночи, Натаниэль так и не понял — бессмысленная дань гостеприимству, не более — но повод сменить тему оказался как нельзя кстати. За столом они говорили о вещах, ни к чему не обязывающих. Элисса — к великому изумлению Натаниэля — подробно расписывала Делайле орлейские наряды, виденные ей в Монтсиммаре. — Во дает, — толкнул его в бок Альберт, тоже, видимо, слегка ошалевший от обилия фижм, подобающего количества нижних юбок и оттенков голубиного крыла. — Угу. Никогда бы не подумал. — Я не пишу баллады и не умею петь, — сказала Элисса. — Но это не значит, что я не способна оценить, хорош ли менестрель. Она лукаво улыбнулась. — А еще моя подруга-бард многажды рассказывала, сколь о многом может поведать одежда — даже против воли ее обладателя. — Научишь? — заинтересовался Натаниэль. — Ага. Как случай представится… Делайла, твоя повариха просто неподражаема. Не боишься, что сманю? Делайла захихикала — прямо как в старые времена. Они еще долго болтали обо всякой ерунде, пока на смену горячему пришли вываренные в меду орехи и смешанный со льдом мед — Натаниэль поднял брови, увидев лакомство, похоже, сестра жила совсем, совсем не бедно. Альберт, поймав его взгляд хмыкнул, мотнул подбородком в сторону жены — мол, пусть ее тешится. Вслух сказал: — У нас часто бывают гости, а сделки куда лучше идут после доброй еды и хорошего вина. Натаниэль кивнул. Все верно. А ведь примерно такими и были трапезы в те времена, когда ничего еще не случилось. Изысканная еда, хорошее вино, приятный разговор — о делах не беседуют за едой. Оказывается, он отвык… — Кстати, о гостях, — сказала Элисса. — Прощу прощения, что о плохом… Словом, Делайла, если кто-то из баннов Амарантайна вдруг успеет пригласить погостить до того, как ты уедешь — откажись под любым предлогом. И там, когда приедешь — первое время визиты будут необходимы, но потом постарайся не усердствовать со светской жизнью. По крайней мере, пока я не дам знать, что все в порядке. — Ты думаешь… — Делайла округлила глаза. — Это напрашивается. Я сама начинаю всерьез размышлять о том, чтобы пригласить в Башню Бдения кое-чьих родичей… — Это подло! — Зато эффективно, — хмыкнула Элисса. — Но ты права. Я это сделаю не раньше, чем исчерпав все другие средства. Но кое-кто может оказаться не так щепетилен. До брата им не дотянуться, возлюбленного у меня нет, так что остаются только последние ниточки, связывающие с прошлым. Натаниэль может за себя постоять, а вот ты… — Поняла, — кивнула Делайла. — Я буду осторожна. — Я закончу текущие сделки и приеду сам приглядеть, — сказал Альберт. — Надеюсь, к тому времени Стражи сделают дороги безопасными? — Именно этим мы и сейчас и занимаемся, — вмешался Натаниэль. И лучше вам не знать, как это происходит на самом деле, подумал он про себя. Он бы и сам предпочел не знать, по большому-то счету. Но кто-то должен. А если это владения Ордена, и он сейчас — Серый Страж, значит, это по-прежнему его земля. Они возвращались под утро. Так же, как уходили — через чердак, потом порознь по сторонам улицы. Дверь трактира была заперта — и снова пришлось лезть в окно, ставни которого предусмотрительная Элисса оставила незапертым — Натаниэль мысленно обозвал себя глупцом, не думающим о простейших вещах — в который раз за время их возобновившегося знакомства. Где-то за городом занимался рассвет, но здесь, за высокими стенами и узкими улочками небо оставалось черным, и луны не было, так что в комнате оказалось темно — хоть глаз выколи. Пока лезли, света ему хватало, несмотря на новолуние и то, что уличные фонари во дворе видны не были, но сейчас Натаниэль осторожно, ощупью спустился с подоконника, замер, выжидая, пока глаза привыкнут. Внутри зашевелилось, зашуршало, Натаниэль разглядел Элиссу, привычно устраивающуюся на столешнице. — Хороший был вечер, — тихонько сказала она. — Почти как раньше. Значит, не одному ему почудилось. Только раньше Альберт никак не оказался бы за одним столом с ними, и сейчас Натаниэль не знал, к добру это было бы или к худу. А еще за столом было бы куда больше народа… он помотал головой. Создатель, сколько же можно! Пора бы уже привыкнуть. — Хороший, — согласился он. Подошел ближе. Темнота потихоньку рассеивалась — точнее, глаза привыкали — и стало видно лицо Элиссы — грустное и немного растерянное, совсем не такое, как обычно. — А Делайла совсем не изменилась. Как будто и не было ничего — как у нее так выходит? — Не знаю. Она завозилась, стаскивая перчатки доспеха. Сказала, не поднимая глаз. — Представляешь, я только сейчас по-настоящему поверила, что ничего не вернуть. Так странно… Столько времени прошло, думала уже все, привыкла. А сейчас… Делайла — все та же, и разговоры все те же, а мы с тобой — другие. И Альберта этого в былые времена к ней близко бы не подпустили, а сейчас… — она осеклась, длинно и прерывисто вздохнула. — Не пойми не так, он… замечательный, и семья у них… пусть Создатель убережет их обоих. Пусть у них все будет хорошо. Натаниэль протянул руку, коснувшись ее щеки. Ругнулся — перчатки мешали. Начал расстегивать ремешки. — Только… Пока все было другое, пока я ее не видела, не понимала, как изменилась сама. И даже если бы сейчас каким-то чудом все вернулось — мне уже не было бы там места, понимаешь? Натаниэль, наконец, одолел ремешки перчаток, бросил те на стол — и Элисса сама взяла его руки в свои, переплетая пальцы. — Делайла спросила, почему я не сведу шрамы, — Элисса тихонько хмыкнула. — Морриган предлагала… Но вот этот, — она выпустила его ладонь, провела по щеке, нащупав рубец безошибочным движением. — Я оставила, чтобы ненавидеть. Сил жить не было, сил идти вперед не было, и эта ненависть — единственное, что держало. Потом я поняла, что больше не одна, и шрамы стали неважны — к тому же их тогда уже прилично стало. А сегодня… я не нашлась что ответить, представляешь? Натаниэль коснулся ее щеки, скользнул кончиками пальцев по шраму. — Боевые награды надо носить с гордостью. Она слабо улыбнулась. — Или напоминания о том, что была недостаточно ловкой, чтобы вовремя увернуться. — Боевые награды, — повторил он. — Потому, что ты жива, а те, кто тебе их оставил — нет. — Обними меня… пожалуйста. Натаниэль прижал ее крепче, про себя поминая последними словами доспех, из-за которого вместо живого тепла ощутил лишь твердую кожу. Коснулся губами волос. Элисса снова вздохнула — долго и прерывисто — обвила руками шею. Натаниэль перебирал неровно обрезанные пряди и шептал какие-то глупости о том, что она совершенно особенная, вместе со шрамами, что других таких просто быть не может, а платья — к демонам, лучший ее наряд всегда с ней, и нечего хихикать, то одеяние из холстины показало более чем достаточно, а глаза у него есть… Что оба они изменились, но «изменились» — не значит «стали хуже». И вообще, все будет хорошо. Непременно все будет хорошо. Обязательно.