Облом по Фрейду

      Дрожь была настолько сильной, что я проснулась. Неяркое солнце слепило глаза, проникая сквозь ветки высоких вечнозеленых деревьев. Я лишь слегка пошевелилась, но уже почувствовала боль во всех конечностях одновременно. Болели как мышцы, так и раны. Моя одежда ничуть не высохла, меня пробирало насквозь от холода. Оглядевшись по сторонам, я не увидела ничего нового – сплошной лес. Даже гула машин не было слышно - значит, от магистрали я отошла достаточно далеко. Открыв рюкзак, с долей радости я обнаружила, что все в целости и сохранности. Губы пересохли от жажды, я сделала небольшой глоток, затем еще один и убрала бутыль обратно. Запасы надо беречь. На дворе стоял май и слава Богу, что в нашем климатическом поясе на улице уже было достаточно жарко. Кажется, было раннее утро, часов семь. Я подняла штанину джинс и с ужасом обнаружила достаточно глубокую рану от штыря на заборе. Решив найти какой-нибудь водоем, чтобы помыться, я встала. Перебинтуюсь, когда вымоюсь.       Брела я долго, не зная куда. Пару раз пришлось делать привал, пить немного воды и есть по кусочку батончика. Сил это не придавало, но так они хотя бы не убывали. Через какое-то время я все-таки услышала шум воды. Река. Обрадовавшись, я поковыляла в ту сторону. Тихое и мирное место называлось "перекаты". Я сняла с себя всю одежду и медленно зашла в воду. Под ногами ощущались камни (некоторые из них были острее ножа), поэтому шагать приходилось очень аккуратно. Течение было достаточно быстрым. Дойдя до первого огромного валуна, я присела и аккуратно начала обтираться старой футболкой. Смыв с себя всю грязь, я бережно вычистила все раны. Вода была холодной, но вымыться для меня было необходимостью. Решив остановиться здесь на ночлег, я постирала вещи (с помощью знакомого мне мыльного растения); помыла голову, используя крапиву, и разожгла огонь, случайно обнаружив зажигалку в кармане. К вечеру, когда солнце уже село, мои вещи немного подсохли, а я согрелась. На берег совсем случайно выбросилось две рыбы, которые я и пожарила на костре.       После купания пришлось бинтоваться, а затем еще раз, вечером, потому что штырь, как выяснилось, вошел достаточно глубоко - до кости. Сменная одежда оказалась устойчивой к холоду предстоящей ночи. Я потушила огонь, положила вещи навстречу завтрашнему солнцу и улеглась на самодельную кровать. Я была похожа на ведущего из программы «Рейтинг Баженова», который усмиряет природу, разве что мне было не до шуток. Я не знала, что мне дальше делать и куда идти. Я заснула, не помня себя.       Проснуться мне предстояло с уже привычной болью во всем теле. Умывшись в реке и позавтракав припасенной рыбой, я собрала свои вещи. Снова перебинтовав ногу, я встала, полностью готовая идти дальше. Но куда? Вокруг лес, и нет никакого намека на ближайшую цивилизацию. Пойду обратно – заблужусь и, не дай Бог, попадусь в руки Ковалеву.       Оставался только один боле менее рациональным путём – вдоль реки. Когда-нибудь, да выйду к какому-нибудь мосту.       Я следила за солнцем, которое перевалило на вторую половину неба и близилось к горизонту. Заросли не переставали расти вдоль всего берега, мне приходилось разрезать некоторые походным ножом. В итоге, когда наступили глубокие сумерки, я по-прежнему находилась в лесу. Взглянув вдаль, я увидела какой-то огонь, но он быстро пролетел. Затем еще один. И еще. Разглядеть что-то большее было невозможно, но, завидев хоть какие-то признаки жизни, кроме дикой природы, я обрадовалась и как можно скорее полетела на эти огоньки.       В ранах сильно щипало, а дыхалка вконец сбилась, когда я забралась на мост по горке почти в вертикальном положении. Я не ошиблась – это были машины, правда проезжали они крайне редко, но это уже была маленькая победа.       Видя вдалеке очертания большого города, я шла и раздумывала. Все это время, когда я шла по реке и по дороге, я думала лишь об одном: где сейчас Виктор, Кирилл и Дима, что с ними сделали. Получается, ценой своей свободы, они подарили ее мне. От этого, во мне просыпалось паршивое чувство – стыд. Я ощущала свою виновность в горле, в ране на ноге, в царапинах по всему телу, а выливалось все это через слезы.       Смутно помня, как я дошла до первой остановки, было решено сделать привал. Неожиданно подъехал какой-то пригородный автобус. Его двери распахнулись прямо у меня перед носом.        – За проезд платите, пожалуйста, - уставшая женщина стояла прямо передо мной, а я все никак не могла поверить, что действительно села на автобус к городу.       – Сколько? – пересохшими губами спросила я, рассматривая женщину. Наверное, ей страшно что-либо спрашивать с меня, потому что выглядела я, мягко говоря, не очень.       – Пятьдесят рублей до города. Тебе вообще куда надо? – по-доброму спросила она.       – Мне? – меня поставили в тупик. А куда мне, в самом деле, надо? Вспоминая слова Виктора, которые он мне кричал в заросли, я задумалась. «Он полетел в космос, чтобы в двадцать три раза доказать его силу». – Наверное, на Гагарина, 23.       – Тебе повезло, мы проезжаем мимо, - устало улыбнулась она. – Ладно уж, оставь деньги при себе. Через полчаса будем высаживаться.       И она ушла, не взяв с меня и рубля. Я откинулась на спинку удобного кресла и стала считать в окне пролетающие огоньки. Совсем скоро они слились в одну линию, и, кажется, я заснула.       – Девушка, - кто-то мягко толкал меня в плечо. Из-за растраченных в последние месяцы нервов я слишком бурно отреагировала и перескочила на соседнее сидение. – Мы приехали, вам направо, до магазина и налево до упора.       – Спасибо, - протирая глаза, сказала я и быстро вышла из автобуса. Его двери закрылись, а я осталась стоять под взглядом одинокого фонаря. И действительно, в этом районе я больше не увидела никаких источников света. Даже в окнах домов было темно. Из-за сильного ветра мне пришлось накинуть капюшон. Я начала брести в смутно указанном кондуктором направлении. Совсем скоро я оказалась на месте, но что делать дальше я не знала. Сев на лавочку, я попыталась включить мобильный, но он полностью разрядился. С моих уст слетели бранные слова, а гаджет с шумом полетел в мусорку. Все равно зарядное устройство я не взяла.       Так, наверное, прошел час, прежде чем мимо меня медленно прошла какая-то женщина.       – Извините, - я встала с лавочки и сбросила капюшон.       – Уйди от меня, наркоман несчастный, - она сделала шаг назад и оступилась о бетонную плиту подъезда. Я вовремя схватила ее за руку, предотвращая падение.        – Я не наркоман, - сказала я, когда женщина снова обрела равновесие. – Я просто приехала из деревни к своим друзьям. Может, вы знаете, в какой квартире они живут. Они мне сказали точный адрес, но я потеряла блокнот с записями.       Женщина оглядела меня с ног до головы, сделала еще шаг назад, затем посмотрела на свой дом.       – Кого вы ищите? – недоверчиво переспросила она, снова оглядывая меня. Это дико злило, так и хотелось закричать «я нормальная, просто в лесу провела больше суток в погоне от прошлого».       – Виктора, Дмитрия или Кирилла, - нерешительно начала я, но увидев сомнение в глазах женщины, продолжила увереннее. – Кто-то из них точно должен здесь жить.       – Да, есть тут один Дмитрий. Его квартира - семьдесят пять, - с этими словами женщина достала ключи и вошла в подъезд. Я юркнула за ней, хотя она и смотрела на меня с какой-то опаской. Почти вбегая от нетерпения на каждый этаж, я считала квартиры. И вот, стоя на шестом этаже и сгибаясь пополам от недостатка воздуха, я глядела на дверь. Самая обычная, ничем не примечательная, но почему-то внутри меня все застыло. Что за ней? Что будет дальше? Не желая больше ждать, я позвонила в звонок. Молчание. Слышался лишь звук наколенной лампочки, освещающей эту лестничную площадку. Еще раз звоню. Неужели меня не ждут? Неужели никого нет, и всех схватили? Неужели?..       Я звонила еще и еще раз, надоедая, наверное, всем соседям. Я не могла поверить, что, преодолев такой путь, я ни к чему не приду. Во мне росла паника. Я чувствовала, что дыхание стало кратким и отрывистым, моргать я стала в три раза чаще - возможно, от накатываемых слез. Одна рука нервно нажимала на звонок, а вторая уже колотила в дверь       – Откройте, - задыхаясь от чувств, прошептала я. – Пожалуйста…       Я скатилась вниз и уселась на коврике, не видя ничего перед собой. Мои крошечные надежды на другую жизнь разрушились с молчанием ночи. Горячие слезы обжигали кожу, я не спешила их вытирать, потому что понимала, что именно они – единственное, что напоминало о моей жизнеспособности. Наверное, я уснула, потому что дремучий лес снова кутал меня в свои объятия. Я глядела вверх и видела темное, но такое завораживающее небо. Верхушки деревьев медленно начали кружиться, у меня возникло ощущение, будто я лечу.       Но оно ушло, когда я разлепила глаза. Мои ноги лежали неподвижно, но замереть мне пришлось не от этого. Рядом со мной лежали еще ноги, мужские. Я медленно повернула голову и застыла, не шевелясь.       – Привет, - тихо прохрипел парень.       – Привет, - еще тише ответила я осевшим голосом.       – Давно сидишь? – находясь всего в нескольких миллиметрах от моего лица, парень исследовал меня, будто видел первый раз в жизни.       – Не знаю, - я даже не удосужилась отвести взгляд, чтобы взглянуть, какая сейчас часть дня.       – Пошли внутрь? – тонкие пальцы дотронулись до моей руки, я не сопротивлялась. Медленно переплетая конечности, я ощутила внутри себя обрыв. Обрыв между прошлым и настоящим. А также будущим. Огромные ямы, связывающие эти промежутки времени, казались непреодолимыми, но этот жест поддержки строил хоть какие-то мосты.       Медленно поднявшись, я поняла, что парень ранен. Он хромал и не двигал левым плечом.       – Сильно досталось? – спросила я взволнованно, хоть и не понимала, откуда у меня к нему сострадание, ведь именно он был активным участником и разрушителем моей жизни.       – Я живучий, - многозначно ответил парень и повернул ключ в замке. Пара щелков, и дверь отворилась. По всем правилам этикета парень пропустил меня вперед, а затем зашел сам и защелкнул всевозможные замки.       – Не стой, разувайся, раздевайся. Чувствуй себя, как дома, - горько сказал парень и, хромая, прошел в какую-то комнату. Я пошла следом. Мы оказались в маленькой кухоньке, где даже столу было мало места, не говоря уже о каких-то массивных предметах быта.       – В холодильнике вроде была вода и пара яиц. Прости, может, не прибрано. Холостяцкая жизнь, - парень выудил с небольшого балкончика банку пива, открыл ее и выпил залпом. Я тоже чувствовала жажду, но не могла оторваться от знакомого профиля. Этот нос, эти глаза, скулы, волосы… Я не видела его несколько месяцев, хороня в своей памяти лишь воспоминания. И сейчас он сидит передо мной, израненный, побитый, уставший и такой… мужественный?       – Что произошло? – хрипло спросила я, присаживаясь на некрепкий стул и не отводя взгляда от парня. Я ненавидела его. Ненавидела и другого парня. Всем сердцем. Всей душой. Я до сих пор не простила их. До сих пор не могу смотреть на них без боли. Но, наверное, я слишком добрая, чтобы оставить все так, как оно есть. Чтобы войти в новое, нужно закончить со старым, а не вечно от него бежать.       – Ты обрела свободу, - горько ухмыльнулся парень и попытался пошевелить левой рукой, но все, что у него получилось – хмыкнуть от боли. Я молча встала подошла вплотную. Из-под рваной рубашки виднелась запеченная кровь, а плечо было неестественно вывернуто.       – Давай помогу - вставлю, - я хотела прикоснуться к руке парня, но была схвачена второй ладонью и притянута ближе.       – Ты так хотела, чтобы мы исчезли после твоего освобождения. Так что ты тут делаешь? Почему не бежишь, сломя голову? За что ты держишься?       Такие родные голубые глаза сверкнули недоброй искрой. Сейчас они отдавали в синеву, как я и любила. Почувствовав на душе тот самый камень, который тянул меня вниз все эти месяцы, я отстранилась, не сдерживая всхлип. Это был удар под дых. Мощный, не щадящий мою психику совсем.       Я отшатнулась назад, упираясь в столешницу. Голубые глаза горели ярким огнем.       – Давай! Ты знаешь, как открывать дверь. Бери все, что тебе нужно и убегай, как делала это все эти месяцы. Думаешь, это мы тебя сломали? Подыграли Ковалеву? Да ты сама себя сломала своими идиотскими мыслями. Ты не дала нам даже шанса объясниться! А сейчас что?       Парень сидел смирно, но желваки на его лице выдавали его с потрохами. Его взгляд был наполнен ненавистью, которой я раньше никогда не видела. На моих глазах появились непрошеные слезы. Чтобы сдержать громкие всхлипы, мне пришлось закрыть рот руками.       – Кирилл то ли жив, то ли мертв. Виктора сослали на другой конец света. Ты же этого хотела? Чтобы мы исчезли? - его голос стал страшно тихим, зловещим. – Так иди.       Больше сдерживать истерику я не могла. Слезы градом покатились из моих глаз. Ноги налились свинцом, и я упала на немного грязный пол. Парень, сидящий в метре от меня, расплывался в моих глазах. Я больше не сдерживала всхлипов. Я просто рыдала, сидя на полу. Дима, такой родной человек, отчитал меня только что за то, что я осуждала их. Он сидит, умирая, это видно по его бледному лицу, Кирилл, как он сказал, ни жив, ни мертв. И все это – из-за меня…       Меня трясло от накативших эмоций. Истерика судорогами отдавалась в каждой части тела. Проревев так какое-то время, я почувствовала, что меня прижали к себе. Зарывшись в рубашку и держась за нее, как за последнюю ниточку, связывающую меня с этой жизнью, я рыдала, что-то при этом мямля. Парень лишь прижимал меня к себе настолько сильно, насколько мог, и гладил то волосы, то спину, то целовал лицо, то руки. Мельком я заметила, что он тоже плачет, несильно, но это было.       – Мне удалось скрыться от людей Ковалева. Когда покинул его особняк, я скинул хвост, рванув сюда через лес. Мы там много раз бывали с Кириллом, выслеживая тебя и твою жизнь, - мы сидели на полу кухни и пили пиво. Истерика прошла, и только тогда я поняла, что кроме Димы у меня в этом мире нет никого. У него тоже никого, кроме меня, нет. И просто так, из-за денег, он бы ни за что не стал совершать такое преступление. Ведь он – мой ангел-хранитель. – Не заблудился, но шел долго из-за травм. Мы договорились с Дороховым встретиться на рассвете у одного ущелья. Но ни ночью, ни в указанное время, ни позже он не появился. Плечо сильно ныло, мне пришлось идти одному до города. Ну а как пришел - увидел тебя. Виктор дал знать, что его слили, но он направил тебя. Оставалось только ждать.       – Что с Кириллом? – выкидывая банку, спросила я. Внутри что-то перевернулось при произношении его имени.       – Насколько мне известно, он выводил тебя, а потом ищейки его перехватили. Он у Ковалева. Но жив ли еще…       Внутри все застыло. Я смотрела на Диму безжизненными глазами. Люди рисковали своей не то, что свободой, жизнью, чтобы подарить мне новый шанс.       – Его надо спасти, - залихорадила я, меряя кухню шагами. – План. Нужен план!       – Эй, послушай, - Дима перехватил мою руку и силой наклонил к себе. – Если он жив – он обязательно даст знать, а пока нам лучше залечь на дно. Эта квартира супер-скрыта благодаря ее ничейности, но рисковать не стоит.       – Что значит супер-скрыта и ничейность? – я нахмурилась.       – О ней никто не знает, кроме нас четверых, и она никому не принадлежит. Спасибо Виктору. Ее нет ни в каких списках.       – Но мне сказала женщина, что ты здесь живешь.       – Соседи не в счет, они не знают, кто мы и откуда, - вздохнул он и взялся за свое плечо.       – Давай, надо вправить, - я подала ему свою руку, на которую он некоторое время смотрел. Потом он вложил свою ладонь и встал с пола, усаживаясь на стул. – Будет немного больно.       Вспоминая уроки в детдоме, я боялась сделать лишнее движение, но другого выхода у нас не оставалось. Помогая Диме снять рубашку, я заметила, что на его теле есть и другие раны, которые следует обработать. В мгновение, мой порез на косточке засаднил, мне пришлось поджать губы, чтобы не пискнуть от боли.       – Ты точно знаешь, что делаешь? – напоследок спросил друг, и я лишь смерила его спокойным взглядом. Он отвернулся, подставляя мне плечо поудобнее. Я крепче взялась за его спину и руку, а затем сделала резкий толчок. Он вскрикнул.       Ближе к полудню мы с Димой вымылись, перевязались и покушали остатками еды в холодильнике. Каждый понимал, что нужно выйти на улицу и дойти до магазина, иначе голодная смерть нам обеспечена.       – Ты не можешь идти. Он ищет именно тебя! – настаивал Дима.       – Да ты еле стоишь! Куда тебе до магазина? Все будет хорошо, - я уже почти собралась. Мне пришлось надеть его толстовку, чтобы стать менее заметной.       – Прошу, будь осторожна… Вот деньги…       – Забери, - я отпихнула его руку с протянутыми купюрами. – Будем тратить деньги богатенького мальчика.       – Ты же не по карточке собираешься?..       – Я что, похожа на дуру? – и мы застыли в прихожей, не зная, что делать. То ли налететь с объятиями, то ли просто развернуться или уйти. Я выбрала второе, перед этим загадочно улыбнувшись. Что-то внутри меня не давало приближаться к Диме близко, да и доверять я ему еще не могла. Идя к магазину, я рассуждала, как же так он смог вывести меня из себя, осудив в долгом отсутствии. Но это отсутствие было наполнено болью. Вспоминая подоконник и посчитанные наизусть звезды, я поморщилась. Он не имеет права меня в этом осуждать. Мне нужен был перерыв.       Вернувшись с большими пакетами, полными не только еды, но и кое-какой одежды и санитарными средствами, я зашла в квартиру. Подозрительная тишина оглушала.       – Она изменилась… - послышалось из комнаты, но я не успела ни о чем подумать. Шаг мне навстречу сделал Кирилл. Темные глаза сейчас были чернее ночи. Его мускулы были напряжены, я видела это даже через облегающую футболку.       – Привет, - вымолвила я, ставя пакеты на пол. – Меня зовут Маша, а тебя?       Мне захотелось разыграть эту сценку, вызвать у Димы, стоявшего за спиной Кирилла, удивление. Я протянула руку навстречу и чуть-чуть улыбнулась, но Кирилл стоял на месте и осматривал меня с ног до головы.       – Ну, раз так… - я уже пять раз пожалела, что разыграла эту ерунду, и убрала руку, но не успела отвернуться, потому что была зажата в крепкие, я бы даже сказала медвежьи, объятия Кирилла. Он поднял меня так, что я еле цеплялась носочками пола. Дышать было нечем из-за сильного захвата. Решив принять все, как есть, я расслабилась и опустила голову на его плечо. Я ощущала дыхание у себя на шее, от чего у меня побежали мурашки.       – Даша, - тихо-тихо сказал Кирилл и перехватил меня чуть поудобней, но все с той же силой. Я дома? Я дома.