-
- … писал он свои стихи только на стенах и через полгода был уже самым известным поэтом Парижа. Находчивость достойная восхищения, - Патриссия достала из складок платья маленький блокнот и карандаш, с которыми никогда не расставалась, и принялась что-то рисовать. Жгучая брюнетка, почти ее ровесница, энергия из нее била ключом. Любой разговор миссис Паркинсон воспринимала как поединок, который нельзя ни выиграть. Как правило собеседник ретировался, укрываясь за подходящей случаю галантной фразой. Единственным исключением являлся Генри, который мог растянуть спор с супругой на недели, ничуть по этому поводу не переживая. Было похоже, что он воспринимал характер жены философски, как погоду: дождь так дождь, погожий день так погожий день. Когда ему надоедало, он просто переставал ее слушать. Находящаяся в положении Патриссия, как и Нарцисса, не танцевала, и вокруг них сразу же образовался кружок. О войне не говорили. Может быть потому, что все чувствовали – еще чуть-чуть и этой темы будет никому не избежать. Разговор распался. Люциус на другой стороне зала беседовал с Министром Магии. Почему она обернулась? Нарцисса и сама не могла сказать. Почувствовала ли взгляд, интуиция ли? Обернулась и тут же встретилась взглядом с Николасом Эвери. И он задохнулся и стал мертвенно бледным. После бегства Меды они не виделись ни разу. Он даже не написал ей , не попрощался – написала его мать. Короткое, оскорбительное в своей формальной вежливости письмо, адресованное мистеру Блэку, не оставляло ни единого сомнения в том, что все предварительные договоренности между их семьями более не существуют. О свадьбе Николаса Нарцисса узнала из «Пророка»… - Мистер Эвери, вы сегодня не танцуете? Продолжая смотреть на нее, Николас подошел к мистеру Паркинсону. - Миссис Малфой, позвольте вам представить,- сказал Генри, не дожидаясь ответа.- Мистер Эвери. - Мы знакомы,- голосом она владела прекрасно, а вот Николас… владеть своими эмоциями он так и не научился. Его взгляд опустился на ее округлившийся живот, который было уже не скрыть платьем, и Эвери побледнел еще больше, хотя, казалось, это уже невозможно. - Мистер Эвери покупает дом в Сомерсете. Я и сам думаю… Не люблю проводить лето в Лондоне. - Ты не можешь жить без Лондона, Генри, - заметила Патриссия, продолжая черкать карандашом в блокноте.- Ты это знаешь и все это знают. - Вздор. Мы проводим в Сомерсете каждое лето… Она извинилась, сославшись на то, что увидела знакомую, с которой не могла не поздороваться. Заиграли новый танец. «Schnee von gestern ( вчерашний снег, нем.)»,- подумала Нарцисса, наблюдая за танцующими парами. - Миссис Малфой… - Министр Магии пробрался сквозь толпу, галантно приложился к ее руке в высокой атласной перчатке. - А я вот только говорил вашему мужу, что еще сегодня не имел удовольствия… Да, больше не было ничего. Вчерашний снег.-
- Хотите что-то мне сказать, мистер Эвери? – спросил Люциус. Не торопясь сделал глоток из своего бокала и только потом удостоил Николаса взглядом. Эвери был нетипичным слизеринцем – все чувства написаны на лице. Огромными буквами. И сколько всего там было… - Мне еще не представлялась возможность поздравить вас с женитьбой, - Малфой насмешливо посмотрел ему в глаза. Без сомнения, у Николаса было, что ему сказать – не зря он весь вечер ходил за ним буквально по пятам - но слова не давались, несмотря на видимые усилия. Люциус не стал его торопить. - Ненавижу вас,- выдохнул Николас хрипло. Малфой поставил бокал на поднос своевременно появившегося эльфа и равнодушно отвернулся.***
- Северус… Северус, ты меня слышишь? Поппи… Голоса звучали где-то далеко, за плывущей перед глазами белой пеленой. Тела не было – была боль. А еще было твердо и холодно. - Северус… - один из голосов пробился сквозь пелену. Голос без сомнения принадлежал Дамблдору. Значит, трансгресироваться в Хогвартс у него получилось. Хотя бы частично. «Я гений… Создать зелье, защищающее от Круциатуса, и не подумать его принять…» - Я спрашиваю себя, Северус, почему же ты не спешишь рассказать мне о пророчестве? Ты ведь был там, Северус, не так ли? Целую вечность ничего не существовало кроме боли. И каменного пола. Как ни странно, этот факт бытия фиксировался выпадающим из этого самого бытия сознанием. Откуда Темный Лорд мог узнать?! В трактире были только Альбус, Аберфорт и стрекоза - предсказательница. И коза. Коза тоже была. Мысль о козе оказалась навязчивой, то и дело всплывая на поверхность. Легилименция и Круциатус были не совместимы (либо одно, либо другое) но воспоминание о козе – это было хорошо. - Ответь мне. Боль поднялась словно занавес в театре. Северус оперся на руки и кое-как утвердился на коленях. - Я не поверил в него, мой лорд… - выдавил он из себя. - Никто не может быть могущественнее вас… Лесть - это тоже было очень хорошо. А самым хорошим было то, что, как и неизвестный соглядатай, Северус не услышал пророчество до конца. - Северус, ответь мне… «Чтоб вас всех…» Люциус был прав – людей нужно посылать, а то они сами не уходят. Малфой, правда, добавлял «вежливо». Северус чувствовал внутреннюю готовность «вежливо» опускать. Он попытался привстать на локте, одновременно старательно моргая, чтобы прогнать муть. И то и другое увенчалось успехом далеко не с первой попытки. Оказывается, его успели левитировать на кровать. Возле кровати на стуле сидел Дамблдор. - Я должен перед тобой извиниться, Северус. Ответить ему не удалось – к горлу подкатило и его вырвало прямо на пол. Мадам Помфри вдруг оказалась рядом. Все было убрано. Зелье выпито, и он уложен обратно на подушку. - Разговоры подождут, Альбус,- в голосе ведьмы звучал металл. - Я сейчас уйду, Поппи. Только скажу, что хочу сказать. Дай нам минутку. Мгновение и послышалось шуршание фартука (открывать глаза Северус больше благоразумно не пробовал). - Я хочу перед тобой извиниться, Северус. Признаться… когда я увидел тебя в трактире… я допустил мысль, которую не должен был позволять себе допускать. Другими словами, Дамблдору удалось порыться у него в мозгу, пока он неизвестно сколько и где валялся. Снейп плотно сжал зубы – ему показалось, что они даже скрипнули. - Извини, Северус. Это воспоминание было на самом верху. Теперь его зубы точно скрипнули. Конечно оно было на самом верху! В конце концов он окклюменцию против Волдеморта, а не против Дамблдора использовал - набор был соответствующий. Возможно, это стоило пересмотреть, раз появился прецедент. Послышался вздох. Скрипнул стул. Дамблдор не уходил, видимо ожидая какого-нибудь ответа – вероятно, заверения, что все прекрасно, всепрощение, мир да любовь. «Потому что я гриффиндорец, конечно, и будет слезная обнимашка, музыка и титры…» Альбус простоял по подсчетам Северуса минут пятнадцать. Очередной тихий вздох сопроводился удаляющимися шагами. Хлопнула дверь. Северус перевернулся на бок с твердым намерением уснуть.