Из предсмертных записок Ханин
Я долго пыталась понять, почему Гарри, Милош и Божена такие озлобленные на весь мир. Ведь я не единственная их жертва, они терроризировали всех, кто хоть раз показал себя слабее них. Думаю, что нашла ответ, когда однажды прогуливалась по старому шоссе, ведя палочкой по земле, и случайно забрела в соседний район деревни, где располагался дом Божены. Разве не чудо было прийти практически к самому ее дому, чтобы стать свидетельницей скандала девушки с отцом? Сначала я подумала, что мне показалось. Даже оглянулась вокруг себя, навострив слух. Какой-то шум доносился с заднего двора того домика, мимо которого я проходила, а потом послышались и крики на всю улицу. Я даже не думала, что голос плачущей девицы принадлежал Божене. Не знаю, зачем это сделала, — просто обогнула двор и заглянула в прощелину между дощатым забором. «Никчемная тварь!» — пьяный голос здоровенного мужика заставил меня вздрогнуть и испугаться. Слишком резко он проорал, оказавшись практически рядом со мной. Я отпрянула, расширив глаза от страха. Один только его тон наводил холодящий ужас, от которого кровь ушла в пятки. Божена лежала на земле и плакала. Этот бугай, под два метра ростом, стал приближаться к ней. Я буквально примкнула обратно к забору, вцепляясь дрожащими пальцами в доски, когда мужчина замахнулся. «Папа, не надо!» — все, что успела выкрикнуть девушка, прежде чем он с силой ударил ее по лицу. Это был ее отец... Это был тот, кого она назвала даже не отцом, а папой. Такое не укладывалось в моей голове. Я помню каждое его слово, как не странно. Помню, как он назвал ее шлюхой, но даже после этого не унимался, посылая те же оскорбления в адрес жены. Он называл Божену и ее мать проститутками, не боясь, что средь бела дня это слышат все соседи. Это была страшная картина. Наравне с теми, когда били меня саму. Я посмотрела на Божену. Та, кого я называла шмарой всегда, кроме этого дня, лежала лицом, уткнутым в землю, и мучительно всхлипывала. Я готова была поклясться, что видела, как сильно она сжала комки земли в своих кулаках, а потом беспомощно разжала пальцы. У меня в глазах скопились слезы. Я не знала, что мне делать, но была уверена, что не могла помочь ей. Все было как во сне, нереально. Впервые в жизни Божена казалась слабее меня. «Опять с каким-то ублюдком всю ночь шаталась», — презрительно фыркнул отец девушки, склоняясь над ней. Его кулак сжал ее волосы, и он потянул дочь вверх так, чтобы она посмотрела на него. Больше я ничего не видела, потому что отошла от забора и убежала прочь со всех ног. На следующий день Гарри снова избил меня, а Божена сидела на подоконнике, потягивала сигарету и смотрела на все издевательства с каменным лицом. Под ее глазом красовался кровоподтек, замазанный тоналкой. Только в тот момент, когда Стайлс ударил меня в живот, а в глазах потемнело, падая, я вдруг вспомнила, что уже замечала раньше синяки и ссадины на теле этой девушки. И если вдруг случится что-то такое непредвиденное, если вдруг судьба сыграет так, что эти записи увидит Божена, я хочу сказать ей(тебе) всего две вещи: 1. Божена, я по-прежнему ненавижу тебя и считаю шмарой за все ваши издевательства надо мной. 2. Но прости меня, пожалуйста, что в тот день я убежала... Я должна была помочь.Страница седьмая
9 января 2015 г. в 21:42