Ханин. Девочка, которая хотела умереть

      Полицейские окружили лентами всю территорию вокруг места преступления, не допуская никого внутрь, но это не помешало старику Бозидару, бывшему полицейскому, находящемуся в отставке, проникнуть на закрытую территорию. Я фыркнул, потому что знал, что этот проныра начнет конкурировать со мной и задавать кучу вопросов, пытаясь быть в деле. Поэтому, когда мужчина едва приблизился, напарник положил мне руку на плечо, зная, что в душе я Бозидара терпеть не могу. Тем не менее, выгнать его просто так мы не могли. Хоть он и ушел в отставку, но всегда имел доступ к любым местам преступления в силу связей и даже опыта, который многие видели полезным.       — Прибрежные злаковые холмы, значит… — риторически прохрипел Бозидар, подходя к уложенному в черный мешок трупу. Мужчина оглядел местность, ностальгически вздыхая, после чего взглянул на нас с напарником. — Здесь прошло мое детство.       Я криво улыбнулся на секунду, совсем не находя сказанный факт интересным. Лично на меня любое место преступления наводило только тоску, если говорить о чувствах.       Пенсионер присел на корточки, отодвигая черный материал. Взгляду открылось искаженное толстое лицо, успевшее окраситься в безжизненный серый оттенок. Глаза мертвеца были закрыты, но один из молодых полицейских все равно отвернулся, сжав губы.       — Бедолаге не было и семнадцати, — вздохнув, просветил высокий парень в форме, стоящий за моей спиной. Все молча покивали головами ему, затем сочувственно глядя на труп.       Я вздохнул, отходя в сторону, потому что счел все до бескрайности глупым. Конечно, такое громкое и ужасающее преступление исключительная редкость для нашей деревни, но вместо того, чтобы пребывать в молчаливом потрясении, следует начинать работу, разве нет?       — А что с осмотром округи? — спросил Бозидар более громким голосом, по всей видимости, у меня.       — Убили на это три часа, и люди до сих пор продолжают работу. Абсолютно чисто, никаких улик.       Я повернулся к нему, доставая из кармана пачку сигарет.       — Но... есть подозреваемые?       — Судя по всему, более десятка человек, — прозвучал мой ответ, на что напарник хмыкнул.       — Детишки, — пояснил Джозеф. — Все примерно одного возраста, развлекались днем на пляже, употребляли спиртное и закидывались наркотой. Всё как обычно.       Под «всё как обычно» он имел в виду времяпрепровождение подростков до того, как кто-то из них убил парня, которого уже опознали, как Стефана Кравчика. Местная шпана не блещет особым умом, и пятьдесят процентов школьников деревни уже побывали в стенах полицейского участка за торговлю или прием наркотиков.       — Есть свидетели? — поинтересовался Бозидар.       — Есть две женщины… — неохотно, лишь с наигранной вежливостью ответил я, привлекая внимание всех, участвующих в разговоре. — Они нашли труп и сообщили об этом, они же рассказали о компании подростков, которых видели здесь днем. Некоторых они знали, даже предоставили адреса и имена родителей, — и хоть информация не слишком касалась полицейского в отставке, я все же сообщил: — Уже есть парочка главных подозреваемых. Один парень по имени Гарри был здесь.       — Тот, который у вас на учете, — вспомнил мужчина.       — Да. И его друг, Милош Ковальский. Его также видели мельком сегодня, причем описали, как… не совсем…       — Не совсем адекватного, — помог мне напарник.       — Верно. Должно быть, перебрал с какой-нибудь гадостью.       Бозидар кивнул, в его суженных глазах уже отобразилось желание влезть в дело, порученное мне.       «Отдыхай, дедуля», — подумал я о нем, давая рукой команду, чтобы труп грузили в машину.       — Так значит, прежде всего их опросите? — спросил Бозидар, упирая руки в бока.       Меня чуть не стошнило от этого старчески рассудительного тона, как бы демонстрирующего его давно зарытый в землю профессионализм.       — Не знаю, есть идея устроить допрос завтра утром всем ребяткам в их школе. Парни не единственные подозреваемые раз здесь крутилось еще около десятка их сверстников. Одна из тех женщин сказала, что обратила внимание, как этот Стефан одно время сидел чуть поодаль ото всех вместе с худой девушкой. Вроде как его подружка, вполне могла грохнуть парня, если тот, например, отвел бы ее в кусты и начал приставать.       — Не будем забывать о Зейне, — поднял бровь мой напарник, оглядывая всех. — Парень провел почти год в психиатрической лечебнице, когда застрелился его отец.       — Это было давно, — махнул рукой полицейский по имени Войтек.       — Никогда не знаешь, когда снова накроет, — разумно заметил Бозидар.       Я кивнул, смирившись с тем, что соглашаюсь со словами противного мне человека. В этот момент где-то в кармане зазвонил мобильник.       — Слушаю, — поднес аппарат к уху я, выкидывая потушенную о булыжник сигарету.       — Лиам?.. — послышался сухой голос комиссара полиции. — Есть новости. Только что в участок звонил мужчина. Объявил о том, что его дочь куда-то пропала, и мне кажется, это может быть связано с убийством.       — Имя девочки? — заинтересованным деловым тоном сразу отреагировал я.       Послышался шелест бумаги, после чего комиссар прокашлялся и продолжил:       — Ханин Шараф Эль Дин. Шестнадцать лет, мусульманка, черненькая, пухлая, метр пятьдесят ростом. Ее родители эмигранты, налоги платят неохотно, но ни с ними, ни с девочкой особых проблем не было. Сказали, ушла из дома утром и до сих пор не вернулась.       Я кивал машинально, усваивая информацию, пока сзади переговаривались офицеры полиции и прочие задействованные люди. Хлопнула дверь специальной машины, и я обернулся, понимая, что труп уже погрузили. Напарник посмотрел на меня вопросительно. Мне ничего не осталось, как глазами сообщить ему, что ночка, похоже, выйдет очень длинной и, естественно, бессонной. К вопросам о том, кто, почему, зачем убил Стефана, прибавился еще ряд: «Что за девочка? Куда и почему она пропала? Как все это связано? И связанно ли вообще?»       Жизнь полицейского в нашей деревне не особо интересна, если быть честным. Но сегодня после сообщения об убийстве подростка всё круто изменилось. Пожалуй, я уже не мог думать ни о чем другом, кроме как об этом деле, да простит меня беременная жена, ожидающая дома.       Всю голову занимали вопросы, и когда мы с напарником шли к желтым лентам, огибавших территорию преступления, я все не мог выкинуть из головы серое лицо мертвеца. Кому же он так досадил?       Что произошло здесь сегодня днем, черт побери?