Связи

«Вот так живешь, думаешь, что все стабильно, и точно знаешь, что ты будешь делать завтра, через неделю, месяц и т. д., чувствуешь твердую почву под ногами. А потом в голову забираются мысли о том что, в общем-то, и неизвестно как у тебя в жизни всё может повернуться, да и хватит ли у тебя сил справиться со сложностями, которые, несомненно, возникнут. А вот тут-то эта самая твердая почва превращается в зыбучие пески, которые постепенно поглощают тебя, и больше не за что ухватиться. Да и внутри тебя подтачивают какие-то мерзейшие чувства, наверное, это ненавистные мне слабость и страх. А может всему виной одиночество, которое делает мир еще более шатким и неустойчивым». Наруто так и не полюбил этот долбаный холодный город, хотя прошло уже три года. Парень просто не понимал, ну, почему тут не может быть хоть чуточку теплее? Нет, он не предназначен для такого климата. Порой, ему казалось, что он живет в сувенире — небольшом городке, накрытым стеклянным куполом, - стоит его потрясти и идет снег, а кто-то сидит и с удовольствием смотрит, как Узумаки мерзнет под этими мохнатыми хлопьями. Наруто повыше поднял ворот драпового пальто и вновь стал смотреть на детскую площадку. Каждый день после работы он неизменно задерживался здесь: домой идти не хотелось. Вот мамочка или нянечка гуляет с каким-то мальчиком, их он видит здесь уже второй год, а там близняшки с папашей, который вечно их путает. Их Наруто заметил совсем недавно, наверно, недавно переехали. Вздохнув, парень встал со скамейки — совсем замерз. Пройдя по улочке, он вышел к своему дому. «Почему он так и не приехал? Саске, зачем тогда обещал?» — эти мысли не давали блондину покоя уже не один год. Телефон Саске молчал, электронные письма он игнорировал, и Наруто перестал пытаться наладить контакт. Но, тем не менее, его мучил вопрос: почему? Бросив свой портфель с домашними работами в передней, Наруто прошел в комнату и включил телевизор, заварив пакетик с лапшой. Любимые полуфабрикаты. Когда он в последний раз ел нормальную домашнюю пищу? Парень ни за что бы ни вспомнил. Уже второй год он работал учителем в начальной школе. Детям он нравился, и дети вполне нравились ему. В тот же день, когда он узнал правду о своем прошлом, парень бросил работу журналистом. Этот день разделил его жизнь на до и после. Он кое-что понял. Кажется, что все это просто и легко: писать о интересных людях, критиковать их работы или, наоборот, превозносить. Но теперь Наруто увидел второе дно, мерзкое и грязное. Это то, за что поплатилась его мать. Наруто понял, что есть такие вещи, которые страшно писать, за которые могут лишить работы, имени или вообще жизни. — Каждый приходит к этому рубежу, Наруто, рано или поздно. Приходится решить: ты просто парень с блокнотом и карандашом или ты журналист. Решить, переступить или остаться, — сказал Узумаки главный редактор во время его последнего посещения «Зеркала». Он понял все и без слов. Наруто не хотел наступать на это илистое, грязное дно. Пока во всяком случае точно. С того самого вечера на вокзале все изменилось. Итачи рассказал ребятам все, что знал. Наруто никогда никому не говорил, даже себе иногда боялся в этом признаться, но он всегда мечтал хоть одним глазком увидеть маму. Стоило бы ей сделать шаг ему навстречу, парень без оглядки на прошлое все бы простил. А теперь выяснилось, что и прощать-то нечего, ведь это было только ради него. Старший брат Саске сильно помог ему: одолжил денег на частного детектива. Тому понадобился целый год, чтобы отыскать хотя бы какую-то зацепку. Мадрид. Дальше её отследить не удалось. Когда Наруто исполнилось двадцать один, ему пришла посылка из банка. Сначала её направили в детский дом, в котором он воспитывался, потом на его старую квартиру в этом же городке, а уже оттуда прямиком сюда, в Мадрид. Внутри лежали деньги, что его мать когда-то давно положила в ячейку в банке, и фото. Маленькое, но такое ценное фото. На небольшом изображении был он сам, его отец и мать, и праздничный торт. Все улыбаются, просто светятся счастьем. Узумаки нередко казалось, что эта посылка пришла из какого-то далекого другого мира или параллельной вселенной. Часто он подолгу смотрел в зеркало, находя в себе сходства со своими родителями. Прикасался к своим непослушным волосам и смотрел на волосы отца, всматривался в серо-голубые глаза матери, а затем глядел на свои в зеркале. Можно сказать, это стало его любимым развлечением. Сегодня он опять не мог заснуть. В очередной раз он вспоминал их единственную с Саске ночь, вспоминал уже без ложного стыда и смущения. Черт, почему? Почему он даже не дает о себе знать? Их отношения с Саске так и остались в непонятном состоянии. Эта ночь была единственной. Саске не решался больше делать попытки сближения без согласия Узумаки, а блондин своего согласия давать пока не спешил. Так и прошел год. — Я приеду. Приеду, как только учебный год закончится. Переведусь в Мадрид, — эти слова блондин прогонял в голове по несколько раз на дню. Но восемь месяцев это не три года. Учиха так и не осчастливил его своим приездом. Саске ворочался в кровати без сна. Он уже год не отвечает на письма Итачи, но тот все равно ему пишет. Саске помнил ночь около двух лет назад, когда он также не мог уснуть. Отец и брат сильно поругались тогда, Учиха-младший даже за стеной слышал их крики. На следующее утро Итачи уже не было: он не захотел продолжать дело отца и ушел. Уехал невесть куда. Почему? Саске толком не знал, ему никто не рассказывал. Даже в своих письмах Итачи старался обходить эту тему стороной. Из всех членов семьи он писал только Саске. Иногда Учиха-младший получал уже вскрытые конверты от отца, но искренне не понимал, почему отец так злится. Итачи тоже на примирение идти не собирался, и, судя по графе «отправитель», даже фамилию сменил. Саске мучился и гадал о том, что же могло настолько оттолкнуть брата от семьи? «Не важно, как ты поступишь, Саске. Я все равно буду любить тебя», — последние строчки не шли у него из головы. Он мало что понял — да что греха таить, совсем ничего не понял из них, — но чувствовал, что за ними стоит что-то глубокое, темное. С прошлого года Фугаку стал брать Саске на свои встречи, ведь если не Итачи, то ему продолжать его бизнес. Парень был поражен искусством отца: он с легкостью мог провернуть выгодную сделку, с помощью логических и риторических уловок заговорить зубы кому угодно, кое-что Саске уже у него перенял. Но суть оставалась ему неясна. Что скрывалось за туманными понятиями «дело», «бизнес»? Три года назад он пообещал Наруто, что приедет к нему. Он хотел этого тогда, искренне считал, что так и будет. Саске сам не понял, как это вышло, в какой момент он решил, что солнечный мальчик ему больше не нужен. Просто пришло время отъезда, а он все откладывал на завтра. И так изо дня в день, а потом просто стало неудобно. Или не нужно уже. Часто он вспоминал о той ночи с Наруто, стыдясь своего поступка и презирая себя. Его круг общения изменился, изменился и он. Ему хотелось занять место отца, чем бы тот ни занимался. Наруто опять сидел на скамейке напротив детской площадки. Уже знакомый ему малыш разбил коленку. Он кричал на всю площадку и махал ручками. Хм, странно, сегодня с ним гуляет другая женщина. Более молодая, волосы длинные. Только она подошла, малыш практически сразу прекратил плакать. Она заботливо поставила его на ноги, отряхнула, подула на ушибленную коленку… Тут до Узумаки дошло, как гром среди ясного неба: он знает её. Это Хьюга Хината. Воспоминания снова нахлынули на него, не только о ней, но и о Саске. — Хината! — окликнул он её, прежде чем утонуть в потоке воспоминаний. «У неё уже ребенок», — мелькнуло в голове у Узумаки. Девушка вздрогнула и перевела взгляд с ребенка на него. Удивленно всматриваясь в блондина, она медленно встала с корточек, держа малыша за руку. — Наруто! — наконец обрадовано вскрикнула она и, подхватив ребенка на руки, направилась в его сторону. — Как дела? Какими судьбами? — обнимая его, спросила девушка. Малыш в это время испуганно прятался за её подол. — Я потихоньку. А у тебя, смотрю, тоже все хорошо, — произнес он, кивком указывая на маленького мальчика позади, проигнорировав второй вопрос. Девушка не сразу поняла, о чем он. — А, нет, нет. Это ребенок моей соседки, очень милый мальчик. Попросила сегодня за ним присмотреть, — не дожидаясь вопроса, Хината продолжила, — пару лет назад я переехала сюда с братом, и мы вместе открыли свой магазин — С братом? А я думал… Ну, то есть Саске мне говорил, что он учится вместе с ним и что твой отец хочет отдать свое дело ему. Наруто чуть притих, когда произнес его имя. — Ну, Нейджи всегда помогал мне, даже когда отец от меня отвернулся. А потом так случилось, что он отвернулся и от него. Хината замолчала, не зная, что еще сказать. Эта тема была не самой приятной для неё. Наруто все понял и больше спрашивать не стал. Малыш в это время совсем устал от взрослых и непонятных разговоров. — Хината-сама, пойдемте домой, — жалобно протянул он. — Думаю, мне пора. Надо еще ранку обработать. Но, может, как-нибудь словимся? Столько лет не виделись… Узумаки обрадовано кивнул. Они обменялись номерами телефонов и разошлись, условившись встретиться на днях в кафешке за углом. Наруто вдохнул холодный воздух, чуть опустив веки. После покупки объектива он почти не видел Хинату, не сказать, что они были друзьями. Просто знакомыми, которых объединяла одна единственная ночь, когда они играли в «откровения». Но сейчас ему казалось, что она – связующая ниточка. Она словно пришла из какой-то другой жизни, напомнив ему о Саске. Но Саске остался где-то далеко, там, где сейчас тепло. Узумаки поежился. Ладно, ему пора идти домой, проверять работы своих учеников. Второй раз отговорка «у учителя много других дел помимо ваших контрольных» не прокатит. Хината сидела перед телевизором, укутав ноги в теплый плед. По ТВ показывали какое-то глупое ток-шоу, которое она в здравом уме ни за что бы не стала смотреть, но сейчас ей хотелось отвлечься. Мысли нахлынули на неё. Знает ли Наруто, как изменился Саске? Общается ли с ним? Нашел ли маму? Хината вздохнула. Они до сих пор хранит ту записку, написанную рукой Итачи, между страницами старого фотоальбома. Если бы, если бы она не взяла её, или прочитала на месте и вернула секретарше, все сложилось бы иначе. Это она виновата. Она, она, она. Уже несколько лет это чувство вины угнетает её, не дает покоя не только ей, но всем её окружающим людям. Мысли наваливались все сильнее, а сон все не шел и не шел.