Олицетворённый грех

Тишина. Такая напряжённая, что я почти слышу её звук. Говорил ли он раньше? Или мне всё это показалось? Впрочем, неважно. Я всё ещё здесь, положила голову на его тело. Он до сих пор поигрывает с моими волосами и поглаживает шрамы. Последние несколько часов он стал другим – почти что нежен со мной. Интересно, что такого изменилось? Всё не могу перестать думать о его поцелуе. Его губы... такие мягкие и влажные... До этого он никогда ещё не целовал меня. И я безумно люблю его. Он вытянул руки, и я наконец села. Я повернулась к нему, и он встал, снова потягиваясь. У него идеальная фигура. Он похож на статую из алебастра – бледная кожа, идеальное телосложение. Интересно, как он приобрёл все эти шрамы, и чувствует ли он боль? - Его идеальные губы... идеальный подбородок... длинная, мускулистая шея... Снова раздалась сирена, нарушая тишину и прерывая мои мысли. Он поднял с пола мою юбку и подал мне, давая понять, чтобы я её надела. Я встала и обмотала её вокруг талии, завязывая её тугим узлом. Я смотрела, как он направился к двери, и упала духом. Он взял свой тесак и повернулся ко мне: – Ты идёшь со мной, - сказал он. Сердце запрыгало в груди, и я стала идти по направлению к нему, но он поднял руку и указал на стол, где стоял кувшин с водой и еда. Я была одновременно взволнована и разочарована. Остановившись, я взглянула на небольшой стол рядом с кроватью. На нём лежал скальпель, который он мне уже давал. Взяв его в руки, я спросила: - Ты хочешь, чтобы я взяла его с собой? – Он кивнул и открыл дверь, ожидая меня. Мы покинули комнату, и я следовала за ним. Повсюду мерцал свет в спиралевидных коридорах. Это место действительно было лабиринтом. Я схватила его за руку, и он повернулся ко мне. – Боюсь, что потеряюсь здесь, - тихо сказала я. Его шаги были медленными, а звук, когда тесак касался пола, был оглушающим, когда он эхом проносился по лабиринту. Взяв его за руку, я шла за ним, оглядываясь по сторонам. На стене я увидела фотографию, на которой было изображено здание, и даже смогла прочитать надпись под ней, пока мы проходили. – Лагерная тюрьма Толука... – прошептала я, снова повернувшись к фотографии. Помню, что видела это фото в историческом сообществе Сайлент Хилла, когда посещала его с родителями и Лизой. Тогда мы с ней были ещё маленькими девочками. Лиза на два года моложе меня. Я также помню, что у меня в ту ночь были жуткие кошмары, и я побежала в спальню к родителям и просилась спать с ними. Помню, как некоторые картины и фотографии в историческом сообществе пугали меня не на шутку. Мне было только двенадцать лет, но я помню, что было очень страшно. Продолжая идти за ним, я не могла понять, где мы находимся. Затем мы поднялись по спиралевидной лестнице и зашли в лифт, который был похож на индустриальный. Он был старый и ржавый, и я не была уверена, что он вообще работает. Но как только мы вошли, он стал двигаться наверх. Ехали мы долго, и я всё ещё держала его руку. Внезапно в моей памяти всплыла ещё одна картина. Образ, который я пыталась подавить все эти годы. Эту картину я также видела в сообществе. Она меня до того напугала, что ночью я разревелась и побежала к родителям. – Туманный день... – шепнула я сама себе. Я шлёпнула себя по лбу, пытаясь вспомнить, но тут лифт перестал громко шуметь, прервав мои мысли. Всё ещё держась за его руку, я вернулась в реальность и следовала за ним по длинному коридору. Воздух здесь не был таким тяжёлым, и я чувствовала, что мы находимся близко к поверхности. Я следовала за ним, пока он тащил свой тяжёлый тесак, иногда кладя руку на стену для поддержания равновесия. Наконец мы добрались до двери, и когда он открыл её, тьма была всепоглощающей. Я стиснула его руку, так как ничего вокруг себя не видела. Я чувствовала, как он на минуту повернулся ко мне, затем стал идти вперёд. - Я не вижу его в темноте и чувствую себя так, как будто потерялась. Но почему-то у меня такое ощущение, что он является частью этой тьмы, что он и есть тьма. Мне казалось, что мы идём уже часами, но я прекрасно понимала, что ошибаюсь, так как даже не чувствовала усталости. Пальцы на ногах болели, но это потому, что я была босиком. Так или иначе, боль не так сильна. Не отставая от него, я продолжала идти, пока не услышала, как с тяжёлым звуком открылась дверь. Я протёрла глаза и поняла, что мы находимся в госпитале ‘Алхемилла’. Да, это регистратура. Я взглянула на него растерянным взглядом, и он подал мне знак следовать за ним. Некоторые лампы в коридоре всё ещё работали. По крайней мере, мне хотя бы здесь всё было видно. Он направился к лифту на первом этаже, и я последовала за ним. Мы зашли, и он нажал кнопку цокольного этажа. Спуск был довольно быстрым, и он вышел, а я как хвост шла за ним. Я помню, что когда-то была здесь, на этом этаже была прачечная. Я ушла из Брукхейвена днём раньше и заглянула сюда, чтобы проведать Лизу. Когда я спросила её, мне ответили, что она в прачечной. Помню, как она расплакалась, увидев меня. Она была разочарована мелкими заданиями, которые были ей поручены. Я пыталась успокоить её, но она продолжала плакать. Внезапно до меня дошло, что я стою за пределами прачечной, а Красный Дьявол ждёт меня на лестнице. В подвале ещё один подвал? Я побежала за ним, и ведущий стал спускаться по лестнице. Добравшись до второго подвала, я услышала звук каблуков, и мне в нос ударило жуткое зловоние. Здесь есть люди? Может, и Лиза тоже здесь? Он ведёт меня к ней? В этом коридоре находились палаты пациентов. Некоторые двери были открыты, но большинство из них закрыты. Дойдя до конца коридора, я остановилась у палаты. На носилках находилось тело, а над ним склонились три женские гуманоидные фигуры, проводя над ним операцию. Одна из них приостановила своё дело и взглянула на меня. И тут же, неустойчивыми шагами и с душераздирающим криком она ринулась ко мне, размахивая скальпелем. Я отпрянула назад, пока не врезалась спиной в стену. Я подняла свой скальпель до уровня груди и стиснула его рукоятку. До того, как она успела добраться до меня, я подняла скальпель и перерезала ей горло. Схватившись за горло, она рухнула на пол, подёргиваясь и издавая противные булькающие звуки. Кровь до сих пор хлестала на стены и на меня. Через какое-то время она перестала двигаться. Я собралась с силами и вытерла кровь с лица. Подняв голову, я взглянула на двух остальных. Они всё ещё стояли и смотрели на меня. Я услышала тихое хныканье, и они снова занялись операцией. - Он оставил меня здесь умирать. Я могла бы погибнуть, и ему было бы меньше забот. С горящим взглядом я повернулась к нему. Он стоял в нескольких шагах от меня. Я хотела кричать, потребовать объяснений, почему он не вмешался и не попытался спасти меня. Но в этом не было никакой логики. Ведь это я, кто умрёт и сделает всё ради него. Для него я, скорее всего, не более чем кусок мяса, который ему нравится трахать... пока что. Если ему станет скучно, то он, вероятнее всего, сделает себе очередную юбку из моей кожи. Последняя мысль, какой бы горькой она ни была, заставила меня рассмеяться. И пока я смеялась, горячие слёзы стали катиться по моим щекам. Бросив тесак на пол, он подошёл ко мне и пальцем приподнял мой подбородок, чтобы я взглянула на него. – Я бы не позволил ей убить тебя, - сказал он, - ни ей, и никому другому. Если кто и убьёт тебя, то это буду я. Потому, что ты МОЯ! – Он вытер мне слёзы и поднял тесак. Обняв за талию, он повёл меня к закрытой двери в конце коридора. На ней небрежно было написано ‘Кладовка’, и за дверью послышалось женское хныканье. Он открыл дверь, и мы вошли, я оглядывалась по сторонам. Это оказалась не кладовка, а палата. И судя по оборудованию, пациент очень серьёзно болен или тяжело ранен. Я продолжала осматривать палату, пока мой взгляд не остановился на вставленной в рамку фотографии на мониторе, где отображалось сердцебиение, рядом с окровавленной кроватью. Я подошла к ней и взглянула на фотографию, на которой было написано имя ‘Алесса’. Но почему мы здесь? Зачем он привёл меня сюда? Что он хочет мне показать? Я повернулась к нему, чтобы спросить, что всё сиё значит, как вдруг снова послышалось хныканье. Оно шло из-за шторы в углу палаты. Я медленно направилась к источнику звука со скальпелем в руке и отдёрнула штору. Её красный кардиган, золотистые волосы, светлые глаза. Лиза сидит на стуле, сложа руки на коленях. Она вся, с ног до головы, в крови, и тихонько плачет. - Лиза... – шепнула я, но похоже, она и не подозревает о моём присутствии. Слёзы катились по моему лицу, и я упала на колени. Сестрёнка... моя дорогая сестрёнка... Что с ней случилось? Тут перед моими глазами стали проплывать образы, подобно слайд-шоу. Как мама принесла её новорождённую домой. Когда мы были детьми и развлекались в парке аттракционов ‘Лэйксайд’. Как мы обе одновременно встречались со своими кавалерами в парке ‘Роузватер’. Наш первый уик-энд в отеле ‘Лэйквью’. Наша первая поездка автостопом в Брамс... - Лиза! – воскликнула я, но её здесь нет. Красный Дьявол стоял позади меня, массируя мои плечи, успокаивая меня. Он шептал мне в ухо немыслимые вещи: - Ты выведешь её из горя, если любишь её. Она заточена в бесконечном цикле и не может выбраться. Она страдает. Ты видишь её. Она не может умереть, ей это не дозволено. Даже я не могу убить её. Она должна встретить свою смерть от рук любящего человека. Я встала, стиснув кулаки. Подойдя к ней, я услышала её тихий плач. И тогда я подняла руку и одним взмахом скальпеля перерезала ей горло. Лиза посмотрела на меня, широко раскрыв глаза, и упала со стула на пол. Затем я развернулась к Красному Дьяволу. - Туманный день, остатки правосудия... На той картине был изображён ты. Это ты призывал меня. Ты преследовал меня в моих снах все эти годы. Чего ты от меня хочешь? – подняв голову, спросила я. - Мне нужна спутница, - спокойно ответил он. - Тогда здесь нам больше нечего делать. Отведи меня домой. Я уткнулась лицом в его грудь, вдыхая его запах. И я уверена, что под шлемом он улыбался.