Призраки прошлой жизни

Иван буквально ворвался в собственный кабинет, громко хлопнув дверью. Кинувшись к рабочему столу, он зашарил по нему руками, выискивая то нечто, о чем совершенно забыл ещё полгода назад. Как видно, зря забыл, но всё же вспомнил. - Вот он! Искомым предметом оказался жёлтый стикер, один из сотен, что залежались на столе или в ящичках. Брагинский часто записывал на эти стикеры важную информацию или делал заметки. На конкретно этом стикере был наспех выведен номер телефона и приписано имя. Остаётся лишь надеяться на то, что номер ещё действующий. Достав из кармана телефон, Иван набрал номер и приложил к уху трубку. К его облегчению послышались гудки. - Алло. Брагинский невольно откашлялся. - Добрый день. Я могу поговорить с Гилбертом Байльшмидтом? - С ним, великолепным, вы и говорите, - чуть насмешливо отозвался смутно знакомый голос. Да, это точно он. Такую манеру речи можно узнать из тысячи. - Это Иван Брагинский, - представился мужчина, мало рассчитывая на то, что имя о чём-то скажет собеседнику. – Вы, наверное, не помните меня, мы несколько раз виделись… - Брагинский!? – на сей раз это был крик. – Чёртов русский придурок, это ты? Сколько лет, сколько зим! Иван невольно замер от удивления. Надо же, его не только помнят, но и рады слышать. Это было неожиданно. - Да, это я, - отозвался он. - Молодец, что позвонил, - усмехнулся Байльшмидт. – Я уж думал, что ты скончался там или типа того. Что ж ты пропал так неожиданно? Почему не звонил? - Я… просто был очень занят. Что тут ещё можно было ответить? Они познакомились с Гилбертом год назад. Изначально это даже дружбой не было, потому как Ивану напыщенный немец показался невероятно смешным и легкомысленным, а тот, в свою очередь, посчитал русского просто скучным парнем. Но знакомство все равно состоялось. Сейчас тяжело сказать, что заставило их сдружиться. Просто они стали иногда пересекаться на почве того, что компания Ивана обустраивала мебелью недавно открывшийся офис частного агентства, владельцами которого были братья Байльшмидт. В то время Иван мучился от того, что был влюблен. Парнишка по имени Меттью Уильямс покорил его своей до невозможного милой улыбкой и мягким характером. Но было очевидно с самого начала, что молодой канадец видит в Брагинском только хорошего друга. Он не замечал попыток ухаживать за собой, считая это дружескими жестами. Меттью безумно любил хоккей, как и Брагинский. Они вместе ходили на всевозможные матчи, а иногда и сами выходили на лёд с клюшками, дабы погонять шайбу с такими же любителями. И получилось так, что однажды к ним присоединился Гилберт Байльшмидт. То, что промелькнуло между ним и Меттью… это была даже не искра, а целое пламя. Иван сразу понял, что в этой компании он лишний. Было больно это осознавать. В тот день его ухода никто не заметил. Брагинский оборвал все контакты с Меттью, дабы больше не страдать. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Так же он постарался в дальнейшем избегать любых встреч с Гилбертом. Долгие полгода он не видел их и не слышал о них ничего. Лишь однажды по собственному малодушию решил узнать, как сложились их отношения, и выяснил, что они едва ли не сразу стали жить вместе. Наверное, оно и к лучшему. Но Брагинского ещё долго мучила тупая боль от того, что именно он остался лишним. А ненужная влюблённость ещё долго не проходила. Он удалил все контакты из телефона, но стикеры не выбрасывал. Хотя стоит признать, звонить Гилберту после произошедшего было сложно. Но, в конце концов, что было, то прошло. Сейчас только Байльшмидт сможет ему помочь. - Круто ты был занят целых полгода подряд, - заметил Гилберт. – Почему ты так внезапно исчез? Иван нахмурился. - Так надо было. Голос предательски задрожал. Оказывается, обида ещё не полностью успела себя изжить. И Байльшмидт это сразу заметил. - Эй, да что с тобой? Что-то случилось, да? Брагинский сделал глубокий вздох, стараясь взять себя в руки. - Мы можем увидеться? - Конечно, без проблем. - Тогда в центральном парке через два часа. Подходит? Гилберт явно был удивлён из-за подобной отстранённости, ведь он так привык, что Иван всегда весёлый и улыбчивый. - Самое то. - Тогда до встречи. - Бывай. Иван отключил телефон. Все намного лучше, чем он только мог подумать. Гилберт сразу вспомнил его, и это хорошо. Значит есть надежда на то, что он захочет хоть как-то помочь. А если он поможет, Брагинский сможет спасти свой бизнес. И почему он был убеждён в том, что оказался в безвыходном положении? Чем вообще была вызвана эта непроходимая хандра? Возможно ли, что тот незнакомец на улице был прав и всё дело было в этой порче? А теперь, после акта сожжения двух иголок, всё снова пришло в норму? - Иван? Мужчина оглянулся, узнав знакомый голос. У порога стоял один из его доверенных людей, Эдуард фон Бок. - Да? - Вы в порядке? Мне показалось, что я слышал шум. - Всё хорошо, - улыбнулся Брагинский. – Теперь всё снова замечательно, прорвёмся! Он и в самом деле ощущал, что всё пришло в норму. Ему снова хотелось улыбаться и радоваться жизни, как в прежние времена. Должно быть, такой настрой фон Бока удивил. - Вы просто сияете, - заметил он. – Произошло что-то хорошее? - Надеюсь, что сегодня произойдёт. А где Толис? Эдуард поправил очки. - Он отошёл по какому-то делу. Иван кивнул. Он сам разрешал работникам иногда отлучаться. Лауринайтис, в надёжности которого он нисколько не сомневался, мог позволить себе даже не сообщать, если надумает отлучиться. - Мне нужна помощь, – Брагинский выразительно посмотрел на подчинённого. – Ты готов потрудиться на благо нашей компании? Фон Бок сперва удивлённо вскинул голову, а потом быстро-быстро закивал. - Конечно, готов. - Тогда за работу. Настрой сразу передался Эдуарду. Он хоть и не понимал до конца, почему у начальника снова так резко изменилось настроение, но готов был работать. Тем более, впервые за несколько месяцев он видел непоколебимую уверенность в глазах Ивана. Тот стал прежним. Возможно, он сможет сохранить свой бизнес, и фон Боку не придётся искать другую работу. Он любил своё дело и именно эту компанию. А ещё он любил работать. Амбициозный азарт в глазах Брагинского внушал надежду на то, что они и правда прорвутся. Артур видел лицо. Именно это лицо. Теперь он знал наверняка, что ничего не напутал. Сама судьба велела ему свернуть туда, где он мог бы наткнуться на этого человека. Но всё же была в них какая-то неуловимая разница. То лицо, которое он видел сейчас, излучало холод. Пальцы Оливера коснулись тёмных волос, совсем невесомо, но достаточно ощутимо для того, чтобы тот почувствовал прикосновение и отстранился. Вышло довольно грубо. - Пошёл прочь. Даже в его тоне не было ни капли заинтересованности. Всё тот же морозный холод, от которого кожа покрывалась мурашками. Он намеренно отводил взгляд красноватых глазах, показывая, что общество этого человека ему нисколько не интересно. - Ты такой холодный… Несмотря ни на что, лик Оливера просто сияет. Словно один лишь факт этой отстраненности его только радует. - Прочь… Мужчина сам отходит от него. Он явно недоволен, хоть и старается не подавать виду. Ясно одно – он не желает оставаться в обществе Оливера. - Когда-нибудь ты привыкнешь, - всё так же с улыбкой сказал блондин. – Ты сможешь смириться. И тогда всё будет прекрасно. На сей раз мужчина промолчал. Он мотнул головой, а после поправил закрывающий всю шею красный шарф. Со стороны могло показаться, что ему просто холодно, хотя Артур прекрасно понимал – это не просто человек, это сам Лёд, ему в принципе не может быть холодно. - Неужели я настолько противен тебе? Выражение лица Оливера стало немного кислым. Он явно был разочарован из-за этого. - Мне все противны, - отозвался мужчина. – Я ненавижу людей. Блондин замер на месте. На его лице явственно читалось что-то маниакальное. Любой бы испугался, увидев подобное. - Это хорошо. Ненавидь их всегда, дабы никто не смог посягнуть на такое сокровище. А я стану для тебя исключением из этого правила. Он снова улыбнулся. Эта улыбка была, пожалуй, страшнее, нежели животный оскал. Мужчина оглянулся в его сторону, однако его это нисколько не впечатлило. - Не станешь, - отозвался он. – Никто не станет. - И всё же, у меня есть шанс. Оливер захихикал. На сей раз он излучал чистейшее безумие. Должно быть, мужчина и сам это видел. Артур резко проснулся, едва ли не вскочив с кровати. Сердце снова билось, словно бешеное. «Я всегда любил Лёд, - прозвучало в голове. – Но Лёд никогда не любил меня». Керкленд поморщился. Неужели тот мужчина, на которого была наложена порча, и есть Лёд?