Когда ему исполнилось шестнадцать /сборник драбблов/

Волосы Винсента были такие мягкие, такие густые, будто и не жил он никогда на улице, а с рождения за собой ухаживал. И за волосами тоже. Джек не мог такого сказать о своих: они были пусть и не такие колкие, но и не очень крепкие, и все, что он мог себе позволить – это тонкую косу, которая очень почему-то нравилась Освальду, а Винсент… Винсенту повезло. - Джек, я хочу отрастить косичку, как у тебя, - сказал он однажды. – Я могу? - Можешь. Но тебе не пойдет, - улыбнулся Джек, запуская пальцы в золотые локоны, и примерился ножницами. Он всегда подстригал Винсента, как Винсент всегда подстригал Гилберта, и это была уже традиция; но Джек никогда не думал, что Винсент захочет поменять прическу. Хотя… Джек иногда представлял, как будет выглядеть взрослый Винсент, и короткая стрижка точно ему не шла. Значит, пришла пора менять ее. Так же, удивительно, подумал и Винсент. - Тебе пойдут длинные… Наверное, - удивленно ответил на его вопрос Джек, а потом аж испугался этой лукавой улыбки. Наверное, Винсент тоже представил, каким он будет в будущем; наверное, ему тоже это нравилось. И после этого Джек перестал его стричь – только концы подравнивать начал, а Винсент и рад был. Джек надеялся. По мальчику сложно было сказать, что-то слишком часто он начал улыбаться всему, и не искренне. Это заботило не только Джека – Освальда тоже, но… В конце концов, Винсенту предстояло прожить на этой земле совсем мало лет. Он имел право быть тем, кем ему хотелось быть. А волосы все отрастали и отрастали. Наконец, это заметил и Освальд. Он не был внимателен к таким мелочам, да и внимания особо не придавал. Винсенту не было важно – ему только исполнилось тринадцать, а в таком возрасте особо не заморачиваются, но какую-то печаль во взгляде Глена он смог разглядеть. - Ты отращиваешь их? - мягко коснулся лица мальчика Освальд, отодвигая золотистые пряди. - Да, Джек сказал, что мне пойдет, - ответил ему тот, вновь улыбаясь и вновь фальшивя. Освальд будто вздрогнул: он не понимал, как ребенок может быть таким невинным и казаться отчего-то… Немного порочным. Может быть, дело было во взгляде; ах, как Винсент на него смотрел!.. Невероятно соблазнительно, но в то же время и… По-детски еще. Освальд убрал светлый локон за ухо Винсента, вздыхая. - Пойдет. Но серьги будет плохо видно, - дотронулся он до холодного гвоздика с зеленым камнем. – Нужно будет купить новые. - Ты так думаешь? – спросил его Винсент. – Тоже зеленые? - Красные, - коротко ответил Освальд. – Под цвет твоего глаза. Очень красиво будет. - М-может быть, - дрогнул голос мальчика, и он неловко отступил, не давая Глену вновь к себе прикоснуться. И что-то пробормотал себе под нос, зажимая губы рукою. Он взрослел. Освальд видел это – Винсент не просто рос, он взрослел, становился… Все менее похожим на того мальчика, что пришел к Баскервилям со своим старшим братом. Менялся и Гилберт – а вот Освальд не старел. Он знал: таким же он будет в свой последний день, только перебинтованным и рассыпающимся. А Винсент в свой последний день будет молод и прекрасен. Его было жаль. Освальду было искренне жаль его, но пока что он мог дать этому ребенку хоть что-то, что делало его жизнь ярче. Он даже был готов сам купить ему эти алые серьги.