Байки Чеширского кота

Глупец должен искупить свой недостаток или умереть. Порой, сама смерть является его искуплением. (с) Чеширский кот

      Когда ночь опускается на землю и лунный свет начинает пробиваться сквозь крону деревьев, лес словно пробуждается ото сна. И только здесь, в самой гуще леса, даже при дневном свете, царит полумрак. Все здесь заросло колючим терновником, мхом покрыты корни, торчащие из земли, и стволы деревьев, придавая им и без того устрашающий вид. И только одинокая речушка протекает здесь, весело журча. Мрачное место, даже, скорее, навевающее страх.       Очень необычное явление здесь происходит в каждое полнолуние. Когда огромный лунный диск выходит из-за туч, и его лучи пытаются пробиться в этот мрак, где-то неподалеку слышится первый волчий вой, и словно по волшебству из-под земли возникает дверь, старая и обшарпанная, с ржавой круглой ручкой. И как только лучик лунного света, пробившийся сквозь густую крону деревьев, проходит насквозь через не менее ржавую замочную скважину, дверь открывается. На ее пороге стоит странная девушка лет шестнадцати-семнадцати, невысокого роста, стройная, с огненно-рыжими вьющимися волосами, доходящими ей до поясницы, и серыми, как сталь, глазами. Одета девушка в платьице, длиной чуть ниже колен, с пышным бантом, завязанным сзади, нежно-голубого цвета, но сильно испачканное... кровью.       Девушка прищурено смотрит своим тяжелым, злобным взглядом по сторонам, не поворачивая головы, а затем медленно делает шаг вперед. Земля вокруг нее моментально покрывается инеем, сохнут близ растущие растения. Услышав тихие крадущиеся шаги, девушка тут же останавливается. Резко повернувшись на звук, она встречается с голубыми глазами волчицы. Обе враждебно настроены: волчица скалится, обнажая свои белоснежные и острые, как лезвия, клыки; девушка выставляет перед собой левую руку, в которой, в свете луны, сверкает край лезвия ножа, перепачканного давно застывшей кровью. Хищник и девушка смотрят друг другу в глаза, не прерывая зрительного контакта, но уже через мгновение, волчица подходит к девушке и, уткнувшись мокрым носом ей в руку, облизывает ее. Виолета улыбается волчице, но в ее улыбке нет ничего добродушного. Погладив животное по голове, она медленно направляется туда, куда ее так часто тянет - свой старый, много лет назад брошенный дом.       Пробираясь сквозь заросли, она не обращает никакого внимания на иголки, царапающие ее мертвенно-бледную кожу. Она настолько неслышно шагает по мерзлой земле, что складывается впечатление, будто Виолета плывет по воздуху.       Подойдя к железному забору с облупившейся от времени краской, за которым виднеется ее дом, Вита останавливается, словно не решаясь войти. Но через несколько долгих секунд она проходит сквозь забор и плывет по дорожке к дому. С каждым ее шагом дом становится все выше и величественнее, словно вырастая на глазах. Огромный, старинный, мрачный, с виду вымерший, он будто зовет девушку, приглашая войти внутрь.       Единственное, что здесь остается живым - это кусты диких роз, тянущиеся своими колючими ветками, с гроздями нежно-розовых цветов, до самой крыши. Девушка поднимает взгляд и смотрит на окно своей старой комнаты, в котором мерцает огонек от свечи. Виолета злорадно скалится в улыбке и, сжав в руке нож, направляется прямиком к входной двери. Да, сегодня предвидится очередная удачная ночь. В глубине души, а может и не души, девушка жалеет, что может возвращаться к этому месту только один раз в месяц, только в полнолуние и только на одну ночь. Но даже этого времени ей вполне хватает, чтобы совершать расправу с теми, кто вновь и вновь пребывает в ее владения.       Она открывает дверь, которая тут же отзывается тяжелым скрипом, но постояльцы как будто не слышат его. Она поднимается вверх по скрипящим ступеням, едва касаясь пальцами перил. И вот Вита уже стоит перед своей дверью и медленно поворачивает ручку. Дверь распахивается, открывая перед собой картину: в комнате находятся два человека, мужчина и девочка, примерно ее возраста. Он что-то рассказывает, гладя по голове и убаюкивая дочь. Это просто великолепно, их даже двое, но... Что-то ей это все напоминает. Ах, ну конечно, когда-то очень давно ее отец также сидел с ней по вечерам, пока Вита не засыпала. Воспоминания об отце, предавшем ее, пробудили в ней ужасающий гнев. По всему телу вспыхнул огонь ненависти к отцу и жертвам. Не став больше ждать ни минуты, девушка приступила к действиям. В один миг она оказалась перед лицом мужчины и напоследок посмотрела в его глаза.       Говорят, глаза-зеркало души. Виолета верила в это выражение, потому что заглядывая в глаза своим жертвам перед смертью, она заглядывала в их душу, видя все страхи и даже самые тайные желания человека. Мужчина не мог увидеть своего палача, но чувствовал присутствие чего-то неизвестного, так как воздух вокруг стал холодным, некоторые вещи покрылись инеем, а потому на его коже постоянно появлялись мурашки. Девушка снова улыбнулась, видя беспокойство и замешательство жертвы, и оскалила свои клыки. И, хоть она и кровопийца, ей по душе игры покровожаднее типичного укуса. Одним молниеносным движением руки, Виолета вырвала сердце из груди мужчины. Окровавленное, бездыханное тело рухнуло на пол. Еще теплое сердце, оно даже еще бьется. Но не стоит медлить, время на исходе... Она замахнулась рукой, в которой держала нож, и насквозь проткнула уже не слишком жизненноважный орган. Небольшая струйка крови вырвалась из сердца, переставшее трепыхаться, и обрызгала девушке шею и грудь, испачкав, тем самым, еще больше. Глаза убийцы горели огнем, серый цвет глаз уже давно приобрел багровый оттенок. По руке струями продолжает стекать кровь из органа, который она, по-прежнему, сжимает в ладони, и каплями падает на пол.       Что же, начало положено, осталось только закончить. Какую же участь придумать для юной жертвы? Вита уже знала. Бросив рядом с телом мужчины его собственное сердце, она слегка наклонилась над телом девочки и полоснула ножом по горлу спящей. Постельное белье моментально окрасилось в алый цвет, с каждой секундой становясь все насыщеннее. Девушка с огненно-рыжими волосами припала губами к порезу и стала жадно пить кровь убитой. О, этот приятный, слегка вязкий и солоноватый вкус крови сводит ее с ума. Насытившись любимым лакомством, она отошла от кровати к двери и оглянулась, бросив удовлетворенный взгляд на выполненную работу. Облизнув напоследок перепачканные кровью губы, она со странной улыбкой вышла из дома, все еще сжимая окровавленный нож в руке.       На улице постепенно светлело, близился рассвет. Небо сменялось красками из черного в темно-синий, а за ним в фиолетовый и кроваво-красный. Нужно торопиться. Подойдя к любимым розовым кустам, которые тут же покрылись инеем, она сорвала единственный нераспустившийся, бордового цвета, бутон.       Это было еще одно странное явление. При удачном для нее стечении обстоятельств, на кустах с нежно-розовыми цветами появлялся всего лишь один красный бутон, который она срывала с ветки и вместе с ним возвращалась обратно в мир, полный боли, крови, гнева и мести. И это был ее мир, из которого только раз в месяц и только в полнолуние она могла выйти...