Гром и молнии

Работать. Зарыться с головой в фолианты, просиживать в библиотеке до самого закрытия, записывать важные сведения. Тренировать лечащие чары. Разбираться в разновидностях ран — рваные, резаные, колотые, скальпированные, размозженные... Запоминать заклинания, которые их залечивают. Повторять сложные движения палочкой. Приходить в гостиную и варить зелья — Заживляющий бальзам, Обезболивающую настойку, Дезинфекционное зелье... и заказать у мадам Пинс еще один учебник по колдомедицине. Работать. Садиться на ярко-желтый диван, дожидаться МакГонагалл и тренировать анимагию. Пытаться понять психологию хищника, прочувствовать ее, пытаться превратиться. И в который раз ощущать, что каждая новая попытка высушивает твои силы. Но браться за это снова и снова. Пытаться не замечать настороженного взгляда Лаванды и обеспокоенного — Джинни. Работать. Заниматься боевой магией. Каждый день приходить на собрания ОД, совершенствовать свои умения, помогать другим. Ставить щиты, создавать зеркала, чтобы отбить луч. Обезоруживать, парализовать, оглушать, отбрасывать (и тут же мысль в голове — стоит ли учить их пытать? Ты же уже умеешь... резко отбрасывать ее, ведь если начинать об этом думать, то в голове сама по себе всплывет мысль о том, кто научил...) Левитировать, взрывать, трансфигурировать. Сражаться. Работать. Обсуждать план проникновения в кабинет директора, прорабатывать его до мелочей, рисовать схемы и подсчитывать время — это важно, это очень важно, второго шанса не будет, нужно выжать из предоставленных возможностей максимум. Решать проблемы. Восполнять пробелы в знаниях. Сотни раз прокручивать в голове одно и то же. Отвлекающий маневр. Незаметное исчезновение. Пароль. Разговор. Метлы. Пытаться побороть страх. Под бдительным присмотром Джинни садиться на метлу, отталкиваться ногами от земли и лететь. Не смотреть вниз, не хвататься судорожно за древко, не закрывать глаза, пытаться расслабиться. Ловить ветер и справляться с воздушными ямами и потоками воздуха. Это трудно. Это, наверное, даже труднее приготовления противоядий. Но каждый день упорно возвращаться на стадион, не взирая на растертые в кровь мозоли на ладонях и панический ужас, охватывающий душу каждый раз, когда метла поднимает ее в воздух. Сжимать кулаки и стискивать зубы — это необходимо. Работать. Все так же посещать занятия и готовить все домашние задания. Терпеть уроки у Кэрроу, терпеть унижения и намеки, сжиматься внутренне каждый раз, когда кто-то из них заходит в класс. Сжиматься от жгучей ненависти и страха. Пытаться унять колотящееся сердце, которое хочет пробить ребра и вырваться на волю, отбивая в тебе ритм: «Знают, знают, знают...» Задаваться вопросом: почему Снейп до сих пор не дал разрешения на ее допрос с Веритасерумом? Что его удерживает? И не находить ответа. Засиживаться за книгами до поздней ночи, искать информацию о Дарах смерти и все прочнее утверждаться в мысли, что они существуют. Мантия. Камень. Палочка. Где их искать? Мог ли Дамблдор оставить им подсказку? А если и оставил — хватит ли им ума, чтобы ее разгадать? Работать. Чтобы в три часа ночи доползать до спальни, задергивать полог своей кровати и проваливаться в беспокойный сон, после которого с утра чувствуешь себя еще более разбитой, чем вечером. Не думать о глупостях. В Большом зале садиться спиной к столу Слизерина, пытаться не замечать насмешливого взгляда, который преследует, не дает покоя ни в школьных коридорах, ни на занятиях. Забыть, стереть из памяти, не разрешать себе думать о том, что произошло в субботу. Разве что-то произошло? Нет, пустяки, ничего важного, тебе все это причудилось. И главное — ни в коем случае не подниматься на восьмой этаж. Работать, работать, работать. Гермиона быстрым шагом пересекала коридор, она спешила в гриффиндорскую башню, уже за несколько минут там должна была начаться тренировка ОД. Она сегодня засиделась в библиотеке, нашла крайне полезное заклинание, которое помогало крови быстрее сворачиваться. Наверняка, ее уже все ждут в гостиной. Гермиона не любила опаздывать. Но как только Полная дама открыла ей путь, как только девушка переступила порог гостиной, сразу стало же понятно — ее опоздание не имеет значения. Возле дивана Луны собралась целая толпа, студенты взволновано перешептывались, кто-то рыдал. Гермиона бросилась туда, расталкивая по дороге сокурсников. Случилось что-то плохое, что-то страшное, и ей надо было знать, что именно. Падма Патил лежала на диване, полуприкрыв глаза, и тихонько скулила. На ней не было мантии, форменная рубашка уже не была белой, по ней расплывались ярко-красные пятна. На обеих руках были длинные и глубокие порезы, кровь капала на обивку дивана, оставляя там свои следы. Но самым страшным было не это. Когда взгляд девушки скользнул по лицу рейвенкловки, Гермиона приглушенно охнула и закрыла глаза, пытаясь справиться с подходящей к горлу тошнотой. Правая сторона лица Падмы больше напоминала кровавое месиво, левая же распухла и отекла, вся она была покрыта ожогами. Падма приоткрыла глаза, и ресницы ее дрожали, она скулила едва слышно, она все еще была в сознании, но, казалось, это ненадолго. Над ней уже склонились Невилл и Лаванда, они шептали заклинания и водили палочкой над ранами. Кровь все так же текла из распоротых вен. — Гермиона, не стой столбом! Нам нужна твоя помощь! — гаркнул Невилл, и Грейнджер тут же бросилась к друзьям, выхватывая на ходу палочку. Ох, как же вовремя она наткнулась на заклинание, сворачивающее кровь! Гермиона принялась водить палочкой и шептать магические формулы, поток крови немного уменьшился, но не остановился. — Что за черт?! — выкрикнула девушка, повторяя заклинания снова и снова. — Чем ее ударили? — Без понятия, — ответила Лаванда, сосредоточено размахивая палочкой. — Обезболивающее и Кровоостанавливающее зелья! Срочно! — За ними побежала Джинни, она сейчас будет. — Кости целы? — Не проверяли. Трое гриффиндорцев склонились над девушкой, пытаясь прекратить этот кошмар. Кровь останавливалась. Раны на руках немного затянулись. — Зелья, — в гостиную вбежала Джинни. Она тут же подбежала к друзьям, откупорила первую склянку и бережно влила жидкость в полуоткрытый рот. — Нельзя давать два сразу! Подействуют не в полную силу! — запротестовал Невилл, но Лаванда решительно его прервала: — Если не дать сейчас, она умрет от потери крови! Давай! Содержание второй склянки тут же влили в Падму. Она тяжело дышала. — Лицо... что делать с лицом? — Акцио мазь! — выкрикнул Невилл, и почти сразу же в его руке оказалась маленькая баночка со светло-зеленой мазью. Браун тут же кинулась трансфигурировать бинты из всего, что было под рукой. Джинни достала из кармана еще одну склянку и начала осторожно ее откупоривать. — Ясенец, — коротко объяснила Гермионе, пока та смазывала ожоги на лице. Через десять минут Падме стало легче — она уже не скулила и дышала ровнее. Почти все ее лицо и руки были перемотаны бинтами. Кое-где, сквозь белую ткань, все еще пробивались красные пятна. Девушку отнесли наверх, в спальню. — Что произошло? — Гермиона привалилась спиной к дивану. Не было сил, чтобы встать. — Ее принесла Парвати. А, кстати... где она? В общей суматохе и панике все забыли о другой близняшке. Она сидела в углу и беззвучно плакала, смотря дикими глазами на сокурсников. Джинни подошла к ней и осторожно положила руки ей на плечи. — Парвати, с тобой все в порядке? — голос у Уизли немного дрожал. Патил отрицательно покачала головой. — Расскажи нам, что произошло? Но девушка только беззвучно открывала и закрывала рот, не произнося и слова. — Черт, да на ней Силенцио! Фините, — шепнула тихонько рыжая, и тут же из горла Парвати вырвался такой крик, что все содрогнулись. Лаванда тут же бросилась к подруге. — Тише, тише.. Все уже позади. Она поправится. Слышишь? Поправится. С ней все будет хорошо. Успокойся... — Они... Мы... Я ничего не могла сделать... — ответила Парвати, уткнувшись в плечо подруги и вцепившись руками в ее плечи. Браун нежно гладила ее по спине. — Мы шли сюда, к вам на собрание. А потом в одном из коридоров наткнулись на них. Они начали говорить что-то о Гарри, о том, что он никчемный трус, и что Тот-кого-нельзя-называть найдет его. А Падма... Она рассердилась. Выхватила палочку. А я не успела... Они наложили на меня Петрификус и Силенцио. Выбили палочку из ее рук. И... — девушка зашлась в новых рыданиях. Студенты испуганно переглядывались, — Они мучили ее. У меня на глазах. Я ничего не могла сделать... А потом они ушли, оставив ее истекать кровью на полу. А я... Я смогла побороть заклятие только через несколько минут. И то, только Петрификус, дальше думала только, чтобы успеть дотащить ее сюда. Только о том, чтобы она выжила... — Кто. Это. Был? — Джинни побледнела и сжала кулаки. Было понятно — она сейчас на пределе. Готова ударить. Причинить боль. Пытать. Убить. — Крэбб и Гойл, — выдохнула Патил. Сердце Гермионы снова превратилось в сумасшедшую птицу, которая пытается вырваться из своей клетки. — А Малфой? — прошептала едва слышно. — Нет, их было двое. — Так, с этим мы разберемся попозже. А сейчас — все спать. О тренировке нечего и думать при таких обстоятельствах, все слишком взвинчены... — Невилл поднялся с пола и прошел несколько шагов к лестнице, но на полдороге обернулся: — Я что, не ясно выразился? По койкам! Гермиона долго стояла под душем. Горячие струи обжигали тело, причиняя легкую боль, но придавали четкость мыслям. Она смывала с себя чужую кровь, чужую боль, чужое страдание. С этим невозможно было дальше жить и трезво мыслить. Было просто необходимо очистить себя — хотя бы водой. Хотя бы... Джинни и Невилл были правы. Слизерин действительно почувствовал безнаказанность. Они действительно жестоки. Они не остановятся ни перед чем. Им действительно нравится причинять боль. Крэбб и Гойл это сегодня доказали. Какими заклинаниями они пытали Падму? Гермиона никогда еще не видела, чтобы магия оставляла такие глубокие следы. Кровь невозможно было остановить слишком долго. Да и не остановили они ее окончательно. Все еще сочилась из порезов... Хоть бы с ней все было хорошо. На лице и руках останутся шрамы, но ведь это мелочи. Главное — жива. Надо восполнить запас ингредиентов и сварить еще целебных зелий. С этой мыслью вспыхнуло желание — четкое, жгучее, стержневое. Мстить. Застать этих сученышей врасплох и заставить заплатить за каждую капельку крови Падмы и каждую слезинку Парвати. Заставить их молить о пощаде. Мстить. На силу отвечают силой, на боль — болью. И мы до вас доберемся, ублюдки. Очень скоро доберемся... Гермиона пробирается тихонько в спальню девочек, ступает неслышно, хоть и знает — сейчас никто не спит. Ложится на кровать, задергивает полог и закрывает глаза. И фиолетовой лентой через все мысли — их было двое. Его там не было. Это сделал не он. И тело накрывает легкая, почти незаметная, слабенькая и невнятная волна облегчения. * * * — Профессор МакГонагалл, — Гермиона подождала, пока все студенты покинут кабинет Трансфигурации, и только тогда подошла к декану Гриффиндора. Женщина подняла на нее усталый взгляд. — Профессор МакГонагалл, мне нужен пароль от кабинета директора. В глазах у декана изумление и испуг, она пристально всматривается в лицо своей лучшей студентки, пытаясь найти там причину столь странной просьбы. — Вы же понимаете, что я не могу Вам его сказать, мисс Грейнджер, — голос у декана спокойный и уверенный, она говорит четко, подчеркивая каждое слово. — Это очень важно. Мне очень нужно попасть туда. — Я понимаю. Иначе Вы бы не стали просить меня о такой услуге. Но я не могу Вам назвать пароль. Это слишком опасно. — Мне надо поговорить с профессором Дамблдором. Это касается Того-Кого-Нельзя-Называть. — Мисс Грейнджер, Вы меня слышали? Я не скажу Вам пароль. Это рискованно. Если Вас там поймают... — Не поймают. — Вы слишком самонадеянны. — Профессор, возможно, информация, которую я надеюсь узнать, поможет уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть! МакГонагалл встала с кресла и отошла к окну, словно обдумывая возможные варианты. — У Вас есть план? — Да. — Я могу как-то помочь? — Скажите пароль. И... сегодня мы с Джинни Уизли заработаем наказание у Кэрроу. Если это будет в Ваших силах, сделайте все возможное, чтобы мы отделались малой кровью. Тем более, что сейчас это выражение нужно воспринимать буквально. Профессор резко повернулась и пристально посмотрела на девушку. — Вы понимаете, на что вы идете? Вы понимаете, о чем Вы меня просите, мисс Грейнджер? Это безумие в Вашей ситуации! Кэрроу и так только ищут предлог, чтобы наброситься на Вас, мисс Грейнджер! Неужели специально нарываться на наказание у них действительно необходимо? Гермиона кивнула. МакГонагалл устало прикрыла глаза и тяжело вздохнула. — Надеюсь, Вы знаете, что делаете. Я постараюсь помочь. Пароль — Hypericum. — Спасибо, профессор... — Не надо благодарностей. Просто сделайте все возможное, чтобы мне не пришлось жалеть об этом разговоре. А теперь идите, у Вас ведь сейчас Зелья, я не ошибаюсь? Гермиона выбежала из кабинета Трансфигурации и помчалась коридорами в подземелья. Сердце вырывалось из груди, а в голове была только одна мысль — «Сегодня!» * * * — Все готово, — шепнула Джинни, уменьшая свою метлу и пряча ее в карман мантии. Гермиона кивнула, проделывая ту же процедуру. Невилл, Лаванда и Луна стояли рядом, внимательно слушая разговор. — Так, давайте еще раз все повторим. Сейчас идем в Большой зал. Когда ужин закончится и все потянутся к выходу, Невилл бросит Порошок мгновенной тьмы. За это время Лаванда и Луна выпивают Оборотное зелье, а мы с Джинни накладываем друг на дружку Дезиллюминационные чары. Только, Луна, сними свой галстук и не надевай мантии — ты сегодня гриффиндорка. Держите, этого должно хватить на пять-шесть часов, — Гермиона протянула подругам две склянки, наполненных мутноватой жидкостью. — Потом мы бежим в кабинет директора, а вы попытаетесь задеть плечом кого-то из слизеринцев, провоцируя. Они выхватят палочки, только запомните — когда они начнут палить заклинаниями, не атакуйте, а только защищайтесь. Вам и за это влетит, а если вы примените боевое заклятие к кому-то со змеиного факультета, то никакая МакГонагалл вам не поможет... пока с вами будут разбираться Кэрроу и Снейп, мы с Джинни проникнем в кабинет и поговорим с портретом. А чтобы не столкнуться со Снейпом на обратном пути, выбираемся из кабинета через окно — на метлах. По приблизительным расчетам у нас будет на разговор минут семь, но когда Снейп выйдет из Большого зала после всех разбирательств, Невилл должен отправить нам предупреждение с помощью фальшивых галеонов. Всем все понятно? Окно в Гриффиндорской гостиной открыли? — Гермиона, мы повторили этот план уже сотни раз. Не переживайте, будет у Вас алиби, если Финеас Нигелус или какой-то другой портрет узнает ваши голоса. Все будет хорошо, — уверенно ответила Лаванда. — А теперь — вперед. Ужин вот-вот начнется. За ужином никому кусок в горло не лезет, они напряженно сидят, ковыряясь вилками в своих тарелках, то и дело поглядывая на стол преподавателей. Когда большая часть студентов встала со своих мест и направилась к выходу из зала, Невилл едва заметно кивнул — пора. Все идет как по маслу. Тьма окутывает помещение за считанные секунды, Джинни тут же дергает Гермиону за рукав, чтобы та случайно не попала заклинанием в кого-то другого. А еще через мгновение Грейнджер чувствует прикосновение чужой волшебной палочки и немного неприятное ощущение, как будто ей на голову разбили яйцо. Им как раз хватает времени, чтобы наложить заклинание, когда тьма рассеивается. Гермиона ищет в толпе Луну или Лаванду, но вместо этого видит себя, такую же, как всегда, разве что немного бледнее обычного. Накатывает волна облегчения — они успели обернуться. Невидимая Джинни сжимает крепче ладонь Гермионы, и девушки проталкиваются к выходу, вылетают в коридор, и последние слова, которые долетают до них — «Куда прешь, нищебродка?!» Гриффиндорки бегут пустынными коридорами, держась за руки, чтобы не потерять друг дружку. Каменная горгулья совсем не удивляется, что пароль звучит прямо из воздуха, и послушно отодвигается, пропуская девушек к винтовой лестнице. В кабинете тихо, портреты директоров дремлют, совсем не обращая внимания на дверь, которая открылась сама по себе. — Профессор Дамблдор, — голос Гермионы слегка дрожит. — Проснитесь. Мне нужно с Вами поговорить. — Кто здесь? — настороженно спрашивает какой-то худой мужчина из крайнего портрета. Дамблдор открывает глаза и улыбается. — Не обращайте внимания, Гильдеус. Все в порядке. — Как это не обращать внимания? В кабинете директора кто-то посторонний! — Профессор, я нашла символ Даров Смерти, — Гермиона повышает голос, пытаясь перекричать взволнованный гул проснувшихся портретов. — Я очень Вами горжусь. Вы справились с моей головоломкой довольно быстро. — Альбус, с кем Вы разговариваете? Кто здесь? — завизжала пожилая полная дама. — Они ведь существуют на самом деле? — Гермиону уже трясло, паника накатывала волнами, в кабинете было очень шумно, директора Хогвартса были напуганы голосом из ниоткуда. Чтобы лучше слышать слова Дамблдора, девушка подошла к нему почти вплотную. Рука Джинни выскользнула из ее ладони. — Дары смерти? О да, безусловно, они существуют. Гриффиндорка судорожно выдохнула. — Плащ Гарри Поттера — один из них? — Альбус, прекратите это немедленно! Кто-то проник в кабинет директора школы, а Вы ведете с преступником светские беседы! — Да, это тот самый плащ. Я рад, что Вы это поняли. Руку обожгло — нагрелся фальшивый галеон. Снейп вышел из Большого зала. Вдруг ящики стола начали сами по себе открываться и закрываться, что вызвало еще одну волну возмущенных криков портретов. Гермиона резко повернулась к тому месту, где только что захлопнулась дверца ящичка. — Что ты делаешь?! — Дамблдор что-то оставил для Гарри! Оно сейчас хранится у Снейпа! Где, если не здесь?! — ответил ей голос подруги. Гермиона дернулась было к столу, но потом передумала и лишь крикнула: — Маленький сверток, завернутый в фиолетовую бумагу! — девушка повернулась к портрету? — Профессор, Вы оставили нам подсказки? Мы сможем найти две остальные Реликвии? Где нам их искать? — Сможете, я не сомневаюсь в вас. А где искать... Искать нужно там, где другой искать не станет. Все у вас под носом. Достаточно только протянуть руку — и желанное будет у вас в руках. Галеон обжигал ладонь, Снейп приближался с каждой секундой все ближе и ближе. Гермиона дрожащими руками вынула из кармана мантии миниатюрную метлу и взмахом палочки вернула ей первоначальные размеры. — Уходим! Он уже рядом! — Нет! Другого шанса не будет! Нужно отыскать! — Галеон уже раскалился, наверное, добела! Быстрее! — Готовь площадку для взлета! Все смешалось. Гермиона распахнула окно, и в кабинет ворвался холодный ноябрьский ветер. Портреты кричали, ящики стола открывались и закрывались, какие-то бумаги слетели на пол. Руки у Гермионы тряслись, паника блокировала все мысли. — Быстрее! Сматываемся! — Нашла! Полетели! Гермиона оттолкнулась от пола и вылетела в распахнутое окно. Ветер рвал ее волосы, она разгоняла метлу, неслась со скоростью света туда, вперед, к открытому окну гриффиндорской гостиной. Она влетела в такую родную комнату и почти свалилась с метлы. — Джинни, Джинни, ты тут? Ты успела? — крикнула, как только ее ноги коснулись земли. — Все в порядке, Гермиона. Мы это сделали. Фините, — и Грейнджер смогла увидеть подругу — испуганную, бледную, но со счастливой улыбкой на лице. В ее правой руке был крепко зажат маленький сверток, завернутый в фиолетовую бумагу. Гермиона не выдержала, подбежала к Джинни и обняла ее так сильно, насколько хватало сил. Та рассмеялась. — Воздух обнимать довольно необычно. Фините. — Все хорошо? Вы успели сбежать? Хвала Мерлину! — в гостиную влетел взволнованный Невилл. — Как девочки? — не выпуская Джинни из объятий, спросила Гермиона. Ее все еще трясло. — Отбывают наказание в подземельях под присмотром Филча. И минус сто баллов Гриффиндору, — Невилл ухмыльнулся. — МакГонагалл была прекрасна в своем праведном гневе. Правда, Кэрроу и слушать не хотели о таком легком наказании, но ее почему-то поддержал Снейп. — У нас получилось. Даже не верится — у нас получилось! — прошептала Джинни, падая без сил на диван. — У меня до сих пор в ушах звенит крик этих чокнутых портретов! — Подождите, сейчас я закрою окно, и вы все подробно расскажете. И Невилл запирает оконную раму заклинанием и устраивается в кресле в предвкушении долгого разговора.