Обломки наших грёз

Маленький провинциальный городишко, известный лишь тем, что здесь располагалось поместье феодала страны Воды, сегодня проснулся от ярких солнечных лучей. Для местных жителей это стало хорошим знаком для грядущего дня, ведь на вечно облачном острове достаточно мало дней, когда можно увидеть далёкое и холодное солнце. Ближе к зиме оно, конечно, не грело, однако даже созерцать прозрачное голубое небо и яркий жёлтый свет было одной радостью и для стариков, и для детей, и те, кто входит в промежуточную возрастную категорию. Домов здесь было не много. Все одноэтажные, кроме того, что находился в центре селение — это постоялый двор для гостей. За углом, чуть подальше от места, где обычно толпился народ, находилась аптека. Именно этот сельский объект стал целью для Шиначику и Киранеки. Они пришли сюда на свой страх и риск за парой трав и несколькими ампулами препаратов. Вообще принцесса вела парня в совсем другое селение, но внезапно на пути встретилось это. Девушка лишь пожала плечами, сказав, что довольно сложно запомнить все города и деревни, где у них есть загородные поместья. Именно поэтому данное селение вылетело у неё из головы. Они сидели на крыше крайнего дома, притаившись за скатом. Центральную площадь им удавалось увидеть лишь благодаря возвышенности, на которой стоял дом. — Почему так много людей? — недовольно насупился Шиначику, вглядываясь вдаль. А людей было действительно прилично. Они стояли в два ряда, словно пропуская между собой какую-то важную персону. К слову говоря, охраны было тоже достаточно. Не сказать, что много, но и не так уж мало, чтобы чувствовать себя комфортно. Ребята переглянулись. — Только не говори, что родители решили подышать свежим воздухом. — Недовольство в голосе Узумаки лишь росло. Он снова глянул на принцессу. — Что молчишь? — Сам сказал не говорить. Они вновь переглянулись, а потом синхронно перевели внимание на происходящее впереди. Киранеки не могла рассмотреть знакомые силуэты, но логика ей подсказывала, что вряд ли это кто-то из чиновников. Хотя бы потому, что чиновники обычно строят свои поместья возле столицы. А тут глушь. Здесь им стало бы просто-напросто скучно. Но никого всё ещё не было видно. Все ждали. Издалека слышались приглушённые голоса, пели птицы и вдруг решил вставить своё слово Шиначику: — Слушай… может, отложим знакомство с родителями на потом? Я сейчас как-то не готов. — Что?! — неожиданно громко произнесла Киранеки. — Ты молодец, конечно. — Парень иронично всплеснул руками. — Перекричать всех людей в деревне не каждый сможет, — замечание Шиначику не смогло исправить перекошенное лицо принцессы. Мимика у неё была превосходной. Киранеки насупилась и вновь перевела взгляд на толпу. То же самое сделал и Шиначику. — Надо идти в другое место. Людей много. Тем более… — Нет. Ждать нельзя. Если бы дело было только в знакомстве… Там Сарада не в лучшем состоянии. Это не может ждать. Они замолкли, подумав каждый о своём, но, как оказалось, об одном и том же. Уходили от места стоянки ребята ранним утром нехотя. И дело было не в том, что им было лень бежать километры, предельно осторожничая: ни слова, ни звука, чтобы услышать шиноби первее, чем те заметят их. Пару раз приходилось пускать в ход теневых клонов. Всё бы было хорошо, однако практика показала, что пускать пыль в глаза таким образом — такой же старый приём, как стара наша планета. Как правило, клоны не помогали. И приходилось лишь бежать быстрее. По-настоящему страшно было оставлять Сараду в её состоянии в лесу. Разумеется, она осталась с Вакару, но даже такой расклад не рушил опасений. Поэтому решили оставить с ними Нишики, но, как вы догадались, и это не успокаивало Шиначику. В общем, уходил он с расчётом сделать дело быстро. Парень вздрогнул. Его взгляд целенаправленно устремился на одно из зданий. Киранеки тоже вернулась к реальности. Она сразу поняла по сосредоточенному лицу напарника, что его клон отыскал необходимое здание. — Нашёл. — Подтвердил её догадки Узумаки. Он натянул на себя капюшон, проверил, остались ли кунаи в сумке, и, убедившись в их наличии, спрыгнул с крыши на землю. За ним последовала принцесса. Оба перевоплотились. Пробраться к аптеке было не сложнее, чем всё, что было ранее. Тем более, факт столпотворения всего малочисленного населения в одной точке, разумеется, облегчил жизнь обоим шиноби. Плавно вынырнув из-за угла здания и убедившись в безлюдности улицы, Шиначику дал украдкой знак Киранеки, на который та сразу же обратила внимание и последовала за парнем. На заветной двери красовалась табличка с жирным шрифтом, где красным по белому было написано: «ЗАКРЫТО». Нарушители всеобщего покоя, впрочем, знали, что надо делать в таких случаях. — Теперь ещё и воры… — разочарованно покачала головой принцесса. — А ты думала прийти и добропорядочно купить? — Узумаки быстро вспорхнул по ступенькам к двери и, достав кунай, начал проводить манипуляции с замком. — «Здравствуйте, узнали меня? Я дочь Даймё и неважно, что вы похоронили меня чёрт помнит когда. Мне нужна пара мелочей, чтобы помочь тем самым нукенинам, которых пол Вселенной разыскивает». — На одном дыхании пародировал Узумаки, за что заслужил грозный нахмуренный взгляд. — Техника перевоплощения, дурак. — Деньги, ваше высочество. — Парень сделал вид, что не слышал ни вселяющего ужас тона, ни мелкой невинной грубости. — Почему-то я не слышу, как они звенят, когда ваше высокоблагородие изволит ходить. Тут же, не успев договорить, Шиначику отхватил смачный подзатыльник, который даже на улице прозвучал звонко и отчётливо. Его глаза тут же расширились, но ни звука Шиначику не произнёс. Вместо этого он медленно повернул голову на принцессу с закаменевшим лицом, выражающим не то испуг, не то злобу. — Шуток не понимаешь? — Долго мы тут стоять будем? Шиначику, ни разу не моргнув и продолжив смотреть испепеляющим взглядом на девушку, толкнул ладонью дверь, и та сразу же отворилась. — Прошу, — сквозь зубы прошипел Узумаки, выпрямился и пропустил девушку вперёд себя. Киранеки зашла внутрь с чувством собственного достоинства, с видом, словно входила не в деревенскую аптеку, а свои царские покои. Её настрой сегодня явно не располагал на шутки и дружелюбность. Отчего-то она стала напряжённой и задумчивой. Порой Шиначику бросалось это в глаза, но его мысли были сейчас заняты совершенно другим. Аптека представляла собой маленькое здание, но, надо сказать, вполне цивильное. Уже не было деревянных полов и стен, которые так часто встречались ранее (Шиначику ещё застиг существование таковых). Вместо этого светлая плитка молочно-белого цвета и такие же светлые стены, материалом для которых послужили пластиковые панели. Всего же в помещении насчитывалось два окна и оба они располагались по обе стороны от входной двери. Прямо под ними стояли сидения на случай очередей. Ничего лишнего. Всё в лучших традициях минимализма. — Постой на стрёме. — Сказал Узумаки и кинулся к витринам, полкам и подсобке. Киранеки прикрыла дверь и притаилась в углу левого от входа окна. Эта позиция ей показалась достаточно выходной для наблюдения, ведь именно отсюда под острым углом открывался вид на небольшой клочок площади, откуда могли нагрянуть ненужные посетители. Шиначику сегодня везло и это везение доставляло ему особую радость, как неожиданный подарок под неожиданной ёлкой в середине июля. Он и мечтать не смел, что найдёт всё нужное. Его с самого раннего утра начали посещать мысли, которые он окрестил планом «Б». По большей степени они несли за собой негативную окраску. Например, парень прекрасно понимал, что если придётся что-то чем-то замещать, то это заранее провал. Как самый «наиприлежнейший» ученик он на протяжении всего своего обучения запоминал лишь очевидное и самое главное. Иногда пропускал строки, абзацы, страницы и даже главы, в которых заключалась так необходимая для него истина. Всю суть его уроков добрая тётушка Ино свела к одному простому, но до удивления точному определению знаний Шиначику: «Зачем нам чай, кофе, сок и прочее, если в кране есть вода? Я уж не говорю о том, что чай бывает чёрным, зелёным, белым, красным, жёлтым…». Этим утром он как раз и боялся, что в кране может не оказаться воды. Но, к счастью, всё обошлось. С набитой сумкой он не торопясь подошёл к Киранеки, попутно вспоминая список, чтобы авось чего не забыть, как вдруг заметил сосредоточенный взгляд принцессы. Она смотрела на улицу, в сторону, где углы рядом расположенных домов давали увидеть небольшую щель, выходящую на площадь. Шиначику готов был биться в заклад: девушка явно занималась не тем, чем надо, и если бы вдруг беда шла с другой стороны, то непременно бы настигла их. Он взял в расчёт её поведение за сегодня в общем, вспомнил оплеуху от невинной шутки и решил, что говорить девушке об очевидном косяке излишне. Всё же обошлось без последствий, значит, не стоит делать акцент. Вместо этого он попытался всмотреться в ту же точку, которая так зацепила внимание принцессы. То что он увидел, его одновременно и расстраивало, и радовало. Но больше, надо сказать, радовало. Играла музыка, люди всплёскивали руками и радостно встречали Даймё. Радовало то, что теперь уж все точно не посмотрят в их сторону. А огорчало — что если всё же посмотрят, то последствий будет куда больше. — Пошли. — Киранеки так загляделась, что еле заметно вздрогнула от настолько близко подкравшегося Шиначику. — Сейчас как раз хороший шанс драть когти. Почему-то в её лице он не встретил ожидаемой поддержки. После мотивирующего «ну же» ничего не изменилось. — Там моя семья. — Ой только не начинай… — Шиначику быстро сообразил, к чему дело идёт, и откинул голову назад, дав понять, что он всё до последней йоты понял и ужасно негодует. — Где твоё благоразумие? Сейчас не время для сантиментов. Теперь всё встало на свои места. До предела напряжённая Киранеки без чувства юмора начала помышлять о встрече с роднёй ещё там, на крыше, когда они разобрались, отчего это все такие нарядные. Если бы Шиначику раньше пошевелил мозгами, то непременно осознал сей факт гораздо раньше. Его тело выпрямилось как по струнке. Казалось, нет-нет да и лопнут все капилляры в белке глаз. — Нельзя. — Строго отрезал он. — Даже не смотри в ту сторону. Эй, — парень щёлкнул пальцами перед глазами принцессы, — на меня смотри! — Когда она обратила своё внимание на Узумаки, он чуть ли не по слогам произнёс: — Думать забудь. — Никто меня не заметит. Я издалека и под прикрытием. Одним глазом. — Хоть половиной глаза. Ты понимаешь, чем нам это всё грозит? — По взгляду он прочитал, что понимала. Шиначику глубоко выдохнул. Он был вне себя. И этот праведный гнев был вызван не ужасным риском, не поражающей воображение легкомысленностью принцессы. Шиначику глубоко внутри на уровне подсознания понимал, что все равно, начхав на конспирацию и правила хорошего тона адекватных нукенинов, они сунутся в осиное гнездо. И больше всех кипело в парне адским огнём предчувствие. — Разве ты не скучаешь по семье? — Мы все скучаем. — Тогда ты должен меня понять. Шиначику рассчитывал, что его ответ отвергнет все доводы. Но он только прорубил для них брешь. — Несколько месяцев подряд… без перерыва я иду за тобой, забыв всё, к чему привыкла с самого рождения. Думаешь, меня приводит в восторг это беготня от всего мира? Всё это время мы гонимся… За чем мы гонимся? Иногда меня посещает мысль, есть ли смысл за чем-то гнаться?.. Иногда я себя чувствую настолько разбитой, что хочется кунаем провести вдоль по венам. И всё, чего я у тебя прошу, это посмотреть на них. Всего пара минут, а потом снова бежать! Да. Шиначику лишний раз убедился, что пять минут назад он злился именно потому, что знал — она возьмёт своё. Молчание с его стороны секунду, вторую… Третьей Киранеки не собиралась ждать. На лице Узумаки всё было написано чётче, чем на табличке, висящей на двери в аптеке. Она обогнула остолбеневшего Шиначику и вылетела из аптеки, не удосужившись глянуть на всякий случай прохожих. — Я с тобой, — скорее для себя, чем для подруги произнёс Шиначику и поспешил догнать Киранеки. Когда они выровнялись, Узумаки подал голос: — Быстро, осторожно, незаметно, без лишних эмоций и движений. Киранеки ничего не ответила. Музыка, с которой почётно встречали Даймё, становилась громче, яркая и весёлая толпа — ближе. Несмотря на кажущиеся небольшим поселение, на площади собралось много народу. Так много, что выйти в первые ряды оказалось невозможным на радость Шиначику. Они двигались параллельно с Даймё и его свитой, периодически улавливая взглядом его лицо в промежутках между головами местных. Киранеки шла и не дышала. Парень смотрел на её лицо и ему становилось очень гадко на душе, словно он собственноручно по своей доброй воле испортил ей жизнь. Дальше людей было ещё больше. Маленький рост Киранеки не позволил бы вновь увидеть своих родителей. Она и Шиначику это поняли почти одновременно, поэтому синхронно перестали двигаться с процессией. — Пойдём. — Тихо сказал Узумаки. Девушка ничего не ответила, но её голова дрогнула, что означало либо положительный ответ, либо нервное. Она выглядела подавленно. Вокруг неё образовалась аура, пропитанная грустью и сожалением. Шиначику почувствовал её, быть может, потому что сам пребывал в том же положении духа. Они развернулись и пошли восвояси. Киранеки пару раз ещё оглянулась, прежде чем они зашли за угол. Раздалось два хлопка — и оба предстали в привычном виде. Она ужасно скучала. Эти пара минут дали ей больше горя, чем радости. Шиначику предположил по опущенным глазам, что они сейчас на мокром месте. — Киранеки, нам надо идти. Сейчас люди разбредутся… — Даймё плохо! Врача! Шиначику перебил крик из толпы. Даже вопль. Этот вопль преобразил подавленную девушку. Она внезапно подняла взгляд и резко обернулась. Киранеки сорвалась с места, явно не в себе, не понимая, что делает. Шиначику не успел среагировать на молниеносный порыв вовремя. Догнав принцессу, он мёртвой хваткой вцепился ей в руку и выместил своё ужасное негодование, резко обернув её. Скорее всего, было больно. — Нельзя! — зло рыкнул он. — Отцу плохо! — в голос крикнула принцесса. Эта неосторожность обратила на себя внимание одного или нескольких человек, обескураженные лица которых Узумаки углядел. — В жизни не поверю, что рядом с ним не бегает врач! Девушка замерла, распахнув широко глаза. Казалось, состояние аффекта из неё постепенно выходило со всей сегодняшней придурью. — Ты ничем не поможешь. Уходим. Она вновь обернулась, пытаясь сквозь пестрящие одеяния разглядеть отца. И она увидела мельком его, лежащего на земле без сознания. Его придерживала мать, на истощённом лице которой повисло выражение ужаса. Она хлопала своей ладонью по щеке мужа и что-то говорила, но все попытки привести Даймё в чувства не возымели никакого эффекта. Толпа сгустилась, закрыв принцессе обзор на эту безрадостную картину. Но даже без шанса что-то увидеть её широко открытые глаза заворожённо впились в сторону инцидента. Слёзы полились ручьём из глаз Киранеки. Видя, что подруга сейчас не в этой реальности, Шиначику ухватился за её запястье и потянул её за собой. Вскоре она поддалась и, не проронив ни единого звука, побежала за ним. Дома один за другим оставались позади. Шум, состоящий по большей мере из ахов и охов очевидцев происшествия, растворялся пропорционально расстоянию. Вот уже остался последний дом. Тот, на крыше которого они сидели, когда только пришли. А дальше — лес. Зайдя в рощу так, чтобы сквозь стволы и ветви не было видно злосчастной деревушки, Узумаки остановился и наконец отпустил Киранеки. Девушка с пустым взглядом прижалась к стволу дерева спиной. Она до сих пор ничего не видела перед собой. Плавно её колени согнулись, а спина спустилась вниз вдоль рельефной коры. Спрятав лицо в ладонях, она завыла в голос, выплеснув все слёзы, которые она берегла во время побега из деревни. Шиначику стало тошно. Ком пробкой сковал горло.