Обломки наших грёз

      Солнце по-летнему палило, не жалея ни детей, ни стариков, ни, уж тем более, взрослых. Высотки города не могли скрыть этих полуденных лучей, поэтому светило пользовалось отсутствием теней, в которых было последнее спасение для жителей города, первоначальное название которого было уже забыто, а нынешнее совпадало с легендарной деревней Скрытого Листа. Население здесь кипело своей жизнью: кто был занят работой в офисах, кто признал своим поприщем любую другую деятельность, но такая кипящая и бурная жизнь кончалась на отвесной горе с лицами героев - Каге. Они однозначно взирали на своё детище, оберегаемое ими всю их сознательную жизнь. И имя этому детищу - Коноха. Каждому человеку было знакомо это имя для скрытой деревни, и каждому третьему она была дорога сердцу. И, действительно, эта деревня, может быть, невзирая на возраст всегда будет именоваться детищем, трепетно оберегаемым Каге: сначала первым - Хаширамой, а потом и до седьмого - Узумаки Наруто. И, между прочим, кто из них авторитетней для шиноби - до сих пор идут споры; Хаширама положил начало для мира в Конохе, где дети учились не убивать, а защищать, что имеет-таки весомую разницу; Наруто же не дал всем погибнуть в вечной иллюзии, таким образом, положа мир во всём мире.       Коноха делилась на две части: в одной трудились в сфере услуг и производства, и она возвышалась над уровнем лиц Каге, а вторая - продолжала традиции в виде обучения новых шиноби. Казалось, зачем? Уже давно отгрохотали ужасы войны: тела погибших с честью похоронили под аккомпанемент молитв о лучшей участи в загробной жизни, а их память с не меньшей честью осталась покоиться в сердцах родных и близких. Производство оружия и брони не остановилось, но шло с замедленным темпом. Все страны и скрытые деревни шли в настоящем под единый лейтмотив, который задавал, несомненно, Хокаге. Лейтмотив милосердия и честности, доброты и любви, да и всего святого, что бережно хранимо людьми. Встречались, конечно, мелкие воришки со своими мотивами для грабежей, реже - наёмные убийцы, и в принципе для защиты от них-то и нанимали шиноби из скрытых деревень.       По крышам мелких домиков, которые находились в овраге, над возвышающимися каменными изваяниями Хокаге, беспечно шагал сын седьмого. Внешне он, может быть, напоминал отца своими жёлтыми волосами, но кроме них ничего в нём не оставило отпечатка Узумаки Наруто. Зелёные глаза, щедро переданные от матери, понуро взирали вперёд, но определённости в цели не выражали. Он, как всегда, шёл, ни о чём не думая, ни о чём не заботясь - плебейтвовал посреди дня. Его можно было узнать из любого ракурса по характерной расслабленной походке, по рукам в карманах брюк и по тёмно-синей шапке, верной подруге парня. История этого атрибута на голове подростка проста: при рождении ему пророчили великое будущее, в котором он обязательно должен был во всём превзойти своего отца, стать следующим Хокаге и продолжать политику сближения стран. Блестяще, неправда? Только вот его никто не спрашивал, чего хочет сын легендарного отца. Где бы он ни был - его везде узнают. Популярность среди сверстников, да и вообще людей любого возраста, конечно, ему льстила, но он прекрасно понимал, что глядя на него, все уважают в его шестнадцатилетнем силуэте Узумаки Наруто со всеми благими делами, коих был целый нескончаемый пантеон. Сын седьмого для себя решил, что лучше быть вовсе неузнанным среди людей, чем быть любимым за заслуги отца. Вскоре эта тёмно-синяя шапка стала частью его собственного "я", а потом она была усовершенствована до протектора со знаком скрытого Листа. Ещё одной узнаваемой "фишкой" парня был не выходящий изо рта сенбон, который невесть откуда появился. - Шиначику! - Сына седьмого позвал знакомый ему голос. Он лениво остановился и, утомлённый на солнцепёке, вяло отозвался: - А... - Шиначику посмотрел сонным взглядом сверху вниз, где стояла женщина тридцати шести лет. Это была Ино. Конечно, годы взяли своё, и Ино уже была не та, которую знали все её одногодки два десятилетие назад, однако некий свой шарм и очаровательность она прекрасно сохранила. Как заметил Шиначику, Ино не шла против всем известного, но необязательного для исполнения факта: чем больше возраст, тем меньше становится длина волос. Как помнил парень из фотографий, показанных его матерью, женщина никогда не гнушалась показать свою стройную фигуру и подчеркнуть это всё идеальным макияжем и целой копной длинных золотистых волос. Шиначику даже был в свои пять лет полностью уверен, что его отец и Ино, часто приходившая к ним в дом, были никем иным, как родственниками друг другу. Такие выводы он делал благодаря почти одинаковому цвету волос и глаз. - Слезай и будь нормальным человеком! - Возмущалась Ино, положив свои руки на талию. Шиначику снова одарил её своим скучающим взглядом. - Люди жалуются, что у них штукатурка с потолка сыпется! - Женщина продолжала негодовать. Шиначику это нравилось. Ему нравилось, что хоть кто-то, кроме родителей и сенсея, может на него повысить голос и поставить на место, потому что большинство простых обывателей Конохи относится крайне благоговейно к его персоне. - Да-да... бабуля Ино, - Женщина застыла в том положении, в котором находилась. Постепенно её открытый рот стал закрываться, а брови всё больше опускаться вниз. Её красивые аквамариновые глаза пускали настоящие молнии в сына достопочтенного Хокаге и мысли были заняты отнюдь не повседневными делами. - Чего?! - Воскликнула Ино и пустила в Шиначику быстро поднятый с дороги камень. Он ловко увернулся, хотя от неожиданности и был готов поддаться влиянию камня и камнем упасть вниз. Шиначику, на негодование Ино, оживился, осчастливленный тем фактом, что в этот скучный день может позабавить себя такими шалостями. Прохожие с улыбкой проходили Ино, пропуская мимо ушей её словесные прения с сыном седьмого. - Ино-чан, Шиначику-кун! Рада вас видеть, - к Ино приблизилась ещё она небезызвестная Шиначику женщина, к которой он испытывал нечто похожее на уважение. Он тоже видел её фотографии прошлых десятилетий и всегда это миловидное бледное лицо, фиалковые глаза и тёмные волосы (которые с возрастом не утратили своей длины) вызывали в нём лишь те ощущения, обычно возникающие, когда наблюдаешь за картинной великого художника. И она действительно было своеобразным и грациозным произведением искусства. - Этот шкет обозвал меня старухой, - буркнула Ино, совсем как маленькая, и скрестила на груди руки. - О! Здравствуйте, бабуля Хината-чан! - Глава клана Хьюга, сама того не ожидая, застыла подобно Ино на месте и не могла двинуть ни одной своей конечностью в силу вмиг упавшей самооценки. Шиначику, позабавленный реакцией женщин, которая превзошла все его ожидания, ударился в смех, пока Ино стояла, в негодовании не зная, что нужно ещё сделать в такой ситуации, чтобы научить избалованного подростка манерам. Шиначику собирался, отсмеявшись, отправиться по своим делам, важно шествуя, как победитель, по крыше, но внезапно появившийся камень, ударивший парня по щиколотке, выбил его из равновесия и заставил с душетреплющим криком упасть на дорогу, чудом избежав падения на старушку с тремя пакетами зелени. - Шиначику! - Парень побелел не от боли, хотя та была далеко не из разряда "терпимая", а от голоса своего сенсея, который даже для незнакомого не покажется дружелюбным и ласковым. - Конохамару-сенсей? - Мужчина лет двадцати шести с разъярённым лицом грозно подошёл к ученику. - Вы что тут делаете? И вообще-то было больно... - пожаловался парень и хотел было встать, но, увидев взгляд сенсея без малейшего намёка на жалость, остался сидеть в прежнем положении. - И сколько мы должны тебя ждать? - В глазах Конохамару так и зияли языки пламени. Шиначику нервно сглотнул: ему доводилось однажды видеть своего сенсея в таком положении духа, однако ничего хорошего это не предвещало. Ученик широко раскрыл свои зелёные глаза и в отчаянии ударил ладонью себя по лбу. - Точно! Тренировка в три часа! Тётя Хината, не подскажите времечко? - Он нелепо улыбнулся, воротя взгляд на довольных этой взбучкой женщин. - Четыре. - Довольно ответила блондинка с победным выражением лица. - Вот и на нашей улице праздник, - не удержалась она, хотя и пыталась не показывать своей радости. Шиначику поник, понимая, что от наказания сенсея его не спасут любвеобильные мадам. - Жду тебя на тренировочной площадке через пять минут!.. - Но... - попытался что-то возразить сын седьмого. - Через. Пять. Минут. - Конохамару проговорил каждое слово с расстановкой, таким образом, подписываясь под каждым из них. При этом его глаза ещё больше налились пламенем, от которого наяву стало жарко и душно. Шиначику заметно кивнул, понимая, что для сенсея факт, что до места встречи километр и за пять минут его не преодолеть - не оправдание. Конохамару исчез в облачной дымке с характерным звуком. Наконец-то Узумаки мог вздохнуть свободно. За спиной послышалось женское хихиканье, на что Шиначику нехотя обратил своё внимание: смеялась Ино, но уже не издевательски, как это было минуту назад, а нежно с ласковой улыбкой на лице. Шиначику вытащил сенбон изо рта и с досадой цокнул. - Кого-то напоминает... - Ино посмотрела на сидящий силуэт парня, а потом на Хинату, которая без лишних слов понимала, о чём говорит подруга. - И не говори, - подтвердила Хината с той же ностальгирующей улыбкой на лице, но в её глазах было ещё и умиление от вида сгорбленного Шиначику. - Будешь так дальше сидеть? Пять минут - не так уж и много. - Напомнила она как можно громче, чтобы её голос не затерялся среди прохожих, которые замедляли свой шаг и с удивлением смотрели на всё происходящее.       Шиначику без охоты встал и, стряхнув пыль, повернулся к Ино и Хинате. - Только маме не говорите. - С мольбой в голосе попросил он и растворился в той же дымке, в которой пропал его сенсей. Ино ещё задумчиво смотрела в то место, где некогда стоял парень, и пыталась понять, о чём их с Хинатой просили не рассказывать: об инциденте с "бабушкой" или о "прилежном учении"? В конце концов, и то, и другое было лишено смысла: Сакура, скорее всего, будет в любом случае в курсе всех дел благодаря всевидящему Хокаге...       Как только клон Шиначику канул в лету, оригинал, бросив всё, чем был занят, кинулся к северу в лес, сетуя, что осталось не больше трёх минут. По пути он, как обычно то бывает, жаловался на всех и вся обстоятельства, и решил, чуть ли ни подписывая контракт о пунктуальности кровью, что больше ни за что не опоздает. Парень уже на все сто процентов знал, что своей команды он так и не увидит, кроме сенсея, в глазах которого сосредоточен весь страх этого мира.       Промчавшись мимо кустарников орешника, он вышел на тропу, по которой он обычно и добирался до тренировочной площадки. Неожиданное мельтешение впереди не умерило его прыть, а, наоборот, каким-то образом спровоцировало двигаться быстрее. Вскоре виду открылась поляна, залитая сплошь светом уже вечернего солнца. На ней молча стоял Конохамару, облокотившись о ствол какого-то дерева, тем самым спрятавшись от жары. Шиначику нарушил всю безмятежность знойного леса, ворвавшись со сбитым дыханием на поляну. Он, расшатываясь, подошел к сенсею и, схватившись пальцами за кору липы начал переводить дыхание. - Успел? - Взволнованно спросил парень, беспокоясь не за тренировки, а за адекватное состояние Конохамару. Мужчина посмотрел на него вполне спокойно, что означало, что можно вздохнуть, не опасаясь кары за все ошибки прошлого. Шиначику облегчённо улыбнулся и, выпустив из лёгких весь воздух, плавно приземлился на прохладную землю, где закрыл в неге глаза в надежде немного передохнуть после бега дистанцией в километр за три минуты. Над ухом парня раздался хлопок, потом - ещё один. Шиначику повёл глазом на источник звука, где стоял уже не только Конохамару, держащий в руке какую-то книгу, подаренную совсем недавно на двадцатишестилетние, а ещё один человек из команды Конохамару. - Чего?! - Воскликнул Шиначику, когда понял, какой вид тренировок его ожидает. - Конохамару-сенсей! С тех пор как вы стали читать этот бред, наши тренировки стали извращённее! - Закричал парень, глаза которого готовы были выпасть из глазниц и катиться до самой резиденции Хокаге. Конохомару в тот момент подумал, что книги, которые подарил ему Какаши, действительно как-то влияют на него.       Суть была проста. Перед Шиначику стояла его сверстница Учиха Сарада, дочь легендарного Учиха Саске и не менее известной в девичестве Узумаки Карин. Ещё с академии она и Шиначику попали в одну команду под ответственность Конохамару. Эти двое, как отмечали люди прошлого поколения, на удивление точно отображали отношения своих отцов: до академии, как впрочем, и во время обучения в ней, Сарада и Шиначику были чересчур шумными и сложными в плане характеров - у обоих на роду было написано "никогда, не при каких условиях не сдаваться". Именно поэтому шумный дуэт был известен своим соперническим духом, который им обоим, да и не только им, шёл на пользу. Конечно, их совместная деятельность осуществлялась под звуки скандалов и ссор, где каждый пытался доказать, что он лучше. И когда у обоих ещё в четырнадцать началось "дружеское затишье", ознаменованное отсутствием ссор и присутствием взаимоподдержки и доброжелательности, скрытой за ста покрывалами холодности, они помогли команде Конохамару выйти совершенно на новый уровень.       Однако Шиначику испытывал к Сараде что-то вроде ревности: он прекрасно знал, что она будет сильней его, что он никогда не угонится за представительницей сильнейшего клана. У неё был прекрасный генотип. Всё лучшее, что могли отдать её родители, она с охотой впитала в себя: это и ум, и рассудительность отца с перспективами на шаринган, которые вот уже шестнадцатый год так и остаются перспективами; это и приличные запасы чакры в совокупности с возможностью изучения медицинских техник своей матери. Кстати Карин, мать Сарады, была очень интересным шиноби, поэтому могла передать своей дочери гораздо больше, чем уже передала. Но это был лишь вопрос времени.       Шиначику всегда знал, что не сможет оправдать всех надежд, возложенных на него: он не сможет взобраться на высоту отца, сила которого "свалилась как снег на голову", как он сам выражался; он не сможет стать следующим Хокаге, потому что у него нет элементарных задатков, которые были у Наруто; он не сможет стать великим медиком, потому что, как оказалось, при больших объёмах чакры способность к её контролю оставляет желать лучшего. Сакура пыталась вытянуть сына хотя бы на уровень элементарных медицинских техник, но ничего хорошего из этого не вышло - лишь новые разочарования, которые потрепали парня в моральном плане, и новые страдания, когда Шиначику очередной раз слышал от очередного жителя Конохи, что "сын Хокаге с его генами, заложенными родителями, обязан превзойти "старичков". Это его расстраивало и иногда просто заводило в беспросветную агонию. Шиначику только и слышал от окружающих, что он превзойдёт своего отца, что он станет новым символом объединения людей едиными приоритетами и т.д. Только вот сам он считал, что первый блин у родителей получился комом... У него неплохо (мягко говоря) выходили стандартные техники, изучаемые учениками ещё в академии, он был достаточно изворотлив в различных ситуациях, неплохо складывал печати, но не более. Из-за этого он часто злился на всех, но чаще всего его гнев выливался на отца. Он ещё в десять лет на уроках истории был возмущён те фактом, что его всеми уважаемый отец прошёл долгий путь, но на войне вдруг получил всю силу Рикудо Сеннина! "Это абсурд, - возмущался он. - Смысл во всём? Зачем он столько старался? Чтобы потом воспользоваться всем готовым? Почему тогда от меня столько ждут, если отец не мог добиться этого уровня в силе сам?!" И чаще всего это заканчивалось фразой преподавателей: "Думаю, тебе лучше спросить самому у Хокаге-сама". Вот только вскоре в семье "Хокаге-сама" появилась Касуми, притянувшая всё внимание родителей на себя. Поэтому он оставался постоянно со своими нерешёнными вопросами вплоть до настоящего времени. - Упор лёжа. Сто раз с Сарадой на спине. - Скомандовал Конохамару и сел на старое поваленное ветром бревно напротив своего ученика.       Шиначику посмотрел на клон подруги. "Если она только узнает, сенсей... - алчно подумал парень и взглянул на Конохамару, - достанется всё равно мне", - парень словно спустился с небес. Он посмотрел на Сараду, которая так же безынициативно посмотрела на него. Сын седьмого упал на землю, уткнувшись руками в землю. Незамедлительно спина ощутила тяжесть и кости характерно хрустнули. Процесс пошёл.       Скоро к вялому щебету птиц присоединились ещё и пыхтения Шиначику, которые он начал издавать примерно с пятидесятого раза. Он уже заметно замедлил свой темп и стал изредка посматривать на своего сенсея. - Что? - Спросил Конохамару, который хоть и не видел прямых взглядов ученика, но шестым чувством шиноби был уверен, что тот украдкой смотрит на него. - Не... важно, - на выдохе ответил Шиначику будучи уверенный, что под весом авторитета Учиха на спине не сможет нормально поговорить.       Время шло. Солнце близилось к горизонту, но фантазия Конохамару не знала пощады. Наконец-то заметив, что Шиначику уже совсем вымотан, а заодно полностью раскаян в том, что пропустил командную тренировку, сенсей с улыбкой на лице официально завершил эти занятия с пристрастиями. Шиначику, услышав заветное "всё", рухнул на траву, но даже её вечерняя прохлада не чувствовалась разгорячённому телу парня. - Шиначику, - начал сенсей с неизменной удовлетворённой улыбкой и ощущением "добросовестного учителя". Действительно, он рад видеть результат своих истязаний: Шиначику становился выносливее и сильнее с каждым месяцем, а его контроль чакры не гнушалась оценить Сакура, что было для Конохамару высшей похвалой. - Мм? - Промычал в ответ парень, делая свой вид ещё больше измученным, нежели он на самом деле был. - Вы же сказали, что всё. Конец. Баста. - С заплетающимся языком выговаривал он слова. Конохамару улыбнулся, вспоминая свои тренировки, хотя над ним не было такого шефства. - Как насчёт рамена? - Шиначику поднял голову, до этого купавшуюся в ласках жухлой августовской травы, и исподлобья недоверчиво посмотрел на сенсея. - Ла-адно, я плачу. - Согласился Конохамару, понявший всё без слов. Он убрал книгу в набедренную сумку, дочитав последнее слово в главе, и поправил протектор, который и так идеально был закреплён на своём месте. Шиначику с боевой готовности поднялся с земли и широко улыбнулся счастливой улыбкой, в которой отражалось ликование в предвкушении бесплатного обеда. - Сенсей, я-то думал, что вы в конец озверели, - Шиначику издал смешок и уловил подзатыльник, данный ему с приличной силой со стороны стоящей возле Сарады. - Она ещё здесь?!

***

      Маленькая деревушка с множеством людей даже не думала останавливать своё оживлённое движение. Смеркалось, но людей это будто бы совсем не волновало: кто-то шёл домой, а кто-то, наоборот, на работу; некто плёлся, прогуливаясь, в компании друга или подруги, а иные шли одни и были вполне тем довольны. Коноха недавно стала такой... в общем, словом её не опишешь: она вмещает в себя много людей, объединяет интересы, стремления, сглаживает все разногласия, помогает найти своё призвание, однако тоже отнюдь не идеальна. Здесь тоже имеют место быть пропасть разногласий, маски, скрывающие истинные чувства за притворством, холодность и ненависть. Но всё скрывается за руслом ритмичной жизни, забывается за течением времени, за которым многие гонятся, но догоняют единицы. Да что там Коноха... всё современное общество таково... чем больше людей, тем пестрее их жизнь. Но эта деревня, одна из многих, кто имеет шанс на существование в ней таких качеств как доброта, любовь, честность... Здесь много людей, которые именуются "маленькими", но с большими сердцами. Здесь ещё помнят кодекс чести шиноби, который стараются выполнить как рядовые ниндзя, так и гражданские. Этот кодекс был существенно изменён новым поколением Каге. Теперь в нём большую роль играли взаимовыручка и чувства, которые ранее старались "убить" в себе.       Улицы окаймлялись сводом высоких фонарей, которые не давали потеряться людям в приличных размеров деревне и не сбиться с намеченного пути. Ветер тихо шевелил листья деревьев и кустарников, качал провода и норовил юркнуть в открытые двери магазинчиков, ресторанов или домов. Окна горели, создавая уютную атмосферу. Шиначику молча рассматривал, хотя не хотел этого делать, окна домов и видел там людей, у которых была своя жизнь и свои радости и проблемы. Он снова посмотрел на сенсея, но опять промолчал, потому что их маршрут подошёл к своему логическому завершению - к месту, называемому "жилой" Конохи. Ичираку рамен. Шиначику навострил уши и почувствовал, что живот сводит от голода. - О! Какой сюрприз! - Старик, управляющий закусочной, радостно улыбнулся посетителям, отчего на его лице и без того глубокие морщины стали ещё глубже. - Два рамена? - Спросил он, готовый дать руку на отсечения, что в любом случае угадает с заказом. - Здравствуйте, Теучи-сан! - Радостно поприветствовал владельца закусочной Шиначику и как можно шире улыбнулся, уже предвкушая приправы в горячем бульоне любимого блюда. - Да. - Шиначику в ожидании сел за столик, и его учитель поступил так же. Теучи усмехнулся аппетиту паренька и скрылся в кухне, где незамедлительно послышался его бойкий старческий голос управляющего.       Если бы можно было провести опрос населения на тему: "Без чего вы не можете себе представить Коноху" - результаты были примерно таковыми: больше половины ответило бы "Хокаге", не меньшая часть - "шиноби", а остальные два человека, конечно же, ответили бы "Ичираку рамен". И в самом деле, этот магнит для Хокаге и его сына являлся, чуть ли не визитной карточкой для Конохи в их глазах: при каждом удобном случае, они оба норовили туда заглянуть, за что мать семейства негодовала, потому что "портить аппетит перед семейным ужином - непозволительно". Но Сакуре приходилось с этим мириться - она сама помнила эту тягу Наруто к рамену и запретить семье вылазки в Ичираку было бы зверством с её стороны.       Старик Теучи - добрый человек, у которого за спиной ужасающих размеров опыт. Никто точно не знал, сколько ему уже лет, но он этому был только рад. С тех пор, как его дочь, Аяме, вышла замуж за толстяка Чоджи, чей союз выглядел очень гармонично, Теучи остался один заправлять всем в Ичираку. После войны к нему часто заглядывали Наруто и Сакура, как всегда шумная компания, потом подходил Сай, потом уж собиралась и вся канувшая в небытие команда "Коноха 11". Тогда было весело: все собирались в тёплой компании, заказывали много вкуснятины, болтали обо всём и, бывало, громко спорили. Всех скромная лапшичная не могла уместить, поэтому Теучи вскоре немного расширил её, что все могли поместиться под сводами Ичираку. Потом все обзавелись семьями, работой и обязанностями - собираться вот так компаниями уже было некогда, но Ичираку отнюдь не опустело: Коноха росла как никогда, приезжали новые люди, которые были не против побаловать себя лучшим раменом во всей стране Огня. Редко заходил Наруто, хотя он был одним из самых желанных людей в лапшичной: не потому, что он был достопочтенным Хокаге, а потому что рамен без Наруто и Наруто без рамена не могут нормально существовать. Теучи зато обзавёлся новой мечтой, ради которой сам держался и держал на плаву Ичираку - накормить раменом малышку Чочо, свою внучку, и Шиначику. Вскоре и его мечта воплотилась в жизнь и дала старику много сил, позволивших ему продолжать свой успешный бизнес.       Свет в фонариках и несколько маленьких лампочек ярко освещали свод Ичираку. Конохамару молча прислушивался к руслу людей, шумно идущих и о чём-то разговаривающих за спинами посетителей Ичираку. Он вздохнул. - Шиначику, ты хотел что-то сказать? - Ненавязчиво напомнил Конохамару. Шиначику поглядел на сенсея и утихомирился, теперь уже не куёвзая на стуле. - Неважно, - повторил парень и заметно сник, поджав нижнюю губу. Он резким движением руки убрал сенбон изо рта и положил его в набедренную сумку. - Ты так и не поговорил с отцом? - Спросил Конохамару, выдержав паузу. Он вспомнил об извечном вопросе ученика, над которым Шиначику сам чахнул битых шесть лет, но, видимо, ни к чему так и не пришёл. И вопрос формулировался достаточно просто: "Зачем тренировался Наруто, если получил на войне силу Рикудо". И в этом вопросе, как казалось Шиначику, заключалась цепочка последующих вопросов: "За что тогда Наруто стал Хокаге, если сила не его?" и "Как я могу превзойти отца, если он жнёт, где не сеял?". Последнее звучало очень пафосно, но было так, потому что Шиначику прочёл эту красивую фразу где-то в сочинениях Джирайи. И именно "жнёт, где не сеял" хорошо отображало обиду Шиначику на отца, на все вопросы, на которые не найдены ответы, на все выкрики из толпы людей "сын обязан превзойти учителя!" - А он сам-то знает? - Насмешливо и с издёвкой спросил парень, отведя от учителя свой взгляд. - Не говори так. Твой отец... - Да-да... мой отец, сильнейший шиноби в истории, мой отец - умнейший и находчивейший человек на планете, мой отец... - Шиначику скорчил свою физиономию и, замерев на месте, сдул с глаз чёлку и подпёр голову рукой. - Конохамару-сенсей, я знаю, кто мой отец. - Конохамару с укоризной посмотрел на ученика, но тот этого не увидел. - Ты завидуешь? - Конохамару сделал такое лицо, будто докопался до истины. Шиначику чуть дрогнул, сделал шире глаза и растерянно посмотрел на сенсея. - Чему? Конохамару-сенсей, только не начинайте. Если бы Хокаге добился таких блестящих высот сам, а не с помощью Рикудо, я бы подумал над завистью, но не сейчас. - Снова понуро и как-то удручённо-медленно проговорил Шиначику, словно экономил слова или соблюдал лимит на скорость их произношения. - Заждались? - Теучи с неизменной улыбкой зашёл с широким подносом и доставил две порции рамена к постоянным клиентам, а потом стал отдаляться к остальным посетителям. Шиначику вяло улыбнулся и стал поглощать свою порцию. Конохамару n-ный раз заметил, что когда при Шиначику упоминается имя его отца, парень всегда сникает и становится менее болтливым и жизнерадостным. Мужчина распаковал палочки и принялся за ужин. - Кстати, сенсей, вы же были достопочтенным внуком Хокаге. - Конохамару вздрогнул от воспоминаний своего детства и с ностальгирующей улыбкой посмотрел на ученика. - Вы же должны помнить, как к вам относились, да? Я думал, что... - Шиначикку недоговорил, не привыкший к сантиментам и задушевным разговорам, но Конохамару понял опять же шестым чувством, что имел в виду парень. - Что я смогу понять тебя? - Шиначику, молча кивнул, ковыряясь в тарелке с лапшой. Мужчина отложил в сторону свою порцию и стал ждать, пока ученик что-то скажет. - От вас же тоже ждали, что вы превзойдёте Хирузена-сама? И вас тоже любили только за заслуги дедушки? - Шиначику на секунду замолчал, поглощая рамен. - Я и превзошёл деда. Энма подтвердит, - Шиначику заинтересовано посмотрел. - Эта обезьяна ещё жива?       Конохамару кивнул, вспоминая образ огромной обезьяны - призывного животного своего дедушки. - Чудно. Значит, я единственный ребёнок, которому не суждено превзойти своих родителей. Отлично, - захлебываясь самоиронией, говорил Шиначику. - Знаешь, а ведь в чём-то ты уже превзошёл Наруто, - Конохамару сделал как можно больше безразличное лицо, потому что знал, что это привлечёт внимание ученика. - Ты освоил суйтон быстрее, чем твой отец футон. А если брать в счёт тот факт, что Наруто был рекордсменом в своём роде по освоению чакры стихии, то... сам понимаешь. - Может быть, но ведь я делал это намеренно, чтобы хоть в чём-то превзойти его. - Я знаю. Ты складываешь печати быстрее, чем он в твоём возрасте. Хотя, думаю, что это у тебя на роду написано. Узумаки всегда отличались скоростью сложения печатей. - Знаю. Зато я до сих пор хромаю с расенганом, не могу так же быстро перемещаться с помощью хирайшин, по крайней мере, без свитков и печатей, не знаю элементарных медицинских техник, а сенчакра... - Что сенчакра? - Спросил Конохамару, не без радости заметив оживление и даже "буйство" в перечислениях своих недостатков у Шиначику. - Отец недавно объяснял мне азы поглощения сенчакры. Это могло закончиться плачевно. - Всё настолько плохо? - Я мог стать жабой и никакие поцелуи меня бы не спасли! - Конохамару рассмеялся. Шиначику тоже улыбнулся и стал есть рамен гораздо быстрее и с большим аппетитом. - На самом деле ты сгущаешь краски. У тебя всё неплохо выходит для твоего возраста. И, что немаловажно, ты прогрессируешь. - Я к этому не стремлюсь. - Конохамару удивлённо посмотрел на ученика, не понимая, что тот имеет в виду. - Мне незачем становиться лучше. - Знаешь, Шиначику, дети становятся лучше и сильнее, потому что они хотят, чтобы старшие ими гордились. Это я говорю по собственному опыту. В своём детстве я хотел стать лучше, чтобы мной гордился дедушка и... твой отец. - Мой отец? Зачем? - Искренне удивился Шиначику, доедая свою порцию. - Не поверишь, но даже когда Наруто был в возрасте двенадцати лет, он уже был моим авторитетом. Не удивляйся, но, может быть, я ещё тогда понял, что он добьется небывалых высот. Мальчишка, который был ненавидим всеми жителями и призираем всеми, который стал защитником этого мира - вот кто такой Узумаки Наруто, твой отец. Он герой, а не тот никчёмный образ, который засел у тебя в голове. - Конохамару приставил свой указательный палец ко лбу ученика. Шиначику, к этому времени закончивший с поеданием рамена, широко в удивлении разинул глаза. Мужчина взглянул на запястье, где висели часы и, оставив деньги на столе, попрощался с Шиначику и ушёл, бурча под нос что-то невнятное. Он снова куда-то торопился так, что не смог попрощаться по-человечески.       Рядом сидевшие ровесницы хотели завести беседу с небезызвестной личностью, но Шиначику, не дав им на то времени, ринулся домой, где его ждали к обеду.       Шиначику сам удивлялся, как ему удалось проникнуть в дом абсолютно никем незамеченным: мама заботливо готовила ужин, одновременно разговаривая с кем-то по телефону и одновременно отвечая на вопросы Касуми, которая натужно старалась сделать домашнюю работу. Ей было уже десять. Она исправно ходила в академию и, как говорили преподаватели, показатели у неё были одни из лучших в классе. Розововолосая девочка с двумя опущенными хвостиками была не менее проблемна, нежели её брат: она часто приходила из академии с синяком или ссадиной. Всё объяснялось элементарным "подралась", но с кем и при каких обстоятельствах - не раскрывалось. Сакура понимала, что если дочь наотрез отказывается говорить, с кем она не нашла точку соприкосновения в конфликте, то значит Касуми отлично понимает, что, скорее всего, виновата сама.       В девочке её мама и папа видели медика и видели вполне обоснованно: еще когда ей было пять, Сакура ходила на работу в госпиталь и заодно брала с собой маленькую дочурку. Та, как это свойственно всем детям, заинтересовалась колбочками, микстурами и, главное, стетоскопом, который важно висел на шее матери, поэтому с тех пор Касуми проявляла интерес к делу медика. Конечно, ей не хватало усидчивости и сосредоточенности, но это ведь ребёнок, она пока по-другому не может.       Шиначику хотел так же незаметно выйти из душа и уйти к себе в комнату на втором этаже, но сделавшая домашнюю работу Касуми, которая скучающе смотрела за мельтешениями Сакуры, радостно оживилась и, вспрыгнув со стула на кухне, побежала к старшему брату, заранее приставившему указательный палец к губам, но его жест не был увиден. - Шина-нии-кун! - завопила она. Сакура закончила разговор и, положив на кухонный стол телефон, выключила плиту, сняла фартук и направилась к сыну, на котором уже висела, что-то щебеча, Касуми. - Привет, - Сакура осторожно обняла сына и чмокнула её в щёку - вечная традиция. - Скоро придёт папа и будем ужинать. Она ждала тебя, так что теперь вручаю её в твои заботливые братские руки, - последние слова Сакура сказала, приставив к губам ладонь, чтобы её услышали только те, кто должен был услышать. Она с хитрецой посмотрела на молчаливого сына и снова чмокнула его в щёку. - Шина-нии-кун! Шина-нии-кун! У меня получилось! Я тоже могу создавать клона! - Она оторвалась от брата и, сложив печать, создала возле себя точную розововолосую копию. Шиначику умилённо улыбнулся и присел на колено рядом с низкорослой сестрой. Конечно, один клон - это немного, но больше она не может. Скорее всего, её максимум остановится на трёх, потому что, к сожалению, по каким-то причинам она не унаследовала объёмы чакры своего отца, поэтому приходится довольствоваться тем, что есть. - Да, здорово! - Шиначику улыбнулся и хотел подняться в комнату, но сестра не собиралась сдавать позиции. - Создай ты! - Моляще просила она, поджав нижнюю губу так, что отказать в её маленькой просьбе было бы преступлением. Шиначику пошёл на поводу у сестры и уже через секунду в коридоре толпились шесть его неотличимых копий. Касуми, прищурив глаза, считала своих братьев и загибала на руке пальцы.       Входная застеклённая дверь открылась. - Папа! - Закричали обе Касуми и понеслись навстречу главе семейства. Тут же вышла Сакура, одетая в аккуратное бежевое платье и с радостной улыбкой, безошибочно определив настоящего сына, повела его в прихожую встречать Наруто. - Привет, солнышко, - Наруто купался в объятиях своей дочери и её клона. Он снизу вверх посмотрел с теплотой и усталостью в глазах на свою жену и сына... сразу семерых. - Я вижу, вы здесь не скучаете. - Твоя большая и любящая семья тебя заждалась, - Сакура с обворожительной улыбкой подошла к мужу и запечатлела свой поцелуй у него на лбу. Наруто улыбнулся. На его лице не осталось и тени от усталости. Он был счастлив.       Относительно недавно Наруто помнил, как он приходил в старую квартиру, если её так можно было назвать, совсем усталый после миссий или тренировок, измученный Какаши, измученный новостями о Саске, измученный всем. Ел разбавленную лапшу, ведь походы каждый день в Ичираку - это удовольствие не по карману для генина. Ел все то, чего бы не дала ему на завтрак, обед и ужин Кушина, но разве ему бы хватило времени на готовку? Едва ли. И когда он приходил домой, он мог себя лишь ощутить одиноким и усталым. Поэтому хотелось быстрее лечь в постель, чтобы проснуться уже завтра и уйти на тренировки с сенсеем и Сакурой-чан (а тогда она ещё была Сакурой-чан).       Да, его квартирка была затхлым помещением, ему хотелось поскорее уйти из него, но одновременно она прижилась к Наруто и стала своеобразной "крепостью". "Крепостью" со всеми прилагающимися ей сквозняками, подтёками крыши и даже мышами, против которых в ход шёл дворовый кот, который теперь нежится по требованию Касуми где-то в доме Хокаге.       С тех пор всё изменилось: Наруто встречала дома не тишина, в которой слышались шуршащие собственные шаги, а радостное и звонкое "папа!" или "папочка", потом нежное прикосновение родных губ любимой и любящей жены и единственно-огорчающий отстранённый взгляд сына. Выходные плавно перетекали в сугубое внимания к членам семьи, которым все были рады. Почти все. На работу провожали обязательно с такими же родными и нежными поцелуями и обязательно с едой, приготовленной ловкими руками жены - она терпеть не могла ту лапшу, которую мог употреблять Наруто. Она как медик уж точно знала о её влиянии на желудок и поджелудочную. Наруто всегда мог прийти домой и чувствовать не угнетающую обстановку одиноких стен, а помощь со стороны тех, которые стали самыми родными и любимыми, стали частью его жизни и заполнили собой всё сердце. Он готов был отдаться своей семье без остатка, и они отвечали ему тем же.       Наруто был счастлив. Улыбался своей осчастливливающей улыбкой и не сдерживаясь вторил своё "даттебайо", однако не всё было так гладко, как могло бы быть. Шиначику никогда в жизни не говорил "папа", а только официальное "отец". Зато к Сакуре свободно обращался на "мама" и иногда "мамуля". Наруто не то чтобы следил за сыном, но видел, как тот смеётся с Конохамару и что-то ему оживлённо рассказывает, как он шутит со своей командой и так искренне улыбается, прямо как его отец... Но всё резко менялось, когда Шиначику был дома, хотя нет, не дома, а у Наруто на виду: не было улыбки, лишь взрослая серьёзность на лице и официальное и холодное "отец" - и он не знал что с этим нужно делать. Наруто пытался говорить с сыном, но тот уходил от разговора. Истинную причину Хокаге узнал лишь из уст учителей в академии, но это так ничего и не дало. Сакура сказала, что нужно лишь ждать, пока Шиначику сам не захочет поговорить, поэтому Наруто ничего не оставалось делать, как только ждать этого момента, когда его сын наконец-то и в его присутствии будет вести себя так же непринуждённо и открыто, как и со всеми другими.       Этот семейный ужин сопровождался, как и всегда, болтовнёй о том, о сём, радостными рассказами Касуми о своих успехах и похвалами повару. Не обошлось и без привычной тишины со стороны Шиначику, но на этот раз он выглядел задумчивей и напряжённей, чем обычно. На самом деле, он думал о словах, сказанных сенсеем и едва ли решался только подумать о том, чтобы переменить своё мнение об отце... - Шина-кун, - нежно позвала Сакура своего сына и так же нежно улыбнулась. Её красивые зелёные глаза блеснули на свету от ламп, а прядь розовых волос еле заметно колыхнулась и упала на плечо. - Как дела в команде Конохамару? Ино говорила, что вы особенно шумны в последнее время. - Она с энтузиазмом посмотрела на сына, ожидая ответа от него. - Ну, - начал он, задержав свой взгляд на отце, - я опоздал. Снова. Сенсей по какой-то новой методике заставил меня тренироваться с Сарадой на спине. - Все за столом улыбнулись, а Касуми тихо засмеялась. В глазах маленькой девочки Шиначику и Сарада выглядели как отличная пара, и то, что они являлись дальними родственниками, не останавливало розововолосого купидона. - Сарада? На спине у тебя? По-моему Саске подменили дочь, - вставил своё слово Наруто, но почему-то пожалел, что сказал это, когда уловил на себе взгляд сына: такой, как всегда, отчуждённый и холодный. - Да нет... Конохамару-сенсей перевоплотил своего клона. Думаю, она бурно отреагирует, когда узнает, что мы будем вот так тренироваться весь год. - Шиначику сглотнул, а его глаз стал нервно подёргиваться.       Вскоре все начали расходиться в свои комнаты, но все обязательно делали это в сопровождении тёплых материнских поцелуев. Некоторых ещё, по традиции, обещали остричь. Этим "кем-то" был Шиначику из-за отросших волос, заплетённых в хвост. Но весь вид на его шевелюру обычно закрывался тёмно-синей шапкой. Сопроводив своих детей в царство Морфея, Сакура осталась на кухне, где, собрав посуду, надела фартук и принялась мыть её. На мгновение тишину рушила только струя воды, которая текла из крана на кухне. Сакура задумалась о своём и мыла посуду машинально, но качество мойки от этого хуже не становилось: она то хмурилась своим мыслям, то, наоборот, расслабляла своё лицо и улыбалась, вспоминая всё пережитое за этот день. Из раздумий её вывели тёплые руки, которые легли женщине на талию, чем вызвали её ласковую и красивую улыбку. Наруто аккуратно снял фартук с жены и повернул её к себе. - Хокаге-сама хочет мне помочь? - С иронией спросила она и щурясь посмотрела в глаза мужа. На лице Наруто тоже заиграла улыбка. Всегда так было, есть и будет: её улыбка - это та маленькая потребность Хокаге после тяжёлого рабочего дня. Этот мягкий изгиб губ Наруто запомнил ещё в академии и, как говорится, не мог развидеть увиденное. Он приблизил своё лицо к ней и нежно поцеловал такие любимые и дорогие ему губы. Такие моменты любимы всеми супругами: просто тёплые поцелуи, просто взгляд в любимые глаза, просто прикосновение и ощущение тепла, просто... а столько хороших ощущений приносят эти просто знаки внимания. Наруто нехотя отстранился от Сакуры и надел на себя её белый фартук. - Устала? - Спросил он, хотя и так знал ответ. - Не больше тебя, - Сакура убрала оставшуюся еду в холодильник и села на стул, чувствуя, как клеточки тела начинают расслабляться. Опять всё замолчало, кроме отчаянной струи воды, бившейся о посуду. Сакура, сидя за столом, смотрела на широкоплечего мужа в фартуке и завидовала сама себе: кто бы ещё сумел выждать её заветного "я люблю тебя"? Она устало закрыла глаза, предавшись в толщу воспоминаний, где они ещё были совсем молодыми и в некоторых вещах такими глупыми... - Сегодня он был не такой, какой всегда на ужине, - неожиданно сказала Сакура и подпёрла рукой голову. Её воспоминания закончились на сравнении своего поколения и нынешнего. "Всё уже совсем не так, как было раньше", - со вздохом решила она.       Наруто сразу понял, что речь идёт о Шиначику. - Будто хотел что-то сказать тебе, - продолжала Сакура. - Показалось. - Не согласился мужчина. - Может быть, устал. Я в своё время с тобой на спине тоже уставал. - Наруто улыбнулся, когда услышал тихое "бака" жены. - Поговори с ним, - ещё тише посоветовала женщина и приземлила свою голову на руки, лежащие на столе. - Ты когда-то говорила, что нужно подождать, - Наруто попытался остановить задумки жены её же словами. - А теперь говорю поговорить.       Наруто расставил по местам вымытую посуду и выключил воду в кране. Оставив фартук на спинке стула, он повернулся и снова улыбнулся, увидев свою жену уже без сознания. Такое часто случалось, когда Касуми только появилось на свет, и сейчас Сакура стала чаще уставать, потому что дочь с её непоседливым характером выучила технику клонирования. Наруто обвил руками силуэт его Сакуры и понёс в кровать, где ей будет куда лучше, чем на столе в кухне. Она упёрлась головой в его грудь и тихо прошептала: - Поговоришь? - Поговорю, даттебайо. - Повторил Наруто и поцеловал розововолосую макушку.       Скоро весь дом Хокаге спал. Кому, как ни Наруто и его семейству знать, что новый день всегда ознаменован новыми событиями…