Белый, как первый снег

      — Цунаёши, скажи, ты бился когда-нибудь головой в детстве? Или, может, были в роду больные шизофренией?       Я чувствовал себя амёбой после очередной дозы транквилизаторов, что мне вколола парочка «шкафов». В голове был туман, но я понимал, о чём говорил доктор. Впрочем, отвечать не хотелось.       — Значит, будешь молчать, пока не начнётся новый приступ? Неужели ты не понимаешь, что так ты не выйдешь отсюда после того, как заживут твои раны? Тебя сразу поместят в психиатрическую клинику. Ты не увидишь своего Кёю.       Что-то во мне шевельнулось. Забилось быстрее. Я повернул голову к этому надоедливому доку.       — О, ты услышал меня? — улыбнулся мужчина.       Странный он.       — Цунаёши, в твоей голове что-то помутилось, а помутилось неспроста. Но я из тех психиатров, которые понимают, что все люди имеют предрасположенность. Если ничего не изменится, то тебя продолжат просто «успокаивать». Или начнут давать препараты, что положены шизофреникам, но в меньших дозах. И тогда для тебя это будет концом.       Я испугался. Я не на шутку испугался. Но меня в прямом смысле спас тот доктор, когда моё прошлое оказалось для меня непосильным грузом: я держал всё в себе много лет, а после ямы — да и в ней, чего таить? — меня переклинило, и всё вырвалось наружу.       Психиатр работал со мной добросовестно. Я благодарен ему безмерно. Если бы он не предложил «запереть» моё прошлое на страницах дневника, то я бы не выдержал.       — Дневник для тебя — способ, это движение по дороге к прошлому с целью привести тебя в адекватное состояние, — сказал тогда он. — Сейчас ты с трудом помнишь, что было раньше. Ты знаешь, что всё было, но пока забудь о написанном. Дневник будет проявлением причины, твоей проблемой. Она кроется в том, что ты не желаешь вспомнить, кто ты такой и почему всё это с тобой произошло. Мы создали тебя заново, собрали по кусочкам. Прочти свои записи тогда, когда будешь готов принять всё это. Не раньше. Дневник — блок памяти, и если его сорвать, то личность вернётся, соединившись с новой.       Дневник с того времени всегда был со мной. Он стал частью меня. Было рискованно, но я взял его и на работу, положив в сумку. Я надеялся и верил в себя. Верил в то, что смогу себя пересилить.       Фон недоверчиво смотрел на меня. Я же прямо рукавом рубашки вытер глаза и со своей чашкой уселся за компьютер. Джули подошёл к Фону и что-то шепнул.       — Мы сегодня собирались в бар, с нами не хочешь? — спросил бета.       Я покачал головой.       — У меня появились другие планы, извините…       Джули разочарованно фыркнул и ушёл на своё место в другой части кабинета. Фон же продолжал стоять рядом. В помещении нас было только трое — все остальные ушли на перерыв, оставив мой гамбургер и диетическую колу на моём столе.       — Уверен? — переспросил Фон.       — Давайте завтра и… — я замялся. Не то, чтобы я никогда не пил… Бывало, что я прикладывался к запасам Деймона, когда его не было, но в открытую пить не хотелось — у пригласивших могли бы возникнуть проблемы. — В общем, я несовершеннолетний, так что бар не подходит. Ну, только если вы не против, если я буду пить сок…       Бета как-то странно посмотрел на меня. Я говорил тихо, но он услышал.       — Так ты хакер? — наконец, улыбнулся Фон. — Боже ж ты мой, мог сразу сказать. Тоже мне, нашёл, чем удивить.       Теперь уже я был растерян. Смеясь в кулак, Фон рассказал, что полиция давно использует гражданских консультантов в своей работе. Правда, стать таким консультантом, а то и работником непросто. Да уж, воистину, сегодня день удивлений.       — Завтра я точно схожу с вами, но сегодня у меня и правда дела… — неуверенно произнёс я. Не хотелось обижать нового знакомого.       — Цуна, я уже говорил, что ты слишком правильный? — обезоруживающе улыбнулся Фон.       Я смущённо потёр нос. Кажется, я обрёл в лице Фона нового друга. Хорошее начало.       — Постараюсь исправиться…       — И да, — бета подошёл ко мне поближе, говоря тише, — Джули — хороший парень. Он выглядит беспечно, как заядлый ловелас, но это не так. Дай ему шанс.       Но шансов я пока никому давать не собирался. В голове застрял разговор с Кёей, прокручиваясь, как старая киноплёнка. Вновь и вновь. Вновь и вновь...       Фон, поняв, что от меня ничего не добиться, ушёл на своё место, а я развернул обёртку гамбургера. Кликая мышкой и отпивая из чашки кофе, я заранее начал подготавливать себя к вечеру. К тому, что собирался сделать.       Там, в прошлом, я чувствовал себя обречённым, жил без особых надежд, просто плывя по течению. Но когда барьеры рухнули, на свет появился ребёнок, который рано повзрослел. Как птенец, который научился летать, но ему обломали крылья. Мир там, на кухне, он рухнул. Я слышал звон своего разбитого сердца. Но теперь я чувствую, что готов принять всего себя прошлого назад. Принять без остатка. Мне пора отрастить новые крылья и расправить их. И для этого мне нужен запертый на страницах дневника прошлый Я.       Время тянулось как резина. Я не находил себе места. С каждым часом и минутой мне становилось тревожно из-за того, что я собирался сделать. Наконец, когда рабочий день подошёл к концу, я поспешно распрощался с коллегами и Фоном, ринувшись к выходу одним из первых.       Я нервно прижимал к себе сумку, бредя по улице. Мне нужно было тихое, уединённое место. Там, где я смогу остаться с самим собой один, без лишних свидетелей. Идея с парком пришла спонтанно, но я ухватился за неё.       Я шёл вглубь парка, прохожие косились на странного парня в брюках и весенней куртке, уткнувшегося в сумку. Но мне не было до них дела.       И я нашёл тихое место. Никого вокруг не было. Лишь деревья и вороны, мерзко галдящие меж ветвей. Я положил сумку на землю и достал из кармана телефон.       «Доктор, я, кажется, готов…»       «Цунаёши, желаю тебе удачи!»       Я грустно улыбнулся, но я был счастлив, что доктор верит в меня. Значит, нужно поверить и в себя.       Дрожащими пальцами я вытащил из сумки дневник. Погладил затёртую обложку, твёрдые края которой превратились в труху. В этой сиреневой книжечке находится нечто страшное, но важное для меня. То, что поможет мне отрастить новые крылья и вновь научиться летать.       «Моё тело и душа всё ещё болят. Кости словно раздробили, а на шее затянули верёвку. Я точно уверен, что умер в тот момент. Что бы не говорили врачи, вкалывая мне очередную дозу успокоительного. Дни и ночи смешались в единый ком, я не знаю порой, где я, просыпаясь в холодном поту. Как же я тогда испугался, как мне было страшно…       Я проснулся тогда от прикосновения. Глаза плохо видели, я едва различал черты лица Кёи. Но когда я понял, что это он, что это не мираж, то…»       Я шумно выдохнул. С трудом удержав себя от порыва закрыть дневник, я принялся читать дальше. Меня била мелкая дрожь, я кричал, но продолжал читать. Страницы под моими пальцами становились влажными от слёз.       Сколько же я тогда пережил, как же я был одинок. Как же мне было больно. Деймон был чудовищем, самым настоящим сумасшедшим. То, что он сделал… Это непростительно, но… Но… Я… Я прощу его… Да… И Кёю я… тоже прощу…       Я сидел прямо на земле, чувствуя, что всё внутри смешалось. Это было жутким, но в то же время и приятным чувством. Словно ты отпустил что-то, но пока не знаешь, что именно. Будто в кофе налили молока, размешали ложкой содержимое, а они стали единым целым.       Я поднял глаза к темнеющему небосводу. Смеркалось. Но я смотрел на этот мир как-то по-новому. Что-то определённо изменилось. Теперь осталось только узнать, что именно.       Я поднял руки на уровень глаз. Руки как руки, но это мои руки. Это Я.       Улыбнувшись, я обнял себя за плечи, прикрывая веки.       — С возвращением, Я. Добро пожаловать домой.