Маки сеют по осени.

Сердце стучало в ушах, мне казалось, что оно переползло сквозь лёгкие в моё горло, не давая дышать. Руки тряслись. Глаза слепил свет дневной лампы. Я стояла неподвижно, затем схватила свое лицо руками, зарылась пальцами в волосы. Узкие как щели глаза бегали по комнате и бесконечно останавливали взгляд на фотографе. Он лежал неподвижно у двери, с его кудрей текли капли крови. Ещё когда-то его образ был лишь в моей голове, но сейчас он здесь передо мной, лежит неподвижно, лишь его грудь медленно вздымается при каждом вдохе. Полная тишина, слышно быстрое тикание часов на его руке: Тик-тик, Тик-тик, Тик-тик... Эту тишину прерывает мой шаг по полу. Мягкий шорох ворсинок ковра вминающихся в пол при моем медленном неуверенном шаге. Тик-тик, Тик-тик, Тик-тик... Мои руки, висевшие как плети вдоль тела поднялись ко рту, закрывая доступ воздуху, вырывающегося из груди. Дыхание было таким громким, мне казалось, что я должна не дышать вовсе. Тик-тик, Тик-тик, Тик-тик... Я опустилась на колени. Тишина оглушила, и этот едкий писк просверливал голову. Тик-тик, Тик-тик... На густых ресницах висели капли крови и падали на черную мятую футболку, другие стекали по щекам, и, огибая нос, оставались на розовых губах. Запах крови и парфюма смешались воедино. Я посмотрела на часы, заставлявшие моё сердце вырываться из груди. Стрелки быстро падали и поднимались. Тик-тик, Тик-тик, Тик-тик... Я подняла взгляд на его лицо, глаза были открыты.