fucking paradise

Чимин вообще хороший, спокойный, славный, добрый ребенок. (Тут всем нужно притворяться, что поверили хотя бы в то, что он вообще), но Чонгук его иногда бесит. (Тут всем нужно притворяться, что иногда). И причина вовсе не в том, что малыш Гуки считает, что остальных мемберов торкает даже с городского воздуха или в том, макнэ имеет наглость звать Чим-Чима просто по имени. Основная причина в том, что иногда изнутри его берет в плен «настоящий Пусанский» Пусан, то есть пасан, то есть пацан и заставляет разговаривать с ужасным Пусанским диалектом. В такие моменты Чимину хочется разбежаться и хорошенько поцеловать лбом самую твердую из стен во всей компании. А остальные мемберы только пожимают плечами, мол «да ладно, не принимай близко к сердцу». В один из таких дней, когда Чонгука снова берет в плен «деревенщина» (это Пусан-то деревня?), Чимин решает взять быка за рога и перевоспитать младшенького. - СЛУШАТЬ СЮДА! – командным тоном произносит он, сворачивая лежащий рядом с ним журнал, - я буду шлепать тебя, словно ты муха, если еще хоть раз услышу твой дурацкий жаргон или отвратительное произношение. Не насилуй мой мозг! Ты все-таки в Сеуле! - Чимин-а, но ты же тоже из Пусана, - округляет свои глаза золотой макнэ. - Именно поэтому я не хочу слышать больше Кёнсанский диалект. - Дули, ты какой-то нервный, - качает головой Чонгук, а затем подносит ручку к губам, задумчиво постукивая, - может у тебя авитаминоз или недотрах? - и как специально не только тараторит, но еще и повышает интонацию, назло «любимому хёну. - Цыц! – шипит Чимин и не жалея сил, ударяет своего одногруппника по голове свернутым журналом. Взвизгнув от неожиданности, Чонгук, выставляет перед собой скрещенные в защитном жесте руки. - Мы же с тобой земляки. Что ты делаешь? А где великий корейский коллективный дух? Где дух нашего Пусанского братства? – теперь уже неосознанно тараторит на Кенсане макнэ. - Я тебе покажу Пусанское братство, - зловеще ухмыляется Чимин, а затем повалив младшего на диван, лихо, как ковбой старую клячу, седлает своего одногруппника, принимаясь колотить жертву журналом. Вполсилы правда. Но Чонгуку хватает на то, чтобы как минимум охренеть. Да и пара синяков точно останется. - УБИВАЮТ! НАСИЛУЮТ! ГОРДОСТЬ ОТБИРАЮТ! - вопит вертящийся, как уж на сковородке младшенький, пытаясь сбросить более сильного и выносливого, слегка озверевшего старшего. И себе на беду голосит он на Сатури. - А ты все не сдаешься? – хмурится Чимин, откладывает журнал в сторону, и с громким хрустом разминает пальцы. Глаза макнэ расширяются до размеров вселенной, а кадык нервно дергается, когда он сглатывает, представляя, как главный танцор группы сейчас примется его душить с криками: «Банзай! ЗА СЕУЛЬСКИЙ ДИАЛЕКТ! ЗА КОРОЛЯ И ЗА СВИНИНУ!»: Ну а что? У него вообще всегда было особенное воображение. От мембера BTS на самом деле еще не таких сюрпризов можно ожидать. Тем более от Дули. Труднее, чем предсказать и понять Чимина, только понять и предсказать Реп Монстра. Хотя представить Намджуна колотящего макнэ журналом почти на грани фантастики. - До смерти защекочу, - лицо Чимина искажает дьявольская смешка. Ой что будет…