Желание жить (редактирование)

Время неизвестно. Место неизвестно. В другой мир попадают по-разному. Кого-то сбила машина, на кого-то напали грабители, ну, а я очнулась в другом мире после самоубийства. Как показал осмотр — удачного. Высшие силы, судя по всему, решили разбавить серые будни и закинули меня сюда. А когда я поняла, что попала не абы куда, а в реальность «Наруто», то стало совсем не смешно. Я вообще не планировала дальнейшую жизнь, просто надоело жить. До моей смерти я уже осуществляла несколько неудачных попыток, но каждый раз меня останавливало собственное малодушие и страх. Все-таки я не люблю боль. Оглянулась. М-да, эти лица на скале не добавляют оптимизма. Кишимото что, тоже попаданец? Но тогда, получается, не только в пространстве, но и во времени. Или пророк. Или вообще не человек, а божок какой-нибудь. Взлохматила волосы. К черту думать об этом, все равно толку нет. Я чувствовала себя словно на перепутье. Дорог передо мной очень много. Впервые я осознала себя в этом мире пару дней назад, причем пробуждение получилось не из самых приятных. Во-первых, все тело ощущалось словно не мое, далее выяснилось, что так оно и есть. Плюсом к проблемам управления тела шли ненастная погода и непонятное местоположение. Во-вторых, я точно помнила, что умерла, а ясность воспоминаний не оставляла место сомнениям. И как сказать, меня немного смущает такое странное посмертие… В-третьих, и обнаруженных уже после того, как закончилась ночь, которую пришлось провести под каким-то деревом, спасаясь от проливного дождя, — труп старушки. Да, натуральный такой. Спасибо дождю, запаха разложения не чувствовалось. Подведем итоги: я непонятно где, в чужом теле, с незнакомым трупом. В бытность учебы на медицинском я насмотрелась на трупов, этот еще приличный. Я с наскока не определила причину смерти, но ясно, что смерть была насильственной. Кровь под телом как-то не предполагает иного, но переворачивать и прикасаться к телу я побрезговала. Именно из-за жуткой брезгливости я так и не закончила медицинский, на четвертом курсе бросив мотать себе нервы и поступив на более спокойную специальность. Память у меня с детства отличная, острым глазом я быстренько определила примерное время смерти. Выходило, что мое пробуждение в теле этой девочки и убийство состоялось в один отрезок времени. Конечности с каждым часом слушались меня лучше, интервал реакции на приказ мозга уменьшился, и я словно ощущала, как «встаю на место». Похоже, моей душе требовалось время на приватизацию. В любом случае, я походила по округе несколько часов, разыскивая хоть что-то. Попытка залезть на дерево не увенчалась успехом. Так что я пока просто готовилась к уходу. Не торчать же рядом с трупом до скончания времен. После осмотра места, где я очнулась, выяснились несколько любопытных моментов: мы явно шли куда-то вместе с этой старухой. Возможно ли, она кровная родственница? На это непрозрачно намекали красные волосы. Кстати, еще один момент, удививший меня: волосы девочки реально казались кровавыми, не темного венозного цвета, а скорее артериального, посветлее. А вот у старухи то ли из-за смерти, то ли из-за старости волосы отливали бордовым. Необычно, и вряд ли это краска. Пахло какими-то травами. Помимо цвета шевелюры я отметила их длину и прическу: два хитроумно сплетенных пучка по обе стороны головы, а после того, как я расплела их, волосы достигли поясницы. Неплохо. Видно, что за ней ухаживали: локоны мягкие, упругие, руки нежные, без мозолей, ногти аккуратно обстрижены, на коленках нет синяков. По лицу трупа определить национальность я не смогла. Мышцы уже слишком расслабились. Зеркала тоже не было, ручья я не обнаружила. Оставалось лишь гадать. На пробу произнесла несколько фраз на родном, определила отсутствие картавости, но звуки выходили будто нехотя, язык поворачивался туго. Но одежда старухи напоминала кимоно: светлого цвета, на ногах эти самые «скамеечки», которые когда-то носили в Японии. Девочка же одета в более короткую юкату, подпоясанную довольно широким поясом, больше похожим на корсет. Ноги облегала тонкая ткань лосин, а ходила она в мягких сандалиях, похожих на обычные летние сандалии в моей стране. До опушки леса я не дошла. Но мы путешествовали налегке: из багажа я нашла только два рюкзака, один на моей спине, второй недалеко от трупа. В обоих лишь куча свитков. Я попыталась раскрыть хоть один, но ничего не получилось. Даже ножа захудалого не было, чтобы попробовать разрезать бумагу. Очень странно. Либо лес не настолько большой, либо я чего-то не понимаю. Еще меня напрягало, что убийца не тронул меня. Старуха явно с сюрпризами то тут, то там я видела следы прошедшего боя, а это наталкивает на размышления. В моем мире не так много пенсионеров, способных драться в таких масштабах: сожженные кусты, обрезанная чем-то с одного удара крупная ветвь, на которой в обычных условиях спокойно посидели бы мы вдвоем, и еще много чего. Похоже, я даже не в своей реальности. И куда же я попала? Ответ, данный мне много позже, когда я снова попыталась открыть свитки, заставил криво усмехнуться. Неопределенность бесила, свитки не хотели разворачиваться, хотелось пить и жрать, но нечего. Я психанула. Разозлилась до красной пелены перед глазами. Свиток вспыхнул ровным голубоватым цветом, меня резко отбросило к дереву спиной. Боль вспыхнула от позвоночника и затылка. Второе пробуждение было гораздо неприятнее. Голова страшно болела, тяжелые веки не поднимались. Я не могла нормально сориентироваться в пространстве, тело вообще не ощущалось. Что-то изменилось. Через какое-то время вернулся слух. Люди бормотали над головой, разобрать, что именно говорили, не получалось. Я слышала, но не понимала, не могла найти значения слов, хотя знала язык. Он точно мне знаком, вот только откуда? Становилось холодно, мое тело кто-то поднял на руки. Кто? Мы с бабушкой путешествовали одни, она никогда не помогала мне даже встать на ноги, если я падала. Цукино воспитывала меня в строгости и подчинении, обучая меня чуть ли не с пеленок. Других родственников рядом не было, посторонних в нашем доме не приветствовали. Цукино не рассказывала о моих родителях, набирая в рот воды и прямо заявляя, что сейчас бесполезно спрашивать. Цукино… Цукино умерла. Эта та старуха, труп которой я нашла после пробуждения. Я не могла ее знать. Или могла? Попытка вдуматься привела к вспышке боли. — Девочка пришла в себя! — резко высказался мужской голос, и мой носильщик остановился. Он нес меня на спине, крепко держа одной рукой за руки, второй поддерживал. Я с трудом разлепила глаза, свет мгновенно резанул. — Не открывай, если болят! Ничего не бойся, мы поможем, ты наверное поранилась, постарайся не открывать глаза, а то уже слезинка пошла. Скоро мы остановимся в нашей деревне, Конохе, там тебе помогут. Пить не хочешь? — Есть, — слабо выдавила я, слушая его речь и приспосабливаясь к языку заново. Это точно не мой родной. Что-то произошло после того, как я открыла свиток. Но он точно не является этому причиной, Цукино при мне (?) запечатывала, а даже если я что профукала, не может быть таких свитков. Голубой свет — ответ на попытку вскрыть свиток без чакры. Надо после проверить, а смогу ли я открыть или он запаролен именно на Цукино. Я вспомнила бабушку, вспомнила ее имя, свое… или этой девочки? Мы жили в Таки-но куни, далеко отсюда, а направлялись в Химачи, столицу Хи-но куни. Бабушка договорилась встретиться с подругой, имени которой, как обычно, мне не сказала. Лишь запечатала в свитки нашу парадную одежду. Значит, подруга аристократка, либо позже предстояла встреча с высшим сословием. Коноха, Хи-но куни, Таки-но куни, Узумаки Цукино. Какого ляда?! К вечеру мы достигли Конохи, а я сумела наконец оглядеть своих спутников. Группа из двух шиноби, судя по зеленым жилетам, рангом не ниже чуунина. О своем носильщике я могла сказать лишь пару слов: он кучерявый брюнет, стрижка короткая. Второй человек — молодой, лицо округлое, но не толстяк, стройный, на скулах веснушки, черты лица добрые, глаза широко раскрытые, темные, волосы собраны в короткий топорщащийся хвостик. Учитывая, что я смотрела анимированный мультфильм, а здесь все же реальный мир (?), неизвестный отрезок времени, то я затрудняюсь сказать видела ли я его в аниме или нет. Отличительных знаков вроде оранжевого костюма, белых глаз, животных не было. Мы вошли в гакуре. По дороге я вовсю глазела по сторонам. Было интересно. Архитектура ничего конкретно не напоминала, но я видела характерные покатые крыши с пагодой и арки. В целом, мне понравилась местность, правда, огорчало отсутствие асфальта, но хоть не махровое средневековье. Топографическим кретинизмом никогда не страдала, и в запомнившиеся места путь найду легко. Если мне позволят остаться, а мне позволят, это же Коноха. Здесь все немного заражены вирусом оптимизма, даже отпетых мерзавцев простят, приютят и наставят на путь истинный. В общем, я вела себя спокойно и не рыпалась не по делу. Мой носильщик излишней болтливостью не отличался, он вообще был какой-то смурный и уставший, а вот его напарник наоборот прямо-таки лучился. Пока шли, успела заметить вполне целое и рабочее здание Полиции Конохи. А что это у нас значит? Это значит, что Учиха пока живы, ведь после той ночи никто Полицию не возрождал и здание обветшало. Что ж, я еще не знаю, как к этому относиться, поэтому просто решила подумать об этом позже. С самого начала чувствовала ужасную жару. Когда вдали наконец появилось здание Резиденции — вздохнула с облегчением. Осталось только поболтать с местным Боссом, напроситься пожить в Конохе и обустроиться. Японский с некоторыми вкраплениями английского я знала, только в письменности недалеко продвинулась. Многие иероглифы, встречаемые мною в пути, остались не узнанными. Похоже, я знаю лишь то, что знала бывшая владелица этого тела. Что ж, придется учиться. В главное здание, помеченное огромным таблоидом с иероглифом «Огонь», мы вошли без каких-либо проблем. На первом этаже из холла в противоположные стороны вели два коридора. На стенах висели различные стенды со всякой полезной информацией. По правую сторону в стене вырезано окошко, а сверху надпись «Приемная». — Узумаки Цукико к Хокаге-сама. Мужчина кивнул. После этой нехитрой процедуры мы свернули в левый коридор. Куча дверей по обе стороны, но мы шли все дальше и дальше. Ничего нового я пока не увидела: все то же самое, даже скучно как-то. Вот мы свернули на лестничный пролет и поднялись на пятый этаж. Прошли еще немного и остановились около выкрашенной в зеленый цвет двери. Тут я вспомнила фанфики, в которых часто встречались куковавшие на потолке АНБУ. Не понимаю, почему именно на потолке, но я добросовестно исследовала его на предмет неожиданных соглядатаев. Ожидаемо никого не обнаружила. Если АНБУ и есть на потолке, то вряд ли какая-то семилетка, даже чакру не прочувствовавшая, их увидит. И тут мой носильщик, пока второй следовал позади, открыл дверь. Я как-то струхнула, но не стала показывать виду, с высоко поднятой головой войдя в кабинет. А дедуля не подкачал. Делая скидку, что это реальность и персонажи явно не копия анимешных, Сарутоби Хирузен все равно узнаваем и даже без характерных шапки, накидки и трубки. Интересно, как я выгляжу со стороны? В доме бабушки Цукино не было нормальных зеркал. — Цукико-тян? — я кивнула. Как-то легко у меня получилось ассоциировать себя с этим именем. — Я Сарутоби Хирузен, Хокаге этой деревни. — Очень приятно, — поклонилась и чуть не упала от внезапной потери равновесия. Хокаге перебросился парой слов с сопровождающими, после чего отпустил. Меня же подозвали ближе к столу, позволив сесть на стул. Кажется, разговор будет до-олгий.