Желание жить (редактирование)

12 августа. Конохагакуре-но сато, Хи-но Куни. Хокаге предложил мне два пути развития событий: первое — в этом году я поступаю в Академию шиноби, и мне на законных основаниях дают комнатку в общежитии, второе — откладываю поступление на следующий год, а сама отправляюсь в приют. Поступление в Академию с шести-семи лет, самообучение длится пять лет, мне уже исполнилось семь два месяца назад, а потому на следующий год я буду самой старшей в группе. Мне, в принципе, все равно делать нечего, а обычным человеком я уже пожила. Но, разумеется, главной причиной того, что я выбрала первый вариант, является мое полное нежелание чужого вмешательства в личное пространство. В общежитии не будет такого жесткого надзора и постоянного нахождения рядом со мной своры мелких детей, а также их воспитателей. Поэтому я, ни капельки не колеблясь, получила ключи от комнаты и теперь пытаюсь открыть эту чертову дверь. Разумеется, сопровождение мне выдали, а бюрократия моей подписью на временных документах на жилье не заканчивается. Занятия в Академии начались полторы недели назад, и мне дали время, чтобы я уладила все дела в связи со своим гражданством тут. Хокаге выделил мне человека, видимо, чтобы я не забыла или запуталась, что, куда и зачем сдавать. Например, уже завтра мне следует явиться в госпиталь, на медосмотр, с утра мне посоветовали ничего не есть. Кровь будут брать, ну вот зубом клянусь. — Твоя бабушка, — Хирузен сделал паузу, но это выглядело естественно, он давал мне время осознать, о чем будет разговор, — погибла. Прими мои соболезнования. Она одна у тебя? — Да, бабушка Цукино воспитывала меня с рождения, о других родственниках я не слышала никогда. Я думала над своим поведением в Конохе по пути сюда. Шиноби — не обычные гражданские моего мира, я не знаю, чего от них ожидать. Они должны быть прекрасно обучены, наблюдательны и смогут распознать маску, если я начну притворятся. В конце концов, помимо захвата сознания, которое практикуют Яманака, я не знаю, какие техники ментального воздействия существуют. Да и помимо них есть такая вещь как физиогномика. А я не мастер по подделыванию эмоций, я выдам себя неверным жестом. Нет смысла пытаться стать тем, кем я никогда не была. Вероятность, что я встречу людей, видевших Цукико до моего вселения (перерождения, реинкарнации) есть, но мала. Поэтому я отпущу себя и буду собой. — Понимаю, что сейчас тебе очень нелегко. Смерть родного человека — это всегда тяжело и больно. Сейчас ты растеряна, и я не могу бросить тебя на этом перепутье. Коноха — дом для многих людей, мы всегда будем рады приютить в наших стенах нового члена семьи, если ты этого пожелаешь. Я выделю тебе квартиру, в случае если ты захочешь остаться, и мы похороним твою бабушку со всеми почестями на нашем кладбище. Что скажешь, Цукико-чан? — Я благодарна за возможность остаться. Мне некуда идти, — я поклонилась. Дверь мне все-таки поддалась. Я толкнула ее и осторожно заглянула внутрь. Хокаге сказал, что в этой комнате уже лет пять никто не живет. Каждый год все имеющиеся в распоряжении властей общежития готовят к принятию квартирантов в свое лоно, так мне объяснил Хокаге. В квартире меня встретила пыль и грязные полы. Кажется, у меня в рюкзаке должна заваляться старая одежда, только ее бы еще распечатать. Деньги Хокаге мне пока не выдал, но всучил талоны на еду в столовой при Резиденции. Пособие, полагающееся всем сиротам Конохагакуре, а также небольшая надбавка как для будущих шиноби, мне выдадут только в конце недели. Но деньги у меня имеются, осталось только распечатать их. Сама квартира состояла из комнаты, в которую сразу вела входная дверь, двух дверей по обе стороны стены от входа. По правую сторону я обнаружила кухню вполовину меньше комнаты, а по левую — ванную с туалетом. Что ж, список минимальных услуг. Пока мне все нравится, в моем мире я вообще не имела собственной комнаты и ничего. Жила же как-то. Солнце в мою квартиру проникало через два окна, на кухне и спальне соответственно. На стенах приклеены вполне приличные обои, не совсем в моей цветовой гамме — какие-то бледно-желтые. Квартира малогабаритная, специально рассчитанная на одного, на крайний случай, двух людей. Коноха — военная деревня, сосредоточие сил Хи-но куни, тут все устроено для жизни шиноби. Не знаю, как много здесь обычных гражданских, но, думаю, их должно быть меньше чем семей солдат. Тут нет училищ, колледжей для освоения профессий, это рассказывала Цукино. Соответственно, наблюдается преемственность специализаций, и в Конохе все так же. Шиноби не должны задумываться о том, чтобы принять мирную жизнь, все дети шиноби уже в обязательном порядке зачисляются в Академию огня просто потому, что обучить их ремеслу некому. Поэтому мы с Цукино жили не в гакурезато, иначе мы бы лишились мобильности, а за уход от воинской обязанности могли получить по закону. Она тщательно прятала меня: от участи шиноби, от знаний, от внешнего мира. Цукико обучалась этикету, фуиндзюцу, управлению чакрой, истории и географии. Недавно, буквально полгода назад, Цукино забирала ее в поход за лекарственными травами. Знала девочка к семи годам действительно много, но все преподавалось со стороны самозащиты. Возможно ли, что ее участью было удачное замужество? Не знаю, слишком мало информации. Бросила рюкзак на пол возле кровати, на которой аккуратной стопкой высилось постельное, одеялко и подушка. Похоже кто-то уже успел подготовить квартиру к вселению, только убираться не стал. Ладно, значения не имеет, я бы все равно перемыла. Одноместная кровать у стены напротив двери, небольшой шкаф, тумба возле кровати, низкий столик рядом с ней. Скромно, функционально, освобождает достаточно пространства. В ванной я не нашла ожидаемых ободранных стен, с которых трещинами свисала бы засохшая краска и кое-где виднелся кафель былого благосостояния. Кафеля вообще не было, только на полу, а стены радовали равномерной покраской светло-кремового цвета. Покрытая цементной стружкой и пылью ванная, раковина и унитаз. С крышкой. Проверила воду и ожидаемо встретила грязно-желтый поток. Оставила кран открытым, а сама пошла на кухню. Окна, кстати, были открыты. Не нараспашку, но форточка уж точно. Отсюда и налетел слой пыли, аж хрустит под ногами. Нужно было приниматься за уборку. В ванной я видела какое-то потрескавшееся ведро без ручки, но и это сойдет. Мелочи я потом наберу, а покупать мне придется ой как много. Аж плохо становится. После тщательного осмотра помещений я присела на кровать, доставая из рюкзака все свитки. Я знала точно, что в моем рюкзаке лежат только мои вещи и некоторая посуда из дома. Цукино запечатала почти все, что плохо лежало, оставив лишь крупную мебель. Ее свитки я решила пока не трогать, потом разберу, время терпит. Самое главное для меня сейчас обустроить новое место с максимальным комфортом. Вспоминая учения Цукино, я сложила одной рукой печать концентрации, помогающей сосредоточиться на чакре. Закрыла глаза — так как лично я совершаю эти манипуляции в первый раз, посчитала нужным помочь себе сконцентрироваться лучше. Не знаю, каким образом печати помогают в управлении чакрой, но я помнила ощущения при ее использовании. Должно получиться. Спустя пару мгновений я почувствовала, как чакра ускоряется, собираясь в руках. Открыла глаза и попробовала открыть свиток, вливая в него свою чакру. Без всяких спецэффектов, как в прошлый раз, он поддался, раскатываясь по кровати. Пустой лист и лишь посередине запечатывающий символ, в которой я поместила ладонь и вновь влила чакру. Ого! Кучка моей одежды появилась будто из воздуха, восхитив меня. Как круто! Мое первое волшебство, первое чудо, которое я сотворила своими руками. Да, кто-то скажет, это не твое тело, это тело маленькой девочки, чье место ты заняла. Только я не просилась, наоборот я лично лишила себя жизни, никогда не хотела жить. Я не знаю, чьим умыслом я оказалась в месте, где никто не ждал, есть сомнения, что никогда и не узнаю. Мне без разницы, не хочу даже пытаться понять причину. Я уже здесь, я владею этим телом, его силой, его памятью и возможностями. И к черту все. *** Чтобы привести в относительный порядок квартиру я потратила час. Взяла кошелек, быстренько написала список необходимых прямо сейчас вещей и вышла из квартиры. Писала я на японском, благо, Цукико впитывала знания как губка. Она настоящий гений, к семи годам освоить так много, что ей давала Цукино. В этом мы точно похожи, единственное, что всегда удерживало меня от предыдущих попыток суицида — это знания. Единственное, что я люблю. В довольно большом универмаге я застряла на полтора часа. И сейчас с трудом тащила огромные пакеты добра. Конечно, люди в этом мире, как я успела сравнить, гораздо сильнее и крепче. Но после всей беготни и многочасового тасканья рюкзака за спиной, мне хотелось растянуться на кровати и ничего не делать. Закупилась я, конечно, знатно. Постельное белье, мыломойка, пижама, часы-будильник, нижнее белье и носки, скатерть. Купила еще наручные часы. Цукино обучала медитации, помогала развить в себе чувство времени, но сейчас я этого не умею. Позже нужно восстановиться. Попросила настроить часы на месте же, а то беспредел какой-то, ни даты ни часа не знаю. Занятия в Академии начинались первого августа, сегодня уже двенадцатое. Уже девять часов вечера, но светло почти как днем, тем более я находилась в военном городке, поэтому не особо боялась разгуливать в одиночку. В квартиру я зашла со спокойным сердцем. Повозилась с ключом, из-за чего поставила в уме пометку поменять замок. Уж слишком своенравен. Как бы мне не хотелось расстелить белье на кровати и лечь спать, но я добросовестно разобрала покупки по местам, проверила воду на кухне и только потом улеглась. Никогда в жизни не легла бы на только купленное и не выстиранное белье, если бы не устала настолько, что даже не искупалась. Завтра выберусь в магазин, куплю второй комплект и все выстираю. Пользоваться казенным не хотелось. Некоторое время я беспокойно ворочалась, пытаясь принять максимально удобную для сна позу. На новом месте мне всегда трудно заснуть, но около сорока минут спустя я, наконец, почувствовала легкую дрему и вздохнула с облегчением. Ну… Спокойной ночи мне? *** Утром я проснулась довольно рано. Голубого цвета прямоугольник часов с округленными углами показывал полседьмого, а на улице уже светило солнце. Окна выходили на север, северо-запад, заметив это вчера, я обрадовалась. Солнце в пять утра — не предел моих мечтаний. Повалявшись в кровати минут пятнадцать, я со вздохом потянулась и присела. Вчера я целый день ничего не ела, и сейчас желудок отчаянно протестовал. Увы, но до забора крови я бессильна. Чертова бюрократия, даже в этом мире пустила корни. А как было легко всяким попаданцам! Почему мне так не везет? Начинаю думать, что плюсы в виде удовлетворения своего любопытства начинают пасовать перед многочисленными минусами. Пока чаши весов находятся на одной линии. Тут периферийным зрением (я уже стояла около шифоньера и перебирала вещи в поисках ленты для волос) уловила чей-то силуэт. О ну как есть, явился, не запылился. — Чем обязана? И почему не через дверь? — недовольно спросила я, захлопывая дверцу шифоньера, но так и не найдя злополучную ленту. Заплету косу и закину под футболку, тоже проблема. Здравствуй, канон, кстати говоря. Не ожидала, что отводить меня на медосмотр будет Хатаке Какаши. Пока еще молодой парень, это было заметно по его комплекции, Какаши на корточках сидел на подоконнике моего окна. Который я, на минуточку, вымыла вчера до блеска без всяких средств. — Я здесь, чтобы отвести тебя на медосмотр, Цукико-чан. Я, не стесняясь, подошла к нему, мило потупила глаза, а потом со всей силы толкнула его и захлопнула окно. Но перед этим успела крикнуть, чтобы вошел по-человечески, а не пародируя обезьян. Вчера проверяла работают ли створки и распахнула окно. Закрывать его не стала, оставив небольшой зазор, и не удивительно, что этот «нехороший человек» воспользовался предоставленный шансом. Я успела переодеть верх пижамы, как раздался стук в дверь. Босиком прошлепала и впустила Какаши в квартиру, больше не обращая на него никакого внимания. Парню пришлось срочно притворяться ветошью, когда вместо вразумительного ответа, почему я его скинула с окна, я начала стаскивать пижамные штаны. Чай я ему не предложила и в будущем этого делать не собиралась. Никогда не отличалась особым гостеприимством, точнее это качество у меня вообще атрофировалось. Хочешь жрать — иди в свой дом. — Я готова, пойдемте, — сообщила я парню, пристегивая к поясу кошелек и зажимая между рукой и телом временный документ, удостоверяющий мою личность. Какаши тяжко вздохнул и вышел. Я умерла и возродилась в другом мире, а тебе нужно всего-то отвести ребенка в госпиталь. Это мне тут вздыхать надо, но я же молчу. С дверью пришлось повозиться, чертов замок прекрасно двигал язычком, но в отверстие никак не попадал. В конце концов, когда я уже заметила тянущего ко мне руку Какаши, я пнула дверь, и замок поспешил заработать. Кстати. — Мы пойдем пешком, или, может быть, вы перенесете меня какой-нибудь техникой? — в жизни мне не раз говорили, что намеки я делать не умею, тупо тараня как баран. Судя по закатившему глаз парню, он уже оценил мою прямолинейность. Однако, если он не умеет использовать мерцание, то я прима местного театра. — Тогда приготовься к неприятным ощущениям, Цукико-чан, — и меня подняли на руки. Какаши где-то с пяток секунд постоял, а затем мир вокруг завертелся в лиственном вихре. Я и пикнуть не успела, как мы очутились на какой-то улице. Тут меня поудобнее перехватили, и головокружение вновь овладело мной. Какаши отпустил мою руку и направился к главному входу в больницу, не особо заботясь о моем присутствии позади себя. Я постояла еще несколько секунд, приходя в себя, а затем прогулочным шагом пошла за своим сопровождающим. Когда я появилась в холле, Какаши разговаривал с регистратором в приемной, после чего махнул мне рукой. Похоже, он узнавал, в каком кабинете меня будут принимать, ну или еще что-то подобное. Не заостряя на этом внимания, я последовала за ним на второй этаж. Поговорив с ирьенином насчет пары интересующих меня мелочей, мы попрощались. Я ткнула Какаши пальцем в плечо, а потом поняла, что парень просто задремал, пока ждал меня. Но он быстро очнулся и, ни слова не говоря, встал и вышел из кабинета. Я еще раз кивнула ирьенину и пошла за ним. Так, судя по расписанию, которое я нашла на первом этаже, сегодня я могу сдать анализ крови. Потом загляну в магазин, прикуплю продуктов и немного прогуляюсь. Все равно, пока в Конохе мне особо заняться нечем. Ну, не тренировками и экстренным экскурсом в историю мира или же дзюцу! Это просто смешно. И дико. То есть ты даже не обосновалась нормально, банально не знаешь, где здесь что находится, не хочешь прогуляться по окрестностям, но конечно тут же находишь «полигон, о котором никто не знает». Я за угол дома завернула и почти потерялась, благо, память хорошая. Какаши стоял рядом и ничего не предпринимал. Тут я задумалась. А с ним что делать? — Я пойду сдавать анализ крови. Вы, в общем, можете идти. Или у вас какое-то задание относительно меня? Парень перевел взгляд на меня и сощурился. Он был одет не совсем так, как я знала его при просмотре аниме. Жилет, маска и скрывающий левый глаз протектор были на месте, отличались лишь водолазка и брюки. — Хокаге-сама сказал сопровождать тебя везде. — В смысле, везде? Неужели вы и жить со мной собираетесь? — почему нельзя выражаться конкретнее? Так ведь и проблем никаких, и вопросов лишних можно избежать, а значит, соответственно, и контакта практически никакого. Какаши закрыл глаз и как-то странно изогнул веки. Это можно считать за улыбку? — Нет, я буду присматривать за тобой, пока ты проходишь медосмотр. То есть, находиться с тобой в госпитале. Так яснее? — Да, спасибо, теперь я вас поняла, — и на этом торжественно закрываю тему. Все, хватит, надоело с вами разговаривать. Что там у нас по списку? А, забор крови. Где-то на первом этаже, как написано на бланке анализов. 112 кабинет, значит правое крыло. Более не обращая на сопровождающего внимания, я быстро зашагала по коридору, скользя взглядом по табличкам около дверей. За последующие часы ничего особенного не происходило. С Какаши я не разговаривала, с ирьенинами общалась поскольку-постольку и лишь на определенные темы, а с прохожими мне и вовсе незачем болтать. Охранник от Хокаге переместил меня шуншином во двор перед общежитием, а я в свою очередь сообщила, что записалась на прием сегодня после обеда. Какаши повздыхал, но согласился. Утром он не опоздал, надеюсь, его излюбленная привычка не пустит свои корни в моем присутствии. Потому что ждать его я не собираюсь, нет и нет, сама прекрасно дойду. Я занесла в квартиру временное удостоверение и бланки и пошла в магазин за продуктами. До Резиденции топать и топать, а я уже настолько голодна, что готова на любую кошку наброситься. Мой живот периодически бурчал в присутствии Какаши, но я делала настолько невозмутимый вид, что он ничего по этому поводу говорить не стал. Вот еще, вдруг ему кровь в голову ударит, и он позовет меня в раменную. В общем и целом, к Какаши Хатаке я относилась нейтрально. Есть он, нет его — мне вообще без разницы. Переживать за человека после просмотра пары сотен серий о нем? Вы что, я же не ненормальная. О себе бы позаботиться, да устроить нормальную комфортную жизнь здесь, а уж потом посмотрим на поведение местных.