* * *
Он все еще тарабанил пальцами по столу и, несмотря на нечеловеческие усилия воли, не мог отвести от нее взгляда. Ноги Роуз, непослушные и ватные, сами шагнули навстречу. Она опустилась к нему на колени и, обвив руками шею, роняла слезы в плечо. Чувство вины и неправильности подступили к горлу, когда правая его ладонь сжала талию, а другая погладила затылок. Он целовал ее в волосы. — Роуз, я… Ты вся дрожишь, — заметил он тихо, чуть нахмурившись. Чтобы не услышать чего-нибудь еще, Роуз отчаянно прижалась губами к его губам. На вкус он был чуть-чуть иной, кожа его уже намного холоднее, чем пару минут назад. Нет никаких сомнений: это Доктор. Он здесь. Это его руки прижали ее сильнее, ближе. Это его губы и язык двигались все настойчивее и безнадежнее. За окном прогремел очередной взрыв, и они резко, почти болезненно, отстранились друг от друга. Его руки по-прежнему покоились на ее талии, когда он перевел взгляд на улицу за треснутым стеклом. Всего через секунду он снова поднял глаза на Роуз, и она безошибочно узнала взгляд, полный обжигающе-ледяной ярости, которую ему было так непросто держать в узде. Совсем не удивительно, что он стал Маль… тем, кем он был. — Так, мне пора, — произнес он, бережно опуская Роуз наземь и стягивая с себя пиджак. Набросив его на плечи Роуз — а она до сих пор даже не замечала холода — и аккуратным движением сжав лацканы на уровне ключиц, Доктор торопливо поцеловал ее, схватил со стола часы, развязал галстук и направился к двери. — Отправляйся в Десятку* и подожди меня там. — Ты же не думаешь, что пойдешь один? — скользнув ладонями в чересчур длинные рукава, Роуз бросилась вдогонку. — Доктор! — Думаю. И вот он я – иду, — ответил он, не оборачиваясь. Роуз даже пришлось схватить его за руку, чтобы снова встретиться глазами. — Нет, я не останусь… — Да, ты остаешься, — бескомпромиссно заявил он. — Я должен знать, что ты в безопасности, Роуз! Можешь ты раз, хоть раз, не вступать со мной в гребаные споры? Губы ее приоткрылись, а глаза, наоборот, сузились. Он отвел взгляд. Через секунду он тяжело вздохнул, смежив веки. — Пожалуйста, Роуз. Сможет ли он оградить тебя от беды? — Ладно, — неохотно согласилась Роуз, и он снова распахнул глаза. Кивнув, он взял ее за руку и обернулся к раздвижным дверям, которые, к вящему недовольству Роуз, открылись с возмутительной легкостью. Он внимательно, может быть, даже слишком тщательно, осмотрелся, прежде чем вывести Роуз на улицу. — Береги себя, — серьезно предостерег он, поглаживая пальцами ее щеку. — Ты тоже, — Роуз накрыла ладонью его руку. В его глазах теперь то, чего не доставало взгляду Малкольма. Вернулась не только вся эта неотступная и неизбывная боль Последнего Повелителя Времени, но и нежность. Огромная, всепоглощающая нежность к ней. Вернулся особый мягкий свет, всякий раз появляющийся в его глазах при взгляде на Роуз. Доктор смотрел так, будто она самая лучшая драгоценность во всей вселенной. Впрочем, никаких «будто». Роуз и была самой большой драгоценностью. В этом он убеждался не единожды. — Увидимся позже, — наконец выдохнул он. На этот раз даже грубовато. — Если я не увижу тебя первой, — уголок губ ее приподнялся в усмешке, которую он тут же смазал быстрым поцелуем. Роуз отвела взгляд только тогда, когда Доктор скрылся за углом и, стараясь не думать о том, какая опасность сейчас над ним нависла, направилась в сторону Десятки проулками Вестминстера.* * *
Застегивая манжеты, Доктор рассматривал свое отражение. Стоило ли ему остаться в этих человеческих костюмах и галстуках насовсем? Стал бы счастливее? А Роуз? Не то чтобы в их отношениях были проблемы, но он снова изменился. Стал старше, жестче, коснее. К тому же, его новый моральный компас дерганный, как девственница у алтаря. Он никогда не был уверен, куда на этот раз укажет стрелка. Даже сегодня. А как же Роуз? Многие десятилетия они провели бок о бок, а она все еще… Роуз. Лучше, чем он. Лучше, чем все те, кем он некогда был. Лучше, чем кто бы то ни было на всем белом свете. Луч света во тьме, маяк, беспрерывно указывающий путь домой. Должно быть, она так устала светить для него. По крайней мере, она точно была измотанной, когда прощалась с Малкольмом. И чувствовала вину и стыд, потому что, по-видимому, считала их двумя разными мужчинами. Пожалуй, пришла пора напомнить жене о том, что она обещала ему вечность. Выпустив тяжелый воздух из легких, Доктор оправил движением плеча сюртук (увидев его в этом наряде впервые, Роуз со смешком сказала, что он похож на фокусника). Отвернувшись от зеркала, он возвратился в консольную и настроил координаты на свой каб… На кабинет Малкольма. Он все еще чувствовал его остаточное присутствие где-то в подсознании. Сможет ли он оградить тебя от беды? Благо этот эффект недолог. Распахнув скрипучие двери ТАРДИС, он обнаружил Роуз спящей за столом. Голова покоилась на скрещенных руках, и пиджак все еще обнимал плечи. Осторожными тишайшими шагами подошел Доктор и аккуратно отвел от ее лица пряди волос. Проснувшись, Роуз сонно моргнула и медленно подняла голову, не отрывая от его лица внимательного пытливого взгляда. — Доктор? Все кончено? Они исчезли? — Более или менее, — пожав плечами, он прошествовал к столу, дабы вытянуть из чаши с фруктами пару виноградин. — Во всяком случае, они точно не вернутся. Роуз недоверчиво хмыкнула, и Доктор, выпрямив спину, бросился к ТАРДИС. — Ну что же, прощай, Лондон двадцать первого века, и здравствуй, все остальное! — Подожди, Доктор, — Роуз схватила его за локоть. — То что произошло… Я должна тебе рассказать… Я… Боже. Я спала с Малкольмом. — Знаю, — негромко произнес Доктор. — Часто, — добавила Роуз. — Я… Я, наверное, любила его. — Знаю, — повторил Доктор и провел большим пальцем по скуле Роуз. — Конечно, ты любила его. Ты любила его по той же самой причине, по которой он любил тебя. — Я не… — теперь Роуз выглядела растерянной. – Что? — Ты уже спала, — рука скользнула по шее и плечу, прямиком к ладони. Глаза Доктора неотрывно следили за этим маршрутом. — Но он все-таки нашел в себе силы признаться. Пусть даже и таким… несовершенным способом. В любом случае, он сказал чистую правду. Что бы ни случилось со мной, с тобой или со вселенными, это всегда будет правдой. Все, что ты сделала — в очередной раз доказала, что, по какой-то необъяснимой и нелогичной причине, ты всегда будешь рядом со мной. — Ты… ты все помнишь? Доктор поднял взгляд, чтобы встретиться с ее глазами. — Конечно, — кивнул он. — Малкольм все еще здесь, во мне. И ты по-прежнему будешь замечать его черты, как замечала мои в нем. Ты хотела, чтобы я помнил его, да? Но я могу предложить кое-что лучшее. Он опустил голову и, собрав волосы Роуз в руку, поцеловал ее, наслаждаясь ее вкусом и неописуемой правильностью. Телепатическая связь, которой так не хватало Малкольму, оповестила его о том, что Роуз чувствовала тревогу, страх и вину, поэтому Доктор прижал ее к столу, осторожно проведя ладонями по спине, и наклонил голову так, чтобы поцелуй стал глубже и увереннее, а все переживания Роуз канули в Лету. — Малькольм… Да ёбаный же!.. Раздраженный, Доктор поднял голову на звук, но объятий не ослаблял ни на миг. — Я-то думал, что ты уже наигрался! Не мог ты, по крайней мере, добраться до дому, и уже там устраивать себе избу-дрочильню? — Нет, — односложно бросил Доктор. — Чем могу помочь? — На случай, если ты не заметил, половина хренового Лондона в хреновом огне, — с остервенением напомнил Джейми. — Газетчики как с цепи сорвались, и я, например, совсем не прочь узнать, как ты, блять, собираешься разгребать эту огромную благоухающую кучу дерьма, наваленного у нашего порога. Если вообще собираешься, конечно. Но я не теряю надежды, вдруг вы все-таки выкроите минутку между еблей со своим ПА**, сэр. Смерив Джейми задумчивым взглядом, Доктор поднял глаза на Роуз и, подмигнув ей, двинулся вокруг стола. — Знаешь, Джейми. Я тут подумал, что давно пора бросить политику. Может быть, займусь путешествиями, буду снимать документалки и работать с Майклом Пейлином. Я подаю в отставку, поэтому тебе, как моему преданному вассалу, предлагаю трон. — Ты, блять, что? — ошалело переспросил Джейми. — Ты уходишь в отставку? Сейчас? В такое время? — Немедленно, — удовлетворенно ответил Доктор. — Роуз, будь добра, набросай пару строк для меня. — Я? — вскинула голову Роуз. — Конечно, лучший ПА во всей гребаной вселенной, — улыбнулся Доктор, выставив для нее стул. Роуз обошла стол, опустилась в кресло и потянулась к компьютеру. — Ты не в своем уме? — вскричал Джейми. — Вполне вероятно, — согласился Доктор, подступая ближе. — Возможно даже, что я совершенно чокнулся. Интересно, что ты ответишь, если я скажу тебе (строго конфиденциально, разумеется), что Хью и Терри из DoSAC не люди, а пришельцы? И все, что им нужно — жизненная сила другого пришельца (имеющего некоторые преимущества в этой конкретной области), сулящая им бессмертие? А что, если я сам пришелец, который в целях само- и вселенно-защиты спрятался в человеческом теле, человеческой личности и, что печальнее всего, человеческом разуме, бросив свою жену… Ну, на срок, явно превышающий худшие ее опасения? — Неплохое убежище, — добавила Роуз из-за стола. — Я повесил на нее самое дурацкое и нелегкое задание — присматривать за мной. Она должна была беречь меня от каких-нибудь глупостей вроде катастрофического изменения истории или выхода через переднюю дверь автобуса. И все это, прошу заметить, под видом моего ПА. А что, если это мой космический корабль? — закончил Доктор, указывая на ТАРДИС. Джейми, проследив взглядом за указанным направлением, подскочил от удивления. — Откуда эта хренота здесь взялась? — Она может перемещаться во времени и пространстве. Так что, может быть, она взялась из Шервудского леса, или мезозоя, или космической станции времен Четвертой Великой Процветающей Человеческой Империи. — Мы, кстати, до сих пор туда ни разу не попали, — заметила Роуз. Нахмурив брови, Доктор взглянул на нее и снова обернулся к Джейми: — А может быть, я нашел ее на Кингс-стритской свалке, где она, между прочим, прекрасно скрашивала унылость пейзажа. Но вообще-то говоря, я просто собирался сбежать, чтобы у меня была возможность спокойно трахать своего ПА, не слушая, сколько дерьма на меня выливают СМИ. Что скажешь? — Ты обдолбался, приятель, — пробормотал Джейми. — В таком случае, — Доктор подошел к принтеру и опустил на стол только что отпечатанный листок, — заявление здесь, и мы исчезаем с твоих глаз. Придумай всему этому любое объяснение на свой вкус. Газеты-то все равно напишут свое. Роуз? Роуз, босоногая, подняла сброшенные туфли с пола и, улыбнувшись, взяла протянутую ей ладонь свободной рукой. Доктор распахнул двери ТАРДИС и встал на пороге, пропуская Роуз вперед. — Да что ты творишь, Малкольм? — простонал Джейми. — Прощальный трах в офисе? — О, тебе понравится, — заверил Доктор с усмешкой и захлопнул за собой дверь. Взглянув на Роуз, облокотившуюся о консоль, Доктор улыбнулся как-то хищно и диковато. — Итак, Доктор, готов ли ты увезти меня от всего этого сумасшествия? — Роуз Тайлер, — шепнул он, сделав шаг навстречу, — еще как. Остановившись всего в нескольких дюймах, он потянулся к рычагу, дематериализующему ТАРДИС. Взгляд Доктора возбужденный, чуть не лихорадочный. Роуз притянула его голову к себе, и как только двигатели протяжно взвыли, Доктор горячечно поцеловал ее, скользнув ладонями под пиджак. — Я так по тебе скучала, — выдохнула Роуз, когда он, дабы дать ей перевести дух, отстранился от ее губ и принялся целовать подбородок и шею. — Знаю, — снова кивнул Доктор и снова положил ладонь на ее щеку. — Как ты думаешь, что мне сильнее всего запомнилось из жизни Малкольма? — Презрение к министрам, бесполезным, но полным пафоса по самые уши? — Это тоже, — согласился Доктор. — Но главное, влюбиться в тебя снова. Роуз опустила глаза и слегка закусила губу, поэтому Доктору, прежде чем продолжить поцелуй, пришлось мягким нажатием большого пальца высвободить ее. Из консольной они, задыхаясь, двинулись в направлении спальни. Его обувь, носки и рубашка каким-то чудесным образом исчезли на полпути, равно как и нетерпеливо сброшенный с плеч Роуз пиджак, но заметить этого некому. Они были так заняты неряшливо смазанными поцелуями и скользящими языками — воротами за грань всякого здравого смысла, что на пропавшую одежду было решительно наплевать. Все, что Доктор в состоянии сделать, когда они с трудом достигли цели и ввалились в спальню — припереть Роуз к двери и, тесно прижавшись бедрами к ее ногам, исступленно выдыхать ее имя в пульсирующую жилку на шее. Его рука без труда проникла в вырез декольте, и Доктора вдруг, словно током, ударило воспоминанием из прошлого Малкольма. В качестве компромисса, Доктор быстро решил, что машину, так и быть, достанет как-нибудь в следующий раз (может быть, даже следует угнать Бесси у себя же) и сконцентрировался на настоящем. — Доктор, — не то простонала, не то выдохнула Роуз, когда он мягко перекатил ее сосок между большим и указательным пальцами. Прорычав что-то невнятное в ее шею, Доктор отстранился. — Я уже говорил, что обожаю это платье? — сняв ладонь с груди (только затем, чтобы переместиться на соседнюю) и опустившись на колени, спросил Доктор. — Почти так же сильно, как и то, что под ним. — Под ним ничего нет, — напомнила Роуз, предоставляя его ладоням скользить по бедрам, спешно задирая подол платья. — Вот именно. Наклонившись, Доктор поцеловал внутреннюю сторону бедра Роуз, другой рукой, однако же, он приподнял ее колено и спешно опустил себе на плечо. На мгновение у Роуз перехватило дыхание — его губы, наконец, отыскали ее средоточие, а затем из горла вылетел низкий стон — его язык прямо в ней. Доктор упивался ощущениями, оттенками вкуса, неуловимыми для его человеческого альтер-эго. Вкус Роуз, который невозможно спутать ни с чем на свете, и слабый, еле заметный привкус его самого из прошлого вызвали у Доктора грубоватый хрип. Роуз, как в бреду, повторяла его имя, пока Доктор, уступая место двум пальцам, дразняще-неспешно поднимался языком к клитору. По истечении всего тридцати-сорока секунд дыхание Роуз стало тяжелым, а ладонь, ерошившая седые волосы, прижала затылок теснее. Доктору не составило никакого труда найти правильный ритм и увести Роуз за край — сказалась многолетняя и прилежная практика. Когда ее начало потряхивать, Доктор перехватил бедро на плече свободной рукой и, впившись пальцами в податливое тело, поддерживал его так, пока Роуз сползала на пол. Медленно отстранившись, Доктор опустил ее ногу и взглянул в чуть остекленевшие после оргазма глаза. — О, заткнись, — пробормотала Роуз, когда он демонстративно отер рот и подбородок ладонью. — Иди ко мне. И он, конечно, подчинился немедленно — строго говоря, просьб, в которых он мог отказать Роуз, насчитывалось всего ничего, и уж данное требование явно не предмет спора. Поднявшись и уверившись, что Роуз теперь тоже твердо стоит на ногах, Доктор наклонился, чтобы глубоко поцеловать ее и тут же заметил, что теплые ладони, легко пробежавшись по ребрам, тянулись к ремню. Избавившись и от оного, и от молнии, пальцы Роуз скользнули под брюки и медленно сжали член Доктора, заставляя его рычать в ее губы. Прервав поцелуй, Доктор прижался лбом ко лбу Роуз и, подняв ее руку, потянул подол платья вверх. Как только то поддалось, Доктор швырнул его в угол, а руки Роуз мгновенно вернулись к его бедрам и нетерпеливо стянули к полу брюки. Доктор мягко толкнул Роуз на кровать. Тогда он замер на мгновение, чтобы полюбоваться на ту, что лежала перед ним. По-прежнему великолепная и по-прежнему его. Даже спустя все это время и все те ужасы, которые им пришлось преодолеть. — Я люблю тебя, Роуз, — проговорил он хрипло. — Всегда, — ответила она, озаренная такой яркой улыбкой, какая могла бы осветить вселенную, доведись всем звездам и солнцам погаснуть. — Мой Доктор. Тяжело сглотнув и пнув брюки в тот же угол, что и платье, Доктор накрыл ее тело своим. Направив головку члена в ее шелковые складки, он потянулся за поцелуем. От прикосновения к чересчур чувствительному теперь клитору бедра Роуз непроизвольно подкинуло. — Хватит дразниться, Доктор, — пропела она, прервав поцелуй. Улыбка вспыхнула на лице Доктора, и он медленно вошел в тело Роуз, заставляя их обоих испустить по сиплому долгому стону. — Вот же черт, Роуз, — пробормотал он. Ощущение ее тела, жаркого, весомого и пронзительно живого, оглушало не хуже тонны кирпичей. Доктор начал двигаться — ее физические реакции и сигналы телепатической связи полнились ее любовью и желанием. Его дыхание никогда не прекратит перехватывать от восторга, вызываемого всем, чем была Роуз, каждым ее атомом. Пальцы одной ладони переплелись с пальцами Роуз, другая же рука двинулась к бедру, которое нужно было чуть-чуть подвинуть, чтобы он мог с каждым толчком погружаться глубже и глубже. Вперемешку падали с губ Роуз слова любви и страсти. — Давай, милая, — подгонял Доктор, стиснув зубы в почти тщетной попытке контролировать себя, чтобы подтолкнуть Роуз к краю первой. Но, черт побери, она слишком хороша, и по всему телу стрелами разлеталось покалывание. — Давай, любимая, ради меня. Роуз! Ох, блять!.. Речь Доктора стала рубленной и бессвязной, когда Роуз под ним стала подрагивать и сжиматься. И сам он, очертя голову, несся за край вместе с ней. Он все еще двигался в ее теле, хотя в глазах его уже не было ничего, кроме звезд, а в уме — ничего, кроме Роуз. Открыв глаза, Доктор постепенно вернулся на землю. Роуз, раскрасневшаяся, улыбающаяся, просто напрашивалась на поцелуй. После долгого медленного прикосновения к губам Роуз, Доктор выскользнул из нее и тяжело перекатился на бок. Обвив рукой ее плечи, притянул к себе. Роуз сонно повернулась на бок, положив голову на все еще высоко вздымавшуюся грудь, устроила одну ногу меж ног Доктора и опустила ладонь прямо между двумя колотящимися сердцами. Доктор накрыл ее руку своей и поцеловал в волосы. — Знаешь, — произнесла Роуз, лениво растягивая слова, — в тебе определенно осталось что-то от Малкольма. — Хм? — Думаю, в ближайшее время нам нужно завести банку для ругательств***. — Этот способ, Роуз Тайлер, работает только с теми, кто действительно хочет прекратить сквернословить, — подмигнул Доктор широко улыбающейся Роуз. — Расстроилась, что снова застряла со своим старым Доктором? — Нет, — ответила Роуз, приподняв ладонь так, чтобы Доктор мог обернуть вокруг нее прохладные пальцы, и, нежно пожав их, выдохнула: — Это всегда ты.