my demure.

POV Кенсу Я не знаю, сколько уже нахожусь в этой темноте. Она повсюду. Будто поглотила меня целиком. Кажется, что я никогда не смогу выбраться из неё. Но раз через раз я вижу белый свет. Так близко, но в то же время так далеко. Неизвестность пугает меня. Хочется свернуться в комок и тихо плакать. Долго-долго. Тихо-тихо. Чтобы никто даже и не заметил этого. Хотя о чём я? Здесь ведь никого и нет. Здесь сплошная пустота. Ведь так? Я снова вижу его. Теперь мне не кажется, что я нахожусь в полном одиночестве. Со мной он. Я не совсем уверен, что это Чанёль. Но его лицо, его голос, он весь будто здесь. И меня пугает это. Вместо уюта и тепла я чувствую сплошной холод. Чувствую тревогу и опасность. Воздуха порой не хватает. Губы вечно сухие, сколько бы я их не облизывал. А он… он просто смотрит на меня своими глазами и молчит. Но его молчание заменяет любые слова. Его глаза передают всё то, о чём он думает. Будто я проникаю в его голову и понимаю каждый взмах ресницами. Сколько прошло? Я просто сижу и смотрю на него. Вроде бы и тихо, но чувство тревоги не покидает меня. Иногда мне не хватает воздуха. Я начинаю паниковать и пытаться кричать. В первый раз это было так страшно. Страшно от того, что я не смог ничего изменить. Я даже не смог кричать. Голоса нет. Совершенно. Даже малейшего шёпота или хрипа. Абсолютная тишина. И она начинает давить на уши. Так, что мне кажется, что ещё немного, и я оглохну. Воспоминания. Их много. Множество сотен. А может и тысяч. Картинки так медленно плывут перед глазами, что я могу рассмотреть каждую мелочь. Так грустно, что это больше никогда не повторится. Впервые чувствую за столько времени здесь, как улыбаюсь. Пускай и с толикой грусти, но улыбаюсь. Улыбаюсь, смотря на своих друзей. Вот Сехун, который первый раз поклонился мне и пожал руку. Ровно через неделю я первый раз узнал, что такое дружеские объятия. Крепкие и искренние. Вот Минсок. Так сильно похожий на лису. Наша учительница всегда называла его лисёнком, из-за чего к нему и привязалась эта кличка. Его так называли все, но не я. Не называл, потому что видел, насколько это прозвище бесит его. Остальные люди пролистывались намного быстрее, не внося в мою жизнь совершенно ничего. Они оставляли лишь пустоту, от которой я никак не мог избавиться, чувствуя себя бесконечно одиноким, но сейчас… Сейчас глядя на всё это я понимаю, что это вовсе не так. Сехун и Минсок – именно те люди, которые смогли заменить мне всех. Как странно. Почему я раньше не думал о том, что я вполне себе счастлив? Их всего двое, но для меня это уже много. Только сейчас я понял всю их значимость для меня. Почему я раньше не мог окунуться во всё это с головой? Не попытаться разобраться в себе? Не смотреть на окружающих и сравнивать себя с другими? Так жаль. Жаль, что не вернуть всё это назад. Сколько процентов вероятности, что всё будет точно так же, как и раньше? Сколько процентов вероятности, что я смогу вновь увидеть этих двоих? Правильного и в душе очень скромного Сехуна. И хитрого, но в душе очень ранимого Минсока? Смогу ли я вновь увидеть их улыбки? Я не знаю. Уже нет никакой надежды на это. Говорят, что она умирает последней. И, кажется, что именно сейчас я дошёл до этой точки. Моя надежда мертва. Встречусь ли я с ними? Увижу ли Чана еще раз? Смогу ли вообще выбраться отсюда? Я не знаю. Больше нет сил верить, надеяться. Я даже не знаю, где я. Меня будто поместили в тёмную коробку и рядом посадили слишком реалистичный манекен Пака. Я боюсь. Боюсь того, что выберусь отсюда и увижу смерть дорогих мне людей. Но и также сильно боюсь, что никогда не смогу выбраться. И всё оставшееся время буду смотреть на Чанёля. На неподвижного Чанёля, чьи глаза напоминают два тёмных омута. И они пожирают меня. С каждой секундой все сильнее. Но никак не могут сожрать меня полностью. Белый свет. Он так близко. Он уже не кажется таким далёким. Уже не кажется, что я никогда не доберусь до него. Теперь всё наоборот. Я уверен, что дойду. Что дотронусь до этого… Свечения? Я не знаю, как назвать это. Не могу подобрать правильное слово. Но я чувствую, что как только я дотронусь до него, то сразу же всё изменится. Уйдёт темнота или же поглотит навсегда и бесповоротно. Исчезнет Чанёль или же наконец обнимет меня и больше никогда не выпустит из своих сильных рук. Чанёль становится всё прозрачнее. Я так и знал, что он ненастоящий. Будто мираж. И теперь ему пришло время исчезнуть навсегда. Именно поэтому нужно встать и пойти. Вперёд к свечению. Надеюсь, я не буду сожалеть об этом. *** - Хэй, ты меня слышишь? – незнакомый голос, будто через толщу воды. Хмурюсь, не желая поднимать век, - Я же вижу, что ты почти открыл глаза. Давай же, не заставляй меня трясти тебя и отвесить пощёчину, - голос становится более раздражённым, но меня это совершенно не пугает. - Неужели ты меня точно так же приводил в чувства? – слышу Ифаня. Это точно Ифань. Слава Богу, он жив. Неосознанно начинаю улыбаться. Совсем каплю. - Этот придурок улыбается! – возмущённо шипит незнакомец и тыкает в мою щеку пальцем. - Кенсу, ты слышишь меня? – меня берут за руку, и я киваю. Киваю и наконец чувствую чужое тепло. Чувствую эту чёртову руку. Распахиваю глаза, тут же вскакивая на ноги. Но падаю обратно, как оказалось, на диван. Дышу глубоко и немного быстрее обычного, бегаю взглядом по комнате и пытаюсь сфокусироваться хоть на чём-то. Да, получается. Глаза приходят в норму, и я смотрю на парней. Первый определённо Ифань, а другой… Даже на пару секунд зависаю, смотря на него. Нет, не помню. Точнее не не помню, а просто не знаю. - Очухался. Вот и славненько, - хмыкает незнакомец и выходит из комнаты. Только сейчас замечаю, что нахожусь в совершенно незнакомой комнате. Это дом того парня, или с памятью действительно всё настолько плохо? Слышу, как Крис что-то говорит мне, но вновь не слушаю его, мотая головой, как настоящий идиот. Кто-то легонько бьет меня по плечу, а я шиплю, возмущённо глядя на обидчика. - Ты меня почему не слушаешь, идиот? – видно, что Крис злится, а я тут же чувствую себя в чём-то очень виноватым. - Прости, - шепчу я и опускаю взгляд, как нашкодивший котёнок. - Ох, плевать. Я так рад, что ты наконец-то очнулся, - а в следующую секунду оказываюсь заключенным в объятия. Крепкие. Тёплые. А самое главное – реальные. - Что случилось? – хмурюсь я, ощущая, насколько болит всё тело. - Чен нас предал, - слышу сожаление в голосе и меня отпускают. Его глаза наполнены болью. Уж её то я узнаю всегда. - Вот как, - тихо отзываюсь я и наконец вспоминаю произошедшее, сильно хмурясь. Кто бы мог подумать… А ведь чувство опасности никогда не покидало меня. Оно скрывалось за толщей других эмоций и кучи раздумий, но никогда не уходило от меня. Зря я не обращал внимание на мелочи. Ведь именно они могли бы нас уберечь от этого, - А кто нас… Спас? – честно говоря, теперь я понимаю, что это была за тёмная комната, в которой я столько пробыл. Всё это время моя жизнь весела на волоске. Вот почему я вспомнил всю свою жизнь буквально с рождения. Вот почему Чан начал исчезать и белый свет становился всё ближе. - Нас спас Бекхён, - кивает парень на выход, и я выдаю малозначное мычание. Бекхён, значит. Конец POV Кенсу POV Сехун - Нет, ты не понимаешь! – злюсь, словно маленький ребёнок. - Всё я понимаю. И твою историю, и твою любовь и даже твои мысли, - спокойно пожимает плечами Чунмён, разглядывая брендовую вещь. Всё же мы дошли до торгового центра, где сейчас собственно и закупались новым шмотьём. Ну, как закупались, этот странный мужчина закупался. Хотя я бы его не назвал мужчиной, иногда он ведёт себя совершенно по-детски. А иногда скажет такое, что начинаешь чувствовать себя словно младенец перед стариком, повидавшим чуть ли ни всё возможное на свете. - Тогда почему вы не хотите мне помочь прямо сейчас? Вдруг с Луханом что-то сделают? – меня поражало его спокойствие даже после того, как я рассказал ему почти всю свою историю. Не знаю зачем открылся ему. Просто подумал, что он единственный, кто может помочь. И поэтому мне нужно было показать, насколько сильно я нуждаюсь в его помощи прямо сейчас. Я уже ничего не боюсь. Если молчать и скрываться, боясь нарваться на кого-то из тех ублюдков, то всё равно ничего не изменится. А тут есть хоть какой-то шанс, пусть и совсем ничтожный. - Ты разве не понимаешь? – он вновь смотрит на меня как на глупое дитя, - Либо с твоим Луханом сделали что-то сразу, либо они просто посадят его куда подальше и будут ждать… - и не договорив, снова начал рассматривать странную вещичку. - Чего ждать? – в ответ он пожимает плечами и берёт рубашку чёрного цвета с белыми замками на рукавах. - Откуда я могу знать? Но предполагаю, что что-то связанное с тобой и деньгами. Если бы у меня случилось такое, то я бы не убивал оставшегося, а попытался бы стрясти денег вдвое, прибавил бы ещё моральный ущерб, - тащит меня в примерочную. Снова я в роли вешалки. - У кого требовать? - У главного, конечно же, - пара секунд и рубашка на нём. У него отличное тело. Просто замечательное. А полупрозрачная рубашка лишь подчёркивает все его достоинства. Не был бы помешан на Лухане, то точно бы позалипал подольше на это тело. - А может мне стоит попробовать проникнуть туда? – он поднимает одну бровь, но даже не смотрит на меня, - Ну, как-нибудь. Совсем незаметно, - я снова чувствую себя глупым. - Глупыш, - подтверждает мои мысли мужчина, - И что ты скажешь? А ну-ка, отдавайте мне деньги! Мне надо спасти мою Джульетту! – его выражение лица и голос такие смешные, что я на мгновение позволяю себе улыбнуться. - Нет, думаю, это не прокатит, - он цокает языком и поворачивается ко мне. - Но если пойдём туда вместе, то может что-то и решится, - крутится передо мной в этой рубашке словно девчушка, а я даже и не смотрю на неё, пытаясь понять, сказал он это в шутку или всерьёз. - Вы серьёзно? – даже задерживаю дыхание. - Должен же я отплатить тебе за то, что шляешься со мной тут и смотришь на все эти тряпки, - улыбка такая лёгкая, что и на душе становится немного легче. - Спасибо, - неверяще шепчу я, улыбаясь. - Такой наивный и доверчивый, - треплет меня по волосам и смеётся, - Да шучу я. Просто сказал то, что пришло в голову. Не подумай ничего плохого. Я привык платить добром на добро, - подмигивает и в следующую секунду закрывает передо мной шторку. А я стою и смотрю в ту же точку, где пару секунд назад были глаза Чунмёна. Невероятный человек. И почему-то я понимаю это всего за пару часов нашего знакомства. Конец POV Сехун POV Бекхён Эти три дня буквально перевернули всё с ног на голову. Хотя снаружи все осталось как прежде, изменилось что-то внутри меня самого. И причина была в нем. Я впервые видел такого парня. В нем было идеально все. Начиная с карих радужек глаз и заканчивая бархатным, но слегка прохладным голосом. Он определенно был мне не безразличен. Но назвать это влюблённостью я не решусь – звучит слишком громко. Скорее это просто симпатия. Но когда я смотрю на него, ощущение, будто разглядываю настоящее произведение искусства. И, кажется, что на самом деле так и есть. Его зовут Крис. Произношу это имя в тысячный раз, как мне кажется, и в тысячный раз вижу этот слегка растерянный взгляд. От парня веет зимой. Именно той, которую я провожу здесь – в лесу. Мороз и свежесть – эти слова будто для него. Он выглядит не особо эмоциональным, а иногда и совершенно безучастным. Даже если разговор касается его. Он будто в своём мирке, который старательно оберегает ото всех. И это так глупо - надеяться на быстрое сближение с таким человеком, но всё же… У меня уже нет никакой надежды на Пака. И кстати о Паке. Думая о нём, я уже не чувствую особой печали. Не чувствую, что мне жаль наши отношения… которые могли бы быть. Я не чувствую, что между нами вообще что-то осталось. Лишь сожаление о поступках и грубых словах, о насмешках и лжи. Всё это словно волной смыло. И на его место пришла заинтересованность в этом парне. В Крисе. *** Он то и дело, что бегает около Кенсу, проверяя его состояние. В его глазах нет равнодушия на данный момент. Интересно, что бы было, если бы я оставил лупоглазика там? Думаю, Ифань не простил бы меня, хотя это только моё право, и я мог спокойно оставить и его самого. *** - Хочешь есть? – заботливо спрашиваю я, но в ответ вижу лишь хмурый взгляд, - Я всё же налью тебе супа. Если не будешь питаться, то рана будет заживать слишком долго, - покорный кивок и он вновь что-то пишет в моей тетради, которую я так любезно предоставил. Он разбирается в своих ошибках, как он мне ответил. Я пытался поговорить на эту тему, но в ответ лишь холод. *** Эти новые чувства словно сон. Такой прекрасный, что совершенно не хочется просыпаться. Но почему мне тогда так страшно? Наверное, потому что меня тревожит наше с ним будущее. Его ведь может просто не быть. Мы же по сути никто друг другу. Да и кем мы можем стать за эти несчастные часы? Но вдруг моё сердце сейчас настолько слепо, что сможет запомнить именно тебя? Крис, как же я хочу, что бы ты читал мои мысли. Хочу забыть эту глупую надежду на лучшее. Смотрю в окно, но будто ничего не вижу. Перед глазами снова твоё лицо. Возможно, я слишком влюбчивый. Я вспоминаю о том, как долго любил Чана. Или же не любил? Возможно, последнее время я просто сожалел о том, что в этот раз не выиграл. Не смог получить то, что считал заслуженным. Я ведь так хотел быть кем-то большим для этой башни, нежели просто знакомым или другом. А после всего пытался уверить себя, что Пак разорвал со мной связи именно в тот момент, когда начал влюбляться по-настоящему. А потом появился этот До Кенсу, который сейчас лежит на моём диване. Тогда на заправке меня будто бы ослепила злость и жгучая обида, а сейчас я понимаю, насколько был глуп. Ведь Кенсу не виноват, что именно он стал объектом воздыхания Пака. Не виноват в том, что и сам влюбился в него. Никто ни в чём не виноват. Хотя мой сучий характер пытается убедить меня в обратном. Нет, так нельзя. Если продолжу в том же духе, то точно буду сам себе омерзителен, а этого допустить я никак не могу. Возможно, я глуп. Возможно, наивен. Но я не хочу, чтобы Крис исчезал из моей жизни. Я не знаю о нём совершенно ничего, но один его взгляд, который стал чуточку теплее, уже поражает меня прямо в сердце. Кажется, во мне и правда расцвело нечто похожее на любовь. И это нечто так греет душу. Раньше я жил словно в тёмном подвале, где висели только фотографии Пака. И они говорили мне лишь то, что я обычный неудачник, который обязательно должен заполучить своё. Но теперь я отпустил это. Отпустил и заметил жизнь вокруг себя. И первым, кто вошёл в неё, стал именно Ифань. Он так мило хмурится, когда не понимает моих слишком плоских шуточек. До этого я видел лишь чёрно-белую картинку, но сейчас моя жизнь раскрасилась немного иными цветами. И в них преобладает синий. Да, думаю, именно он и подходит Ифаню. Этакий холодный парень, ассоциирующийся с зимой, морозом и свежестью, имеет свой цвет – синий. Не голубой и не морской, а именно синий. *** - Тебе достать ещё одно одеяло? Сейчас ночи немного холоднее, чем обычно, - шепчу я ему перед сном, но он лишь мотает головой. Не слушаюсь и дожидаюсь момента, когда он уснет. А после беру своё одеяло и накрываю им его. Сегодня я буду счастлив, хотя и буду мёрзнуть. *** Он уже встал на ноги и спокойно ходит по дому, немного прихрамывая от боли в животе. Улыбаюсь, видя то, как он пытается казаться безразличным ко всему. Это так провально выглядит. - Тебе лучше? – кивает и садится за стол, ожидая своей порции обеда, а я словно мамочка выбираю тарелку побольше и наливаю супа. К сожалению, в моём доме слишком мало продуктов, поэтому особо разнообразным меню никак не получится сделать. Я не могу оставить его здесь одного с Кенсу, пока поеду в ближайший магазин. - Ты просто волшебник, - поднимает на меня взгляд и зачёрпывает ложкой суп, - Сначала спас меня от смерти, а потом напичкал таблетками и своим супом. Сейчас мне намного лучше, - и улыбка тронула его губы. И в ту же минуту она коснулась и моего сердца, которое с каждым разом всё сильнее и острее реагировало на любую фразу Ифаня, адресованную мне. *** Я будто стал помешанным на нём за эти короткие семьдесят два часа, хотя ни разу и не увидел с его стороны хоть малейшего намека на симпатию. Хотя бы как к другу. Видимо, он относился ко мне просто как к новому человеку, с которым познакомился в нестандартной ситуации. Я боюсь, что все эти дни закончатся так же неожиданно, как и начались. Что Кенсу проснётся и всё внимание будет сконцентрировано только на нём, а я лишь, как знакомый врач, буду лечить их обоих. Боюсь, что в один миг Крис подойдёт и скажет, что пора уходить. Что он позвонил друзьям, и они заберут его с До прямо сейчас. Но я продолжаю верить в лучшее. Продолжаю верить в Ифаня и в свою удачу. Ни за что не хочу отпускать его. Как можно отпустить человека, который смог так изменить меня внутри? Ведь именно благодаря ему в моей душе расцвел прекрасный сад. Но не напрасна ли эта вера? Стоит ли мне так слепо вестись на эту очередную шутку судьбы? Я знаю, в этот раз она полностью сломает меня и оставит погибать, как рыбу без воды. А вдруг это не так? Но как ни взглянешь, это больше похоже на уловку. Будто кто-то сверху только и делает, что ищет повода, чтобы добить меня окончательно. Но мне, кажется, нравится. Мне нравится эта уловка, и я согласен попасться на крючок, вдыхая в лёгкие воздух, которым Ифань дышит одновременно со мной. Да, я теряю голову слишком быстро. Но этот человек смог вызвать во мне такую бурю эмоций, какую не удавалось никому за такое короткое время. Это определенно чего-то стоит. И я готов рискнуть. *** Надо прекратить оправдывать себя и всю банальность, которая происходит сейчас. Быстрое развитие действий ни к чему хорошему не приводит, но даже если и так, то… Я слишком рисковый и самоуверенный придурок, который забыл провал с Паком и решил попробовать что-то новое. Не вижу причины отказывать себе в этом. В этом идиотизме, который на третий день для меня стал настоящим помешательством с лёгким названием: «влюблённость». Меня лишь беспокоит сам Ифань. Его чувства ко мне. А есть ли они вообще? Есть ли хотя бы симпатия? Маленькая и почти незаметная. Мне ведь будет достаточно даже её. Вспоминаю себя снова и снова. Нет, такого не было. Не было такого перебоя в моей системе. Страшит ли меня это? Весьма. Могу ли я повернуть назад и понять, что все мои чувства - полный бред? Ни за что. Я просто не смогу остановиться. Потому что верю в лучшее. Верю в Ифаня и в удачу. Особенно в удачу. Конец POV Бекхён POV Сехун - И долго мы тут кофеёк распивать будем? – отпиваю горячий напиток и вздыхаю, с каждой минутой беспокоясь о китайце всё больше и больше. - Идти на переговоры с голодным желудком – худший вариант, да и весьма глупый, - пожимает он плечами. Мы прошлялись целых полтора часа, закупаясь. У меня уже руки болят от вечных пакетов. Я словно носильщик для него. Хотя ради того, что он собирается сделать, я готов на всё. Этот человек такой странный. Я уже говорил, что он за секунду из глупого ребёнка может превратиться в мудрого старика? Скажу ещё раз это. А вообще мне до сих пор непонятно кто и что он такое вообще. Он вроде бы и ведёт себя открыто, но любит увиливать от ответа, что неимоверно бесит. - А ты любил когда-нибудь? – неожиданно самого для себя спрашиваю я у Сухо, на что он удивлённо зависает, смотря на меня, - Точнее… У вас есть любимый человек? Ну, точнее у тебя. Чёрт… - нервничаю и путаюсь, но успокаиваюсь тут же, слыша тихий и мелодичный смех. - А что? Понравился? – ведёт бровями, а я в ответ шутливо хмурюсь, - У кого-то рано появятся морщинки, - подмигивает мне и делает глоток, - Зачем тебе знать это? - уже более серьёзно отвечает тот. - Должен же я знать хоть что-то о тебе. - И этим «что-то» является моя любовная история? Ты странный, Сехун, - тяжёлый вздох. Он отводит взгляд, будто думая над тем, стоит ли, но что-то в его глазах меняется. В них проскальзывает толика грусти. Кажется, он решился. Решился вспомнить не совсем приятные воспоминания. - Знаю, что всё это звучит банально, но любовь у меня была всего лишь одна, - до сих пор не поднимает взгляд на меня, - Нет, я встречался с несколькими. Их даже было довольно-таки много, но действительно любил я лишь один раз, - снова вздох, - Тебе действительно интересны все мои переживания и падения? – глаза такие чистые и добрые, но глубоко внутри я осознаю, сколько там грязи, сколько бед и слёз. - Да, хочу, - тихо отвечаю я и облизываю губы. - Ладно. Мне было меньше девятнадцати на тот момент, когда я встретил его. Да, моей любовью оказалась вовсе не девушка, которых я менял словно перчатки до этого. Им оказался именно парень. Такой скрытый и слишком взрослый по мышлению для своего возраста. Он всегда напоминал мне океан, который скрывает в себе тысячи тайн. Океан, который в один момент перестанет быть спокойным и тогда… Тогда я даже не думал, что может что-то произойти. Я бегал за ним, шутил. Да, раньше я был, как самый настоящий альфач. Ну, придурки такие, наверняка в твоей школе самые популярные. Я не понимал, что такое «любовь». Но лишь после расставания с этим человеком, я наконец понял, что именно это она и была, - закусывает губу и усмехается, - Для меня он был самой яркой звездой на небе. Единственным и неповторимым. Я любовался им и вместе с этим огораживал от других. Я будто стал жить лишь для него. Просыпался с мыслью о нём, шёл в ту же школу или магазин и всё по списку. Все мысли были заняты им. Это было схоже с одержимостью. С самой настоящей одержимостью. Но тогда я и не знал, насколько я был глуп и ущербен в его глазах. Я осознал свои ошибки слишком поздно, - делает глоток кофе и отодвигает полупустой стаканчик, - Я вечно пытался быть рядом, даже когда понимал, что раздражаю его этим. Я буквально задыхался от нехватки внимания с его стороны. Что я только не делал: и писал признания на асфальте, и поджидал его на каждом углу с цветами, и дарил самые разнообразные мягкие игрушки в силу своих финансовых возможностей. Я был готов совершить безумство. Готов был пойти даже на кражу или нечто похожее, хотя проблемы с законом вечно пугали меня. Но всё было зря. Мои мечты были обречены остаться всего лишь мечтами. Я всё старался и старался, но без толку. Как мне казалось, я был обречён на одиночество. Хотя в это время у меня было достаточно девушек, которые то и дело доставали меня звонками по телефону. Но ни одна из них не смогла заполнить собой дыру в моей душе, что образовалась после его ухода, - он поморщился и тряхнул головой, - Он позволял быть с собой, позволял разговаривать, трогать, но вечно был холоден. И этот холод медленно выжигал меня изнутри. Он заставлял одним лишь взглядом сдаться ему и бегать хвостиком, словно собачка. И я бегал, наматывал круги, думая, что что-то изменится. Даже когда мои ноги были полностью в кровавых мозолях, даже когда в глазах уже появлялись тёмные пятна, а дыхание сбивалось – я всё равно бегал за ним. Но я улыбался. Понимаешь? Улыбался, видя его, даже если тот не обращал на меня ни малейшего внимания, - пожимает плечами и складывает руки в замок, - Я просто не мог остановиться. Ведь знал, что больше не могу ничего. Ничего, - выделяет это слово и смотрит в сторону на соседний столик, где сидит парочка, - Я бежал, потому что боялся, что всё исчезнет. Даже эти холодные взгляды и сухие слова, которые я еле из него вытаскивал. Я боялся, что всё закончится. Боялся в один день услышать «прощай». Но, как по закону всех жанров, услышал. Он сказал мне «прощай» ровно на год нашей первой встречи, - вновь переводит на меня взгляд и грустно улыбается, - Я думал, что забыл, как дышать. Забыл, как моргать. Даже забыл, что означает слово «существовать». Я забыл всё. Абсолютно всё, - взгляд опускается на стол, - Я плакал как самая настоящая девчонка. Я твердил себе, что это ошибка. Что вся моя любовь лишь обычная фантазия. Бред сумасшедшего. Я был просто помешан на нем. И я был так жалок… - сглатывает и вновь вздыхает, - Настолько, что ползал перед ним на коленях, моля остаться. До сих пор молил сделать мне больно, не замечая свою главную ошибку. И когда я понял её, то все воспоминания о нём осыпались словно лепестки увядшей розы. Осыпались глубоко в душе и остались там гнить. Я стал теряться. Не мог понять, когда я сплю, а когда бодрствую. Будто на меня напала лихорадка. Я бегал за ним во сне, в реальности. Стирая свои ноги, свою гордость, свою жизнь в кровь. Я стёр всё, что мог, не оставляя и следа. А потом… - он вновь переводит взгляд на меня и улыбается уже без той грусти, - Я будто вздохнул. Глубоко-глубоко. И очистился. - Ты отпустил? – перебил я его, но тут же прикусил язык, понимая, что мог сбить его, но в ответ послужило лишь отрицательное мотание головы. - Я очистился от всей боли, от всех переживаний, от всего. Кроме него, - облизывает сухие губы и откидывается на стул, - Лепестки наших воспоминаний до сих пор гниют во мне, медленно убивая. Он подарил мне счастье, безумство и любовь на триста шестьдесят пять дней, а взамен забрал остаток моей жизни. Забрал половинку меня и моего сердца. Именно ту половинку, которой я бы смог полюбить кого-то ещё. Он обрёк меня на вечное одиночество и размышления. - Какая же главная ошибка? - Если я скажу тебе полным и развёрнутым ответом, то ты скорее всего не поймёшь, поэтому просто скажу, что мы были слишком разные. И внешне, и внутренне. Я был ребёнком, когда он был уже взрослым. Я смотрел на солнце, когда он уже видел приближающиеся тучи. Этот парень был развит намного больше меня, видел и понимал куда больше… а я словно дитя бегал за ним, пытаясь ухватиться за его ладонь. За его внимание и сердце. - Оу, - выдаю я многозначительный ответ и понимаю, что этот Чунмён пережил намного больше, чем я. Настолько, что нельзя было и сравнивать. - Вот тебе и «оу», ребёнок, - настроение будто по щелчку пальцев возвращается, и он поднимается со стула, - Пошли? - Куда? – удивлённо хлопаю глазами. - Должны же мы спасти твоего Лухана, - подаёт мне руку, а я недолго думая, крепко хватаюсь за неё и поднимаюсь на ноги, - Тем более у меня есть дела с тем человеком, которого ты мне описал. Если я не ошибаюсь, конечно же. - У меня сейчас такое чувство, будто мы друзья. Ты рассказал мне самую главную тайну своей жизни, а теперь подаешь руку, чтобы я просто поднялся со стула. Интересно, неужели он близок к этой теме? Неужели был связан с преступностью и крутился в этих кругах? Хотя глядя на цену его одежды, что он купил сегодня, могу с уверенностью сказать, что деньгами его жизнь не обидела. - Забудь и не думай, - удивляюсь и в следующую секунду хмурюсь, - Я рассказал тебе важную часть своей жизни лишь потому, что уверен, что тебя в ней не будет. Но прежде чем выкинуть тебя из неё, я должен подать тебе руку и убедиться, что ты не вернёшься ко мне с просьбой о помощи, - теряюсь и закусываю губу, - Одиночество стало мне слишком родным. Да и думаю, оно станет ревновать, если я скажу, что теперь мы будем жить втроём. - Тихо смеясь, он идёт вперёд, на выход. Я не знаю, как он мне поможет. Даже не знаю, стоит ли ему вообще верить. Но чувство безысходности и что-то ещё в моём сердце заставляет довериться. Другого выбора ведь нет, так же? - Втроём… - повторяю я, - Он, одиночество и я, - смотрю на чужую спину и почему-то начинаю улыбаться, - Действительно, а вдруг заревнует, - и срываюсь с места, устремляясь за ним.