my demure.

Комната была схожа с неким подвалом, в котором ставят всякое ненужное барахло, желая продлить его срок жизни ещё на чуть-чуть, прежде чем выкинуть. Этим ненужным барахлом сейчас, как ни печально, были люди. Абсолютно не похожие друг на друга ни по внешности, ни по характеру, ни по судьбам. Каждый был индивидуален, имел свои грехи, свои скелеты, свои изюминки. Сейчас их соединяло лишь одно - скорый конец. Тот самый конец, которого жаждет Он вот уже несколько дней настолько рьяно, что первый раз за всю свою долгую жизнь решил взять дело в свои руки. Первым просыпается "лупоглазый". Такое ласковое прозвище дал Он этому мальчишке. Если рассуждать, то парень один из самых важных фигур в этой своеобразной игре, которая наконец приходит к своему финалу. Лупоглазый шипит от боли, потирает затылок, а после испуганно оглядывается, пытаясь сфокусироваться на непонятных силуэтах. Внутри зарождается страх. Тот самый страх, который совсем скоро достигнет своего апогея. - Чанёль, - не веря своим глазам, шепчет До и подползает к лежащему телу. Руки начинают дрожать, и это вовсе не из-за холода. Волнение усиливается, когда парень видит засохшую кровь на некоторых участках кожи. Страшно. Страшно подумать, что могло случиться за всё это время с Паком. Страшно подумать, что ощутит Кенсу, дотронувшись до нужного места в области шеи: пульс или же . . . Нет, парень перестаёт думать и просто касается грязной чужой щеки. Кожа слишком бледная. Слишком холодная. Совсем не такая, к какой привык лупоглазый. Но учитывая, что и сам он словно вылез из морозильника, то надежда на лучшее всё же остаётся. И До не разочаровывается, нащупывая пульс старшего. Он есть. И от осознания того, что один из самых страшных кошмаров не исполнился, уголки пухлых губ тянутся вверх. Совсем чуть-чуть, но тянутся. - Пак, - шепчет Кенсу и приподнимает тушу, подтаскивая его к стене, чтобы опереться на неё. Это получается лишь через пару минут. Чанёль непривычно тяжёлый, а Кенсу непозволительно слабый, но он справляется. В итоге они сидят в полуобнимку, облокотившись о пыльную стену, где в самом верху висит внушительная паутина, покрытая тонким слоем пыли. До словно сумасшедший качается из стороны в сторону, вместе с телом, тем самым пытаясь согреться, что выходит, конечно же, просто отвратительно. Но вот ещё пару минут и лупоглазый чувствует слабое движение. Чанёль начинает просыпаться. Он тяжело хрипит, хмурится и неосознанно жмётся к более тёплому телу, которое сейчас сравнимо с плохо работающей батареей. - Кенсу, - доносится из бледных губ. - Эй, я рядом. Ты меня слышишь? - чужой голос немного дрожит, но смысл фразы доходит до старшего и тот пару раз кивает, а потом снова хмурится, сильно сводя брови вместе. Видимо, любое движение сразу же отдаётся в голове, вызывая дикую боль, которой и так слишком много сейчас. До решает на время оставить Чанёля и осмотреться вокруг. Рядом лежат ещё пара людей. Некоторые очень схожи чертами с Бекхёном и Ифанем, но из-за всей грязи и плохого освещения, парень не может быть уверен в своих догадках на все сто процентов. Он решает, что лучше привести в относительно нормальное состояние Пака, чем кидаться к другим и пытаться растолкать их. Дальше взгляд скользит вверх. Виднеется длинный коридор, где изредка мелькает свет, из-за чего можно увидеть, что он действительно длинный. Причём к слову "длинный" можно спокойно добавить "очень". Вся обстановка схожа с настоящими ужастиками, которые парень так ненавидел и избегал. Но почему-то именно сейчас он жалеет об этом. Понимает, что зря столько раз отказывал Минсоку и Сехуну в просмотре фильмов с таким не особо приятном жанром. Ведь тогда бы До хотя бы знал, как действовать в таких ситуациях. Ну или чего можно ожидать. Всё же лучше, чем полно неведение. - Кенсу, - низкий бас выводит из мыслей, - Кенсу, - вновь повторяет старший и кое-как отстраняется от парня. И До отвечает. Отвечает так, как будто ждал этих слов вечность, если не больше, хотя куда только. До активно отвечает, крепче прижимая к себе тело, которое превосходит его и в длину и в ширину. Но чувство, что он - это единственное спасение для Пака, не оставляет Кенсу. На удивление, это чувство не уходит и от Чанёля, который утыкается носом в грязные волосы, которые потеряли свою мягкость из-за пыли и грязи, которая успела осесть за долгое или не очень пребывание тут. *** Волнение находит и Сехуна. Сердце непривычно быстро бьётся, будто бы вот-вот собирается остановиться. Но нет. Оно бьётся. Секунда за секундой. Минута за минутой. Час за часом. А когда взгляд скользит по непривычно огромному зданию, которое огорожено забором и энным количеством охранников, разбросанных по всему периметру огромной территории, где находится не только главное здание, то О кажется, что он с инсультом готов слечь. - Ты боишься? - осторожно спрашивает Сухо, заглядывая в расфокусированные глаза. Сехун не может сказать "да". Нет, не потому, что он сейчас взволнован до предела. Нет, не потому, что сейчас все его внутренности смешались в кашу и прошлись через мясорубку. Просто. . . Просто это слишком очевидно, что "да". Да, он боится до невозможности узнать, что всё напрасно, что уже всё давным-давно потеряно, хотя по словам Чунмёна, всё было как раз очень вовремя. - Расслабься, пока ты со мной тебе ничего не угрожает, - дотрагивается до плеча чужого и сжимает его сильно, чтобы наконец внимание обратили должное. Сехун вальсирует между одной реальностью и другой. Он сначала падает в бездну отчаяния вместе со своей фантазией, а после падает, больно стукаясь коленями и сдирая руки в кровь о жёсткий асфальт реальности. - Сложно расслабиться, когда чувствуешь, что время не на твоей стороне, - наконец подаёт признаки жизни младший, сжимая руки в кулаки, тем самым кожу натягивая, из-за чего костяшки сильно выделяются. - Сейчас только раннее утро. Злодеи во всех романах приводят свои планы в исполнение ближе к вечеру, - пожимает плечами и легко улыбается, пытаясь своим показушным спокойствием и расслабленностью помочь Сехуну. - Что ему мешало исполнить свой план ближе к вечеру вчера? - хмурится, брови сводя вместе. - Лухан. Его измученное тельце привезут лишь к полудню, - ловит удивлённый взгляд и выдыхает, - Кто владеет информацией, тот владеет миром. А я обладаю такими связями, что тебе и не снилось, - рука непроизвольно в волосы лезет, чтобы испортить и без того не особо идеальную укладку, - Просто не делай поспешных выводов и останови свою фантазию. Доверяй мне, О. - Мне больше ничего и не остаётся, - честно признаётся младший, сжимая губы, тем самым превращая их в одну сплошную белую полосу. *** Свет, проникающий в окна, слепит настолько сильно, что кажется будто выжигает глазное яблоко. Лухан, обнимающий себя руками, качается из стороны в сторону. Его лицо будто изранено своими же слезами, которые оставили разводы на непривычно худом лице. Чувство опустошённости не покидает ни на секунду. Перед глазами до сих пор улыбка того единственного, кто до сих пор помогает ему держаться. Помогает ему не сломиться и вновь зарыдать в голос, срывая его в десятый раз. - Выходим, - грубый голос режет уши, из-за чего китаец жмурится до цветных пятен перед глазами. Подчиниться он не может по многим причинам. Основная - парень попросту не может контролировать своё тело, которое истощенно настолько, что другой бы удивился, как он до сих пор не отправился на тот свет, в царство мёртвых. Быть предельно честным, Хань тоже не понимал этой особой магии, которая держит его несчастную душу в бренном теле, но он благодарен. Ведь на кромках мозга до сих пор теплится надежда на лучшее. На то, что он увидит Сехуна. Услышит этот голос, который грубее собственной внешности. - Как же меня это подзаебало, - слышит он ворчание чужое и легко улыбается, видя перед глазами лицо вовсе не то, какое на самом деле. Перед глазами О. Все его идеальные черты, которые Лухан прорисовывал в своём сознании тысячи раз, сейчас перед его глазами. Может, именно поэтому улыбка действительно искренняя. Может, именно поэтому он чувствует себя лучше, чем прежде. Может, именно поэтому сердце бьётся спокойно, зная, что встретиться с жестокой реальностью, где нет О, шансов всё меньше и меньше.