Pillar – Ember Of Hope
The Blackwater Fever – The Depths
Lacuna Coil – I'm Not Afraid
— Ты же не серьёзно? – я помотала головой. — Котёнок, не тупи, - закатил глаза он. — Я же сказал «подарок». — Знаю я твои подарки, - я едва не ткнула ему пальцем в грудь, но так как палец был мне дорог, то решила этого не делать. — Я не буду участвовать в убийстве невинных! – и вот хоть пристрели прямо тут, но те люди, пусть и не с радостью, дали мне кров и еду, и я не стану стрелять им в спину. — Иногда я спрашиваю себя «Ваас-Ваас, а не правда ли её мозг размером с грецкий орех?» - он всплеснул руками. — Чарли, включай мозг, я не буду постоянно думать за тебя. Кем нас назвала твоя сумасшедшая подружка? — Её зовут Бхадра, - поправила я. — И никем она нас не называла. Если ты имеешь в виду её слова о пророчестве, то… — Десять очков Гриффиндору, - он щелкнул пальцами. — Именно. Пророчество. Нам это сыграет на руку. Её дружки, повстанцы, тоже набожные, так? – я нехотя кивнула. — Значит, и они нас примут за своих святых, - он на миг задумался, а затем вновь щелкнул пальцами. — Погоди, ты хочешь сказать, что мы им поможем? – я прищурилась, ища в его словах подвох. — Почему нет, - легко пожал плечами он. — Она же сказала «спасти страну». Этим и займёмся. Нет, что-то здесь было не так. Ваас врал, и врал не скрывая своей лжи, упиваясь тем, что я не стану ему препятствовать. Во всяком случае, открыто. Но вот тихо, скрытно, незаметно – это можно. Помогу тем, кому можно помочь, уберегу Вааса от ненужного кровопролития. Пусть так. Ваас завёл машину, стоящую рядом с колокольней, и загрузил туда оружие и боеприпасы (он нашел несколько ящиков, которые я пропустила). Я села рядом с ним, пристегнувшись, и указывала дорогу. Уже смеркалось, и ему пришлось включить фары. Ехать пришлось долго, меня едва удерживала от сна мысль, что без меня Ваас не найдёт дорогу. Но потом я нашла в бардачке карту, ко всему прочему, с многочисленными заметками, и указав ему на «Банапур», с чистой совестью задремала. А вот пробуждение было не самым хорошим, Ваас просто открыл дверь и тычком в плечо выпихнул меня из машины. В голове были только ругательства, но я внезапно поняла, что впереди огонь, много огня и дыма, крики людей и… — Чего встала? – он впихнул мне в руки автомат, навешивая на плечо второй. — Ищи своих, давай винтовки, - он хлопнул меня по плечу, и побежал в сторону пылающих домов. Я в растерянности посмотрела по сторонам, и заметив приближающийся вертолет, взяла себя в руки. Мирные жители бежали, но солдаты, те, у которых были пистолеты, смене на автоматы обрадовались. Я сновала по горящему городу, позабыв о Ваасе и думая лишь о том, как бы не угодить под шальную пулю. Всё было объято огнём, грохотали автоматы, прямо как в передачках по телику, когда показывают какие-нибудь боевики. На повороте лицом к лицу столкнулась с Сабалом, он был удивлён и зол одновременно. Я всунула ему в руки автомат, а мужику слева кинула в руки полный рожок, перебежками направившись обратно к машине. — Бхадра! – это был «громовой» вскрик Сабала. Армейцы отступали под огнём повстанцев, снабженными автоматами, и люди понемногу занимались созданным хаосом, засыпая песком или заливая водой горящие дома. Я вышла к дому Бхадры. Внезапно дверь была буквально разнесена в щепки, и оттуда вышел Ваас, собственной персоной, держа на плече девушку. Где он был всё это время?! — Ты… - Сабал стал рядом со мной, оцепенев на мгновение. — Ты кто? — Осмотри её, - сказал Ваас мне, аккуратно перекладывая Бхадру на землю. Она уже очнулась, но была очень сонной. — Ожогов нет, повезло, - пожала плечами я. — Вы пришли, - она моргнула, а затем, протерев рукой лицо, села. — Вы пришли, как и было предсказано, - она потянулась ко мне и обняла за шею. — «Придут они в час нужды». — О, да не стоит, - я осторожно похлопала её по спине. — О чём ты говоришь, Бхадра? – рядом возникла Амита. — О пророчестве, - невозмутимо ответил за неё Сабал. — Тебе следовало бы знать это. — Я знаю, - огрызнулась она. — Но дело в том, что это пророчество всего лишь миф. Возмущение Сабала полностью отразилось на его лице. Бхадра отпустила меня, и я помогла ей подняться. На всякий случай я стала по ближе к Ваасу, сложившему руки на груди и с интересом наблюдающим за перепалкой. Смотрел он хитро, запоминая, и я сразу поняла, что он их «прощупывает» на слабости. Этот взгляд я по себе знала. Люди почти закончили тушить пожар, и некоторые из них столпились рядом, перешептываясь. Аджая нигде не было видно. — Это наша история, - сказал Сабал не терпящим возражения тоном. — И если Тарун Матара уверена, что пророчество сбывается, значит это действительно так! – воскликнул он, махнув рукой, а затем выдохнув, приказал нам двигаться за ним. Ваас, одарив Амиту довольной ухмылкой, твердым шагом прошествовал за ним. Я и Бхадра, переглянувшись, тоже поспешили нагнать воинственного Сабала. С Ваасом всегда было… трудно. Казалось легким в какой-то момент, но буквально через мгновение – опять наваливалось то, что нельзя было понять. Он менялся, менялся постоянно, подстраивая окружающих под себя, и делая вид, что меняется сам. Он как будто играл в игру, игру, в которой играют только по его правилам. Он всегда опережал всех на шаг, был готов ко всему, предусматривал любое событие. Он был чертовым Ваасом-мать-его-Монтенегро, который всё делал по-своему и всегда от этого выигрывал. Раньше, когда Ваас обкалывался до беспамятства – ещё на Рук, и недвижимо сидел на черт его знает откуда взявшемся старом кресле, кресле, которое было только для него, пялясь в огонь, мне постоянно тянуло смотреть ему в глаза. Зрачки, ненормально большие, с тонкой серо-зелёной каймой, в которых плясал, отражаясь, огонь. Иногда мне казалось, что даже не будь там костра – огонь бы оставался в его глазах. Теперь же он, сидя на колченогом стуле, запрокинув руку на спинку, смотрел в лицо Сабала узкими, почти звериными зрачками. Пальцы, уже не перетянутые стершимися пластырями, вертели меж собой золотистую монету. Свет от свечей поблескивал на тонких гранях. Зрачки Сабала – узкие, а радужка странно-желтая, с темной канвой. В глазах повстанца нет огня, только звериная жестокость. Он смотрит в глаза Монтенегро так, словно пытается увидеть его всего, насквозь. Он правильно делает, ищет то, что не сходится с Ваасовым образом доброго самаритянина. Только не найдёт, пока Ваас не покажет. Это его игра, и играет он только по своим правилам. Мы с Бхадрой здесь – как сторонние наблюдатели. Я сижу за Ваасом, она – рядом с Сабалом. Мы чем-то похожи, но «защитники» у нас абсолютно разные. От Монтенегро нельзя ждать поблажек. Но он всегда окажется там, где нужно. Он как то самое «провиденье», в которое так неустанно верят такие, как Сабал и Бхадра. Не знаю, что тянет Вааса туда, где он больше всего нужен, но это «что-то» его никогда не подводило. И меня тоже. Если не следовать порядку, а просто изложить факты, то в пророчестве сказано так: В Кират придут трое человек. «Двое дверь откроют, а третий вслед за ними». Пока что это было единственной размолвкой между нами и пророчеством. Сабал предполагал, что это может быть Аджай – он, как раз, вернулся в лагерь, уставший, загнанный, и тут же увалился спать, только коснувшись постели. В остальном же всё сходилось. Но кто знает, кто читал такие пророчества, тот поймёт, что это всегда – чушь собачья. Такие пророчества это запутанный клубок из сотен мелких ниток, и распутать его невозможно. Одна нить переплетается с другой, и вместе они ныряют в клубок, утягивая за собой ещё десяток. Чтобы понять хоть примерное его значение, нужно разобрать каждое предложение по слову. Одни слова отсылают к третьим, перечат вторым и соглашаются с пятыми в том, что четвертые не правы. Иногда сложно понять, что в глазах Вааса. Сейчас это колеблется от заинтересованности до настоящей скуки, и это не подозрительно. Это нормально, когда тебе третий час толкуют пророчество. Особенно, если оно тебе вообще не надо. Ваас внезапно берет мою руку, и щелкает суставом пальца. Я сдавленно шиплю от резкой боли, морща нос, и смотрю на него, пытаясь понять, в чём дело. Он по-прежнему смотрит в сторону Сабала, и я понимаю, что он уже на грани. Он злится, на него давят эти четыре стены, его бесит это сидение на одном месте и разбирание дурацкого пророчества по словам. Он щелкает средним пальцем, и я опять морщусь, закусывая щёку изнутри. Его раздражает даже запах благовоний, туманящий голову. Он не привык. Сабал выдыхает, потирает виски и отодвигает от себя старый пергамент. Щелкает безымянный, и я носком кед ударяю о стул Вааса. Он переводит взгляд на меня, подпирает второй рукой щёку, и глядя мне в глаза, щелкает моим мизинцем. Хмыкает, видя, как я морщусь, и щелкает опять, прижимая палец к ладони. — Просто скажите, что делать, - говорю я Сабалу. — Мы не сможем помочь, сидя здесь, - я почти слышу, как Ваас одобрительно кивает. «Хорошая gato, молодец. Продолжай, если не хочешь, чтобы вместо сустава так же резко щёлкнула кость». Сабал сложил ладони под подбородком, раздумывая. — Аджай спас заложников, и теперь часть наших солдат их охраняет. Именно этих людей не хватает для захвата аванпоста. Но если пророчество верно, то… Что ж, захватите аванпост, - он положил ладони на стол. Это был плохо скрываемый вызов. Сабал, судя по всему, не любил тратить ресурсы зря, и сразу решил узнать, на что мы способны. Он не верил нам до конца, а если не верит он, то другие тоже не поверят. Но если нам удастся его убедить… Ваас, судя по всему, думал о том же. Он отпустил мою руку и поднялся. — Мне нужна пушка. Или ты имел в виду пойти проповедовать, что Кират земля общая и давайте жить дружно? – фыркнул он нетерпеливо, видя, что Сабал не спешит с ответом. — Наведайся к Лонгину, он даст тебе оружие. Я отмечу, где он находится, - я подсунула Сабалу карту, и тот обвёл карандашом участок. — Он странный, но он помогает нам. — Пошли, - сказал Ваас, снимая со спинки стула свою куртку. — Она останется, - сказал Сабал холодно. — Нет, - усмехнулся Ваас. — Она не останется, - и не став дожидаться ответа, толкнул меня к двери и вышел сам. А затем, ещё битый час возмущался, что «этот мудак ещё и командует». Для Вааса лучшей мотивацией всегда были деньги и наркотики, а Сабал только что-то требовал, и это уже выходило за «правила». — Я смогу помочь тебе чем-то? – нахмурилась я, в действительности не понимая, зачем он взял меня с собой. — Да, если заткнешься, - огрызнулся он. — Просто делай что я говорю, и делай молча, окей, дитя прерий? — Я не из Техаса, - закатила глаза я. — Перестань путать Техас и Флориду. — Плевать, - он открыл дверь потрепанного авто. — Садись давай. Мы приехали к Лонгину, но Ваас приказал оставаться в машине. Я успела почистить собственный (ну, почти, Сабал так и не потребовал его назад) пистолет, а заодно и перезарядить обойму. Ваас кинул на заднее сидение автомат, и сев, принялся присоединять глушитель к пистолету. Лагерь находился в часе пути от Банапура. Над ним вздымался в небо столб дыма от чадящего костра. Пахло палёными тряпками, резиной. После Банапура, сплошь уставленного благовониями, разболелась голова. Даже сильный ветер не мог разогнать дым и этот запах. Но такую боль можно было стерпеть. Ваас остановил машину метрах в ста от лагеря, съехав с дороги и оставив тачку под сенью деревьев. Он не стал доставать с заднего сиденья автомат, оставив только пистолет. — Он мне не понадобится, - пожал плечами Монтенегро, увидев мой недоуменный взгляд. Я кивнула и пошла за ним. Мы находились на холме рядом с лагерем, возвышаясь над ним, незаметные и тихие. Наблюдение затянулось примерно на полчаса. Ваас внимательно следил за их передвижениями, что-то обдумывая. — Здесь только одна сигналка. Походу, даже древнее, чем наши, проблем не будет, - он провел костяшкой по брови. — Выруби. — Чего? — Я же говорил, молча, - цокнул он, и указал на сигналку. — Давай. — Нет, ты серьёзно? – воскликнула я, при этом пытаясь говорить шепотом. — Не облажайся. Спорить было бесполезно, и мне ничего не оставалось, как идти туда. Живот скрутил болезненный спазм от волнения. Черт. Какое-то чувство подсказывает мне, что это не кончится добром. Возьми себя в руки, Броди, и давай. Когда вспомнила Джейсона, живот заболел ещё сильнее. Черт ну надо же. А он ведь и сам не раз пробирался в Ваасовы аванпосты. Иду по стопам, чего уж там… От этой мысли немного полегчало. Он, как только на остров попал, сам сориентировался, собрался с силами. И ему спину никто не прикрывал. А я уже это прошла, и не могу просто вырубить сигналку? Ну уж нет. Полная решимости, я преодолела расстояние до следующих кустов, когда солдаты не смотрели. До заветного жестяного ящика было рукой подать. Открыть крышку, перещёлкнуть тумблер, потянуть вниз рычаг. Всё просто. Вдох-выдох, вперёд! Я подкралась совсем близко, дергая задвижку и открывая сигнализацию. Начинка была иная, не такая, как на Рук-Айленд. Ваас, черт побери! Ладно, всё должно быть просто. Вот, тут два переключателя, помеченные кнопкой выключения. А к какой кнопке это относится? Щелкну две сразу, чтобы наверняка. Сигналка потухла, а с ней и все лампы, находящиеся на аванпосту. Я медленно попятилась к кустам и успела увидеть, как Ваас убирает от лица руку. Ой. Ну откуда мне знать было то, ты же сказал, всё как там. Мужчина начал спуск с холма, и я увидела, как к щитку подходит какой-то солдат. Переведя взгляд на Вааса, я заметила, как он проводит ладонью по горлу, и тыкает в солдата. Я покрутила пальцем у виска и покачала головой. Солдат был почти рядом. По губам Вааса я прочла «сейчас же» и заметила ставший таким… прежним взгляд. На миг пересохло во рту, а по спине пошла дрожь. Это был взгляд того самого Вааса. Вааса с Рук-Айленд. Ох чёрт, я в дерьме. Достав нож, я взглянула на солдата. Он уже почти открыл щиток, как вдруг, слева от меня, за дом, упал камень. Ваас, черт побери, что ты делаешь?! Солдат отвлекся, и достав кукри, решил проверить, что за звук. Я поняла, чего хочет Ваас. Я попаду в чёртов Ад вместе с ним, клянусь. Азиаты не самый высокий народ, в большинстве своём, так что я, будучи ненамного ниже солдата, вполне могу достать до его шеи. Проблема в том, что я не хочу этого, а в ином случае, Ваас будет зол. И кто знает, что он хочет сделать. Чёрт. Господь, либо заряди в меня молнией прямо сейчас, либо… прости меня. Я сделала шаг по направлению к мужчине, выпрямилась, и что есть сил ударила в шею, зажимая второй рукой рот. Тело билось, пыталось убрать руку, но было слишком поздно. Из горла не вырывалось ничего, кроме сдавленного бульканья. Дерьмо. Я вытащила нож, спрятав его за пояс, и отволокла тело в кусты, еле-еле дотянув. Тяжелый. Вааса уже на пригорке не было. Отойдя немного от лагеря и спрятавшись в кустах, я на секунду сорвалась. Подтянув к себе колени, я уткнулась в них лицом. Черт побери, почему ты такая эгоистичная сволочь, Чарли Броди? Ты всегда так легко жертвуешь другими, и надеешься на прощение? Дерьмо-дерьмо-дерьмо. Возьми себя в руки. Ты уже делала это раньше, в чём же дело? Внезапно, за два года, стала праведником? Я глубоко вздохнула, а затем выдохнула. Поднявшись, я прокралась к лагерю, осторожно выглядывая из-за стен. Я увидела затылок солдата, затем он упал, а впереди, с вытянутой рукой, сжимающей пистолет, стоял Ваас. На земле расплылась багровая лужа, и меня чуть не стошнило. — Мы закончили, - сказал Ваас по рации, приближаясь ко мне. Он положил вторую руку на моё плечо, и сжав, повёл в небольшое здание рядом. Он выслушал то, что сказали по рации, и засунул её в карман штанов. — Умойся, - он кивнул на умывальник. — Выглядишь как труп. Меня затошнило ещё больше, и я поспешила к раковине, брызгая на лицо прохладной водой. — К этому нельзя привыкнуть, gato, - сказал Ваас, разрезая ножом замотанный скотчем пакет. Оттуда вырвалось небольшое белое облачко и осело на стол. — Это нужно принять. Если ты будешь так сопротивляться самой себе, каждый раз, то тебя в прямом смысле наизнанку вывернет, - он высыпал немного порошка на стол, и взяв ножик, прошёлся лезвием, разравнивая. По лицу было понятно, что результат его не удовлетворил. Я умылась, замерев над раковиной. — Дерьмо, - поморщился он, вытерев нож, и спрятав его. — Я видел, как многие ребята, в поисках «лучшей жизни», приезжают на Рук. Обычные молокососы, которых выгнали из дома, потому что они нихера не умеют. В школе они были крутыми, потому что щемили тех, кто слабее их, а как вышли – некого уже щемить. А бабло надо где-то брать, если даже кассиром в «Бургер Кинг» не берут. И они погнали на Рук, туда, где, якобы, нет никаких правил. Наркотики, оружие — попахивает модными подростковыми романами. Вот только не все из них готовы были убить. Не раздумывая. И знаешь, что с ними стало? — Ты убил их. — Не я, - тихо засмеялся он. — Они сами себя убили. Я просто помог им принять одну простую истину, которую давно уже пора принять и тебе. Либо ты, котёнок, либо тебя. Здесь только такие правила.