Любовь и другие неприятности...

      Пробуждение было весьма приятным. Нет, ну кому не понравится проснуться рядом с любимым человеком? Лёня мирно посапывал, положив голову мне на плечо. Странно, что ему разрешили остаться. Наверное, помогла подруга Лиды, что работала врачом (да, я уже понял, в какой именно клинике нахожусь. Мы навещали Илью, когда тот слег с отравлением). Иначе я не могу объяснить безвылазное нахождение этого солнышка в моей палате, прошу заметить, не первую ночь.       Но все это ерунда по сравнению с реальной проблемой — грёбаным спектаклем. Вы представляете? Моего Лёню поцелует какой-то мудак на моих глазах (мы учимся в параллельных классах, так что быть зрителем мне придётся). План действий в моей голове созрел сравнительно недавно.       Так как разговор с классной руководительницей Лёни ничего не дал, я обратился к Жабе. Так многие называют нашу руководительницу театрального кружка — Жабову Анну Борисовну. Ну, вы поняли. Так вот, она сказала, что позволит мне поучаствовать в спектакле Лёниного класса. Еще бы, парни там явно были не в восторге от того, что их заставили играть эти роли, а я вот пришёл по собственному желанию! Жаба под впечатлением. Mission Completed*.       Но вот отдавать одну из главных ролей она не спешила. Мне пришлось побегать по её поручениям, посетить пару уроков театра со своим классом (видеть меня в театральном было странно, не так ли?) и купить для этой женщины-земноводного две шоколадки. В итоге Жабья душенька (если она у неё есть) была довольна. Анатолий Питерский играет в труппе. Принца. Вау.       Не без труда, но проблема была устранена, однако, Лёня ничего об этом не знал. Потому что я сам решил: пусть будет сюрприз. Анна Борисовна согласилась помочь мне с этим, освободив Лёню от всех последующих репетиций. Затем она сообщила парню, который должен был играть принца, что он снят с роли. Мудак (как я уже успел его прозвать ранее) даже не был против. Видимо, его, в отличии от меня, не прельщала перспектива целовать Лёню. Правильно, морда целее будет.       Ход мыслей был прерван Леонидом, больно ущипнувшим меня за руку. — Толя, а-у-у! Питерский! — щёлкал пальцами перед моим лицом парень. — Что? Ох, да, я не заметил, как ты проснулся. — Да ну?! Я звал добрых минут пять, но ты так увлеченно прожигал взглядом лампу на потолке, будто та села на твой святой (он правда святой) байк и, боже, задела наклеечку со спайдерменом! — притворно ужасаясь и хохоча, сказал Лёня.       Да, у меня есть байк. Самый лучший подарок, что я получал в жизни. Моя крошка Honda dn-01** попала ко мне благодаря Лиде и Илье, за что я им безмерно благодарен. Я даже катал пару раз Лёню. И это просто нереально круто — слышать звук мотора, чувствовать ветер, который пробирается под толстовку, и ощущать руки Лёни в карманах этой самой толстовки. Парень ненавидел, когда его руки замерзали. Наклейку комментировать я вообще отказываюсь. Она не уступает в крутости моему байку, и всё тут.       И, как всегда, мне не дали подумать спокойно. Послышался тихий скрип двери и в комнату вошла та самая подруга Лиды, которая работает тут. Я убрал руку, которой всё это время поглаживал, сам того не замечая, бок Лёни и приподнялся на руках, поприветствовав, как я успел вспомнить, Светлану. — Утречка доброго, мальчики, — улыбаясь сказала девушка. Ее улыбка отлично смотрелась в сочетании с довольно короткими русыми волосами, голубыми глазами и веснушками, что красовались на ее носу. — Как спалось? Лёня, может, позавтракаешь у меня в кабинете? Или поедешь домой? Мне позвонить Лиде? Толя, как себя чувствуешь? Синяки не исчезли, но выглядишь лучше. А как живот? Думаю, уже завтра повязку снимут, порез не такой глубокий, тебе повезло, если в такой ситуации вообще можно говорить о везении. Ужас, и как такое могло случиться? Куда смотрел ваш директор?!       Господи, где проходят соревнования по скоростному чтению текста? Ей нужно туда. Я сел уже полностью, пытаясь хотя бы мысленно ответить на часть вопросов, а Лёня, увидев мое замешательство, лишь улыбнулся, встал с кровати и, сообщив, что отправляется за кофе, вышел, добавляя, что позже поедет домой и поест там.       Я, переварив тонну вопросов, ответил на те, что были адресованы мне. Тем временем девушка занялась моим осмотром и сообщила, что уже завтра я покину больницу, при условии «появляться тут на осмотр следующие две недели». Я лишь кивнул и улыбнулся Лёне, который вернулся в палату с тремя стаканчиками кофе. Черный кофе без молока и сахара точно был для самого русоволосого, обычный эспрессо для меня и что-то со взбитыми сливками сверху для единственной леди в нашей компании.       Поблагодарив Лёню и тепло улыбнувшись нам обоим, девушка удалилась. Мой возлюбленный собирал свои вещи, потягивая бодрящую жидкость. Давайте разыграем маленькую драму? — Лёнь, ты там это… Не давай мелким играть за моего персонажа в видеоиграх. И следи за Вовой, особенно за ним. Ты же знаешь, почему.       Как и задумывалось, это сработало, и я был прерван Леней, который прижался ко мне, крепко обнимая и и шепча: — Хей. Ты скоро вернёшься домой, да? — Я когда-нибудь говорил, как сильно я его люблю? — Я хочу, чтобы ты играл с Женьками, — парень продолжал говорить, выводя пальцами узоры на моей спине, — Я хочу, чтобы ты, лично ты, спрашивал у Вовы, не придумал ли он что-нибудь сжечь. Я хочу что бы ты мешал мне читать своими вопросами. Я… — все постоянно прерывают меня, так что я тоже оттянусь. Заткнул брата любимым методом всех сериалов и мыльных опер. Я потянул Лёню на себя и теперь он просто лежал на мне, отвечая на поцелуй. Знаете, а он быстро учится. Я расслабился и приоткрыл рот, позволяя Лене вести. Поцелуй вышел долгим, чувственным, я начал поглаживать его спину, спускаясь к пояснице, задевая ремень джинсов. Лёня выдохнул чуть громче, чем обычно, я прикусил его нижнюю губу, чем вызвал тихий, но от этого не менее прекрасный стон.       Я понял, что Лёне это нравится не меньше моего и опустился от губ к скулам, а затем к шее, легко целуя. Лёня выгнулся, будто его ударило током. — Оу, это твоё слабое место, малыш? — прошептал я, целуя его за ухом, от чего парень задышал ещё чаще, а я опустил руку… — Стой. Я опоздаю. Ты удачно попал сюда именно перед недельными каникулами, но у меня репетитор, — на одном дыхании выдал Леонид. — Потом. Всё потом. —Добавил он, быстро коснувшись моих губ своими, и встал с кровати. — Что «всё»? — сдержать пошленькую улыбочку не получилось. Лёня густо покраснел, отворачиваясь к окну. — Выздоравливай скорее, — все ещё глядя в довольно большое для больницы окно, сказал мой любимый (да, он еще не совсем мой, но точно любимый), — я хочу видеть тебя дома, рядом.       Я, наверное, выглядел глупо, улыбаясь во все 32. Лёня взял сумку, сложил в неё ненужную из-за яркого солнца куртку и пошёл к двери.       Я вдруг вспомнил, как девочки из детдома рассказывали, что лучший способ проверить, любит ли тебя человек — мысленно попросить его обернуться, когда тот будет уходить. Я, шутки ради, и стараясь как можно громче думать (если громкость мыслей вообще можно регулировать), произнес одними губами: «Если любишь меня — обернись.»       Лёня, который никак не мог этого слышать, если только он не экстрасенс — обернулся. Обернулся, когда уже почти дошёл до двери. За это я смог подарить ему самую тёплую улыбку, на которую только был способен.