One night and one more time.

Такие встречи продолжались не день и не два, а уже как минимум в течение недели. В курсе этих встреч была только Шепси, что один раз застала Ланселота и Ака в библиотеке, подальше от посторонних глаз. Женщина была не против увлечения сына, хотя и считала, что достоин он на самом деле большего, но не трогала эту парочку, пообещав не рассказывать Каху, который пришел бы в ярость и разнес бы, по меньшей мере, зал, в котором находился Ланс. Спустя еще какое-то время рыцарь перестал заезжать за Акменра с наступлением ночи и целых две ночи подряд не появлялся вообще нигде, хотя днем, как и положено, возвращался на свое место. Шепси видела беспокойство сына, но пока что поводов для паники было мало, потому сама пока что была спокойна. Впрочем, очень скоро повод для паники у них появился, причем не один и в одно мгновение. Ланселот, где-то набрав себе целую свиту, заявился в зал Египта и, подойдя к гробнице Акмена, слез с лошади, преклонив колено перед Меренкахом. - Мудрый правитель Египта, храбрый воин и благородный муж, фараон Меренках, а также его прекрасная жена Шепсихерет. Я, сэр Ланселот Озерный, рыцарь круглого стола и защитник Камелота, прошу руки вашего сына, Акменра, правителя Египта и хранителя волшебной скрижали. Шепси замерла, настороженно глядя на мужа, который был шокирован не меньше, чем сын. Ак соображал, что вообще сейчас можно сделать, чтобы этот новоявленный жених пережил весь праведный гнев отца, но что тут вообще сделаешь? - Сэр Ланселот, - осторожно начал юноша, но отец его достаточно громко перебил. - Ты просишь руки моего сына, шакал?! Ты?! - Мужчина грохнул жезлом по полу, но Ланс все еще смиренно стоял, преклонив голову и ожидая ответа. - Нет, ты не получишь ни руки моего сына, ни его самого, ни наши богатства! - При всем уважении, ваше единственное богатство - это Акменра, и я не хочу забрать его у вас, я лишь хочу связать нас священными узами брака. Это единственное, что может позволить себе восковой рыцарь, уже много лет служащий экспонатом в этом музее. - Выйди вон, щенок, ты не получишь моего сына, потому что я так решил, и тебе не следует злить меня, пока боги не решили расправиться с тобой! - На этих словах четыре Анубиса как по команде вышли вперед, взяв в руки сабли, но храбрый Ланселот лишь хмыкнул, поднимаясь и вытаскивая меч. - Тогда я готов победить их вместе с моими воинами. - Да будет так. - Ках скомандовал что-то на рваном незнакомом языке, но его прервал Акменра, усмирив шакалов своим приказом. - Отец, нам не нужны лишние потери и войны. Просто сразитесь с Ланселотом, как и в прошлый раз, прав будет тот, кто выйдет победителем. Я приказываю это как нынешний фараон и хранитель пластины. Сражаться вы будете на копьях, дабы ваши умения были на равных. Сэр Ланселот, оставьте свои доспехи, они вам не понадобятся, будьте на равных с Меренкахом... И еще одно. Лучше бы Вам выиграть.

***

Бой продолжался достаточно долго, чтобы понять, что обе стороны равны. Во время дуэли Ках все больше распалялся, и все бы точно закончилось чьим-нибудь отсечением головы, когда исход битвы решил Акменра, который оседлал коня Ланселота. - Достаточно этой бессмысленной битвы, ведете себя словно два скарабея, перевернутых на спины! - Убедившись, что оба воина обратили на него внимание, фараон развернул коня. - Я покидаю эти стены. - Но если ты не вернешься до восхода, ты погибнешь! - Испуганно напомнила Шепси, засеменив к сыну. - Я знаю. Прощай. - Акмен кивнул и погнал прочь, подхлестывая лошадь. Искать другого скакуна нет времени, потому Ланс пустился в погоню на своих двоих, но куда ему до самого быстрого коня? В конце концов рыцарь нашел лишь золотую корону юноши, которая лежала у распахнутых дверей музея. Сторож все бегала у ворот, охала и причитала что-то, а как только увидела Ланселота, так запричитала еще больше. - Какого хрена тут у вас происходит, молодые люди?! Почему вы не можете просто оставаться в здании музея?! - А ну тащи свой рыцарский зад обратно и объясни мне, в чем дело! - Я не... Миледи, Акменра покинул стены этого пристанища, потому что... Потому что был недоволен тем, что мы с его отцом решаем все силой. - Он вернется? - Я не знаю. - Так, ясно, до рассвета пятнадцать минут, живо по местам расходитесь, скажи там своим, а пропавшую мумию уж как-нибудь не заметят в закрытом саркофаге, но завтра, уважаемые, я с вами такой разбор полетов устрою, что тебе огнедыщащий дракон покажется ласковой змейкой! - Мой долг вернуть его! Отпусти меня, женщина, либо я вернусь с ним, либо сгину, иначе невмоготу мне будет далее тут пребывать! - Значит так, слушай сюда, сэр Ланселох! - Вообще-то Ланселот... - Мне пофигу! Вы сейчас же вернетесь на место, без разговоров, вы часть истории, и я не могу позволить сгинуть ей! Завтра я поговорю с вами всеми, а сейчас мы открываемся через пару часов, так что будьте добры разойтись и не сбегать. - Вы не понимаете, миледи, я люблю его. - А я люблю свою работу. Серьезно, Ланс, я все понимаю, но очень устала, мы поговорим следующей ночью, если он не вернется. Все, разговор окончен. - С этими словами она закрыла перед Озерным дверь.

***

- Он покинул территорию музея, - опечаленно сообщил рыцарь, отдавая Шепси корону. - Простите, это все из-за меня, не стоило мне затевать эту войну, теперь я понимаю. Ках сначала хотел было высказать о Ланселоте все, что думает о нем, но со вздохом лишь сел рядом с женой, которая не смогла сдержать слез. - Мне тоже стоило быть умнее. Повелся на эти провокации, как щенок. Мы оба проиграли, заплатив высокую цену, чтобы осознать это. - Скажи правду, твои намерения были действительно чисты и благородны, когда ты просил руки моего сына? - Женщина подняла взгляд на рыцаря, ожидая ответ. - Да, это так, мое сердце действительно принадлежит лишь юному правителю страны бесконечных песков. А теперь прошу меня простить, нужно возвращаться в свой зал.

***

Следующей ночью Озерный сразу же, как только обрел способность двигаться, направился к той фотографии пляжа, что за тропическим лесом. Сев на бревно, рыцарь невесело вглядывался вдаль, и мысли его были совсем мрачны. Когда он готов был уже встать и направиться на верную смерть в жаркие тропики, кто-то подошел сзади и на колени мужчины опустилась небольшая корзинка с манго. - И что Вы тут делаете, сэр Ланселот? Решили не явиться на собственную свадьбу? - Акмен был одет в легкую хлопковую белоснежную робу и обвешан тяжелыми ожерельями и кольцами. Глаза были подведены согласно традициям, а корону заменял тонкий золотистый обруч. Взяв один фрукт и вдохнув его приятный запах, фараон слабо улыбнулся. - Действительно думал, что я собираюсь покончить с собой? Мне нужно было выяснить, как вы двое себя поведете, и, как вижу, оказался прав насчет того, что вы двое достаточно мудры, чтобы закончить столь глупую вражду. Теперь ты понял, что есть множество разных тактик и на войне не обязательно воевать? - Что ты... О чем ты говоришь вообще? Я чуть не отправился за тобой! - Конечно, и я знал, что ты можешь, потому договорился со смотрительницей. Пока ты устраивал там концерт, я спокойно пил чай в ее будке. И я потом слышал все, что ты говорил моим родителям, потому что был совсем недалеко. Скажу по секрету: если бы я исчез, то и пластина потеряла бы все свои свойства и больше никто никогда не ожил. Все, сейчас не время болтать, все уже ждут, когда ты явишься и мы наконец разрешим всем съесть те прекрасные блюда, что были позаимствованы с натюрмортов. - Акменра поднялся, пошагав к залу Египта. - И побереги это выражение лица до того момента, когда мой отец будет просить тебя подписать брачный договор. Кстати... - Ак развернулся. - Мое сердце тоже принадлежит тебе. Настоящее, временами живое и еще бьющееся. Фараон ушел, а Ланселот так и остался стоять посреди зала с глупой улыбкой и корзинкой полной диковинных фруктов. Впрочем, не таких диковинных, как этот египетский мальчик с кожей цвета карамели.