Сквозная Мэри. Полубогиня.

       Пожалуй, эту главу я начну с капельки нытья. Я совершенно не ожидала, что мне придется так сложно. Вот так всегда. Ведь когда кто-то совершает великий поступок, все обсуждают именно этот поступок, а не подготовку к нему или какие-то побочные эффекты. Я хочу сказать, что, дорогие мои друзья, если вы собрались геройствовать, то сначала тысячу раз подумайте о том, что поступок — это в основном куча ответственности и работы. Это я к тому, что Фригга сдержала слово и нашла мне тренера, который должен был обучить меня паре-тройке приемов, чтобы сойти за физически подготовленную, и попасть на работу в тюрьму (сомнительное удовольствие, не так ли?). Ха. Паре-тройке. Как оказалось, чтобы стать асгардской тюремной уборщицей, нужно быть качком. Но все по порядку.       Прямо на следующую ночь после моего разговора с Фриггой, а также после очередного ужасного дня на моей «суперской» работе, меня разбудил нож, воткнувшийся в изголовье моей кровати. Я с глухим вскриком вскочила, задев рукоять ножа плечом. — Медленно, — сказал кто-то из тени в углу. Затем на свет выступила его рука, поманившая меня за собой. Ну, разумеется, я пошла за ним. На полпути к выходу из залы, он остановился так резко, что я не успела среагировать и налетела на него. — Забери нож, — сказал он невозмутимо и тихо, однако его тон говорил, что его раздражает моя недогадливость. Кстати, хочу Вам сказать, что вытащить нож из дерева не так то и просто, тем более, когда он воткнут туда с такой титанической силой. С ножом в руках и яростью в груди за то, что этот некто поднял меня так поздно, я пошла за ним. Он долго вел меня по каким-то закоулкам Асгарда. Я подумала, что на возвращение снова уйдет пол-утра. Если я вообще найду выход отсюда. Наконец он остановился. Оглядевшись, я поняла, что мы находимся на площадке, чем-то напоминавшей балкон. Ну, асгардский балкон, разумеется, отличается от балконов, к которым привыкла я. Я оглянулась на своего «учителя». В руке его блеснул меч и он, резко повернувшись ко мне, приставил его к моему горлу. Я с каким-то тупым удивлением посмотрела на блестящий в лунном свете клинок, а потом на его хозяина. Тот шумно вздохнул и снова сказал: — Медленно. — Что медленно? — Когда я задала ему вопрос, он повернулся ко мне, словно удивился, что я вообще могу говорить. К сожалению, было слишком темно, чтобы я могла разглядеть его лицо или вообще хоть что-нибудь. Света Луны не хватало, а другого освещения не было. — Медленная реакция. — С расстановкой ответил тот, словно давая мне время понять смысл слов. — Урок первый, — тут же добавил он и указал мне на пол. — Сядь. — Его тон не терпел возражений, и я уселась по-турецки на холодную плитку. Он сел напротив меня и достал откуда-то тоненькую палочку, заостренную с одного конца. Затем он с такой же невозмутимостью принялся тыкать ей в меня. Причем все время в одно и то же место. — Что за черт? — Я попыталась воспротивиться, но все было бесполезно. Ох, Боже, я до сих пор вспоминаю об этом с содроганием. На холодной плитке было совершенно неудобно, и не прошло и пяти минут, как самым горячим моим желанием было пробежаться. Этот тип начал раздражать меня. Я уже ненавидела его и себя, за то, что вообще согласилась на предложение Локи. Почему-то мне казалось, что этот мой «учитель» получает даже некоторое удовольствие от того, что меня раздражали его действия. Он тыкал в меня палочкой не сильно, но после получаса тыканья в меня, мне уже казалось, что он каждый раз ударяет меня кувалдой. И если сложить вместе все ощущения от этого «урока», то получается адская смесь. Я почувствовала, как внутри меня что-то загорается. Где-то глубоко в животе бурлил гнев, готовый вырваться наружу. В какой-то момент я поняла, что стало светлее. Что-то кроме Луны освещало нас. Синий свет. Несмотря на адскую боль и раздражение, я нашла в себе силы, чтобы оглянуться в поисках источника этого света. Это были мои руки. От моих рук, вцепившихся в колени, чтобы было легче переносить боль, шел резкий синий свет. В ушах у меня глухо, но громко бухало, гнев в животе, казалось, выпрыгнул из своего убежища. В следующую секунду по площадке, вместе с волной ярко-синего света, прошлось маленькое землетрясение. Маленькое, потому что оно не вышло за пределы «балкона», но совсем не по мощности. «Учителя» отбросило на несколько метров. Причем в сторону обрыва площадки. Если бы он не воткнул нож в край платформы (и как он вообще это сделал?), то точно сорвался бы. Он взобрался обратно на платформу. Резко развернув меня лицом к двери, он прошептал мне на ухо: — Урок второй. И следующий будет завтра, в то же время. Здесь. Если Фригга не ошиблась в тебе, то ты придешь. — С этими словами он просто взял и исчез. То есть, наверное, он куда-то убежал, но в темноте я не успела разглядеть куда. К тому же мне уже было поздно бежать. На площадку ворвалась стража с факелами. Увидев, что там всего лишь я, они несколько опешили и остановились в замешательстве. Я попыталась придумать, как мне объяснить своё пребывание здесь, но мои инстинкты уже все решили без меня. С диким воем я бросилась к первому попавшемуся стражнику и стала буквально лезть на него, попутно вопя ему в ухо что-то про то, как я испугалась этого землетрясения. Я готова была благодарить кого угодно за то, что стояла темная ночь, и стражники не могли увидеть ни краски, залившей мое лицо, ни того, что из моих глаз не вытекло ни слезинки, потому что тогда мое представление выглядело бы неубедительно. — Что ты делала здесь так поздно ночью? — Разумеется, ни о каком «Вы» не могло быть и речи, ведь я всего лишь служанка, что было даже ночью понятно по моей одежде. — Я здесь днем прибиралась и забыла одну свою вещь… — Начала я мямлить первое, что пришло в голову. К тому же я все еще хваталась за него мертвой хваткой, поэтому я, наконец, надоела ему. — Иди отсюда, — сказал он, с силой отрывая меня от себя. И, конечно, я поспешила свалить оттуда, пока он еще чего-нибудь не спросил.        Я вернулась в комнату для слуг еще затемно, поэтому никто и не заметил, что я куда-то уходила (надеюсь). Правда, уснуть мне так и не удалось. Весь остаток ночи я обдумывала произошедшее и решала один вопрос — идти мне или не идти завтра на эти «уроки»? Однако к утру я твердо решила, что если уж я в Асгарде, то нечего отлынивать. К тому же надо было уже действовать, потому что мне уже, честно говоря, надоело работать служанкой. К тому же уборщицей.        Поэтому на следующую ночь я снова пришла на ту площадку. Правда, пришлось немного поплутать по Асгарду, как же без этого, но во второй раз было легче найти дорогу. Чуть-чуть. Он уже ждал меня там. Сидел на плитке и выжидающе смотрел на двери. Когда я вошла, он едва заметно усмехнулся. На этот раз на площадке горел факел, и я могла разглядеть его лучше. Он был рослым, светловолосым и каким-то квадратным. При этом лицо его не выражало ничего. Я подошла к нему и уселась на плитку напротив него. — Может, Вы хотя бы скажете, как Вас зовут? — Местари, — медленно протянул он, словно был где-то не здесь. Я вздохнула. Этот Местари был совершенно не похож на великого воина, способного кого-нибудь обучить хоть чему-нибудь. — Ты справилась только с уроком номер два. — Вот и нет. С первым я тоже справилась — избавилась от него. — Он раздраженно вздохнул. — Нет, ты не справилась. Выброс энергии произошел потому, что ты не сдержала свою ярость. Но к этому мы вернёмся потом. Сейчас займемся чем-то более материальным. Но ты должна запомнить — умение сдерживать свои эмоции перед врагом — одно из важнейших качеств воина. — Эти слова Местари не раз после этого спасали мою жизнь, и не только мою. Встав с пола, он подошел к одной из колонн и достал из-за неё мечи. Деревянные, но вполне внушительные. Если таким как следует ударить по голове, то можно вырубить кого угодно. Впрочем, в руках мастера даже палка может стать опаснейшим оружием. Оба меча он положил на пол и сказал, — возьми один, а второй дай мне. Я взяла меч в руку, и поняла, что только вот этот, деревянный весит ого-го. Что же будет с металлическим? Второй меч я тоже подняла и протянула Местари рукояткой. Сама не знаю, почему я сделала это именно так. Наверное, потому. Что учительница технологии в начальной школе говорила нам, что ножницы надо подавать соседу закрытыми, держать за металлическую часть, кольцами к соседу. — Поздравляю, — произнес Местари. — Ты уже ранена, хотя бой еще и не начался. — Тут я, наконец, обнаружила, что держу меч за лезвие. Он выхватил у меня меч. — Вот это место называется яблоком, — сказал он, указав на конец рукояти. — А это — крестовина, — другой конец рукояти, ближе к лезвию. — Меч подают, держась за рукоять ближе к крестовине, а берут, держась ближе к яблоку. Ясно? — Ясно. — Отлично. Хоть с чем-то мы разобрались. Самое главное в битве на мечах — выбрать свою тактику. Кто-то ждет, пока соперник измотается, кто-то сразу начинает нападать. Твоей тактикой будет определенно не выжидание. — Это почему? — Потому что ты слишком неопытна. И ты наверняка не сможешь долго так продержаться, еще и с мечом в руке. К тому же у нас здесь не театр, дорогуша. На войне никогда не бывает равных сил. Бить нужно сразу, не выписывая кренделя вокруг противника. Дальше. Самые уязвимые места — это живот и все, что рядом с ним. Место, в которое чаще всего целятся — сердце. Это ты, я надеюсь, понимаешь. — Да. — Прекрасно. Это не значит, что нужно постоянно прикрывать их. Это значит, что нужно быть внимательной и вовремя отражать удары. — Он резко выкинул вперед меч, метя куда-то в меня. На каком-то инстинктивном уровне я взмахнула своей неподъемной дубиной и отбила его удар. Правда получилось довольно слабо и если бы Местари бил в полную силу, то точно прикончил бы меня. — Не следует так размахивать руками, — продолжил он, как ни в чем не бывало. — Когда ты размахиваешь руками, ты открываешь, во-первых, все свои жизненно важные органы. Во-вторых, ты тратишь время и силы на этот размах. — Он снова сделал выпад, но на этот раз не отступил после одного удара. Удар за ударом он теснил меня, хотя бился не в полную силу, играя в «поддавки». В какой-то момент у меня получилось ударить его по плечу. — Есть! Я убила тебя! — Во-первых, от такой раны не умирают, а во-вторых, ты уже мертва. — Я скользнула взглядом вниз и увидела маленький кинжал, приставленный к моему боку. Кинжал был настоящим, и если бы я шевельнулась, то наверняка напоролась бы на него. — Но… Это не честно… — Верно, но на войне нет правил. Каждый выживает, как может. На войне нет места правилам и чести. Если не хочешь умереть — убивай. Или ты их, или они тебя. Это простая и известная всем истина. — Совсем нет чести? А как же верность своему королю? Разве это не дело чести? — Это другое. Я про соблюдение правил в бою. — Честь не делится на главы и пункты. — Возможно… — Протянул Местари.        Честно говоря, я не помню точно, сколько времени он потратил, чтобы обучить меня. Да я и не старалась считать дни. Зачем? Поначалу было действительно сложно. Но со временем я приноровилась и к нагрузкам, и к мечу. Правда, со временем он перестал поддаваться мне и бился уже в полную силу. Так что легче не становилось. Вот тогда-то я и припомнила прохалявленные уроки физкультуры. Но, впрочем, время не стоит на месте, и вскоре я была вполне готова для работы тюремщицей. Сама смеюсь, когда думаю об этом. Столько работы, усилий. И для чего? Для того, чтобы из обычной уборщицы превратиться в тюремную.