Усы, лапы, хвост и посох в комплекте!

      Вечер, вопреки строчкам бульварных романов, не был томным. Нервным, да. Но не томным. Убрав остатки ужина под крышки и вымыв освободившуюся посуду, я не знала чем себя занять. Эрай не было, а мне она не показалась той, кто нарушает данное слово. И это было еще страшнее. Из окон на втором этаже моего домика, можно было увидеть дорогу, но на ней было пусто. В редких окнах мерцали световые блики и изредка мелькали тени. Но большая часть домиков была темной. Ставни оказывались закрыты, а во дворах не было никого. Жутко.       После заката, взяв только подсвечник, куда затолкала отрезанную часть свечи-монстра, и оставленное кошкой огниво, я ушла на второй этаж. Устроила подсвечник на столе, стоящем у стены, так как рядом не было ничего горючего кроме стола. Достала огниво, подтащила стул и устроилась за столом. С трудом, опять мучаясь начавшими деревенеть пальцами, запалила фитиль свечки и подперев голову кулаком, засмотрелась на разгорающийся огонек. Он дрожал, выстреливая вокруг себя искрами, но медленно рос, расцветая оранжевым лепестком. Боролся с легким ветерком, что гулял по комнате, влетев в открытое окно. Дергался и плакал воском, наконец разгоревшись. Завораживал…       Когда я отвлеклась от наблюдения за ним, неровный, дрожащий свет уже залил спальню, отгороженную ширмой. Длинные тени от вещей, раскинулись по стенам и полу, вызывая странное ощущение. Но было красиво. Поднявшись, я направилась к окну, чтобы сдвинуть створки, когда заметила кое-что… Я впервые увидела ночное небо в этом мире. Иссиня черное, оно было усыпано огоньками звезд, словно их сыпанули щедрой горстью. Как бисер. Там, откуда я пришла такого не было. Над нашим городом звезды можно было увидеть редко, из-за постоянных облаков и тысяч машин. Пробивался только свет самых ярких. Звезда, что звалась Путеводной. Большой ковш Медведицы. И еще пара одиноких звезд, не собранных в созвездия на нашем небе. Остальные звезды были скрыты. Здесь же, небо сверкало как платье, покрытое кристаллами и попавшее под свет. И слов, чтобы описать это зрелище не было. Кроме того, что я стояла открыв рот и не могла оторваться. Пока, тишь не нарушил чей-то негромкий чих. Высунувшись в окошко, замечаю в соседнем дворе девочку, на вид лет двенадцати, утирающую нос ладонью. Она сидела на скамеечке пред домом и смотрела на дорогу. И её не загоняли домой, несмотря на то, что на улице было прохладно. А она сидела в тонкой тунике и таких же как у меня штанах. В голову пришла шальная мысль и я не преминула её исполнить. Высунувшись из окна, насколько позволяла уверенность, что я не рухну, негромко позвала: -Эй! Э-э-й! Девочка встрепенулась и начала оглядываться. Уцепившись за подоконник левой рукой, начинаю размахивать правой и повторно зову: -Пс-ст! Эй, я наверху! Девочка вскидывает голову и я машу ей, пока она не вскидывает руку в ответном взмахе и не встает со скамейки. Задув свечу и прикрыв окно, сбегаю по лестнице на первый этаж и вылетаю на улицу. В руках блокнот с карандашом и простая широкая косынка. Девочка стоит облокотившись на забор со своей стороны и ждет меня. Добираюсь до неё, ойкая, когда укалываюсь о какую-то колючую траву. Она прыскает, зажимая рот ладонью и начинает невнятно булькать. Вроде как смеясь. Остановившись вплотную у изгороди, торопливо киваю и представляюсь: -Найлин. Девочка хмыкает и чуть склоняет голову набок, весело произнося: -Вэй Шан. На её голове темнели треугольники ушей. Судя по всему — волчьих. За несколько сотен километров от Города Оборотней. И за 10 часов до происходящего там.       Эрай не сдерживая злости, пнула обгоревшую половину скамейки и сплюнула. Оглядела дымящиеся после боя развалины, что остались на месте домов и сплюнула еще раз. Подошедший тысячник, отчитался о количестве спасшихся и кошка привычно закрыла глаза, пытаясь осознать, что в этот раз они почти успели. Погибших было почти четыре сотни. Старики, беременные женщины, что уже не могли защищаться и дети, что еще не могли этого сделать. Немногим меньше чем сотня детей осталась без обоих родителей. Тела несчастных, оскверненные Бездушными, уже начали разлагаться и спасти их было уже невозможно. Жрецы, прибывшие с их гарнизоном, только печально качали головами, проводя ритуальное огненное погребение. Детей, что были в предсрывном состоянии, поили настойкой из Цветка Беспамятства и усыпляли, работая с памятью. Заодно, через связи ребенка с родителями, находили потерянных родных. Но тех, кому уже было не за что зацепиться, раздавали семьям потерявшим детей и давали шанс на привязку. Это давало возможность ребенку вырасти здоровым во всех смыслах.        В их народе не было беспризорников — особенности менталитета не принимали понятия «чужой ребенок». Все дети были родными. Но не все дети находили себе семью в друзьях родителей. Кто-то впадал в сон и тихо угасал, не желая жить. Кто-то, защищенный Милостью дарованной им Пань Гу, уходил в другие места и там находил якорь. А кто-то…       Хотелось взвыть и лично воскресить того проклятого генерала Бездушных, который притащил свою армию в эту долину. И еще раз убить, перед этим поглумившись. Но воительница не позволила себе ничего, что бы могло напугать ребенка, что спал сейчас в походной переноске у неё за спиной. Не время. Девочка, что сейчас невольно сопровождала Эрай, была духовно надломлена больше чем остальные. Она оказалась дважды сиротой, потеряв обоих родителей за полгода. И в беспамятном состоянии вцепившись в кошку, не пожелала отпускать, как когда-то еще одна дочь. К тому же, девочка была сидом, а подруга и напарница Эрай, тоже сид, проверив ребенка сказала: -Среди моего народа ей не место. К сиротам у нас относятся жестко, переплавляя слабости в силу, а ей этого сейчас не нужно. Мы её сломаем. А вот ты и твой народ Эрай… Ты сумеешь вырастить девочку. А я помогу обучить её, когда придет время. Или, тебе поможет мой названный брат. Её тогда хватило только на кивок — схлынувший боевой кураж, оставил после себя лишь дрожащие колени и звезды перед глазами. А после, Син Юэ уже лежала на носилках и отсыпалась после истощения. Оставшиеся жрецы из её полусотни, только носились как угорелые и долечивали раненых. Мертвых, тех у которых был шанс, уже вытащила она. Самой Эрай такое не светило еще долго. Как младший военачальник в каждом походе, она отвечала за всё. Поиски выживших, отлов и добивание врага, очистка зараженных земли, воды, постройка временных жилищ, нового охранного и защитного контуров вокруг деревни. А с ними снабжение, сбор ополчения для прочесывания близлежащих лесов и прочие дела. Она на ногах уже почти сутки и список дел не уменьшается. Вода будет полностью очищена только через пару часов, большая часть запасов уцелела, но добраться до них затруднительно. Некоторые дома еще чадят дымом. Пострадавших кормят своими пайками, пока нет возможности добраться на запечатанные заклятьями общедеревенские склады. Она сама отдала почти весь паек детям и сейчас грызла чудом уцелевший кусок лепешки на меду, которые под её руководством делала Найлин. И которые она же, спросонья, сунула в руки уходящей на вызов Эрай. Сунула, погладила по голове как ребенка и отправилась обратно, совершенно не реагируя на прощание Эрай, досыпать. Лунатик. Кошка хмыкнула, слизывая с пальца сладкие, пахнущие молоком крошки. Этот запах пробивался даже сквозь въевшуюся горечь пожара, запах паленого мяса и металла боевого посоха, в который раз опалившего левую ладонь до волдырей. Ну не маг она, не маг. Друид. И единственное массовое боевое заклинание человеческой школы, противоположной ей, в который раз предупреждает о том, что следующий раз может стать последним для её руки.       Замазанной мазью щеки коснулась маленькая ладошка — дитя почувствовало запах сладости. Хороший знак — детское в ней сильно, а значит разум не будет помутнён. Шанс на нормальную жизнь есть. Отломив от оставшейся половинки лепешки кусок, кошка осторожно протянула его за спину и замерла. Реакция не заставила себя долго ждать. Маленькие пальчики, ловко подхватили выпечку и в переноске завозились. Чутким слухом, Шиен уловила жующие звуки и тихий шмыг. Все было хорошо.       Отвлеклась кошка на подошедшего товарища, который с мрачным торжеством, сообщил: -Выловили всех, кого сумели. Разведчики отправились на поиски возможных отрядов. Продуктовые склады вскрыты. Вэй с женой и отрядом, отправились в западную рощу, на рубку бамбука для времянок. Мы же, сейчас поедим и пойдем на постройку домов. До утра управимся.       Кошка, кивнув ему и дав пару советов, отправилась к шатру целителей, торопливо возведенному посреди главной площади. Часть жрецов, истощенных до предела, уже лежали на походных одеялах, прямо рядом с шатром. Оставшиеся, уже пошатываясь и срывая голос, командовали быстро двигающейся очередью, заканчивая оказывать первую помощь. Самых тяжелых уже вытащили, кого сумели — воскресили, кого нет — отпустили в свиту Пань Гу. Оставшихся легкораненых, долечивали прямо на ходу, последние десятеро, среди которых был знакомый Эрай жрец. Полностью седой, до белизны, с лицом разрисованном шрамами, в своей любимой форме, носимой обычно воинами и с амулетом из желтой яшмы в виде змеи на поясе. Шестой ранг мастерства. Когда-то он, еще неоперившийся мальчишка, рискуя жизнью, вытащил на своих плечах три десятка воинов среди которых была и Эрай, из ловушки Бездушных. А сейчас он работал. Пахал как зачарованный, хмурясь и скрывая за длинной челкой от маленьких раненых свои льдисто-голубые глаза. Взгляд которых иногда внушал необъяснимый страх даже взрослым. Получившие помощь, одаривались самодельным леденцом, которые сид любил таскать мешками и бежали к родителям. А мужчина, не обращая внимания на отсутствие благодарности, заглатывал очередную порцию зелий и продолжал лечить. Когда Эрай дошла до него — один из жрецов, уже перехватил руку мужчины с очередным фиалом и добившись от напарника осознания происходящего, вручив ему кусок хлеба и флягу, отправил отдыхать. Тот, постояв и растерянно оглядываясь, вышел из-под тени шатра, чтобы тут же наткнуться на усмехающуюся Шиен. Недоуменно моргнув, он понюхал хлеб и кивнув чему-то, помахал зажатой во второй руке флягой. -Рад тому, что вы живы, военачальник Шиен. Эрай, хмыкнув, зарылась в сумку и достала сверток с оставшимися лепешками. Развернув тряпицу, она осторожно отделила прилипшую лепешку от второй и разломив пополам, половину протянула жрецу: -Не нужно церемоний. Я ведь обязана тебе жизнью. Угощайся — тебе сейчас нужно сладкое. Тот лишь покачал головой и вытащил из поясной сумки леденец, красноречиво им покачивая на пальцах. Кошка, в ответ широко улыбнувшись, негромко уточнила: -По рецепту Шинь Ин, для таких как мы. Жрец, смерив взглядом протянутое, обменял его на леденец и без малейших сомнений, с удовольствием укусил. И тут же сморщился, скручивая с фляги крышку и залпом хлебая содержимое. Выдохнул после и с чувством сказал: -Милостивый Пань Гу, сколько же всего вы туда запихнули?! Умирающего поднять можно! Кошка рассмеялась и пожала плечами, констатируя словно невзначай: -Не для меня делали и не я. Жрецу хватило намека: -Кто стал якорем для новичка? Эрай едва слышно вздохнула и призналась хмурому седовласому: -Вишня и яблоня. Вроде. -Странные имена, даже для вас. Шиен покачала головой и развела руками, сообщая ошарашенному собеседнику: -А кто сказал, что я имела в виду разумных? Сид непечатно выразился, запихивая в рот остатки лепешки и хлебая из фляги, и отдышавшись, отрезал: -Я еду с тобой. И только попробуй возмутиться! Я не посмотрю, что ты меня на одиннадцать лет старше! Я за вещами. Кошка пожала плечами, бурча вслед умчавшемуся к шатру, озверевшему жрецу: -Будто бы я против. Вы ребята, работе с душой с малолетства обучены, не то что мы. Заодно и присмотришь за ней, пока я буду занята. А там глядишь, притретесь, влюбишься и уйдешь в наш гарнизон. А глотки вашему Совету я лично заткну. За того, кем ты станешь — заткну. Кошка хмыкнула, когда из-под сени шатра вышел полностью собранный сид, на ходу убирающий волосы в замысловатый пучок и втыкающий в него спицы. Что характерно — боевые, метательные. Раньше он таким не пользовался. Но сколько она его не видела? Лет пять? Ничего удивительного - жить хотят все и жрецы не исключение. На его вопросительный взгляд, кошка усмехнулась и протянула руку ладонью вверх — ту, что была покрыта волдырями. На третий день пребывания в походе, тысяча воинов под командованием Эрай, отправилась в обратную сторону. К Городу Оборотней — старой столице их народа. В конце пути Шиен, икала её новообретенная сестра. Та, что успела подружиться с девочкой по имени Шан. И та, кому предприимчивая сестра везла живой «подарок».