Тринадцать жертв

До конца дня близняшки оставались в своих кроватях, за ними присматривали Исаак, Лауге и Хальдис, которая могла раньше почувствовать изменение магической активности. Фрейя и Эгиль ушли в город, чтобы сообщить о случившемся тем, кто сегодня работал. Хозяйство полностью перешло на Камиллу, которая более-менее обрела душевное равновесие, Гленду и Мейнир. Эрланна же отправили отдыхать и восстанавливать силы. Когда они готовили ужин, Камилла то и дело невольно смотрела на спину Гленды. В ту ночь, когда она помогла сбежать от священнослужителей, у неё ведь тоже были крылья. Неизвестно, когда те появились у хранительницы, но, похоже, она умела их прятать. И хотелось спросить у Гленды, случалось ли с ней то же, что сегодня произошло с близняшками, но ведь если да – эти воспоминания наверняка были очень неприятными. Нежелание бредить старые раны усмиряло любопытство. Однако же Эрланн говорил, что у Гленды такого нет. «Она скрыла это от брата, чтобы не заставлять лишний раз беспокоиться? Они определённо родственники. Оба мало думают о себе». Камилла вспомнила, как не могла понять в самом начале, кто эти двое друг другу. Да, внешне они слишком разные, а о совместном прошлом помнила только Гленда, но чем дольше Ками с ними общалась, тем заметнее становилось их родство. На самом деле, по всем, кто пришёл в замок вместе, было заметно, что они близки. Дикра часто липла к Сюзанне, как младшая сестра или дочь, а Сью очень сильно о ней переживала и заботилась. Фрейя пыталась уберечь Элеонору от травм, как могла убеждала не бояться каждого шороха и не быть настолько осторожной в словах. Нора сдерживала импульсивность Фрейи и не давала той сгоряча делать то, о чём потом пришлось бы жалеть. Исаак и Лауге почти всегда были вместе и явно понимали друг друга с полуслова, а Эгиль приглядывал за ними, не давая заходить далеко в своих проказах. Только Мейлир и Мейнир пришли одни, но нашли друг друга и теперь тоже были друг другу как родные. – Интересно, – Камилла сбросила нарезанные овощи в салатницу, – если бы мы все встретились в других обстоятельствах, то сошлись бы? Сейчас мы почти как одна семья, пускай некоторые и противоположности друг друга. Но тут явно не обошлось без того, что общая беда и столько времени рядом сближают. – Кто знает, – откликнулась Гленда и развела руками. – Есть ли такие ещё такие обстоятельства, которые могли бы нас свести? Из разных мест, статусов... Но, знаешь, – она улыбнулась, хотя во взгляде прослеживалась лёгкая печаль, – я была бы очень рада, если бы, переродившись, мы снова встретились. И подружились. Правда, нормальные перерождения редко когда дают шанс исполнить желания из прошлой жизни. – О перерождениях говорить пока рано. У нас ещё есть шанс исправить эту жизнь. И прожить её долго и счастливо. – Ну, долго – это не ко мне. Это прозвучит странно, но я даже рада, что родилась хранительницей. – Слова Гленды заметно удивили Камиллу, она аж чуть нож не выронила. – Да, понимаю твоё удивление, – Гленда усмехнулась и пожала плечами. – Но это так. Просто... Если бы не осколок, я бы, наверное, года четыре назад уже умерла. Чем сильнее его действие, тем лучше я себя чувствую. Здоровее. Боюсь, если наш успех полностью заглушит осколки, долго я не протяну. Поэтому, да, я благодарна судьбе за то, кем родилась. Благодаря осколку, – она положила руку на сердце и, прикрыв глаза, тепло улыбнулась, – я прожила дольше, чем могла бы. Возможно, я и жила только из-за него. У меня была чудесная семья, я повстречала замечательных людей. Я увидела гораздо больше жизни, чем без него. Я очень рада, что осколок выбрал именно меня. Сложно было понять, влияло ли на мнение Гленды то, что она хранитель надежды, или же малышка по своей природе была настолько доброй и оптимистичной, но её слова сильно впечатлили Камиллу. И ещё стало печально за Гленду – получалось, что при любом исходе её участь несильно менялась. А ведь хотелось, чтобы конец был хорошим для всех. – Ладно, пора накрывать. Мейнир, проверь, пожалуйста, остальных. Скажи им, что пора ужинать, – попросила Гленда хранительницу, и та, кивнув, вышла из столовой. Мейнир было очень легко не заметить, но также сложно было к ней привыкнуть. Слишком тихая, словно тень, и сама себе на уме. Здесь многие не вдавались в рассказы о своём прошлом, ведь теперь оно не имело значения, но о Мейнир знали совсем мало. Наверное, только то, что она пришла из другой страны, и до прихода Мейлира языковой барьер был значительной помехой в установке контакта. Он определённо знал о хранительнице больше остальных, но хорошо хранил секреты. Лишь сказал как-то, что с такой жизнью Мейнир и без осколка вряд ли выросла бы другой. Как более высокая, Камилла начала доставать посуду, а Гленда стала относить еду. Сегодня они накрывали раньше обычного, потому что полагали, что Мейлир и Элеонора могут решить вернуться из города побыстрее и, не тратя много времени на ужин, отправятся осматривать близняшек. Ведь всегда желательно управиться до заката – никто не знал заранее, какие сюрпризы могла преподнести ночь. Всё было уже почти готово, когда на кухню вбежала Ирмелин, которая ещё явно не заходила в комнату, так как была с сумкой и в уличной одежде. Она подошла к Камилле, пристально её рассмотрела и после крепко обняла. – Как ты? Как самочувствие? С тобой-то хоть ничего больше не случилось? – Ты меня сейчас удушишь... – со смешком ответила Ками, потому что объятия сестры были ну очень крепкими. Ирма ослабила хватку и тоже улыбнулась. – Я вполне. Разве что, хех, понервничать пришлось. – Да, мне Эгиль рассказал. Бедные девочки... Ирмелин вздохнула. Ей всегда становилось особенно грустно, когда страдали дети, и хотя близняшкам было шестнадцать, они тоже воспринимались детьми. И вообще таковыми казались все, кто были младше Камиллы. После Ирма отпустила сестру и убежала в комнату, пообещав сильно на ужин не опаздывать. А вот Мейлир и Элеонора уже пришли в столовую и, позволив себе в сложившихся обстоятельствах не дожидаться остальных, приступили к еде. Они явно хотели как можно скорее сменить на посту близнецов, чтобы надолго не оставлять хранительниц одних. Даже если сейчас, по словам Хальдис, обстановка была спокойной. В то же время, от близнецов спокойствием не веяло вот ни разу: они всё ещё выглядели очень взволнованными, особенно Исаак – непривычно подавленный, растерянный и дёрганный. Наблюдая за близнецами, Камилла понимала, что и ей далеко до полного спокойствия. Чем ближе была ночь, тем хуже становились нервы. Она понимала, что, оставшись одна, снова вспомнит события дня. Во всех подробностях. Как после такого уснуть – загадка. Страшно быть одной, когда, закрыв глаза, пугающе ясно видишь разорванную кожу, а в коридоре как обычно завывают неупокоенные души. Да, обычно. С этим удалось свыкнуться, но в момент расшатанных нервов такая атмосфера снова начинала давить. Хотелось, как маленькой, попроситься на ночь к сестре, но слишком неловко было так поступать. Всем сейчас было нелегко, неспокойно, пусть же хоть у кого-то будет шанс выспаться, тем более перед работой. Камилла знала, что из-за плохого сна у Ирмы легко начинала болеть голова, и нечестно так подставлять сестру. Близнецы и Фрейя тоже ушли достаточно быстро, Эгиль явно ждал Ирму, а Эрланн, когда начали убирать со стола, подозвал Гленду и Ирмелин о чём-то поговорить, но Камилла как раз тогда ушла мыть посуду и ничего не слышала, а вернуться было бы слишком подозрительно. По возвращении девушки ничего не сказали, но обменивались подозрительными улыбками. И было видно, что на расспросы честно не ответят, из-за чего становилось любопытнее. Это даже на время отвлекло от неприятных мыслей. После душа Камилле снова стало неуютно. И холодно. Пришлось для перерыва на чтение завернуться в плед. Дома к этому обязательно добавился бы ещё и горячий чай, но здесь ходить за ним было далеко и не всегда безопасно. Заметное упущение, которое, между тем, спасало от ночных перекусов: никому не хотелось пострадать из-за полуночного бутерброда. Зато графин для воды Ками в комнату всё же раздобыла. Чтение шло плохо – никак не получалось сосредоточиться на книге, размышления постоянно уходили не туда, и в итоге терялась мысль. Приходилось снова и снова перечитывать одни и те же предложения, чтобы вникнуть в написанное. Это начинало утомлять и раздражать. И историю надо было выбрать более весёлую, а не про осиротевшую во время охоты ведьмочку, но книга о задорных морских приключениях осталась в гостевой, где Ками заменяла Хальдис «прошлой» ночью. Сегодня забрать время было, но она забыла. Стук в дверь удивил и одновременно напугал, вмиг заставив сердце забиться очень быстро, тем самым спугнув даже ту немногую сонливость, что успела настичь. Камилла, настороженно прислушиваясь, медленно встала с дивана и отложила на столик книгу. В прошлый раз чужой ночной визит закончился купанием в ледяной реке. «Но ведь сейчас здесь никого чужого. И ещё не стемнело. Чего я так паранойю?» – попробовала сама себя образумить Ками и уже бодрее подошла к двери, чтобы открыть. – Доброй ночи... Прости, я напугал тебя? На пороге стоял Эрланн. Вот уж кого она точно не ожидала увидеть, но удивлена была приятно. Отрицательно помотав головой, Камилла отошла в сторону, тем самым предлагая войти. Эрл жест понял правильно. Они вместе вернулись на диван. – Извини... Я... Это очень внезапно, понимаю, но... – Эрланн явно нервничал, однако, немного помолчав, всё же смог собраться с мыслями, чтобы продолжить более складно: – Во время ужина я заметил, что ты снова была очень беспокойна, и переживал, как бы случившееся с близняшками не испортило тебе ночь. Я сказал об этом Ирме и Гленде, спросил, может ли кто-то из них на эту ночь остаться с тобой: всё же с сестрой тебе явно стало бы спокойнее, а Гленда из хранителей самая безобидная. В итоге они сказали, что прийти обязан я, хотя я совсем не уверен, что это хорошая идея. Но только что они правда следили, чтобы я сюда пришёл... В общем... Так. Если ты скажешь, что я мешаю – я уйду. Приятно было узнать, что Эрл заметил её состояние, что решил позаботиться, уловил верную мысль. Его приходу Камилла также была рада, пусть это и добавляло некоторого смущения. С сестрой или Глендой, конечно, было бы проще, но и провести время вместе – приятная перспектива. – Не уходи. Мне на самом деле очень не хотелось оставаться сегодня одной. И я очень рада быть с тобой. В реальности, а не во сне. – Значит, там была действительно ты? – Звучит странно, но я склонна думать именно так, раз уж мы оба понимаем, о чём речь. Странная беседа была не со сном. Даже если я не могу объяснить, почему произошло... Вообще всё то, что было со мной после возвращения. Эрланн смущённо потупил взгляд, он явно не рассчитывал, что те признания были на самом деле. Хотя, даже если бы знал, в той ситуации вряд ли сказал что-то другое, ведь сильные эмоции заставляли не думая высказывать всё, что было на душе. Чтобы немного сменить тему, Эрланн решил поделиться своим предположением о том, чем можно объяснить всё то, что видела Камилла в ту ночь. Он рассказал, что знал, о том, что такое ночь красной луны. Однако особое для магов время не должно было затронуть человека, и, вероятнее всего, ответ прятался в кольце. Ведь оно было зачарованным и имело сильную связь с Камиллой – это и позволяло вбирать в себя жизненные силы. Эрланн не располагал информацией об аналогичных случаях, но такое объяснение казалось ему самым вероятным. Ведь физическое время для Ками точно застыло, а по воспоминаниям путешествовала проекция. Это даже выглядело логичным, так как и кольцо, и замок были связаны с ведьмой, поэтому проекция и оказалась во вполне конкретном месте. Потом, вероятно, её выбросило из воспоминаний и перенесло в сон, так как это было проще всего. Слушая Эрла, Камилла лежала головой на его плече и, стараясь сильно не звенеть, перебирала ключи на плаще. Все эти магические тонкости были интересны, практически совершенно непонятны, но хорошо отвлекали от воспоминаний о крыльях и крови. Однако сейчас беспокойство вызывало другое: Камилла помнила, что должно было произойти после захода солнца. В тот момент она снова ничем не сможет помочь и останется только наблюдать, как Эрланн вернётся к своему прежнему облику. – Глупость спрошу, но пробовал ли ты принимать обезболивающее перед превращениями? – неожиданно спросила Ками. – Да, но это не имело эффекта, – вздохнул Эрланн. – Хотя я об этом догадывался, но всё равно проверил. Просто из-за того, кто я есть, обычные лекарства должным образом на меня не действуют. Что мёртвому припарка. Так, вроде, говорят. – По крайней мере, чувство юмора у тебя живо... – усмехнулась Камилла, но тут же погрустнела: – И всё же мне очень жаль, что это нельзя облегчить. – Не беспокойся, в целом, я к этому уже привык. Несмотря на всю уверенность, с которой было выдано это заявление, Камилла ему не поверила, но говорить ничего не стала, да и не успела бы: то, о чём они говорили, началось. И Ками снова застыла, смотря и ожидая, когда всё закончится, как и днём являясь лишь бесполезным наблюдателем. От этого было гадко на душе и тяжело на сердце, но других вариантов просто не обнаруживалось. В этом замке Камилла была одной из самых уязвимых, слабых и бессильных, потому что простому человеку нечего было противопоставить магии. От неё ведь в этом месте требовалось только умереть. И сблизиться с Мастером. Со вторым она уже справилась, и было поздно об этом жалеть, пытаться что-то изменить, отдалиться. Как только всё закончилось, и Эрланн с ещё закрытыми глазами откинулся на спинку дивана, Ками заключила его в объятия. Она осторожно провела рукой по волосам, убрала с лица чёлку, вместе с тем огладив большим пальцем скулу. Ещё подрагивавшие руки пробрались под плед и притянули Камиллу ближе. Прижавшись щекой к щеке, она слушала, как постепенно выравнивалось дыхание, и от этого становилось легче. – И вот поэтому тоже я хотел, чтобы пришёл кто-нибудь другой, – виновато прошептал Эрланн. – Я бы соврала, сказав, что меня не пугают эти перемены, но это не повод не приходить. Я всё равно рада быть с тобой, – также тихо ответила Камилла, а после посмотрела в глаза. Её и обычный вид Эрла больше не пугал, но сейчас он казался ещё роднее. Теплее. – Я люблю тебя. – Я тебя тоже, Мила. – Раньше меня так не сокращали. – Но этот вариант тебе подходит. Ты ведь правда милая. Счастливая и смущённая, Камилла не нашлась, что ответить, и вместо этого поцеловала Эрла. Медленно, осторожно, боясь сделать что-то не так. Они уже целовались, но тогда Эрланн потерял связь с миром, а она была под чарами Гленды, из-за чего пропали все сомнения, сейчас же Ками действовала более осознанно, а потому – нерешительно. Это было странно и неожиданно, но, похоже, после превращения Эрланн становился теплее. И пальцы, и губы сейчас ощущались иначе. Приятнее и живее. Ками провела по губам языком, попробовала разомкнуть их – Эрл не сопротивлялся и постепенно начинал отвечать, тоже с заметной нерешительностью. Даже их руки двигались очень неспешно и ласково. Робкие и мягкие движения делали момент ещё приятнее, побуждая растянуть поцелуй. Первой отстранилась Камилла, но перед этим она прошлась поцелуями по щеке до мочки уха, затронув и ту. Снова с улыбкой смотря в глаза, она огладила ушную раковину кончиками пальцев, пропустила через них пряди волос, слегка потянув их. – Пошли в кровать. Уже поздно, что толку здесь сидеть? – предложила она. – Но... Мне было бы правильнее остаться на диване... – Было видно, что в Эрле говорила вежливость, а не желание отпустить Камиллу, ведь руки всё так же неспешно гладили спину, не давая сильно отстраниться. Он не хотел доставить неудобств своим присутствием и, в то же время, очень хотел быть рядом. – Но зачем? Мы уже спали рядом, когда я осталась у тебя. Нет причин ложиться порознь сейчас. Эрланн молчал, задумавшись. Объективных причин в самом деле не было. Он отпустил Камиллу и кивнул, она встала, сложила плед и ушла на кровать, давая ему время разуться и снять лишнюю одежду. Холодная постель показалась очень неуютной, и как только Эрланн подошёл, Ками утянула его под одеяло и прижалась, радуясь слабому, но столь приятному теплу. Усмехнувшись, Эрл поцеловал её в макушку. Да, он определённо смог отвлечь Камиллу от негативных мыслей, но радовало не только это. Ему самому было спокойнее рядом с ней. Уютнее. И хотелось жить. В самом деле, а не условно. Чтобы не пугать холодными пальцами, не заставлять ёжиться. Дышать полной грудью, дарить тепло и осознавать, что сердца бьются в унисон. Да, сердце Мастера могло биться, но только когда он ощущал себя живым, когда желание жить было сильнее принятия и смирения. И сейчас, находясь так близко, Камилла очень ясно услышала ровный, ритмичный, уверенный стук ожившего, переполненного чувствами сердца. Пробравшись под рубашку, она положила руку на сердце, словно не доверяла слуху. Радостная, удивлённая и взволнованная, Ками подняла взгляд, чтобы увидеть такое же выражение у Эрланна. Она подтянулась выше и снова поцеловала его: уже смелее, жарче и напористее. Этот поцелуй был короче, но выражал столько эмоций, сколько не смог бы сейчас передать ни один другой жест. – Это прозвучит так банально и избито, – тихо начал Эрл, когда они, взявшись за руки, просто лежали рядом, – но ведь правда. Ты заставила моё сердце биться. – Было бы в моих силах это сохранить... – Просто будь рядом, Мила. И моё сердце будет биться до тех пор, пока бьётся твоё, – пообещал он и поцеловал палец, на котором было проклятое кольцо, способное враз разрушить все надежды. Храня уютное молчание, они постепенно уснули. И новый день встретили также рядом. Рассвет для Эрланна был как всегда неприятным, и он был очень рад, что Камилла всё ещё крепко спала. Ведь ему не хотелось уходить, как в прошлый раз, но также очень не хотелось беспокоить с самого утра. Поэтому, убедившись, что Ками и не думала просыпаться, он остался. Обычно Эрланн вставал сразу после превращения, но сегодня у него была причина поваляться подольше. Милая тихо сопящая причина, которая продолжала жаться к его боку. Жаль только, что вернувшиеся рога не давали повернуть голову, чтобы понаблюдать за чужим сном. Эрл положил руку на сердце, прислушался к своим ощущениям. Это было удивительно, но даже сейчас, когда тепло жизни снова покидало тело, оно продолжало биться. Слабо, но уверенно.