Твоими Глазами

Remember me for centuries.

Есть ли смысл говорить, сколько слез было пролито за 8 часов после его смерти? Она выпила весь алкоголь, что был в доме. Выкурила все сигареты, в том числе и из его кармана, оставив лишь одну на потом. Смахнула несколько кокаиновых дорожек, но должного облегчения так и не наступило. Если смешать сильнодействующие вещества друг с другом, то человек, в лучшем случае, не умрет от передоза. Но спектр ощущений ему обеспечен. Так и в случае Джейл. Она ощутила всё, что только могла ощутить, кроме одного. После рокового выстрела её лихорадило так, что она даже стакан в руках удержать не могла. С пустым она еще более менее справлялась, но стоило налить воды, как его вес становился слишком неподъемным для её рук. Он разбился о пол, обжигая её босые ноги разлетевшимися по всей кухне осколками. Но душевная боль была в тысячу крат сильнее физической, поэтому Джейл даже не вздрогнула. Ей пришлось пить из ладоней. Да, глупо. Да, неудобно. Но хотя бы действенно. Потом, когда реветь уже совсем не было сил, она смахнула первую кокаиновую дорожку, запивая любимым виски Кая. И тремор, наконец, унялся. Она почувствовала легкое головокружение, расслабление в мышцах, даже в какой-то степени умиротворение. Но этого было недостаточно, чтобы заглушить боль в её искалеченной душе. Дозу пришлось увеличить до двух дорожек, осушить до конца все бутылки с алкоголем, коих, к сожалению, было всего две, да и то одна из них наполовину пустая, и выкурить 12 сигарет. Больше не нашлось. После принятого «коктейля» её затошнило. Потом несколько раз вырвало. Причем до ванны она с трудом добралась из-за сильнейшего головокружения. Впрочем на три часа она там и зависла. Её отрубило. Когда Джейл, наконец, пришла в себя, голову разрывало на части от сильнейшей мигрени. Пальцы отказывались её слушаться, как и все тело в целом. Конечности онемели так, словно вовсе ей не принадлежат. Затем её еще раз вырвало. Она приняла душ, смыла с себя засохшую кровь Эстер и Кая, а после, держась за стены, добралась до спальни, где в платяном шкафу достала его любимый черный плащ в котором он выглядел слишком сексуально. Он вообще всегда выглядел сексуально, но в этом плаще он был… словно Владыка Преисподней, не меньше. Джейл надела его любимый предмет гардероба на голое тело, который он носил почему-то не так часто как хотелось бы, и, свернувшись в клубок на полу возле незаправленной постели, вожделенно вдыхала тонкий аромат, доносившийся от приятной к коже ткани плаща теперь уже мертвого хозяина. Стоило ей закрыть глаза, как лицо Кая тут же возникало перед ними. В её мыслях он улыбался. Он вообще всегда улыбался, даже когда умирал. И Джейл так сильно завидовала его внутренней свободе. Кай всем своим видом демонстрировал отсутствие страхов и безразличие ко всему. Он жил для себя. Жил одним днем и ни о чем не волновался. Он делал все, что ему вздумается, и не боялся быть наказанным. Он был свободным, поистине свободным человеком. Живущим за границами разумного. Он был свободен от оков и рамок, придуманных обществом. Был свободным от правил, которые он не стремился нарушать, он нарушал их случайно. Нарушал их с чувством долга. Будто бы он, как истинный катализатор хаоса, должен делать все вопреки всем. Он жил наоборот. И это, черт возьми, так захватывало. Джейл восхищалась им. Несмотря на всю свою жестокость и бестактность, она восхищалась той грацией, с которой он убивал людей. Той присущей лишь ему харизмой, с помощью которой он очаровывал их, и её в том числе. Она восхищалась его безумием. Но безумие не мешало ему быть обладателем гениального ума. Кай всегда всё знал наперед. Продумывал каждый шаг и предполагал исход любого события еще до его начала. Джейл не понимала, как ему удавалось быть таким… идеальным? Да. У каждого свои понятия о совершенстве. Но её утопия выглядела именно так, и всё это время была рядом с ней. Идеальный мир всегда был рядом, жаль, что она поняла это только сейчас. Когда его больше нет. Стоило ей раскрыть глаза и все иллюзии в одночасье рушились, возвращая убитую горем Джейл в суровую реальность. Действие алкоголя отступало. Легкие галлюцинации от кокаина рассеивались, так, словно телефонный звонок вырвал тебя из сладкого сна, и как бы сильно ты не старался уснуть снова, ты уже не мог вернуться в тот момент. Он закончился. Прошел, как очередное мгновение, оставляя после себя лишь приятное послевкусие и неизгладимый отпечаток в памяти. Так и сейчас. Она ощутила на себе весь спектр. Начиная от тошноты и заканчивая галлюциногенной эйфорией. Но, то чего она так искала, не происходило. Это чертово облегчение так и не наступало. Боль становилась всё невыносимее, а кошки не переставали скрести на душе. Всё это лишь временное забытье, после которого приходило опустошение. Джейл отказывалась верить в случившееся. Отказывалась смиряться со смертью Кая и до сих пор надеялась, что это всего лишь страшный сон. Но с каждым часом она понимала, что как бы сильно она не пыталась унять эту боль и как бы сильно она не старалась проснуться, она не проснется. Потому что всё это реально. Она действительно выстрелила в него, а всё потому, что эта проклятая птица разбилась об их окно, спровоцировав её спустить курок. Защитная реакция или испуг… это уже не важно, потому что теперь вообще всё неважно. Смысла нет. Ни в чем. Кай был для неё всем. А теперь нет ничего кроме пустоты и невыносимой горечи вины, добивающей и без того вдребезги разбитое сердце. Все эти 8 часов она умирала и воскресала. Снова и снова. Будь то алкогольное опьянение или наркотический угар. Сколько бы раз её ни вырубало, она рано или поздно возвращалась в реальность. Вот и сейчас, Джейл сидит на диване, крепко обнимая колени, уткнувшись носом в ворот его черного плаща. По телевизору идет шоу Джимми Фэллона, но она не видит и не слышит, ровным счетом ничего. Она выжата и опустошена, словно под сильнодействующим транквилизатором, когда ты похож на живого мертвеца. Ты все еще дышишь, но уже не можешь функционировать так, как раньше. Трудно поверить, что этот заносчивый и саркастичный засранец, в которого она по уши влипла, теперь молчит. Что он больше никогда не выкинет своих остроумных шуточек. Больше никогда не будет подтрунивать над ней. Никогда не прикоснется и не поцелует её. А для кого-то и вовсе его смерть станет большой радостью, ведь череда загадочных убийств наконец прекратится. Во всем есть свои плюсы. Даже в его смерти. Общество ликует. А вот Джейл готова убить все семь миллиардов этого сраного общества. Лишь бы он снова был рядом. Лишь бы он очнулся и сказал, что всё это злая шутка. Что он лишь хотел подшутить над ней. Жаль, что мечты, так и остаются мечтами. - Как же мне тяжело, Кай, – Джейл закрывает глаза, пряча лицо в сложенные на коленях руки. – Что мне делать дальше? Как, по-твоему, я должна жить, зная, что собственноручно лишила себя счастья? Зачем я, черт возьми, вообще взяла этот гребаный пистолет? Почему ты не остановил меня? Не врезал мне хорошенько, чтобы привести в чувства? Почему позволил целиться в тебя? Почему? – она делает несколько глубоких вдохов и хочет разрыдаться, но не может. Слез совсем не осталось. Да и сил, в общем-то, тоже. - Я понятия не имею, как жить дальше. Уверена, будь бы ты на моем месте, ты бы не придал моей смерти такого значения и непременно продолжил бы свой путь, но я ведь не ты. Понимаешь? – она шмыгает носом и устремляет потухшие глаза на его тело, повернутое к ней лицом. – И я до сих пор не понимаю, как тебе удается быть таким сексуальным? Ты безупречен, даже когда мертв. Даже когда цвет твоего лица белее белого. Видел бы ты себя сейчас, то наверняка бы не оставил эту деталь без внимания. Сказал бы что-то вроде: - «Эй детка, взгляни на этого откинувшегося красавца. Правда он великолепен?». – воображение так красочно воссоздало картину, что Джейл не может сдержать улыбку, но уже через секунду все возвращается на круги своя. Отчаяние искажает её не менее бледное лицо. - Как же я ненавижу тебя. Ненавижу за то, что ты оставил меня. За то, что так бессердечно бросил на произвол судьбы. Мои страдания доставляют тебе удовольствие, да? Ты ведь наслаждаешься моей болью? И даже сейчас ты лежишь и довольствуешься тем, что ты мертв. А я от безысходности рву на себе волосы и не устаю проклинать себя за то, что взяла в руки твой телефон. Не сунь я нос не в свои дела, и всё было бы иначе. Ты был бы жив и сейчас бы мы оба разошлись по разным комнатам и занимались бы своим делами. Я бы готовила ужин. А ты бы сидел в телефоне, одновременно с этим пересматривая «Друзей». И все было бы нормальным. Обычные будни, хоть и не совеем обычных людей. Но мы оба были бы живы. Ты был бы жив телом, а я душой. В этом ведь и заключается счастье, правда? Когда ты и твой любимый человек вместе. Пусть вы в ссоре и не разговариваете уже неделю, главное то, что вы рядом. В этом счастье. Людям нужны люди. Но мне не нужны они. Мне нужен лишь ты. Ты один. Большего и не надо, – Джейл убирает выбившиеся за уши пряди и задумывается. Она погружается глубоко в себя, рассуждая о бесперспективном будущем. И на ум приходит лишь одна мысль, что выхода нет. Впереди нет света. Совсем. Лишь кромешная тьма, боль и страдания. Большего не дано. Свое право быть счастливой она проебала. Хотя, что уж тут говорить, счастливой она и не была. Даже с ним. Ведь именно рядом с Каем она ощутила весь спектр боли. Она проклята и обречена. И вдруг ей так некстати вспоминаются его слова на мосту. - А ты как всегда был прав. Помнишь, ты сказал, что нас не ждет ничего хорошего? Неужели ты знал, что все закончится именно так? И знал ли, что… - Джейл замирает. Выжидает паузу в несколько минут, будто настраиваясь, и произносит осипшим от криков и слез голосом. – Знал ли ты, что я сделаю это? – она встает с дивана, закрывает форточки и решительно идет на кухню. Без всяких сомнений Джейл нажимает кнопку на баллоне с газом и максимально поворачивает переключатель на плите. Затем возвращается в зал, ложится напротив Кая, с точностью копируя его позу, и устремляет взгляд на его закрытые глаза. - Пообещай мне, что мы еще обязательно встретимся? – она бережно дотрагивается подушечками пальцев до его мягких губ. – Не в этой жизни, так на той стороне. Надеюсь, мы будем вариться в одном котле, – Джелиса улыбается, от чего стекающие по её щекам слезы попадают ей в рот. Язык щиплет от солоноватости слёз и стойкого металлического запаха крови, растекшейся огромной лужей по всему ковру. - Ты, вероятно, этого не одобрил бы. Самоубийство - удел слабых. Наверняка именно так ты и считал, но что если другого выхода нет? Что если человек вынужден пойти на это? Ты вряд ли когда-то поймешь, какую нестерпимую боль способны причинить душевные страдания. Ни одна физическая боль в мире не сравнится с внутренними пытками. Смерть – это лекарство. Возможно даже панацея, по крайней мере, я считаю её таковой. Едкий запах газа быстро распространяется по дому, просачиваясь даже в самые маленькие щелки. Джейл нравится вдыхать его в легкие. Нравится испытывать это странное ощущение дурноты и приятного головокружения. - Меня все равно не ждёт ничего хорошего. Я наверняка в чём-то, да облажалась в доме Эстер, и где-то не стерла отпечатки. Копы рано или поздно найдут меня и влепят пожизненный. Уж поверь, для меня это хуже смерти, быть запертой в клетке в полном одиночестве и изоляции. Быть может, они признают меня невменяемой и навсегда упекут в психиатрической больнице, где на протяжении всей жизни будут пичкать меня транквилизаторами, превращая в овощ. В неспособного ни на что человека. Уж лучше я испытаю эту секундную боль, но уйду из этого чертового мира вместе с тобой. Ты ведь будешь держать меня за руку до самого конца? – Джейл с надеждой на ответ смотрит на его бледное лицо, нежно сжимая в ладони его холодные пальцы. - Я хочу, чтобы ты знал, что мне не страшно. Я не боюсь умирать, Кай. Просто знай это. Не хочу, чтобы ты считал меня трусихой или слабой. Это вынужденная мера, на которую ты вряд ли бы отважился. Даже если бы тебя посадили, ты бы все равно нашел выход. Ты во всем видишь свет. Свет от адского пламени, который выводил тебя из любой передряги. Жаль, что ты не разглядел этот свет сегодня утром, когда ты был ещё жив и просил меня выстрелить в тебя. Запах становится все более едким. Головокружение усиливается, а глаза предательски слипаются. Джейл неминуемо тянет в сон. Кто бы мог подумать, что газ способен так умиротворять? Она вдруг перестает чувствовать боль. Душа исцеляется, а сердце, кажется, замедляет ритм и впервые за это время бьется ровно. - Знаешь, я смотрела на мир твоими глазами. Но теперь, когда тебя нет, я перестала видеть. Совсем, – Джелиса изо всех сил не позволяет глазам закрыться. Она тянется к карману Кая и достает из его толстовки зажигалку Zippo. – Я словно слепой дезориентированный котенок, брошенный посреди улицы. Толпы прохожих проходят мимо и не замечают его. Он один. Совсем один. Напуганный и растерянный. А его слабое мяуканье никто не слышит, потому что каждый слишком погружен в личные проблемы и никому нет дела до этого бедолаги, – её голос все больше походит на шепот, а пальцы окончательно парализуют спазмы мышечной слабости. Едкий запах газа уже начал разъедать слизистую носа и рта. – У каждого свой ориентир. Будь то адское пламя, или фонарик на телефоне, или свечки на торте именинника, – Джейл зажимает в зубах припасенную сигарету. – Моим ориентиром был ты. Ты был моим светом, Кай, – она поворачивается и смотрит на его безупречное лицо в последний раз, стараясь увековечить в памяти его образ. Ей не терпится запомнить каждую его родинку. Каждую неровность кожи. Каждый шрамик. Хочет быть уверена, что когда родится заново, то до вероятности в сто процентов узнает его из тысячи прохожих. – Я ни о чем не жалею, Кай. Ты был прав. Это был мой выбор. Ей так хочется улыбнуться, но невидимая сила газа, убивающая изнутри, не позволяет этого сделать. Она закрывает глаза и, кажется, сжимает его ладонь изо всех сил, но на самом деле её пальцы едва сгибаются. Дрожащей, практически полностью ослабленной рукой, Джейл подносит зажигалку к сигарете. Откидывает металлическую крышку и уже готовится чиркнуть колесиком, но перед тем как сделать своё последнее действие, последствия которого трудно представить даже опытному саперу, она вдруг задумывается. Будь у неё возможность отмотать время назад до того самого момента, когда после заваленного экзамена она сидя на крыльце находит визитку врача Кристофера Дейла в своём кармане и вспоминает слова подруги о психотерапевте, который сможет ей помочь. Позвонила бы она ему снова? Да. Вне всяких сомнений. Джелиса мысленно улыбается воспоминаниям и переполненная храбростью, достающейся от рядом лежащего Кая, сжимая его пальцы, щелкает колесиком, прикуривая свою последнюю в жизни сигарету. - Бум.