Твой безупречный "hit and roll"

      — Неужели так сложно было предупредить? — в который раз прошипела я, на ходу закатывая рукава своей парки по локоть, чтобы был виден ярко-оранжевый свитер.       Головомойка, устроенная мной Бруклин в раздевалке, не сбавляла обороты даже в школьном коридоре. Мне и так не нравилось, что в присутствии Ивана контроль над ситуацией благополучно ускользал из моих рук, так ещё и лучшая подруга активно этому способствовала.       — Перестань дуться. Ничего катастрофического не произошло, — отмахнулась Брук от моего нытья.       Я подавила желание сделать ей подножку, чтобы она грохнулась с высоты своих шести футов*. На самом деле мы с ней были примерно одинакового роста, но полуспортивные ботильоны, ради которых Брук ночевала у дверей бутика Coach в ожидании рождественских распродаж, возвышали её надо мной дюйма на четыре.       — Конечно, не произошло! Я просто выглядела в глазах Ивана влюблённой дурой. Ерунда!       Брук закатила глаза и, притормозив у входной двери, вытолкнула меня на улицу. Низкие свинцовые тучи, скрывающие тусклое солнце, не прибавили оптимизма моему унылому настроению, а местами покрытые льдом асфальтовые дорожки на площадке перед школой предвещали весёлую поездку на велосипеде до дома. Ветер холодными пальцами забрался под одежду. Поёжившись, я натянула свой лёгкий шарф в разноцветную клетку повыше и почувствовала приятное покалывание шерсти на коже.       — Ты выглядела как обычная девчонка, которую неожиданно пригласил на свидание симпатичный парень, — подруга приплясывала на месте и внимательно оглядывалась по сторонам, будто ища глазами кого-то.       — Обычная? — пробубнила я сквозь шарф. — О, Господи, и это мне говорит та, кто перед встречей с Каллаханом читает толковый словарь.       — Я уже бросила это бесполезное занятие, — хихикнула девушка. — Уилл предпочитает занимать рот... другими приятными вещами. А вообще, Саммер, послушай, — голосом, который, по идее, должен был меня вразумить, серьёзно сказала она, — ты нравишься Ивану. Нра-вишь-ся! И будь ты попроще, он бы уже давно к тебе подкатил.       Я лишь хмыкнула, не вняв речам Брук. Попроще! В старшей школе "проще" является синонимом к слову "изгой". Но спорить с Бруклин я не стала, тем более она заметила на парковке свою цель в виде платинового блондина Уилла, а значит, мой лимит на её внимание был исчерпан.       — Точно не сердишься, что я бросаю тебя? — спросила она, не сводя глаз с парня. — Сегодня у Уилла планы на нас двоих.       Последняя фраза подруги слегка меня напрягла. Я посмотрела на её сосредоточенное лицо и поспешила высказать неожиданно зародившееся обеспокойство по поводу их совместных с Каллаханом планов:       — Брук, мне уже стоит волноваться?       — А? Нет, что ты, — спустя пару секунд отмерла подруга и рассеяно улыбнулась. — Я не позволяю лезть себе под юбку так рано, — а увидев мои вскинутые брови, громко рассмеялась: — Заигрывания — не в счёт! Мне нужно лишь прощупать почву и понять, скрывается ли за его сексуальным интересом ко мне что-то большее.       — С такими провокациями ты прощупаешь только возбуждение Уилла, — буркнула я себе под нос, отгоняя дурные мысли. — Ладно, иди. Всё равно я ещё не дописала сочинение для миссис Бутман, а завтра его нужно сдавать.       — Обещаю, в следующую субботу мы отлично повеселимся и отметим нашу... извини-извини, твою победу, — Брук выпятила вперёд губы, чтобы поцеловать меня.       — Беги уже, подлиза!       Подруга всё-таки добралась до моей щеки, оставив на ней липкий след от блеска для губ, и помчалась к Уиллу. Роясь в сумке в поисках ключа, я побрела вдоль школьного корпуса к невысоким металлическим заграждениям, где оставалось припаркованным моё средство передвижения по городу. Администрация школы, видимо, посчитала ненужным оборудовать нормальное место для стоянки велосипедов, так что таким же неудачникам, как я, приходилось идти на различные ухищрения. Чаще всего мы в беспорядке нагромождали их друг на друга. Я уже собиралась открыть небольшой замок, защищающий "коня" от угона, когда услышала за спиной своё имя. Разворачиваться было плохой идеей...       — Эй, не стоит так пугаться, — засмеялся Иван и выставил перед собой руки с открытыми ладонями в успокаивающем жесте.       Пугаться? Да я только что с блеском побила рекорд по нервному дёрганию! А заодно и по порче чужого имущества. Обнаружив в опасной от себя близости Ивана, я так резво отпрыгнула назад, что опрокинула собственный велосипед. По закону домино вслед за ним с характерным треском друг на друга повалились и остальные.       — Всё хорошо?       — Отлично! — переведя сбившееся дыхание, закивала головой я. Единственное, что оставалось, так это сделать вид, будто груда металлолома позади меня — в порядке вещей. — Ты появился довольно неожиданно.       — Извини. Я должен быть предвидеть подобное, — продолжал улыбаться Иван, старательно не замечая устроенный мною погром. — Я только хотел спросить, не подвезти ли тебя до дома.       Пока его смешная шапка-ушанка и не по-мужски пухлые губы не взяли верх над моей холодной рассудительностью, я переключилась на его двухместную Ауди перламутрово-чёрного цвета и с сомнением её оглядела. Вряд ли в неё поместится велосипед, а оставлять верного друга на ночь в школьном дворе не хотелось. Но ещё больше не хотелось находиться с Иваном наедине в замкнутом пространстве. Обычно мы общались только тогда, когда рядом со мной находилась подмога в виде лучшей подруги, умеющей заполнить неловкое молчание беспредметным трёпом. И неизвестно, какую глупость я могла ляпнуть без неё.       — Спасибо, но не стоит. У меня ещё дела кое-какие, — промямлила я и тут же осеклась, заметив, как парень подходит ближе. Я попробовала отступить, но колесо велосипеда, упирающееся мне в щиколотку, ограничило широту манёвра.       — Ну раз ты так уверена... — наклонившись и заглянув в глаза, зашептал Иван мне прямо в губы.       Кажется, уже нет.       — Я подожду, когда ты привыкнешь к моему обществу, Сэмми. Будет грустно, если тебя хватит сердечный удар раньше времени. Но долго не тяни, иначе... мне придётся стать более настойчивым.       Даже не знаю, от чего меня больше парализовало: от мятного дыхания парня, обжигающего губы, или от осознания, что Иван раскусил моё неравнодушие к нему. Хотя с моим-то поведением только дурак не смог бы этого заметить.       Иван был не первым, кто обратил на меня внимание. Десять месяцев отношений с Хантером Ли, вратарём хоккейной сборной нашей школы, и несколько пустых свиданий с другими парнями в моей биографии имелись. Но никто из них не действовал на меня так, как Ортега. Обездвиживая только одним своим сексуальным шёпотом.       Я так и продолжала стоять, даже когда парень попрощался и, подмигнув, отправился к Ауди. Я запоздало улыбнулась, посмотрев на выезжающий с парковки автомобиль, но тут же вспомнила, что позади меня покоится куча двухколёсных уродств, и недовольно поджала губы. Едва я успела присесть на корточки возле одного несчастного, от которого по моей вине отвалился фонарик, как увидела перед собой грубые мужские ботинки и задрала голову вверх. Только его ещё здесь не хватало!       — Чего надо? — воинственно спросила я Маркуса, который возвышался надо мной, зажав под мышкой мотоциклетный шлем. Шлем? Чудненько. По дорогам Норт-Бея разъезжают наркоманы на мотоциклах.       — Пришёл помочь, — не глядя на меня, пожал плечами мистер "Чип-и-Дейл-спешат-на-помощь" и удалился на другой конец велосипедной парковки исправлять последствия катастрофы.       Управился он достаточно быстро и, пока я возилась с треклятым фонариком, привинчивая его обратно, опустился рядом, по другую сторону от моего "коня".       — Цепь слетела, — поставил диагноз велосипеду Маркус, подняв его с земли и тщательно осмотрев. — Мэтьюс, ты вообще следишь за ним? Звенья расшатались.       Своим многозначительным молчанием я намекнула, что в его советах не нуждаюсь. Единственное полезное, что он мог сделать для меня, так это свалить отсюда побыстрее и тем самым не подвергать меня опасности быть обнаруженной кем-нибудь в его обществе. Брук как-то проболталась, что в прошлом году некоторые индивидуумы за моей спиной подшучивали над тем, что я сижу за одной партой с нелепым О`Брайаном. Нет, он не был аутсайдером или тем, кого обычно гнобят более крутые ребята. С ним просто предпочитали не связываться. Возможно, потому что он был странным... и непонятным. Разгуливал по школе со своим неизменным мрачно-сонно-скучающим видом и свитой из пары обкуренных друзей. А странности хороши лишь в литературных произведениях. В реальной жизни люди стремятся избегать того, что не подвластно их пониманию.       Но сейчас избавиться от Маркуса не представлялось возможным — он оккупировал мой велосипед и вовсю колдовал над цепью. Не горя желанием разглядывать красную кирпичную кладку или безлюдную парковку, я переключилась на его ладони с разбитыми костяшками и шелушащейся, обветренной кожей, словно он долгое время работал на холоде или в воде. Взгляд скользнул выше, по рукавам потёртой чёрной куртки к поднятому воротнику, из-под которого выглядывал краешек светлого свитера, упирающегося в мужественный, квадратный подбородок с маленькой ямочкой. Маркус явно выглядел старше своих лет, это я уже давно отметила.       — Готово, — перед моим лицом щёлкнули двумя пальцами, выводя из оцепенения. — Можешь сказать спасибо.       Я моргнула и спешно подняла глаза, но Маркус уже потерял ко мне интерес, если этот интерес, вообще, присутствовал изначально, и сосредоточился на том, чтобы оттереть грязь с подушечек пальцев. Черты лица были напряжены, словно парень бился над неразрешимой проблемой. Я смерила его кислым взглядом и фыркнула:       — Накинуть велосипедную цепь обратно — действительно, есть, чем гордиться!       Маркус оторвался от своего занятия. Положив обе ладони на раму, он прижался к ним лбом и внимательно посмотрел на меня.       — А что для тебя грёбаный повод для гордости, Мэтьюс? Преспокойно пройтись мимо девушки, которой нужна помощь, и усадить свою грёбаную задницу в грёбаную тачку?       Вот кому действительно был нужен словарь, так это Маркусу. И желательно — словарь прилагательных.       — Ну уж точно не храпеть на задней парте во время урока испанского, пока напарница делает за тебя всю работу, О`Брайан, — процедила я, совершенно не понимая, с какой стати я с ним пререкаюсь.       Губы Маркуса дёрнулись в лёгкой полуулыбке, но в тёмно-карих глазах, продолжающих сверлить мои, не отразилось и тени веселья.       — ¿Ofensas escondidos? ("Затаённые обиды?")* — протянул он, умудрившись даже в такой простой фразе растерять все ударения и употребить свистящие звуки там, где их и в помине не было.       К сожалению, я не обладала талантом с лёгкостью отбивать дерзость и предпочитала в таких случаях отмолчаться, но сейчас ответ просто сорвался с языка:       — ¿No tienes conciencia? ("Отсутствие совести?")*       Я удовлетворённо хмыкнула, увидев, как Маркус поморщился, усиленно переводя мою фразу. Что ж, надеюсь, хотя бы с этим у него дела не так плохи, как с произношением. И к моему немалому удивлению, парень с этой задачей справился, вот только с его лица сошёл весь намёк на улыбку. Жёсткие черты лица ещё более заострились.       — О себе говоришь или обо мне? — без эмоций поинтересовался он. — Подумай на досуге, — и, выпрямившись, направился на другой конец парковки.       Внутри меня что-то щёлкнуло от его наглости. Кто он такой, чтобы хамить мне? Я подорвалась вслед за парнем, волоча двумя руками велосипед и не забывая сканировать окружающее пространство на предмет появления особо болтливых личностей, чей рот был неиссякаемым источником школьных сплетен.       — С твоей стороны это крайнее свинство, — запыхавшись, упрекнула я вышагивающего стремительной походкой Маркуса, поравнявшись с ним. — Благодаря мне тебя не выперли из школы за неуспеваемость. Между прочим, мистер Браун не верил, что такой оболтус, как ты, способен на глубокий лингвистический анализ эстремадурского диалекта! — последние несколько слов я произнесла в нос, подражая интонации учителя испанского. — Мне пришлось применить свои навыки убеждения! И для чего, спрашивается? Чтобы узреть твою надменную физиономию?       Всё-таки О`Брайан угадал. Да, у меня остались обиды на него. И раз уж так складывались обстоятельства, то почему бы ими не воспользоваться и не покапать ему на мозги?       — О, — усмехнулся Маркус, и от меня не укрылось, как он прикусил губу, сохраняя при этом невозмутимое выражение лица. Он что, прятал улыбку? — Если ждёшь, что я поклонюсь тебе в ноги, то лучше прекращай прямо сейчас. Абонемент в грёбаный фан-клуб имени тебя мне и даром не нужен.       — Было бы кому предлагать!       Парень повесил на руль мотоцикла мешающий ему шлем и снял с сидения защитный чехол, отряхивая тот от снега. Решив, что уже чисто из принципа не отцеплюсь от Маркуса, я остановилась и терпеливо подождала, пока он закончит и что-нибудь мне ответит, но парень хранил демонстративное молчание, иногда кидая в мою сторону мимолётные равнодушные взгляды. Но я готова была руку отдать на отсечение: он явно забавлялся данной ситуацией, хотя и пытался это скрывать. Ещё бы! Не каждый день за тобой бегает капитан школьной команды по кёрлингу. Вскоре я не выдержала:       — Ну и у кого из нас нет совести? Мог бы и поблагодарить за баллы! — я взобралась на велосипед, сложила руки на груди и уставилась на парня, взглядом внедряя в его мозги правила хорошего тона.       — Сразу после тебя, Мэтьюс.       Скрестив ноги, Маркус подпёр задницей сидение байка и в ответную покосился на меня. Не сводя прищуренного взгляда дикого койота, он достал из кармана куртки пачку сигарет и прикурил.       Никогда бы не подумала, что наблюдение за курящим человеком может доставлять эстетическое удовольствие. Но у О`Брайана этот процесс получался каким-то особенным, красивым что ли... Его напряжённое лицо стало более расслабленным, а вечно нахмуренный лоб разгладился. Сама не осознавая, что уже второй раз за день подзависла на этом парне, я продолжала полусидеть на велосипеде, упёршись одной ногой в обочину, и неотрывно следить за каждым движением Маркуса. За тем, как он глубоко, со вкусом, затягивался, слегка прикрывая веки. Как задерживал дым во рту, а потом медленно выдыхал его кусочками через скупо сжатые тонкие губы.       А Маркус молча изучал меня, слегка склонив голову на бок. И как всегда, по его флегматичному выражению лица ничего нельзя было разобрать. Он сдался первым: отвернулся и посмотрел вдаль.       — Чего задумалась, Мэтьюс? Хочешь прочесть мне грёбаную лекцию о вреде табака?       До меня наконец дошла вся абсурдность ситуации: вместо того, чтобы ехать домой, стою тут и разглядываю будущего пациента онкологического центра.       — Мне глубоко плевать на то, каким образом ты травишь свой организм, — отрезала я, мысленно проклиная себя за нахлынувший внезапно ступор. Ну какого, простите, чёрта я сейчас пялилась на него?       Но казалось, что мои реплики парню совсем безразличны.       — Ладно. С тобой, конечно, сказочно весело, но мне пора, — Маркус проводил взглядом медленно поднимающийся дымок от тлеющей сигареты и, взяв её в зубы, потянулся за шлемом.       Не знаю, как он собирался одновременно курить и мчать на мотоцикле в шлеме, но ему всё равно этот фокус не удался. Как только он повернул ключ зажигания, двигатель оглушительно хрюкнул и... затих. У Маркуса аж сигарета выпала изо рта от неожиданности.       Мой хохот слышали на другом берегу озера Ниписсинг*.       Злость на О`Брайана вдруг смыло волной накрывшего меня дикого веселья. Нет, мне реально ещё никогда не было так весело. Невозможно было дуться, глядя на то, как неизменный покерфэйс парня улетучивается в неизвестном направлении, уступая место озадаченности. Насупившись, он стал похож на обиженного ребёнка.       — О`Брайан, ты следишь за своим мотоциклом? — давясь от смеха, я вернула Маркусу его собственную поддёвку в адрес моего велосипеда.       Мрачно на меня зыркнув, Маркус слез с байка, попутно что-то пробурчав, среди которого я разобрала "драндулет", "Мэтьюс" и кучу нелестностней, непонятно в чей адрес, и опустился на корточки. С хмурым видом он потыкал во всякие непонятные штуки под сидением и смачно выругался. Кажется, я заблуждалась насчёт того, что Маркусу следовало бы почитать словарь. Он сам вполне мог выступить автором словаря. Словаря отборного мата.       — Кажется, стартер накрылся, — уже более литературно выразился парень, почесав затылок, — либо аккумулятор. И даже не знаю, что хреновее. — Ан нет, он всё ещё не придерживался цензуры!       — У моего отца довольно недорогой магазин запчастей на Четырнадцать Атлон-стрит, — проинформировала я его, искренне желая помочь — ну уж слишком убитым выглядел Маркус.       — А ты у него рекламным агентом подрабатываешь? — с долей скепсиса поинтересовался парень.       — Нет. Выполняю обязанности продавца по вторникам и четвергам. У него напряг с персоналом. И с клиентами тоже напряг, — улыбнулась я, с удивлением отметив, что от скверного настроения не осталось и следа. — Так что приходи. Мой отец немного разбирается в автослесарном деле, возможно, и тебе поможет. А так как клиентов у него и правда считанные единицы, он оближет тебя с ног до головы.       Продолжая сидеть на корточках у байка, Маркус упёрся лбом в боковину сидения и насмешливо произнёс:       — Мэтьюс, ты так расхваливаешь магазин, что в мою голову закрались сомнения. Признавайся, это ты нашаманила поломку мотоцикла, чтобы я потом припёрся к твоему отцу и, основательно потратившись, пополнил его кассу?       И хотя он сидел в полоборота ко мне, закрывая лицо предплечьями, не увидеть скользнувшую по его губам широкую улыбку было невозможно. Я закатила глаза.       — Ты разгадал мой дьявольский план, О`Брайан! Да, в свободное время я промышляю тем, что вывожу из строя чужие развалюхи! А в принципе, забудь! Меня особо не волнует, как ты будешь ремонтировать свой мотоцикл. Не хочешь — не приходи. Арканом тащить тебя никто не собирается.       — По вторникам, значит... — задумчиво протянул парень.       — Сегодня он тоже работает. И... — я посмотрела на Маркуса, который вернулся к созерцанию внутренностей мотоцикла. — Спасибо за помощь, — смущённо проговорила я, поразившись собственным словам. Нет, я хорошо воспитана, но ещё несколько минут назад была уверена, что поблагодарю О`Брайана только после того, как он скажет аналогичное мне.       — Не за что, — хмыкнул Маркус из-за плеча, пробежав по мне своим фирменным прищуренным взглядом снизу вверх. — Смотри не сбей парочку пешеходов, укротительница велосипедов.       Тоже мне, Луи Си Кей!* Хорошо, что не употребил по отношению ко мне любимое прилагательное.       — Адьёс, великий мотогонщик, — я отсалютовала ему рукой, а чуть подумав, не удержалась и с издёвкой бросила: — Tienes una pronunciación horrorosa! ("У тебя ужасное произношение!")       Реакцию Маркуса я так и не увидела, потому что он поспешил отвернуться.       ***       Чем я люблю свой город, так это тем, что в Норт-Бее сложно отыскать здания выше трёх этажей, за исключением гостиниц. Домики из белого или красного кирпича, первые уровни которых занимают многочисленные закусочные, магазины, сувенирные лавки, прачечные, мастерские, пестрящие яркими и разноцветными вывесками. Неширокие, свободные от автомобилей улочки. Живописнейшие озёра с изумрудной водой. Тихие рыбацкие гавани с длинными пирсами и пришвартованными лодками.       Сложно поверить, что всего через несколько месяцев я променяю тишину родного провинциального городка на суету и бешеный ритм жизни современного мегаполиса. Папа предлагал мне остаться в Норт-Бее и подать заявление в Университет Ниписсинга, но даже он со своим гипер-желанием "не отпускать от себя свою маленькую девочку" понимал, что здесь моя спортивная карьера имеет более ограниченные возможности развития, нежели в Торонто. Ну а я... Я просто хотела быть кем-то больше, чем "провинциальной выскочкой с недоступной для понимания тактикой игры", какой меня окрестила местная газета...       Ну а по чему я точно не буду скучать в Торонто, так это по разбитым в хлам дорогам по весне, когда сходит снег. Вот и сейчас, несмотря на то, что на дворе начало февраля, я умудрилась измерить глубину всех выбоин на асфальте, ибо мысли витали где-то далеко, около человека по фамилии Ортега. Даже приехав домой, я не смогла удержаться от соблазна и первым делом зашла на его страничку, что последние несколько недель было моим единственным и желаемым маршрутом на фейсбуке.       Может, Брук права, и мне действительно стоит пересмотреть свое поведение с Иваном и попытаться быть проще? Возможно, я и правда всё усложняю? Но с другой стороны, её домыслы могли и не иметь логического обоснования. Откуда ей знать, какие именно девушки нравятся Ивану? Брук вроде упоминала, что у Ивана были отношения с кем-то не из нашей школы, но в подробности не вдавалась. А так как подруге не составило бы особого труда выпотрошить даже расположение иракских боеголовок у взятого в плен террориста, не говорящего по-английски, я была уверена, что про эту девушку действительно мало что известно. Похоже, её и Уилл плохо знал. Либо знал, но не любил болтать, предпочитая занимать рот... куда более приятными вещами.       В любом случае, я не собиралась опускаться до уровня влюблённых малолеток, с открытым ртом бегающих за предметами своего обожания. Это не стратегия Саммер Мэтьюс.       Вздохнув, я уронила голову на клавиатуру, но вовремя спохватилась, чуть не отправив комментарий к фотографии Ивана в одних плавках на пляже. Мало того, что я при общении онлайн ничего путного сказать не могу, так ещё и на фейсбуке мои изливания в виде "hmuihvuhyvrjguibcfe" будут очень кстати. Боже, до чего я докатилась! Страдаю в одиночестве над фоткой обнажённого парня!       Раздражённо хлопнув крышкой ноутбука, я решила приступить к неоконченному сочинению по рассказу Дэниела Киза "Цветы для Элджернона". Я включила первый попавшийся канал по телевизору, так как полная тишина не давала сосредоточиться, и потянулась за тонкой тёмно-синей книжкой с изображённым на обложке лабиринтом и белой мышью, которая стояла на полке вместе с моей гордостью — полной коллекцией произведений Стивена Кинга.       — ...Очень важно поддерживать зрительный контакт, — с энтузиазмом вещал с экрана диктор из National Geographic. — Отведи взгляд — и койот моментально атакует.       Дэниел Киз вдруг ни с того ни с сего завертелся в моих руках, и, попытавшись его поймать, я пятой точкой шлёпнулась на пол и беспомощно уставилась на экран. Что, простите? Койоты? Вы серьёзно?       Но National Geographic не шутил. Передача действительно была об этих представителях семейства псовых. Да и к тому же оказалась настолько увлекательной, что я не торопилась подниматься с пола и продолжала ее смотреть, пока, к своему ужасу, боковым зрением не приметила в зеркале шкафа широченную улыбку на своём лице. Я мгновенно нахмурилась. Какого чёрта со мной происходит? У меня нездоровая страсть к койотам?       Выключив телевизор, пока он не породил во мне сомнения в собственной адекватности, я соорудила из одеяла домик и забралась в него с книжкой и тетрадкой. От корпения над домашним заданием меня отвлекли раздавшиеся из внешнего мира скрип открывшейся двери и нетвёрдые шаги.       — Тааак, где спрятался мой сладкий ребёнок?       И прежде чем я успела подать признаки жизни, кровать спружинилась от рухнувшего на неё тела, подбросив меня чуть ли не до потолка. Я выпуталась из одеяла и скосила глаза на папу, который забросил на меня руку и ногу.       Ещё одно разочарование жизни — с самым идеальным мужчиной во Вселенной у меня схожий набор генов. А папа действительно идеален. Чего только стоят эти чёрные густые волосы, голубые глаза и стальные мускулы, как у Джареда Падалеки. Порой я завидовала родной матери, честное слово!       — Ну и кто из нас двоих — ребёнок? — приподняв одну бровь, строго спросила я, намекая на то, что вряд ли нормальные отцы со всей дури запрыгивают в кровати дочерей.       — Просто ты очень быстро повзрослела, котёнок, — ностальгически вздохнул папа.       Котёнок. В этом доме я была кем угодно — котёнком, солнышком, малышкой, вафелькой, карамелькой, веснушкой, чемпионкой, бурундучком, слонёнком (я не толстая), рыжулькой (и не рыжая), даже Чуи* (не потому что я большая и волосатая, а потому что если и был человек, на которого в семействе Мэтьюс молились больше, чем на меня, так это Джордж Лукас), — но не Саммер. Даже моё собственное имя довольно странное для человека, родившегося в середине января*. Такова участь единственного ребёнка слегка чокнутых родителей.       — Я и не заметил, как зелёные колготки с драконами сменились ажурными чулками, а забавные рогулины из волос трансформировались в модную стрижку.       Да, в детстве моей неизменной прической были два скрученных по бокам головы узла, как у принцессы Леи. Спасибо вышеупомянутому Лукасу. Брук до сих пор надо мной ржёт, когда листает школьный фотоальбом.       — Но как бы ты ни пыталась скрыть свои веснушки пудрой, а пухлые щёчки замаскировать румянами, — на этом месте мои щёки подверглись домогательствам со стороны рук папы, — ты всегда будешь оставаться для меня ребёнком. Моей малышкой, которая ела букашек в песочнице...       На самом деле, причина моего голодного детства была заключена как раз в непутёвых родителях, но об этом позже. А вообще, в моём отце заложены несколько базовых режимов поведения, которые порой противоречат друг другу, но при это удивительно мирно уживаются. Сейчас он включил самый нелюбимый мною — под названием "Восьмидесятилетний старикан вспоминает прожитые годы". Я вздохнула, понимая, что не смогу ничего сделать, чтобы положить конец папиной проповеди. Оставалось только терпеть. А он между тем продолжал:       — ...любила прятаться в камине, после чего мы с Кимберли долго отмывали тебя от сажи; а вместо сказок о принцессах и феях предпочитала читать ужастики Кинга. Эх, — папа вытянулся на кровати, заложив руки за голову и мечтательно посмотрев в потолок, — замечательное время было!       Я не могла с ним не согласиться. Чумазая Саммер Мэтьюс в зелёных колготках и с букашками во рту. Класс!       — Надеюсь, насчёт букашек ты всё же насочинял, — скривилась я.       Мы с ним ещё немного повалялись в кровати, обсуждая мою сегодняшнюю игру, о которой отцу уже во всех подробностях успела доложить мама, пока не вспомнили об ужине.       — Приготовить рыбу? — спросила я, поднимаясь с постели.       — Я бы не отказался от говяжьего стейка.       Я приложила палец к подбородку, наигранно задумываясь, а потом не удержалась и ткнула им в папин пресс.       — Запомни эти кубики. Ты видишь их в последний раз, ведь завтра они будут погребены под толстой прослойкой жира, который ты заработаешь, — я сделала паузу и, коварно заулыбавшись, перешла на шёпот с интонацией, достойной змея-искусителя: — поедая сочный, зажаристый, ммм... такой ароматный, но дико калорийный бифштекс, политый кисловатым брусничным соусом, и запивая его красным вином.       — Я готов рискнуть, — облизнулся папа, поиграв бровями.       Постаравшись не рассмеяться раньше времени, я соорудила на лице бесстрастное выражение и холодно произнесла:       — В следующий раз. У нас закончились стейки.       — Конечно, это неправильно, но я ненавижу собственную дочь! — разочарованно изрёк папа, больно ущипнув меня за бок.       Я прыснула от смеха и, показав ему язык, унеслась на кухню. Пока я ставила на таймер пароварку с загруженной в неё рыбой, папа спустился в гостиную, врубил "Ходячих мертвецов" и, растянувшись на диване, наслаждался творящимся на экране смертоубийством. Временами меня грызли подозрения, что ему был не важен сюжет, он был готов смотреть любую чушь, лишь бы повсюду летали отрубленные головы и кровь лилась рекой. Поэтому я подсадила его на этот сериал — пусть смотрит хотя бы детище режиссёра "Побега из Шоушенка"*.       Вернувшись в гостиную, я бесцеремонно пнула начинающего посапывать отца, чтобы он пододвинулся и уступил мне место у спинки дивана, и плюхнулась рядом.       — Котёнок, — сонно пробормотал папа, подминая меня к своему боку.       — Мур, — не сдержалась я от порыва нежности, нехарактерного для моей натуры, и прижалась ближе, наслаждаясь редким чувством расслабленности, которого порой мне не хватало. Такое непонятное ощущение, что всё идёт как надо даже без моего вмешательства. Всё-таки иногда можно позволить себе побыть маленьким избалованным дитём. Но только иногда. Только в стенах родного дома.       Совершенно некстати вспомнился О`Брайан и его удручённая поломкой мотоцикла мина. О, Господи! Я уткнулась носом в папину грудь, сдерживая рвущееся из меня хихиканье. Какой же он нелепый! Кажется, этот эпитет навечно прицепился к нему. Нелепый койот. Я захихикала пуще прежнего, вытирая папиной футболкой уголки глаз, в которых скопились слёзы, и радуясь, что мой глупый вид сейчас недоступен чужому взгляду.       Успокоившись, но не прекращая улыбаться, я немного поёрзала на тесном диване, устраиваясь поудобнее под папиным боком и устремляя всё внимание на экран телевизора, где стадо ходячих трупов в очередной раз пыталось кого-то искусать, и не заметила, как начала засыпать, убаюкиваемая мерным дыханием отца. Примечания (*) по порядку упоминания в тексте: 1. Шесть футов примерно соответствуют ста восьмидесяти сантиметрам. 2. В испанском языке вопросительные предложения оформляются именно так: перевёрнутый знак — в начале, обычный — в конце. 3. ¿No tienes conciencia? — правильнее было бы перевести: "У тебя нет совести?", но мой вариант больше подходит к диалогу. 4. Норт-Бей расположен на берегу озера Ниписсинг. 5. Луи Си Кей — американский стендап-комик. 6. Чуи или Чубакка — герой саги Джорджа Лукаса "Звёздные войны". 7. Имя главной героини Summer с английского переводится как "лето". 8. Фрэнк Дарабонт — американский кинорежиссёр и сценарист. Среди его проектов значатся сериал "Ходячие мертвецы", а также экранизации произведений Стивена Кинга — "Зелёная миля", "Побег из Шоушенка", "Мгла".