***
— Как думаете, о чем они там говорят? — задумчиво тянет Энги, покручивая в руках пустую пачку сигарет. Даже больно было смотреть на эту картонную упаковку. Джи открывала ее раз за разом, в надежде найти там сигарету, но этот трюк не прокатывал точно так же, как с холодильником, когда ты открываешь дверцу в надежде найти на полках что-то новенькое и вкусненькое. — Сто процентов пришел узнать, каково ему тут живется с нами, — хмыкает Рэдо, поставив на стол три кружки с горячем чаем и сев на стул. Вздохнув, он поправил на себе свою синюю в клетку рубашку, уставился на плавающие в чае чаинки. — Этот урод совсем свихнулся. Разве можно было так поступать. Кай задумчиво кивает. Он тоже долго и задумчиво смотрит в свою кружку, а после, закрыв рот рукой громко кашляет, не сумев побороть приступ. — Блин, блондинка! — недовольно выдыхает Джи. — Неужели и ты туда же! Заболел?! Кай морщится, отводит взгляд. — Кажется, да, — тихо хмыкает он. — Что, горло болит? Болит? Чай пей, — фыркает Энги, и парень задумчиво кивает. — Пью, Джи, — выговаривает он, правда, стоило ему взять кружку в руки, как новый приступ кашля заставил отвернуться от стола. — Я видела в аптечке Джуна таблетки от горла, сейчас принесу, — вздохнула Энги. — Не надо, я сам, — останавливает ее парень, поднимаясь с места. Рэдо задумчиво проследил за тем, как его друг скрылся на лестнице на второй этаж, а после перевел взгляд на Энги. — Слушай, — произносит он, делая глоток чая. — У Кая день рождения скоро. И Энги буквально давится чаем, во все глаза уставившись на друга. — В смысле? Почему он нам не сказал-то? — удивилась она, выпучив глаза. Рэдо ухмыляется. — Ага, сейчас. Скажет он. День рождения, как правило, праздновать принято. А у нас денег даже на пожрать нет. Энги хмурится. — Так дело не пойдет, Рэдо, ты же понимаешь. Это же Кай… Он для нас столько всего сделал, а мы даже праздновать не будем? — Энги хмыкает. — Ну, блондинка… Напросился. В коридоре скрипнула дверь, из гостиной вышел отец Джуна, сам парень следом. Они оба молчали. В полнейшем молчании отец быстро покинул квартиру и только напоследок кинул сыну: — Что ж. Удачи тебе. Джун не ответил. Просто молча вышел на кухню, уселся на место Кая, стащил его кружку. — Бесит, — выдавил он, с каким-то отвращением взглянув на чай и отставив кружку подальше. — Джунни, — тянет Энги, наблюдая за парнем. — У нас тут к тебе разговор. — Кааай, — потянувшись, Рэдо зашел в гостиную, где сидели двое его друзей: Джи за барабанами, Кай с гитарой в руках. Они вдвоем сидели в гостиной уже не первый час, так и чувствовалось приближение нового шедевра. — Ты вовремя. Гитару хватай, нужна твоя партия на новую песню, — спохватился блондин. — Когда ты успел что-то написать? — вздохнул красноволосый. — Мне вот тоже интересно, — пробормотала Энги, облокотившись на бас-бочку и скучающим взглядом уставившись на парней. — Из него так и прет. Чего там говорилось? Талант должен быть голодным? Вот он в буквальном смысле воспринял, — девушка, обхватив руками урчащий живот, стукнулась головой о барабан. — Ты как Джун, — усмехнулся Рэдо. — Лапша из пакетика — не твое. — Я хоть и самолично принесла коробку этой дряни, но, спустя столько времени поедания этой гадости, я осознала, что хочу быть таким же аристократом, как этот… Рэд, найди что пожрать, ну… Я что угодно съем. — Я как раз по этому поводу. Кай, смотайся в магаз. Кай в непонимании уставился на друга. — Сейчас? Серьезно? Рэдо, ну почему я? Джун же сейчас на улице, позвони ему, попроси! — Мы Джуна едва уговорили в больницу сгонять, пускай сидит там, слушает, что дядя-доктор впаривает, во сколько он вернется хрен знает. А жрать сейчас хочется. — Ну ма-а-ам, — протянул Кай, состроив обиженное лицо, взглянув на Рэдо, но тот жестоко отчеканил. — Кай, я тебя сейчас пну. — Иду, мам, — блондин, вздохнув, откладывает гитару и поднимается с места, шагая к дверям. — А можно я сдачу себе оставлю? — Кай! — А мороженное куплю? — Хрен тебе, а не мороженное, блондинка, издевается еще! — рявкнул красноволосый, и вправду пнув друга в сторону прихожу. Кай ойкнул, обиженно потер зад, и поплелся обуваться. — И что мне надо ку… — начал было он, но Рэдо уже сунул ему под нос список. Кай недовольно вздохнул, натянул пальто, замотал шею шарфом и, забрав листок из рук друга, вышел на улицу. А ровно через пять минут в замочной скважине повернулся ключ и в квартиру влетел Джун. — Ушел? — зашептал он, взглянув на стоящих в коридоре друзей и, когда те закивали, облегченно выдохнул. — Я достал десять штук. — Десять?! — выкрикнула Джи. — Всего десять?! Мы тебя нагрузили такой кучей этой вашей дизайнерской мишуры со всей квартиры, а это купили всего за десять штук?! Они там совсем охренели?! Джун покачал головой. — Побрякушки не жалко, а деньги — это хоть что-то. Три тысячи потратим на еду, остальное на подарок, пойдет? Рэдо тихо фыркнул. — И почему этому полудурку надо было родиться именно в декабре… — Боюсь, вот эту радость мы отметим одной бутылкой чего-нибудь спиртного, — хмыкнул Джун. — У вас хоть одна идея на подарок блондинке есть? — Шляпа, — хором заявили Рэдо и Энги, а Джун взглянул на друзей с немым укором. Хотя скорее этот взгляд был обращен именно к Рэдо. — Рэд. Чувак. Ты знаком с Каем семнадцать лет. Это в семнадцать раз больше, чем мы с Джи. И ты не знаешь, что ему подарить, кроме чертовой шляпы? — он кивнул в сторону гардероба, где на вешалке покоились пять разномастных трилби*. И все они принадлежали обожаемой блондинке. — Вот именно, — кивнул Рэдо. — Знать Кая на семнадцать лет дольше вас еще и означает подарить ему на семнадцать подарков больше, чем вы. У меня мозг выжран, это у вас должен быть свежий взгляд на мир. Энги тихо хмыкнула. — Не, а он прав, — пожала плечами она, слыша, как Джун тихо фыркнул и направился на кухню. — Даже если Рэдо предложит убить Кая, чтоб не тратиться на его день рождения и прожить на эти деньги еще неделю-две, ты все равно с ним согласишься мне на зло, Джи. — Ну да, — согласно кивнула драммерша, и зашагала за басистом, что уже ставил на плиту чайник. Джун только устало покачал головой, открыл шкафчик, в недоумении уставился на пустые полки. — Рэд, чувак, а… — Чай кончился, кипяток пей, — отозвался красноволосый, сев на высокий подоконник и с усмешкой взглянув на то, как медленно Джун поменялся в лице. — Как кончился?.. — пораженно шепнул он. — Я же… — Да успокойся, я Кая в магазин пнул, принесет чего-нибудь, — вздохнул гитарист. — Лучше б до него дошло, что мы без кофе скоро загибаться начнем… — Слабаки, — протянула Энги, опять вертя в руках давным-давно опустевшую пачку сигарет. — Вы бы лучше думали, что мы блондинке купим. Рэд. Чем он увлекается кроме гитары? — На то, чем он увлекается, у нас никаких бабок не хватит, — фыркнул красноволосый. — Одна его зеркалка стоит дороже, чем моя и его гитара вместе взятые. Джун пораженно оглянулся на друга. — Я, конечно, извиняюсь, но… у блонди нашего откуда столько денег? Услышав вопрос, Рэдо вдруг странно затих. Сузив глаза, он отвел взгляд, молчал несколько секунд, а после тихо и спокойно произнес. — Это подарок его отца. Последний подарок. На кухне воцарилось молчание. Осознав, что вопрос оказался не самым тактичным, Джун неловко поджал губы и почесал затылок. — Раз уж начали эту тему, — напряженно произнес он. — Что именно случилось с его родителями? Рэд хмыкнул, не отрывая взгляда от заснеженных улиц где-то там, внизу… — Через три-четыре месяца после его пятнадцатилетия его родители вместе с младшей сестрой полетели в Испанию в командировку. Его отец был фотографом, причем довольно востребованным, а мать — личным помощником, моделью и ретушером, заграничные командировки для них не были чем-то сверхъестественным. Мы как раз сдавали экзамены, поэтому Каю пришлось остаться. Он расстраивался, проклинал экзамены, почти все чуть не завалил, а в итоге они спасли ему жизнь… Самолет разбился на обратном пути. Выживших не оказалось. Если бы Кай полетел с ними, то не было бы сейчас «Now or Never» и мы не были бы с вами знакомы. Так что зеркалка Кая — последнее, что у него осталось от родителей. Зеркалка и фотографии. И снова молчание. Снова тишина. Ни Джун, ни Джи, оба не знали, что сказать. И в этой тишине в замочной скважине поворачивается ключ. — Капец, ребят! — раздался восторженный голос блондина. — Вы видели, что на улице творится?! Трое друзей удивленно уставились на вышедшего в холл Кая. Блондин снял с себя шляпу, стряхнул с нее крупные хлопья снега, отряхнул пальто, подпихнул в сторону кухни пакет с продуктами. — Там такое! Офигеть можно! — в восторге воскликнул он. — Что случилось? — Энги выглянула в окно. На улицах уже давно темно, в середине декабря валил крупными хлопьями снег, засыпая дороги. Этот снег как начал идти неделю назад, так и не переставал, кажется. А Кай, сияя восторженной улыбкой, оглядел друзей. — Руки в ноги и марш на улицу, — выдал он. — Ничего не перепутал? — осведомился Джун, но его уже не слушали, Кай уже маячил у гардероба, открывая дверь и кидаясь в друзей их же шмотками. Ровно через пять минут во дворе элитных многоэтажных домов, освещенные тусклым светом фонарей, стояли два вполне себе спокойных парня и смотрели на представшую им картину: Кай и Джи превратились в детей. В самых настоящих детей. Напялив кожаные перчатки, нормальный семнадцатилетний парень лепил снежки, кидая их в соперницу. А Джи даже не застегнула свою парку… Как только Кай выволок их всех на улицу, как только угодил первым же снежком за шиворот девушке, Энги твердо вознамерилась ему отомстить. И вот они уже пару минут бесились, как дети малые. Рэдо и Джун переглянулись. — Давай на счет три медленно отойдем назад и спрячемся вот за тем джипом? Оттуда недалеко до подъезда, вдруг не заметят? — осторожно предложил Рэдо, на что Джун медленно, но уверенно закивал. — Раз, — начал он. — Два, — продолжил красноволосый, но вот досчитать им никто не дал. Ком белого снега прилетел прямо в лицо ни о чем не подозревающего Рэдо, и парень отшарахнулся назад, тут же стряхивая его с лица. — Кай, сволочь! — рявкнул он, едва открыв глаза, но перед собой обнаружил сразу две довольные лыбы. Закинув руки друг другу на плечи и подбрасывая в свободных руках по снежку, перед Джуном и Рэдо стояли запыхавшиеся друзья, что едва сдерживали счастливый смех, с вызовом поглядывали на парней. — Ну все, ты напросился. Я тебя уделаю в два счета, блондинка! — и нормальный, спокойный до сего момента Рэдо, кинулся на друзей. — Джунни! — Джи подскочила к парню, буквально повиснув у него на плече и обрушив на его голову целую горсть ледяного снега. — Не стой, идиот, хоть раз побудь ребенком! Это же весело! Давай двое на двое! Уделаем эту парочку, мне надо Каю отомстить! — и девушка кидается к друзьям, уже во всю закидывающим друг друга снегом. А вот Джун так и стоял, немого удивленно глядя на эту компанию. И он ведь действительно не понимал, как так… Вот этих троих вместе с ним пытаются сломать, перекрыть кислород. У них отняли все. Отняли работу, дом, возможность играть для людей свою музыку в хороших местах. Они питаются какой-то дрянью из пакетиков, болеют, а чтобы собрать деньги на день рождения друга сдали в ломбард какие-то дизайнерские безделушки, оставшиеся в квартире от родителей Джуна. Они в такой заднице, в которую еще постараться надо угодить, а эти трое… Эти трое смеются, радуются, как дети, бросаясь снежками. Словно их и не тревожит ничего, словно нет всех этих проблем! Джун помнит, когда был для них чужим. Помнит, как спалил их всех втроем, спящими в одной комнате перед важным концертом, помнит, как сильно раньше на него ругалась Джи. А сейчас он с трудом уворачивается от прилетевшего в него снежка. — Ты собираешься мне помогать?! — грозно выкрикнула Энги. — Я одна этих двоих не уделаю! И Джун, усмехнувшись, сгреб со стоящей рядом машины горсть снега… В квартиру они все завалились мокрые от снега, взмыленные и запыхавшиеся. Стоящая в прихожей софа для них просто не существовала, все четверо они грохнулись на пол прихожей, некоторое время даже не собираясь снимать с себя мокрую одежду. Только через двадцать минут четыре пары джинсов висели на сушилке, под обогревателем стояли насквозь мокрые ботинки Энги, благо сушить непромокаемые берцы парням не пришлось, а ребята, переодевшись, закутавшись в свитера, с полотенцами на мокрых волосах сидели на кухне с кружками чая. Но Кай… Кашляющего парня постигла страшная участь, кара Джи и Рэдо. Поэтому блондин, закатав джинсы, попивал чай с ногами в тазике горячей воды. Джун и Энги поглядывали на него настороженным взглядом. Недавние слова Рэдо о родителях блондинки вообще никак не сочетались с поведением Кая. Он казался слишком жизнерадостным, для человека, пережившего подобное… — Кстати, ребят! — Кай опомнился. — Я знаю, где нам денег взять! — Блонди, успокойся, ты уже сегодня блеснул идеями, — вдохнула Джи. — Ты бы не стала так говорить, если бы узнала, что на деньги, которые мы можем получить, мы сможем выступить на хороших концертах, да еще и жрать два месяца нормальную еду! — гордо заявил блондин. — Ты где такие бабки достать собрался? — Джун вздохнул, а Кай в ответ заговорщически улыбнулся. Он встал, вытащил ноги из тазика и босиком, оставляя за собой мокрые следы, куда-то пошел, гордо запахнув на себе плед, а-ля плащ. Ребята, оставшиеся на кухне, только переглянулись. Кай вернулся ровно через минуту, и еще издалека все трое заметили одну знакомую им всем вещь в его руках. Зайдя на кухню, Кай присел на край стола, покручивая в руках дорогой зеркальный фотоаппарат. Джун и Джи резко взглянули на Рэдо, что, пока Кай не видел, приложил палец к губам, так же настороженно поглядывая на друга. — Кай? — Можно продать, — тут же отзывается блондин. — Он в очень хорошем состоянии. Очень. Возьмут дорого, даже как б/у. На этих словах Джун и Джи подавились чаем, пораженно уставившись на друга. Что происходит? Этого не понимал даже Рэдо. Стоя сейчас перед ними с фотоаппаратом в руках, Кай предлагал продать его? Продать самую дорогую для него вещь?.. — Стой, погоди, — нарушила тишину Джи, отставляя свою кружку в сторону. — А как же… Ты же фотографируешь. Кай пожал плечами. — Ничего страшного. Потерплю, не сахарный. Потом заработаю и куплю новый, — отозвался он. — Не гитару же продаю. Я, вроде как, музыкантом стать хочу, а не фотографом, так что это не такая важная вещь… Рэдо не выдержал. — Кай, ты, что, совсем ох… — Погоди, Кай, — Джун опередил друга и обратился к блондину. — Чувак, у меня дом напичкан всякой хренью, оставь ты фотоаппарат в покое. Кай поднял на парня удивленный взгляд. — Но… — Да кому твой фотик нужен, — фыркнула Энги. — Тут у этого идиота в каждом шкафу по дизайнерской вазе. Да что там, в каждой комнате по шкафу, нахрена ему столько! Да что мелочиться, у него в квартире шесть комнат! Заставим Джунни продать, что надо. Оторвут со всеми конечностями, да, Джун? Басист сосредоточенно кивнул, а Кай растерянно взглянул на друзей. — Но… — Нахрена нам столько бабок, — фыркнул Джун, все так же боязливо поглядывая на фотоаппарат, словно уговаривал самоубийцу не стрелять себе в висок. — Ну хорошо, — растерянно отзывается блондин. — Но, если что, его правда можно будет продать… — Сейчас нам это ни к чему, я уже в интернет выставил какую-то фигню, — опасливо выдал Джун. — Блонди, — пытаясь отвлечь друга от фотоаппарата, произносит Энги. — Даже не парься, мы что, не понимаем? Послушай. У нас, конечно, нет денег, но мы выкрутимся. Вряд ли можно сделать еще хуже. Так что, оставь ты этот чертов фотоаппарат на черный-пречерный день. Хорошо? Пообещай. В ответ Кай лишь тихо грустно хмыкнул, все так же покручивая в руках зеркалку. Дорогую его сердцу вещь, с которой он готов был на полном серьезе расстаться, лишь бы «Now or Never» продолжали жить…***
Энги была единственной, кто из всей четверки поднималась в половину седьмого утра, одевалась в привычную одежду, брала рюкзак, засовывала за пояс барабанные палки и выбиралась из теплой квартиры на этот дикий холод. На улице едва рассвело, становилось дико неуютно и девушка, накинув на голову капюшон, закуталась в теплый шарф, ускоряя шаг. Нет, все-таки, надо было будить Джуна, пинать его к мотоциклу. Ничего, что зима, все дороги были прекрасно расчищены, а что до того, замерзнет басист или нет, Джи уже не особо волновало. С такими мыслями и твердой уверенностью потащить завтра друга учиться, Энги добежала до универа и быстро забралась в теплый холл, скидывая с себя капюшон. — Энги! — послышались радостные голоса однокурсниц, что как раз переодевали зимнюю обувь, и девушка насмешливо им улыбнулась. Энги, несмотря на свой пол, была чуть ли не популярней красивого мальчишки в своем университете, все вечно поглядывали на девушку завистливыми взглядами, когда к ней подлетала компания девушек и звала с собой поесть. В принципе, это был второй плюс. Джи всегда кто-то бесплатно кормил. Хотелось захватить и ребятам, но это было невозможно. Джи только подумала об этом, а живот уже издал звуки умирающего кита. Пришлось смириться и бодренько зашагать в аудиторию, где девушка спокойно уселась за одну из стоящих лестницей парт и уронила голову на подложенный синий шарф. — Энги, тебя давно видно не было, болела? — какой-то парень обернулся к ней с переднего ряда, и девушка только тихо промямлила: — А у тебя есть еще варианты?.. Пришла Энги вовремя. Ровно после этой фразы в аудиторию зашел преподаватель, уселся на свое место. — О, Сигами, какие люди, и без еды, — вскинул брови мужчина, заметив среди небольшой группы отсутствующую некоторое время студентку. — Я думал, есть на моих лекциях — Ваш принцип. В голове Энги только проскочили несколько обзывательств, которые она тихим шепотом кинула в адрес преподавателя. Сейчас она бы с удовольствием съела все что угодно, что ей подсунули бы. Не подавилась бы девушка даже скажи ей, что еда отравлена. Доела бы напоследок. Внезапно дверь в аудиторию открылась, на пороге остановился куратор группы. — Сигами, вас декан к себе зовет, — громко заявил он, и снова вышел в коридор, а Энги, удивленно захлопав глазами, тихо чертыхнулась. — Эй, что ты натворила? — опять оборачивается к ней парнишка, но Энги не ответила, только схватила рюкзак и шарф и выбежала из аудитории, сама гадая, чем провинилась за время своего отсутствия.***
В квартире было тепло и очень шумно. Уже в девять утра за инструментами сидели трое сонных парней и, попивая кофе, писали партии к новой песне Кая. Даже сейчас, когда за окном была такая холодина, когда они питались какой-то гадостью и вели себя, как элитные бомжи, Кая не прекращало тащить по музыке. Наверное, это было даже хорошо, группа «Now or Never» не прекращала бороться за свое существование. — Окей, подождем Джи и послушаем все вместе, — выдохнул Кай, дослушав партию Джуна. — Мне кажется, когда Рэдо будет играть соло, то можно пойти на усиление… Рэд, сыграй тот кусок? Красноволосый, что сидел на краю подиума, быстро наиграл придуманный недавно мотив соло-вставки. — Блин. Нам нужна партия Джи, — нахмурился Джун. — Без установки сложно в ритм нормально войти. И словно в ответ на его слова в холле громко хлопнула дверь. — Да ты прям предсказатель, — вздохнул Рэдо, отложив гитару. Все трое уже ждали, что красная с мороза девушка забежит в гостиную, начнет орать что-то про несправедливость жизни, вкусную еду и разряженный ноутбук, но ничего подобного не последовало. Ребята переглянулись. Тишина. Да и вопрос, почему Энги вернулась даже раньше конца первой пары, их всех не слабо взволновал. Поднявшись, все трое вышли из гостиной, пораженно уставившись на представшую им картину: Энги сидела на полу, прижимаясь спиной к двери. В шарфе, в расстегнутой теплой парке. Она сидела, глядя куда-то в пустоту почти ничего не понимающими глазами. — Джи? — Кай присел перед ней, потрепав девушку по коленке, чтобы привлечь ее внимание. Энги зажмурилась и бессильно отмахнулась. Некоторое время она молчала, пока парни в удивлении переглядывались. — Джи, что произошло? — Джун так же опустился перед девушкой на колени, хмурясь, действительно не понимая прикола. А Энги, нервно сглотнув, наконец, тихо ответила. — Ребят… Меня только что документы на отчисление заставили подписать… Фраза, сказанная девушкой, настолько ошарашила парней, что некоторое время они даже не знали, что еще сказать. Еще никто и никогда не видел Джи в таком состоянии. Из нее клещами удалось вытащить пару фраз, после чего парни оттащили ее на кухню, заварили горячий чай. Не им ли знать, сколько сил Энги прикладывала для того, чтобы жить вот так… Учиться в хорошем университете на переводчика, играть в группе, стараясь не подводить своих ребят. Все это отнимало у девушки массу времени, тонны усилий, но она, почему-то, не сдавалась, каждое утро поднималась и тащилась учиться, а, возвращаясь домой, играла с ребятами, сочиняя новую партии. А что сейчас? Сейчас вот так просто по прихоти чертового спонсора университета ее взяли и… и просто вышибли. Ни за что. Просто за то, что она играет в одной группе со своим другом. К слову, Джун был не просто недоволен, он был в бешенстве, и со второго этажа еще долго раздавались его крики по телефону на отца. Зайдя в кухню с телефоном в руке, он кинул его на стол. — Джи, прости… — тихо произнес он, тяжело опускаясь на стул, зарываясь рукой в свои длинные каштановые волосы. — Я позвонил ему… Этот старый урод сделал вид, что не понимает, о чем я говорю, а потом почти прозрачно намекнул на то, что я сам дал повод. Мразь… Конечно же, почему не спустить все свои козыри на девушку!.. Этим словам Энги грустно усмехнулась. — Расслабься, горе-басист, — произнесла она, перебирая пальцами по собственному плечу. — Мы же знали, что он не остановится. Если он смог сделать так, чтобы нас всех не брали на работу, чтобы уволили Рэдо, то стоило ожидать, что он воспользуется тем, что является спонсором нашего университета. — Да чтоб он обанкротился, урод хренов, — прорычал Джун. — Не зря мать от него за границу сбежала. Хотя, он же и там достанет, если захочет. — Веселая семейка, — хмыкнул Кай, задумчиво глядя на Энги. — Это действительно переходит все границы, — Рэдо нахмурился. — Зная, что мы здесь сидим без денег на еду, без работы, теперь еще и без образования, он продолжает издеваться. Мне уже даже стало интересно, чего он нас в следующий раз лишит. Это спасение какое-то, что квартира принадлежит Джуну и его матери, и к ней он никак не может подобраться. — И все это лишь ради того, чтобы мы просто не могли играть… — задумчиво произнес блондин. Создавая группу Кай знал, будет трудно. Будет адски трудно найти нужных людей, выбиться вперед. Но уж чего-чего, но подобного парень и ожидать не мог. Иногда ему даже казалось, что надо было оставить все как есть. Не уговаривать Рэдо, не спорить с ним на бутылку виски. Просто молчать, и это желание играть собственную музыку прошло бы, стихло. Он бы тогда пошел на фотографа, получил бы хорошее образование, зарабатывал бы большие деньги. А что сейчас? Сейчас уже было поздно. Сейчас парень ни на что не променяет ощущение металлических струн под в кровь стертыми некогда пальцами. Не променяет это ощущение безумной свободы где-то внутри, когда он поет своим красивым, но прокуренным голосом. И звуки соло гитары, что придавали музыке ту самую оригинальность, ритм, задаваемый барабанами, бас гитара, которую обычно и не слышно даже, но не будь ее, вся их музыка казалась бы пустой, ничем не заполненной… Все это он не променял бы ни на что. Кай не хотел это терять. Он готов был на все: хоть на такой расклад событий, но единственное, что сейчас сбивало со всех позитивных целеустремленных мыслей — болезненный вид его друзей. Они немного похудели, Кай заметил. Нездоровый цвет лица, круги под глазами. И лишь их глаза целиком и полностью выдавали их настрой. Чертов настрой, такой же как и у Кая! Выдержать, пережить, достичь! Но не сейчас. Сейчас Кай этого даже не видел… И все же, именно Кай вызвался растормошить уж слишком грустную Джи. Именно поэтому Джун и Рэдо снова наблюдали двоих идиотов, в которых иногда превращались их друзья: они сидели на диване перед теликом и рубились в приставку. А действительно, есть нечего, работать негде, из универа вышибли, самое время потусить с джойстиком в руках, отвлекая Джи от мрачных мыслей. — Слушай, Рэд, — Джун, заваривая четыре кружки чая, пихнул под локоть усталого Рэдо, что тоскливым взглядом пялился в кастрюлю какого-то овощного пойла, что даже супом назвать сложно. — Чего? — тихо буркнул гитарист, накрыв кастрюлю крышкой и выключив газ. — У меня появилась идея для подарка блондинке, — улыбнулся басист. — Только тихо. И Джун с усмешкой достал из кармана телефон, глядя в апатичные глаза Рэдо.***
В этот день постоянно что-то шло не так. Исключений не было. И именно с мыслями о том, что же еще должно случиться, Кай проснулся этим утром. Ну, как утром. Днем. Будильник показывает половину первого. За окном светло, крупными хлопьями валит белый снег, скользя падающими тенями по светлому ковру комнаты, создавая некий уют. Кай сел на кровати. Из-за приоткрытого окна в комнате было прохладно, но парня это мало волновало. Усталым, замученным взглядом он смотрел на эти белоснежные хлопья и просто думал о чем-то своем. Может, о новой песне, может, о том, что происходило с ним и его друзьями все это время. Вздохнув, блондин огляделся в поисках оставленного на ночь на зарядке телефона. Тому, что батареи после нескольких часов зарядки осталось процентов пятнадцать, Кай искренне удивился. Все пошло наперекосяк. Даже телефон в день рождения собственного хозяина стремился его кинуть. Блондин лишь закатил глаза, поднялся с кровати, натягивая на себя джинсы, оглядываясь в поисках мягкой рубашки в клетку. Только сейчас в голову пришла одна мысль. О том, какой сегодня день, не мог забыть один единственный человек из всей компании Кая. И парень даже был благодарен Рэдо, что тот молчал. Ну какой день рождения, когда они в такой заднице? К тому же, с недавних пор, парень терпеть не мог этот праздник. И на то были свои причины. Усталым взглядом он окинул творившийся в комнате бардак. Кай искренне не понимал стремление Рэдо и Джи к чистоте. Так же гораздо уютнее! Уютнее, когда вещи висят на спинках стула или свалены комом на диван, удобнее, когда на столе все под рукой, а не убрано в долгие темные ящики. Удобно, когда в комнате царит именно твой дух, а не атмосфера гостиничного номера. Найдя, наконец, рубашку, Кай вышел из комнаты. Спать больше не хотелось. Хотелось кофе. Горячего, с сахаром и молоком, правда, какое тут молоко, тут и сахар с трудом найдется. Парень ожидал увидеть на кухне сонных друзей, готовящую завтрак Джи и, в принципе, так оно и было. — О, блонди, доброго утра, — Джи зевнула. — Доброе, — кивнул парень, а ему вяло махнул в ответ Джун, что грел руки о чашку горячего чая. — Энж, ты чего? Блондин подошел к девушке, повернул ручку плиты, уже собираясь поставить чайник греться, но не судьба. Почувствовав неприятный запах газа, парень выключил плиту и удивленно воззрился на девушку. — Эээ… — Не старайся, — хмыкнула девушка, достав из кармана зажигалку и поджигая газ в плите. — Электроподжиг не работает. Блондин понимающе кивнул, и лишь потом до него дошел полный смысл сказанной фразы. Резко взглянув на друзей, он пораженно захлопал глазами. — В смысле? — В прямом, — зевнул Джун. — Сломался. Денег на мастера нет. Кай готов был мысленно орать. Каждый год в этот день что-то идет не так! И на этот раз их загнали в ловушку с одной единственной возможностью выбраться. И каждый из ребят это понимал. Каждый из них знал, что надо сделать. Но все молчали… Заварив себе чай, Кай грохнулся на стул, вздохнул. — А Рэд? — Спит еще, — махнул рукой Джун. — Вы ж с Джи сами ему вчера спать не давали, орали, как ненормальные, пока в приставку рубились. Это мне похрен, я в любом состоянии вырублюсь. Джи, сколько времени? Девушка, что сидела на подоконнике, взглянула на наручные часы. — Почти час, — тихо отозвалась она. Кай вздохнул. — Думаю, стоит еще раз пройтись по всяким кафешкам, не верю я, что этот хрен с горы перекрыл любую возможность подработать. — Может и так, — Энги спрыгнула с подоконника, потянулась. — А я пойду права качать. Не знаю, в каком состоянии я была, когда подписывала эти дурацкие бумажки, но сейчас они получат у меня по полной. — М, я с тобой, нам по-пути, — и Джун зашагал в коридор за барабанщицей. Кай устало наблюдал за тем, как его друзья натягивают обувь, пихаются, ворчат друг на друга. Кутаясь в теплые куртки, они прощаются с блондином и уходят из квартиры. Кай лишь махнул им рукой на прощание, а сам устало поплелся наверх. Заглянув в комнату друга, Кай убедился, что Рэдо действительно спал. Бедного парня замучила компашка его друзей. То беспорядок за ними убрать, то терпеть, пока они рубятся в приставку и кричат, как ненормальные… Будить красноволосого друга Кай не хотел. Именно поэтому он еще час потратил на то, чтобы собраться, лениво расхаживая из одного конца квартиры до другого, одеться, накинуть на голову капюшон вместо шляп, которые не очень-то и удобно носить зимой. Закутавшись в шарф, парень тоже вышел на улицу. И чего они добиваются? Почему они до сих пор не сдались. Живут в этой квартире вчетвером, едят какую-то гадость, у них нет денег даже на то, чтобы банально поесть нормальной еды. Только сейчас Кай реально начал замечать, насколько дорогие здесь овощи и фрукты. Да и эта самая «роскошь» надоела до тошноты. Как и лапша из пакетиков и прочая лабуда. Кай не помнил, когда последний раз нормально ел. Это все чаще заставляет задуматься о том, что еще должно пойти не так. Уходя сегодня на улицу, Джи улыбнулась ему на прощание. Улыбнулась так измученно, глядя на него болезненно-поблекшими глазами, и весь ее вид был такой замученный, что у блондина невольно сжалось сердце. Кай даже не знал, насколько обидно девушке было лишиться чертового образования, насколько больно было поссориться с братом — единственной поддержкой всей ее жизни. Когда-то она отказалась от десятков предложений вступить в хорошие группы ради них. И вот к чему это привело. А Джун? Он ведь жил такой хорошей жизнью! Кай ни в чем не винил друга, он понимал: родиться в богатой семье — значит привыкнуть к чему-то хорошему. У Джуна было все, до того, как он встретил ребят. А теперь? Теперь он делит квартиру с четверкой ненормальных и терпит их. Он побледнел, похудел, ему все еще было хреново и иногда он даже смотреть на еду не мог. А все из-за того, что когда-то он встретил их. А Рэдо? Господи, да этому парню такое будущее уготовано было! Рэдо умный. Чертовски умный. И если бы не Кай, то он сейчас учился бы на врача, стал бы каким-нибудь хирургом, получал бы бешеные бабки! Так нет. Он променял на музыку свою семью и это чертово блестящее будущее. Плевать ему теперь, что подумают родители — так он говорил. Но на деле сам переживал, в конце концов, семья для Рэдо была важна гораздо сильнее, чем кому либо из его друзей. И какой же был из этого вывод? Они не жили. Они выживали. Ломка по сигаретам становилась все сильнее. Казалось, они с ребятами изобрели хороший способ быстро бросить: создать группу с богатеньким сыночком басистом, получить взбучку от его отца и пытаться выжить в этом чертовом мире. Кай усмехнулся этим глупым мыслям. Они действительно последние неудачники. И почему-то именно сегодня в голове Кая зародились отнюдь не радостные мысли. Решив создать группу, Кай надеялся играть музыку, что будет захватывать сердца людей. Но в итоге он лишь нашел тех, ради кого готов был отказаться от своей мечты. Только ради того, чтобы троим его друзьям больше не приходилось терпеть эту жизнь. Как Кай и думал. Несколько часов поиска работы не увенчались успехом. Парень знал это с самого начала. И этим дурацким поиском просто пытался успокоить самого себя. Конечной точкой сегодняшнего маршрута по городу стала его собственная небольшая однокомнатная квартирка. Зайдя домой, Кай поежился. Кажется, здесь стало еще холоднее, чем на улице. Зайдя в свою комнату, он оперся плечом о дверной косяк. Тут было все так же. Не горел свет, холодно. И на стене висели десятки фотографий. С них на Кая смотрели улыбающиеся лица. Зеленоглазый темненький паренек, весь в ссадинах, синяках, пластыре, а на следующей фотографии он же, но уже с красными волосами и без единой царапины. Пейзажи. Улицы, кварталы, небо, взмывающие ввысь голуби. Кай обожал фотографировать, он снимал все: от портретов незнакомых людей и до пейзажей. Но была среди его коллекции одна единственная фотография, сделанная не им. И висела она в самом центре. Оттуда на Кая смотрели сразу четыре человека: одетая в белый костюм безумно красивая женщина с длинными каштановыми волосами, синеглазая, с четко очерченными скулами и красивой улыбкой. Одной рукой она держала под локоть высокого мужчину — блондина в теплом черном свитере, настоящую копию Кая. Вернее сказать, это Кай был его копией. Во всем, начиная от цвета волос, черт лица, и заканчивая улыбкой, разве что глаза у них были разного цвета. У мужчины с фотографии — глубокие темные. На руках он держал девочку семи лет — еще совсем малышку, но до безобразия красивую, ей все пророчили будущее модели или актрисы с такой-то внешность. Последним человеком на фотографии был паренек тринадцати-четырнадцати лет. И Кай его не узнавал. Нет, конечно же, он знал, что этим парнишкой был он сам. Но как же сильно он изменился за эти годы. Дело было даже не во внешности. Дело было во взгляде. В выражении лица. В самоощущении. Семейный автопортрет казался живее многих фотографий, снятых Каем. Он смотрел на этих людей и ему казалось, что сейчас они оживут, начнут двигаться, говорить… Но этого не происходило, сколь долго Кай не сверлил глазами снимок. Блондин не знал, зачем он вернулся сюда, не было никакой нужды. Разве что просто тянуло домой… Ради приличия захватив пару фотографий, в том числе и эту, Кай бережно вложил их между страниц книги, убрал в рюкзак, нашел в ящике начатую пачку с десятком сигарет. А потом покинул квартиру. Надо было поскорей вернуться домой, он и так потратил весь день, слоняясь в поисках работы. На улице уже стемнело. Конец декабря, близились Рождество, Новый Год, весь город был украшен в преддверии праздника. Это должно было вселять праздничное настроение, радовать, но Кая все только угнетало. Не то, чтобы он совсем не любил праздники, просто день сегодня был особенный. Особенный не только на события, но и на мысли, появившиеся в голове блондина. Особо никуда не торопясь, он не спеша шагал по улицам, решил срезать дорогу до метро через скверик, в тот момент не зная, на какую встречу его обрек этот путь. Когда дорогу преградили, Кай удивленно остановился и оторвал прикованный к асфальту взгляд. Он не ожидал никого встретить, да и в принципе на знакомства Кай не был богат, чтобы постоянно с кем-то сталкиваться. Однако же, девушка, что стояла перед ним, была Каю более чем знакома. Серые глаза снизу вверх внимательно смотрели на блондина. И, вопреки чувствам, преследовавшим блондина ранее, он смотрел в ответ с раздражением и злостью. Анеко. Именно она появилась перед ним в момент настолько неподходящий, что сама не подозревала, как ее появление больно ударило парня под дых. — Привет, — первой нарушила тишину девушка. — Все-таки, мы встретились. Кай нахмурился. Ничего не ответил, но Анеко не растерялась. — Либо Рэд не передал тебе мою записку с номером, либо ты действительно не хочешь меня видеть и говорить. — Рэд хорошо меня знает, — хмыкнул Кай. — Даже если бы он мне что-то передал от тебя, я бы не позвонил. — В твоем стиле, — снисходительно улыбнулась девушка. — Можем поговорить? — У меня нет особого желания. — У меня тоже. Присядем? — и девушка, не дожидаясь ответа, опустилась на скамью вдоль дороги сквера. Кай проследил за ней недовольным взглядом, оглянулся на дорогу, решая, стоит ли присесть или проигнорировать и пойти дальше, но в и тоге, все же, составил Анеко компанию. — Хочу объяснить тебе, зачем я так поступила, — спокойно отчеканила девушка, заставив блондина поймать себя на мысли, что Анеко здорово изменилась: из милой кроткой девушки она стала больше похожа на расчетливую, хладнокровную, и так оно и было. — Это мой способ заработка денег — чужие песни. — Не стыдно? — Не очень, — коротко пожала плечами девушка. — Я не краду ничего материального, я не воровка. — Если ты считаешь, что не становишься воровкой только потому, что песни — не материальный объект, то вынужден тебя разочаровать. — Твое мнение, — вновь пожала плечами Ане. — У меня свое. — Ты это хотела мне сказать? — фыркнул блондин. — Ты хоть представить себе можешь, что натворил этот твой поступок? — Даже не задумывалась, — честно призналась Анеко. — Я хотела с тобой поговорить с одной целью — дать тебе понять, что я не та, за кого себя выдавала. — Ха, — блондин усмехнулся. — Сперва ты была красавицей-милашкой, а теперь расчетливая стерва, как я посмотрю? — Именно так, — довольно улыбнулась девушка. — Все же, совесть меня слегка мучает, поэтому, хочу извиниться. — К черту извинения, — хмыкнул Кай. — То, что натворил твой поступок, извинения не исправят. Сама того не подозревая, своим поступком ты натворила дел, — холодно заявил он. — Рассказать, каких? Анеко задумчиво оглядела блондина. Потом кивнула, и тогда он, вымученно усмехнувшись, спокойно начал. — Та группа, которой ты слила нашу песню — старая группа Джуна. Они шантажировали его, заставляя играть с ними, но после того, как мы услышали нашу песню в их исполнении, то решили поддержать Джуна и попросить его уйти. Он ушел. А Хидэ, или как там его, слил богатенькому папаше нашего горе-басиста, чем тот занимается на досуге. Настолько богатые семьи — они все с приветом, — блондин достал из кармана сигареты. — Его отец не нашел управы лучше, чем перекрыть нам всем кислород, — чиркнула зажигалка, Кай поднес огонек к кончику сигареты, затянулся, выдохнул сизое облако дыма на морозный воздух. — Мы все, один за другим, лишились работы. Любой. Вообще любой. Деньги этого мужика сделали все, чтобы мы не увидели заработка даже на просторах интернета. Энги отчислили из универа, куда она так стремилась попасть. Наши попытки заработать в задрипанных клубах и барах привели к тому, что Энги и Рэдо рассорились со своими семьями в пух и прах, и им от этого тяжело. И вот мы все вчетвером живем у Джуна. Без денег. Без семьи. Музыка — это все, что у нас есть, но и ее скоро не останется, я уверен, что отец Джуна не остановится на начатом. И все из-за того, что ты посчитала кражу нематериального чем-то ненаказуемым. Можно сказать, ты толкнула цепочку домино. Анеко окинула блондина оценивающим взглядом. Некоторое время она задумчиво молчала, после чего подала голос. — Думаешь, если бы я не украла вашу песню, то ничего этого не произошло бы? — холодно хмыкнула она, поднявшись со скамьи и сверху вниз взглянув на закурившего парня. — Думаешь, отец Джуна ни о чем бы не узнал? Думаешь, рано или поздно вы бы не попали в такую ситуацию? — Анеко вздохнула, отряхнулась от снега, — Нет, Кай. Это не из-за меня, — произнесла она и в тот момент лицо девушки выражало спокойствие и уверенность, в сказанном она не сомневалась. — Это из-за тебя. Блондин сейчас же нахмурился. — Что? — Из-за тебя, — повторила Ане, не испугавшись его разозленного выражения лица. — Ты — причина, по которой все вы собрались вместе. Рэдо исполняет твою мечту стать звездой. Он потянулся за тобой и где он сейчас? Джи… Я знаю ее давно. Она падка на таких обаятельных, харизматичных, но максимально глупых парней — помнится, ее первая любовь была как раз такой. Пока я училась с ней в одном классе, она многое мне про него рассказывала. Поэтому теперь ты являешься той причиной, по которой она выбрала именно вас, неудачников. Джун… А что Джун? Играй он с Хидэ и дальше, не было бы проблем. Но ты настоял на его уходе. Это не я виновата в ваших проблемах. И даже не Джун с его отцом. Это ты возомнил себя способным собрать вместе музыкантов и не вынес груза ответственности. Это ты не смог сделать все возможное для своих ребят, хоть и назвал себя их лидером. Сказав так, Анеко легким движением отняла у блондина сигарету и закурила сама, выдыхая в воздух сизое облако дыма. — Ты все еще ребенок. Глупый и безответственный. И раз натворил дел — не ищи козла отпущения. В своих проблемах вини только себя. Сказав так, Анеко вернула ему сигарету, и, не сказав на прощание ни слова, развернулась и покинула темный сквер, освещенный лишь тысячами крошечных гирлянд, развешенных на голых ветвях деревьев. Кай не сказал ей в ответ ничего, но еще долго смотрел ей вслед растерянным взглядом. Начатую сигарету он так и не докурил. Кай не торопился обратно в квартиру. Шел медленно, пусть путь от окраины к центру города был неблизким. Половину этого пути он проделал пешком, потратив не меньше полутора часов, лишь потом воспользовался метро. Кай не заметил, как замерз, не понял, как дошел до высоких домов. Лишь оказавшись в тепле, он принялся отогревать закоченевшие руки. Лифт поднял его на нужный этаж, парень вышел в хорошо освещенный коридор, доставая из кармана выданные Джуном ключи. Он не знал, что квартира друга встретит его кромешной темнотой. Глаза еще долго привыкали к темноте. Парень на ощупь добрался до стула, стянул с себя вещи, размышляя, куда испарились его друзья. И привлек его лишь неясный дрожащий свет, что падал на пол холла из гостиной. — Ребят, чего свет-то вырубили! — недовольно фыркнул парень и поплелся в гостиную. Что друзья делали в такой темноте и тишине Кай даже представить не мог, он подошел к гостиной, пнул дверь, уже готовясь кинуть ребятам пару недовольных фраз, но едва он взглянул вглубь гостиной, как тут же замер. Свет, что падал на пол коридора, был ни чем иным, как пламенем крошечных свечей. Свечей, воткнутых в торт. И было их ровно восемнадцать штук. Этот свет выхватывал из темноты радостно-счастливые лица троих друзей, наблюдавших за Каем и явно ожидавших его реакции. Ну что ж, реакция ждать себя не заставила, Кай уронил свой тяжелый рюкзак. Уронил себе на ногу. Вот не знал, что сказать, а тут сразу нашелся. — Ааа, твою мать! — взревел от боли блондин, а Джи, что держала в руках торт, громко рассмеялась, быстро отставив его на стол. — Блондинка, ты такой неудачник, я тебя так за это люблю! — рассмеялась она, кидаясь к Каю, что упал в кресло, схватившись за ногу. — С днем рождения, малыш! — и Энги, обвив шею парня тонкими руками, быстро поцеловала его в щеку. — О да, Кай, на такое способен только ты. Нет, чтоб спасибо сказать, обрадоваться там, надо тяжести всякие на ноги ронять, — улыбнулся Джун. — Как ты, придурок восемнадцатилетний? — Рэдо! — воскликнул блондин. — А ну не ори на меня, — шикнул красноволосый. — Ты, балбес наивный, думал, что я не расскажу им? Хрен тебе, я хочу хлеба и зрелищ. Кай, растерянно хлопая глазами, уставился на троих радостных друзей. — Блонди, с днем рождения, — снова повторила Джи. — Знаешь, плевать мы хотели, что бабок нет, нашли. Благодаря тебе мы все встретились, благодаря тебе мы играем эту музыку. Если бы не ты, блондинка, мы бы сломались, а сейчас уже пофиг, выкарабкаемся. К тому же, кто-то стал старше и умнее, — улыбалась она. — Свечки задувай, есть хочу! И девушка придвинула торт к лицу парня. Кай впервые праздновал день рождения вот так. Только со своими друзьями. С теми, кому действительно не важно, что происходит в их чертовой жизни. Кому просто хочется жить дальше с чертовой мечтой, начало которой положил именно он, Кай. И пусть дела были хуже некуда. Каким-то образом они умудрились найти торт, закатить праздник на четверых с выпивкой, дешевой едой и, самое главное, пачкой сигарет. И сейчас Кай пытался понять, что за странную бумажку с чьим-то ником в сети ему вручили, как подарок. — Эээ… — Да, тут даже красивая упаковка не спасет, — Джун усмехнулся. — Подарок круче, чем ты думаешь. У моего дальнего-дальнего-дальнего знакомого девушка тату-мастером решила стать, берет не дорого, а работает уже качественно, это ее ник в инсте. Сделает тебе все, что хочешь, мы оплатили пару сеансов. Хоть бабочку на пояснице сделай. Кай в полном недоумении взял листок и с придыханием ответил. — Это лучшее, что вы могли придумать! И это действительно было так. Кай был рад. Нет, даже счастлив, безумно счастлив сидеть здесь, на полу гостиной со свечками везде, где только можно. Трое дорогих ему людей, несмотря на трудности, умудрились устроить для него настоящий праздник! Постарались ради него! И, взглянув в тот момент на друзей, Кай осознал одну серьезную вещь. Он совершенно не хочет, чтобы его друзья продолжали жить вот так вот. Он группу собрал. Ему и решать, что будет дальше… И Кай, глядя на неровный свет свечей, как-то грустно и задумчиво улыбается. Так вот, какой он. Конец группы «Now or Never». Ровно месяц прошел с того момента, как им перекрыли кислород. Ровно месяц они пытались выжить, боролись за этот чертов мир. Ровно месяц. И вот теперь они лежали на полу гостиной. Свечи задули. Торт прикончили, как и все накупленное на праздник. Только что было озвучено решение Кая. Только что они решили, что надо заканчивать с этим. Можно быть бесконечно гордым, сильным, можно бороться до самого конца. Но все равно найдется кто-то, кто заставит прогнуться, кто заставит забыть о своей гордости. И, к сожалению, на такого человека они и напоролись. Решение было принято Каем ради того, чтобы не видеть больше темные круги под глазами друзей, чтобы они могли жить нормальной жизнью. Они должны сдаться. Ради друг друга и ради самих себя. Никакая мечта не достойна страданий других. — Нам даже не дали вздохнуть нормально, — тихо хмыкнула Джи. Джун покачал головой. — Могу уйти только я. — Не выйдет, — пожал плечами Кай. — Да, Джун, твой отец заварил кашу, но у каждого из нас есть причины больше не играть вместе. Джи. Ты должна помириться с братом, помнишь? Вы всегда друг друга поддерживали. У Рэдо семья. Там свои заморочки. Это действительно… конец. Молчание. Тишина. Первой с пола поднялась Джи. Она молча отряхнула джинсы, забрала с барабанов палки, обернулась на троих парней. — С вами было круто, ребят. Блонди, с прошедшим… — и Энги стукнув по кулаку каждого из троих парней, молча вышла из гостиной. Пошла собирать свои вещи. Парни проследили за ней усталыми, замученными взглядами. За ней с пола поднялся Рэдо. — Чего не сделаешь, чтоб больше не видеть ваши замученные лица. — произнес он. — Надеюсь, теперь все действительно будет окей, — сказав так, Рэдо растрепал свои черно-красные волосы, тоже покинул комнату. Кай и Джун остались здесь одни. Они еще долго молчали, сверля взглядами потолок. — Ты ради нас готов был даже свой фотоаппарат продать. А мы подвели вот так. Я подвел… — тихо проищнес Джун, но блондин лишь покачал головой. — Плевать. Это того стоило. Было круто, я буду скучать по этой гостиной. И по нашей музыке… Кай тоже поднялся на ноги, поправил на себе футболку. В темноте комнаты раздались его шаги. Дверь за ним закрылась, оставляя Джуна одного. Все они действительно изменились. И внешне — похудев, побледнев, и внутренне — осознав, что есть вещи, что бывают важнее мечты. Такие вещи заставляют бросать самое важное, заставляют кидать оружие и поднимать руки. Ради других. И каждый из экс-участников группы «Now or Never» теперь это осознавал. С новым днем каждый из них должен начать новую жизнь. Забыть о том, что было раньше. И забыть ту музыку, что они играли все вместе.