Чертёнок для Варии

      Скуало, приоткрыв дверь, заглянул в спальню Тсунаёши и улыбнулся открывшейся картине. Мальчишка, как обычно, спал довольно беспокойно, чему размеры кровати только способствовали, и теперь лежал, свернувшись клубочком, в гнезде из одеяла, рассчитанном не иначе как на птицу Рух, способную без труда унести в когтях целого слона. Маленькое Облако Варии…       У Суперби от одного воспоминания о том споре начинало звенеть в ушах. Конечно, Тсуна, наученный горьким опытом, подготовил осаду Занзаса по всем правилам, дождался восьми лет, чтобы быть не младше Бельфегора в момент вступления в Варию, нашёл аргументы…       Скайрини-старший был против. Контраргументов у него было всего два, но он ими с лёгкостью разбил все логические построения Тсунаёши. Ну да, против «И чё?» и «Нет, потому что я так сказал!» пойти непросто. Тем более что все офицеры были на стороне босса – втягивать своего любимца в мафию сильнее, чем он уже залез, им не хотелось.       Неделю мальчишка вёл планомерное наступление по всем фронтам, а потом пропал. Просто однажды утром исчез, как не было его. Занзас и Скуало в панике – дитё пропало, Мармон в панике – на поиск ребёнка пойдёт куча денег, Леви в панике – босс в панике! И только отправленные на задание Луссурия и Бельфегор наслаждаются жизнью в неведении.       А вечером злой, как чёрт с похмелья, Бермуда за ухо приволок пропажу домой и в ультимативной форме потребовал от Занзаса, чтобы он занял ребёнка делом.       — Да хоть Облаком в свой дурдом возьми!— в сердцах бросил Аркобалено Мрака.— И так он у тебя как внештатный офицер действует, узаконь и дел на него навали. Ещё одного побега моя тюрьма просто не переживёт!       В процессе воспитательной работы выяснилось, что разобидевшийся на Варию мальчишка сбежал с утра пораньше в гости… не забыв оставить записку. Несчастный клочок бумаги, по которому как минимум трижды пробежались все присутствовавшие в поместье члены независимого отряда убийц, нашёлся в малой столовой, почти забившийся под косяк. В гостях же скучающее чудо полезло осматривать всё, и в первую очередь то, на что ему смотреть было запрещено. В итоге, у стражей Вендиче день выдался крайне насыщенный, и повторения им не хочется.       Занзас пошёл на принцип и сказал, что найдёт, чем занять сына, не принимая его в Варию. Тсунаёши в ответ на это пожал плечами… и утром его снова нигде не могли найти. Скуало в панике, Занзас в панике, Мармон и Леви составляют им компанию, Луссурия, по телефону услышавший на заднем фоне перебранку и понявший, что стряслось дома, грозится забить на принципы и покарать виновных от всей души и со всех сторон, Бельфегор в истерике от смеха, потому что он-то точно не виноват. Обратились к Джаггеру – в панику до кучи впали ещё и Вендиче всем составом, успевшие за эти три года довольно близко познакомиться с характером Скайрини-младшего…       К обеду следующего дня в Замок Варии ворвался доведённый до кипения Скалл, за которым следовал осьминог, в щупальца которого была бережно закутана пропажа. Если сократить изобиловавшую красочными выражениями, витиеватыми сравнениями и экспрессивной бранью речь носителя фиолетовой пустышки от получаса до пары фраз, получить можно было примерно следующее:       — Дружба – это хорошо, конечно, но… Ваш ребёнок – вы и воспитывайте, а мне ещё пожить охота!       Не найденная записка всё это время мирно пролежала под сахарницей…       Занзас ругался матом. Скуало орал так, что звенели стёкла в оконных рамах. Мармон вдохновенно и обличительно-грозно вещал о тратах, растратах, падении курса и прочих понятных ему одному и не связанных с делом вещах. Луссурия причитал, как озабоченная мамаша, за что был нещадно бит прочими офицерами. Бельфегор кидал свои стилеты во все стороны, попадая куда угодно, кроме того места, куда целился. Леви укором совести стоял над душой, крайне выразительно молча. Тсунаёши шёл к своей цели с упорством и тактом стада перепуганных мамонтов.       Фон Вихтенштайн, полюбовавшийся на этот бардак, заметил, что происходящее прекрасно описывает пара предложений из «Истории государства российского» Карамзина: «Враг наступал. Орешек не сдавался». Правда, кто именно был героическим Орешком, сказать, кажется, затруднялся и сам.       В итоге, поняв, что проще согласиться, чем объяснять, почему нет, к исходу третьей недели Скайрини-старший сдался, и Вария впервые за без малого четыре сотни лет своего существования получила полный комплект Хранителей Атрибутов.              Немало и весёлого, и грустного случилось в отряде независимых убийц за эти годы…       Так, после трёх безуспешных попыток, отдать Тсунаёши в школу больше не пытались. Следует, конечно, отметить, что вины мальчика в этом не было никакой…       Сперва не повезло с учительницей – когда первоклашка, которого ты должна научить писать, читать и считать на уроке нагло занимается чем-то, подозрительно похожим на приключенческие романы, сложно держать себя в руках. В итоге почтенная матрона наговорила много лишнего, да не один раз, за что была без предисловий спущена с лестницы, когда в конце первой учебной недели позволила себе усомниться в законном происхождении Занзаса. Скайрини-младший, окинув равнодушным взглядом дело рук своих – несколько неприятных ушибов и задравшаяся до ушей юбка, покинул учебное заведение и больше в нём не появлялся.       Зато явился злой босс Варии, вызванный директором. Мужчина средних лет посмотрел на форму, шеврон, разъярённое лицо, на котором всё отчётливее проступали шрамы, и, мудро промолчав, без проволочек отдал документы, а после ещё долго немного стеснялся внезапно поседевших висков, но в тайне гордился тем, что остался жив.       Вторая попытка провалилась с шумом и громом, в этот раз Тсуна приобщался к общему образованию всего три дня. Просто его приехал забирать Луссурия, а охранник в школе был настоящим параноиком и агрессивным гомофобом… Слово за слово, кулак за кулак, и вот уже дело обстоит, как в анекдоте: «В школу? И не ходи, чего по развалинам шастать…».       Третий раз… это было достойным финалом эпопеи «Пристроим Кнопку в школу!». Целый месяц всё шло просто прекрасно – мальчишка счастливо хвастался появившимися у него друзьями, учителя радовались не по годам развитому подопечному, схватывавшему всё на лету, Вария по половине дня, а то и дольше, наслаждалась нормальной рабочей атмосферой… Но когда всё идёт просто прекрасно, обязательно же найдётся что-то или кто-то, кто эту идиллию испортит, да?       А всё из-за того, что одной хорошо известной всему отряду независимых убийц личности стало скучно, и она пошла в гости… Как итог – в той деревеньке в аптеке стало не найти успокоительного и сердечных препаратов, в церквушке и паре часовенок – аншлаг, иного слова не подобрать, у Тсунаёши репутация не то демонолога, не то некроманта, не то Антихриста, а у бедняги Джаггера – боязнь женского и детского визга…       После некоторых размышлений было решено, что если уж в третий раз дело срывается, то, значит, не судьба, и довольного Тсуну перевели на домашнее обучение…              С домашними учителями, правда, тоже были определённые трудности. Не каждому человеку удастся ужиться с Варией… Кто-то сбегал сразу же, едва посмотрев на место работы. В ком-то играла гордость, и он, скрывая дрожащие коленки, пытался заняться работой. Но в этом случае, неделя, не больше, и Варии приходилось искать нового гувернёра.       Занзас злился и только что Пламенем во все стороны не полыхал. Скуало драл глотку, но это особо не помогало. Леви пытался помочь, но, по своему обыкновению, скорее мешал. Луссурия же подходил к делу настолько ответственно, что был хуже Леви. Бельфегор в открытую заявлял, что Принцу эти холопы не нравятся, и не ленился лично доводить учителей до нервного срыва. В итоге, Мармон, которого достала эта круговерть, взял это дело в свои руки. Талант финансиста и снабженца каким-то чудом позволил ему найти с первой же попытки того, кто не просто не испугался отряда независимых убийц и смог работать в его резиденции, а сумел построить офицеров в три ряда на тумбочке. Вернее, та.       Анна Васильева, русская эмигрантка тридцати пяти лет, имела два высших образования, одно из которых было педагогическим, но до предложения Варии работала переводчиком. Детей она любила и с Тсунаёши подружилась в миг. А потом, пообщавшись с мальчиком, пошла прямо к Занзасу, как опекуну, разбираться в тонкостях воспитания…       В этот раз стёкла в Замке звенели от гневных женских воплей. Анна, порасспрашивав мальчика о его приключениях, пришла в ужас от такого пренебрежения здоровьем ребёнка. Причём, к сожалению варийцев, ужас этот был не тихим. Впрочем, когда разошедшаяся гувернантка расписала, к чему это может привести для Тсунаёши, причём эпилепсия числилась среди относительно «невинных» последствий, офицеры и сами переполошились.       К необходимости пройти гораздо более полное обследование, чем до того, Тсуна отнёсся со спокойствием истинного буддиста не в первом поколении. Пока не увидел список… Значительная часть слов мальчику была не знакома, но их количество внушало определённые опасения. И не сказать, что зря.       Две недели. Ровно столько потребовалось, чтобы пройти все обследования. Пришлось бы ждать дольше, но нашивка с гербом Варии на груди сопровождающего почему-то оказывала благотворное влияние на сокращение очереди… причём, не в ущерб другим посетителям! И именно столько времени ушло на то, чтобы Тсунаёши почти возненавидел всех врачей скопом.       Как выяснилось, тревогу Анна била напрасно, проблемы, конечно, были, но ничего такого, с чем бы логопед не справился. Всё же то, что родным языком мальчика был японский, оказало на его итальянский немалое влияние. Потребовалось всего полгода регулярных занятий, чтобы речь Скайрини-младшего лишилась остатков акцента и теперь выдавала в нём настоящего сицилийца.       А потом Васильева, увидев пылящиеся на полке наборы юного химика, с которыми её подопечному удавалось не так часто заниматься, как хотелось бы, вспомнила детство. Наверное, гувернантка надеялась, что мальчик её приключения будет слушать и воспринимать как «Вредные Советы». Тсуна же решил, что это прямое и недвусмысленное указание к действиям…              Как много того, что мирно хранится почти в любой домашней аптечке и в шкафчике с бытовой химией способно стать оружием в руках химика-любителя с яркой экспериментаторской жилкой. А если к этому присовокупить ещё кое-какое содержимое кухонных шкафчиков…       Вария орала. Вария выла. Вария мечтала найти неведомого диверсанта и убить с особым цинизмом и жестокостью. Тсунаёши и Анна молчали, как партизаны, помогая ловить неизвестно как пробравшихся в поместье «вредителей»… а потом смешивали йод с нашатырём[1] и добывали дрожжи для туалетов. В своих практических демонстрациях свойств некоторых веществ преподаватель не повторялась.       Конечно, никто из тех, кто не общался с ней достаточно близко, не мог предположить, что взрослая разумная женщина способна на такое. А Васильева просто рассудила, что пусть лучше её ученик занимается взрывоопасным и чреватым пищевыми отравлениями мелким пакостничеством под её непосредственным контролем, чем займётся этим сам и тайком. Так хотя бы вероятность того, что он наестся медного купороса или оторвёт себе нечаянно очередным взрывом пару-тройку пальцев, или выбьет глаз, была значительно ниже…       Потом, правда, всё выяснилось. Анна подняла свою физическую форму, сбегая от всего, чем её хотели «приласкать» наниматели, и от неминуемой гибели её спас Тсуна – мальчик просто перечислил, что хотел сделать он, и во что это трансформировалось под влиянием гувернантки. А фантазия у Скайрини-младшего была что надо. Плюс, детский энтузиазм, помноженный на детское же любопытство… Офицеров проняло. Пожалуй, лучшей иллюстрацией масштабов не случившейся катастрофы стала выписанная Мармоном премия для учительницы. За сохранение Замка Варии в первозданном виде. Всё-таки дворец, входящий в список архитектурного наследия ЮНЕСКО…              Помнил Скуало и другое. Как ни берегли они свою маленькую тучку от любой опасности, ему всё-таки пришлось столкнуться с тем мраком, которым пропитана мафия, точно бисквитный корж ликёром.       Подстава. Предательство. Рано или поздно, так или иначе, но с этим сталкивается любой мафиози. И простая, казалось бы, задача – незаметно забрать информацию от шпиона в рядах семьи средней руки, не входящей в Альянс, обернулась кровавой бойней на улицах Рима. Тогда Тсунаёши впервые убил того, кто выследил их. А потом, не теряя хладнокровия, с пугающей отстранённой методичностью робота, зачистил три отряда, шедших по его следу. Миссия была выполнена, шпиона не рассекретили, да и сам Скайрини-младший не пострадал. Физически.       Каково было мальчику, не переносившему чужой боли, только дома, в безопасности, осознавшему сотворённое… Страшная истерика без слёз, перепугавшая до колик в животе всех офицеров, включая Занзаса. Как они пытались успокоить мальчишку, не представляя, что для этого нужно – в их окружении прежде такие истерики закатывали только пленные, но с ними можно было не церемониться. И бесстрастное лицо Анны, на котором провалами в бездну выделялись полные демонической злобы на не уследивших за ребёнком идиотов глаза.       — Чем больше вы с ним сюсюкаете, тем сильнее ему себя жаль,— коротко бросила женщина, парой хлёстких пощёчин приводя Тсуну относительно в себя.— А ты… помнишь, что я говорила тебе о современном Законе Джунглей?       — Ты или тебя…— сглотнув комок в горле, выдавил из себя мальчик.— Если не съешь ты, то съедят тебя… Но это же не правильно!       — Так,— усмехнулась Васильева,— Вижу, оклемался, раз начал спорить. А теперь быстро в душ, и стоять под водой, пока не поймёшь, что готов к разговору.       — Под холодной?!— ужаснулся Тсунаёши, поёжившись.       — Зачем?— изумилась преподавательница.— Под какой захочешь…       Когда за стенкой зашелестела вода, Анна сочла нужным пояснить:       — Текущая вода облегчает душевную боль. Порой достаточно только руки помыть, чтобы стало не так тяжко на сердце, но душ всё-таки лучше. Научно доказанный факт, кстати…       Они справились. Пережили все вместе этот этап, Тсуна смог совладать с собой и принять произошедшее. Но это не значит, что остальные офицеры стали его меньше опекать…              По дружному мнению Варии, упорство Тимотео в попытках познакомиться с сыном Занзаса было достойно лучшего применения. Определённо. На что только не шёл Дон Вонгола, пытаясь добиться своего… Подкуп. Шпионаж. Шантаж. Наглые атаки влобовую, когда Девятый без предупреждения заявлялся в особняк…       Именно поэтому мальчика не отдали в школу мафиози, а мужественно боролись с системой общего образования. К частным школам доверия не было – их ученики, всё же, вызывали слишком много ненужного внимания.       Впрочем, варийцы могли собой гордиться – у Ноно, несмотря на все его усилия, до сих пор не было даже плохонькой фотографии мальчика. Хотя Девятый босс Вонголы пытался. Но Бельфегор и Мармон ревниво восприняли попытки прорваться сквозь завесу, созданную их отрядами, как личный вызов себе. А на свете было не так уж много возможностей глупее окончить свою жизнь, чем так…       Отряд Тумана методично стирал малейшую тень самого существования Тсунаёши, начиная чуть ли не с правительственных баз данных и заканчивая камерами наблюдения в магазинах. Они создали вокруг мальчика самую настоящую дымовую завесу тайны, сквозь которую не удавалось проникнуть никому из Вонголы или CEDEEF.       У подчинённых принца Кавалини была другая забота. Как ни старался отряд иллюзиониста, особо настырные, нахрапистые и удачливые подсылы порой приближались опасно близко к главной тайне Варии. И вот тут-то наступал звёздный час отряда Урагана.       Кирпич, выпавший из здания, построенного лет триста назад. Мокрые бетонные крутые ступени. Уроненный котом с балкона горшок с цветами. Отравление настолько экзотическим природным ядом, что никто не подумает, что кто-то так специально заморочится. Отказавшие тормоза. Открытый канализационный люк… Вонгольцев словно злой рок преследовал! Причём, пара случаев действительно были случайностями, подброшенными самой Судьбой. Один оригинал, предпочитавший опасную бритву, не вовремя чихнул. Другой любитель экзотики решил поесть кимчи в корейской забегаловке, не подозревая о сильнейшей аллергии на одну из приправ…       Были и те неудачники, кто всё же пробирался сквозь все преграды и получал информацию о Скайрини-младшем. Такие посылались Девятому. После их художественной обработки самим Принцем-Потрошителем… После пятой посылки дон Тимотео поумерил пыл и стал бережнее относиться к своим людям.              Нервы у Васильевой были даже не железные. По заверениям Бельфегора, их женщине заменяли тросы из адаманта толщиной в слоновью ногу, а то и больше. Её не смутила работа в мафиозной семье. Её нисколько не пугали офицеры, готовые в любой миг на полном серьёзе попытаться отправить тебя в романтический круиз по Стиксу.       На пламя Ярости, пылающее во взгляде Занзаса, она отвечала Льдом, достойным девятого круга Ада. Стилеты Потрошителя ловились и посылались обратно. Леви просто не рисковал лишний раз становиться у неё на пути, когда, охваченная воспитательным пылом Анна в очередной раз мчалась в сторону кабинета босса. Луссурия же был целиком и полностью на стороне своей «подружки», не пылавшей любовью к представителю секс-меньшинств. А Скуало и Мармон сошлись во мнении, что эта гувернантка обходится и для клеток мозга, и для кошелька значительно дешевле, чем прежние преподаватели, а потому старались ей сложностей не доставлять. Ну, насколько это возможно для взбалмошного Дождя и одержимого чудовищными приступами жадности Тумана.       Когда на них напали в первый раз, на втором месяце её работы, женщина меланхолично разорила один из стендов с арбалетами, и прорвавшимся к классной комнате нападавшим… скажем так, не повезло – наконечники у болтов были воплощением любви к ближнему своему. Из тех, что Церковь прокляла особо. Встревоженные офицеры, кинувшиеся спасать Тсунаёши, попали на практическое занятие по оказанию первой помощи – мальчик, под чутким руководством гувернантки, держащей на прицеле подстреленных мафиози, с энтузиазмом накладывал жгуты из подручных средств на разные части тела…              Самые улётные воспоминания, по мнению Суперби, оставляли праздники. Да, жизнь подбрасывала мафиози и в будни такие ситуации, что хоть стой, хоть падай, но именно в красные дни календаря у её фантазии были рабочие часы. Такого нарочно не придумаешь…       Подарки. Тсунаёши обычно дарил открытки, которые сам нарисовал и подписал. И кое-какие из его шедевров определённо заслуживали увековечения для потомков. Например, первая открытка, подаренная Анне на Новый Год. Текст составлял Тсуна, с переводом помогал Бельфегор, но кое-что юный гений всё-таки пропустил… В тот день Вария с изумлением узнала, что эта строгая женщина, негласно опекавшая всех офицеров, умеет хохотать до слёз. Впрочем, когда Васильева объяснила невольно получившийся каламбур, количество смеющихся людей резко возросло. Кавалини чуть волосы на себе не рвал за ошибку редактуры, но и он не мог сдержать ши-ши-шиканья. Не каждого человека поздравляют с Новым Гадом…       Рисовать Скайрини-младший любил. Меньше, чем эксперименты и каскадёрские трюки, но рисование в списке любимых занятий определённо входило в пятёрку любимейших. Другое дело, что получалось… Получалось, да. В лучших традициях Пикассо и Дали. И обильно посыпалось блёстками… в искреннем восторге от которых могли быть только дальтоники и Луссурия.       Другие члены Варии, впрочем, тоже порой находили такие подарки, что только за голову и хвататься…        Леви, приготовивший салат из тропических фруктов, после которого в поместье страшным дефицитом стала туалетная бумага. Он же, презентовавший Мармону южноамериканскую лягушку-древолаза – понравился ему цвет, видите ли. Повезло, что всего за пару дней до этого Тсунаёши смотрел передачу BBC о ядовитых гадах и узнал в двухсантиметровой ярко-зелёной красноглазой малютке смертельную угрозу существованию отряда независимых убийц.       Незабвенные ежедневники, которыми Луссурия регулярно осчастливливал остальных Хранителей.       Пособие по йоге, которое сам Скуало подарил Леви. Мечник думал, что это так, полистать да поржать… Что ж, поржать пришлось, когда распутывали свернувшегося узлом Грозу, застрявшего в безвыходном положении, да к тому же зацепившегося пирсингом и за свою одежду, и за покрывало, которое использовал вместо коврика.       Сам Хранитель Дождя Варии тоже стал жертвой. Правда, не подарка, а пьяного спора. Позволил себе немного расслабиться в Рождество… а потом неделю угрюмо зыркал во все стороны, потому что травматолог категорически запретил лишний раз широко раскрывать рот хотя бы неделю. Анна в тот вечер сорвала джек-пот – никто из офицеров независимого отряда убийц не поверил, что, если засунуть в рот стоваттную лампочку, достать её без медицинской помощи не выйдет… Немного утешило Суперби признание гувернантки, что она и сама на это как-то раз попалась.       Ещё в праздники набеги на поместье периодически совершал Скалл. Каким-то сверхъестественным чутьём аркобалено Облака точно предугадывал, когда на торжество не заглянут Вендиче. А уж то, что способен на ровном месте сотворить носитель фиолетовой пустышки, пожалуй, уступало только подвигам некоего Дино Каваллоне…              Вендиче же… К тому, что Замок превратился в микрофилиал тюрьмы, Вария привыкла довольно быстро. Как и к тому, что у тебя под носом, когда ты спешишь по своим делам, может возникнуть во вспышке чёрного пламени очередной Страж. Да что там, фон Вихтенштайну порой приходилось лично выколупывать своих подчинённых, засевших в казарме сыграть партийку в шахматы с кем-нибудь из отряда Урагана. Посланцы Вонголы и прочих союзных семей бледнели, зеленели, задыхались, а потом рождались всё новые и новые слухи о страшнокошмарном Занзасе и его сумасшедших Хранителях…       Тряхнув головой, прогоняя неуместные сейчас мысли, Скуало начал будить Тсунаёши…