Doomed / Обреченный

      «Мне страшно. Мне чертовски страшно».       Пальцы дрожат. Горло сдавливает нечеловеческий страх, так, что трудно дышать.       Я уже не ощущаю ни холода, ни разрывающей боли от сломанной во время неудачной попытки скрыться ноги. Я уже не ощущаю ни-че-го.       Вой.       Кривлю губы, обхватывая своё тело руками.       Я обречён.       Всё что меня окружает — глухой лес.       Деревья, деревья, деревья и... темнота.       — — —       Пять минут.       Максимум десять понадобится, чтобы эта тварь нашла его по запаху в лесу. А после перегрызла ему глотку, разорвав сухожилия, оставив его истекать и захлёбываться кровью. От представленной картины его передернуло. Прошло слишком много времени. Но... он знал. Он видел. Один раз. И этого хватило. Он не хотел вспоминать. Да и кто в здравом уме захочет переживать в памяти свой личный кошмар? А поучаствовать в нём? Если бы было лекарство от памяти, он бы непременно воспользовался им. О, он бы хотел. Он бы многое отдал за это. Забыть. Не вспоминать. Стереть этот отрывок из жизни.        Усмешка. Его самого скоро «сотрут из жизни», и он бы рад сказать «мне всё равно», но... То, как сердце пускается в пляс, как немеют руки от каждого шороха и треска веток...        Холодок прошел по всему телу.        Нет… Он не сдастся просто так. Не сейчас, когда его выбросили, словно бесполезный кусок мяса на корм бешеной собаке. Он вернется. Назло или же ради мести, но вернется. Попытается.       Ствол дерева неприятно упирается в спину, что не мешает ему практически вдавливаться в него своим телом. Собственно, единственное, что он может сейчас делать — вжиматься в своё укрытие и лелеять себя мыслями о скорой расправе над теми, кто с ним так поступил.       Но… Пот, стекающий по виску, напоминает о его единственной маленькой проблеме.       Он обречён.       — — —       Вой.       На этот раз он был намного ближе, намного...       В тишине леса я отчетливо ощущаю бешеный стук сердца и шаги.       Рваный вздох. Я должен успокоиться.       Успокойся. Успокойся. Пожалуйста, черт побери!       Я не могу лишиться надежды. Пять минут или десять. Я хочу прожить как можно дольше. Я не хочу умирать. Я не...       Страх сильнее окутывает тело, парализуя. Он меня заметил. Он, мать его, заметил!       Рык. Единственное, что я вижу в кромешной тьме — это глаза. Желтые глаза. Глаза хищника, настигнувшего свою сегодняшнюю жертву. И в отражении его зрачков — панически напуганные глаза жертвы, мои. Он скалится.       Он приближается. Не спешит, не бросается на жертву. Он знает, что ей не скрыться. Он знает, что мне не скрыться.       Я только сейчас замечаю влагу на лице. В голове бьется лишь одно.       Бежать.       Я не успеваю подняться, как оказываюсь отброшенным ударом мощной лапы зверя на грязную землю. Лицо жжет из-за содранной кожи и солёных дорожек на щеке. Сломанная нога не слушается. Больно. Я слышу его рычание, клацанье зубов. Мне нет смысла переворачиваться на спину. Я и так всё знаю. Всё, что я делаю — сворачиваюсь в клубок, обхватываю руками колени и прижимаю их к груди. Зверь приближается. Его утробное рычание заставляет сильнее сжиматься в комок. Это конец. Не славный. Не трагический. Просто конец.

Did you ever live in the swamp of despair? Nightmares are haunting me, a compass that lost its way With these demon like lips, are you going to speak easily? Dying one by one, their breathe is taken by these words like hell*