Бесконечное лето: Город в заливе

Все выдохлись. Музыка в колонках рыдала — звук плыл, как кружочек жира по супу «том ям». Фонарь не освещал двора, и по площадке рыскали склоненные тени. Уже никто не двигался — ослабевшие ноги не держали утомленных танцоров, и оставалось только, повалившись на стулья и столы, бессмысленно глядеть на звездное небо с рогатой перевернутой Луной. Да, умеют эти ребята веселиться. Русские, что с них возьмешь. Время близилось к полуночи. Реви потянулась, легко поднялась и, переступая через бутылки, стулья, какие-то тряпочки и деревяшки (в маскарад играли? не вспомнить), подобралась к курившему на крыльце Датчу. На том несколько часов бескомпромиссных развлечений вроде бы не сказались вообще никак. Только измазанные краской руки (в маскарад, точно) выдавали участие. — Все хорошо? — тихонько спросила Реви. Из-за шума и скрежета в колонках ее легко можно было не расслышать. Но Датч услышал. — Опасности нет. Ты это имела в виду? Реви нахмурилась. — Нет. Я же вижу, ты все равно напряжен, несмотря ни на что. Не доверяешь им до конца. — А кому я могу доверять до конца? — хмыкнул здоровяк. — Тебе, да Бенни… наверное. Вот и все. А за ребятами я просто наблюдаю. Они непонятные. — Серьезно? — Реви слегка удивилась. «Непонятный» не было в списке слов, которыми она могла бы охарактеризовать Ружичку и его пеструю компанию. Озабоченный подросток, наслаждающийся обществом симпатичных девушек, о чем тут еще говорить? — Конечно, — чуть наклонил голову Датч. — Вот посмотри. С виду — обычные подростки, лет им сколько с виду — шестнадцать? Семнадцать? А погляди, как держатся — единой, спаянной командой, каждый выполняет свои функции, никаких конфликтов, никаких споров. И это в возрасте, когда в крови должны бурлить гормоны, феромоны и прочая дрянь. Ты себя помнишь в семнадцать лет? Реви помнила. Гордиться там было нечем. — Далее. Только здесь, в Роанапуре, они уже выполнили несколько дел. Блестяще, насколько мне говорили, хотя и в своеобразном стиле. Ни одного убитого, ни одного сколько-нибудь серьезно раненого. Откуда эти умения? Побывали вместе на войне? Прошли специальную подготовку? Девушка вспомнила пустые, жестокие глаза Ружички и поежилась. — Я тоже сразу подумал о Гензеле и Гретель, — Датч истолковал ее жест по-своему. — Но тех шизофреников ведь долго и старательно деформировали так, чтобы они стали получать удовольствие от чужих мук и боли. Ничего общего с этим Алексом и его девочками — посмотри, они ведь действительно нам рады, никакой особой подоплеки здесь нет. Реви посмотрела. Ружичка валялся бездыханной сущностью в плетеном кресле, успев, правда, усадить на колени рыжую Алису. Дремали они, или занимались чем-то более творческим, установить в полумраке было непросто. Зеленоволосой дурашки с незапоминающимся именем было нигде не видно. Как и Бенни. Тот, похоже, в очередной раз втюрился, с ним это бывает. Рок и тихоня Лена разговаривали чуть за забором, балансируя на самой границе света и тени. Оба, похоже, получали от процесса немалое удовольствие — и как языки еще не стерли? Реви почувствовала внезапный укол ревности. Кого-то еще, вроде бы, не хватало, но девушка еще недостаточно хорошо запомнила ребят, чтобы с ходу определить, кого именно. В любом случае, слова Датча подтверждались — схожести с маньяками-садистами определенно не наблюдалось. — Поэтому я и не могу понять — кто же они все-таки такие, — заключил тем временем Датч. — И пока просто наблюдаю. — Просто очень, очень везучие ребята, — решила Реви. Все странности и загадки девичьей команды Ружички укладывались в эту короткую характеристику. Негр покачал головой. — Викинги — не самые глупые парни, кстати — в свое время считали, что везение — это вполне определенная физическая величина. Как чувство юмора или дальнозоркость, например. Пойдешь в поход с удачливым конунгом — вернешься с богатой добычей, ну, а если не угадаешь, придется, наоборот, сплавать на дно морское, да там и остаться. Глядя на этих ребят, начинаешь соглашаться с такой точкой зрения. Дико им везет пока что, практически невероятно. Даже больше, чем мне. Почему-то Реви стало немного обидно. За то, что одним везет так много и без всякой видимой причины, а другим приходится прогрызать себе путь наверх, устилая его собственной кровью, рвотой и вражьими внутренностями. Как-то это было не совсем справедливо. С другой стороны, мир вообще несправедливое место. — Я вообще про другое хотела спросить, — вспомнила Реви о цели беседы с Датчем. — Поздно уже, мы как собираемся ночевать, в отеле или на катер поедем? — Никаких вам катеров! Раз чихнул — так будь здоров! — рявкнул на ухо неслышно подкравшийся Ружичка. — В нетрезвом теле нетрезвый дух, за руль никто не сядет, оставайтесь у нас, делов-то. Реви ошеломленно уставилась на хулигана. Когда только успел покинуть место своей приятной дислокации и подобраться? А самое главное — оставаться здесь? Еще чего! Зачем? — Я тут прикинул, — спокойно сказал Датч. — Вполне можем. Нам завтра все равно первым делом с утра в «Отель Москва» нужно будет заглянуть, а он отсюда совсем рядом. Плюс мы и правда чуть перебрали. Плюс… нехорошо отказывать гостеприимным хозяевам. — Тогда я сама выберу, где спать, — сориентировалась Реви, и, не дожидаясь ответа, направилась в дом. — Быстрые решения — уважаю! — немедленно среагировал нетрезвый Ружичка. И метнулся следом. Дом, в котором квартировали Ружичка и девушки, был всем хорош — удобен, просторен, светел. Но был у него и один небольшой недостаток — жилых комнат было всего три, а переночевать нужно было девятерым. Выходило, что в каждой кровати будет спать по двое, плюс еще один на полу или сдвинутых стульях. Одна комната набралась достаточно быстро — Датч, Бенни и Рок быстро согласились, что так будет проще всего. В другую поместились Лена и Мику — они и раньше когда-то жили в одном домике. С третьей комнатой возникли сложности. Само собой подразумевалось, что Ружичка и Алиса будут спать вместе — но относительно третьего компаньона ясности не было. Алиса сообщила, что ей, в общем, совершенно без разницы, но ей никто не поверил. Славя решительно сказала, что если нужно, она и на кухне сможет вполне комфортно прикорнуть, чтобы не затруднять всех. Реви сказала, что хочет спать, поэтому вопрос следует решить побыстрее. Нетрезвый Ружичка сказал много всякого, но суть сводилась к тому, что его тонкая душевная организация еще совсем чуть-чуть — и порвется от предвкушения, потому что он всех любит, поголовно, хотя все еще немного опасается Датча. Ситуацию разрешила Лена, бросив монетку. В третью комнату выпало отправляться Реви, что неожиданно привело в замешательство всех. Нетрезвый Ружичка смущенно улыбался, Алиса была задумчива. Но и тут выход был найден быстро — спать уже действительно хотелось всем. — Катер, ноги и бродяга, — сообщил парень, растопырив слипавшиеся глаза. — Прогрессивный и стопроцентно беспристрастный способ определить все, что угодно. Мое собственное изобретение. Катер обгоняет ноги, но бродяга угоняет катер, зато ноги бьют бродягу, все очень просто. Играем два раза по три игры. После первого раунда выбывает один, после второго — другой, а оставшийся в результате и будет тем, кому придется спать на полу. Я бы и сам с удовольствием вызвался, но не могу, потому что — справедливость прежде всего! Архиважно! — Ты это только что все придумал? — не поверила Реви. — Это я еще не старался, — скорчил гримасу Ружичка. — Итак, раунд первый — поехали! Катер, ноги и бродяга! Катер, ноги… В первом раунде проиграла Алиса и, пробормотав что-то про «чертяку везучего», отправилась расстилать постель. Реви решительно скинула свои тяжелые ботинки и уселась по-турецки прямо на пол. Парень последовал ее примеру. — Ситуация сложная, — загробным голосом сказал он. — Борьба идет до победного конца, остаться должен только один. Как в «Горце», понимаешь? — Ты, парень, давно болен, — сообщила ему Реви. Алиса согласно закивала с уже расстеленной кровати. — Таблеточки пей, помогают. — Я просто хотел, чтобы ты поняла, — проникновенно сообщил Ружичка. — Победитель получает все. Точнее, он получает подушку, две простыни, располагается прямо вот здесь, на полу, после чего засыпает и видит сны. Заманчивое предложение — так что пока даю возможность его обдумать и выйти из гонки, пока не поздно. — Ну и болтун, — сказала с кровати Алиса, зевнув во весь рот. — Одно слово — румын. — У меня чешское имя, — с достоинством возразил парень. — Катер, ноги… Реви, усмехнулась, сосредоточилась, и… — Да! Да! Николай Чудотворец, святые угодники, спасибо вам за то, что дали миру меня! Такого чудесного и адски везучего! — Ружичка прямо из позы лотоса отбивал земные поклоны. Доски прогибались и скрипели. Реви вытаращила глаза — парень явно был нездоров. — Так ты же проиграл фактически, откуда такие эмоции? — показала ему язык Алиса. Ружичка утер воображаемую слезу. — Да! Я выиграл, и в то же время проиграл, — дрожащим голосом признался он. — И пусть я буду спать на полу, зато в моей кровати будут нежиться две прекрасные девушки! Мог ли я мечтать о таком еще совсем недавно? Да это самое большое мое достижение за последние годы, друзья! Я в восторге! Я практически в… Выскользнув из-под простыни, Алиса отвесила ему легонький подзатыльник. — Извращенец! Это всегда было ясно. — Герой хентая, сударыня, на постоянной основе всецело к услугам ваших тревожных фантазий, — с готовностью раскланялся Ружичка. *** Таиландская ночь, в отличие от ряда других, ни разу не тиха, и, должен вам сказать, слегка прохладна. Что необычно в тропиках. А может, наоборот, обычно, я в такие широты ранее как-то не забирался. Не доводилось. Также мне не доводилось, как уже было указано, спать на полу, уступив свое мрачное лежбище двум юным прелестницам. Может, и прохлада, кстати, как раз с этим связана, я не уточнял, постеснялся. Да, я такой, ужасно старый и консервативный. Рожден и воспитан, как говорят американцы. Прелестницы, к слову говоря, лежали тихо, дышали ровно. А мне вот не спалось чего-то. С одной стороны, беспокоили мысли про коварную Балалайку и ее темные замыслы. С другой — в голове бродили заблудившиеся после пьянки мысли, и вращались еще перед глазами яркие вертолетики приятных кислотных оттенков. Ну и близость девушек — двух, сразу двух, за какие мои свершения такая награда? — конечно, тоже отвлекала, этого не отнимешь. Забавно, что именно этот момент и выбрала Реви, чтобы заговорить. — Спишь? — шепотом поинтересовалась она. Я не ответил, потому что медленно вдыхал и выдыхал, изображая безвозвратно ушедшего в царство Морфея человека. И правильно, как оказалось, делал. — Не-а, — ответила Алиска. — Сон ушел куда-то. Заговорщицы коварные! Плетут интриги прямо у меня за спиной! И не только за спиной, но и за другими важнейшими частями моего ладного, крепкого тела — тоже плетут. Еретички! Всех казню, не помилую! — Перепили, — шепотом хмыкнула Реви. — И перетанцевали. Непривычно, мы так обычно не делаем. — Добро пожаловать в мир веселых психопатов, — остроумно сообщила Алиса. Зашуршала простыня. Снаружи царил оглушающий концерт — квакали местные голосистые лягушки, посвистывали какие-то ночные птицы, коротко мяукнул кот — наверняка, Капитан Флинт вышел на охоту. Реви несколько секунд молчала. — Как раз хотела спросить, — начала она наконец. — Вы… ну, вы, все пятеро… Откуда вы взялись? Как познакомились? И кто вообще такой этот твой безумный Алекс? Однако! А и правда — кто же я такой? Гений, шизофреник, плейбой, филантроп? Подопытный экспонат на далекой подземной базе, пожиратель кортексифана? Просто человек, который, в полном соответствии с рекомендациями одного беззубого исполнителя, пытается творить добро на всей земле? Кстати, интересно — ну, если со стороны посмотреть — как оно, получается? Или я, как известный персонаж Стругацких, отягощаю любое свое правильное действие каким-нибудь безнадежным злом? Чисто для душевного равновесия хочется думать, что все-таки первое. Иначе зачем это все? Воцу? — как говорят японцы. Хотя нет, ошибочка вышла — это немцы так говорят. Алиса издала тихий смешок. — Ну ты и вопросы задаешь, подруга. Примерно как «если можно, вкратце объясните мне основные философские течения мира». Так сразу и не расскажешь. Очень правильная постановка ответа, кстати. Все целиком рассказать ей не получится, а мало рассказывать — все равно, что не говорить ничего. Придется говорить достаточно. Тут важно и правду соблюсти, и друзей приобрести, все по Дэйлу Карнеги. По мне начало что-то ползти. Маленькое, медленное и ужасно раздражающее. Черт, это же муравьи, наверняка, я их видел днем мельком — мы даже не поздоровались, сделали вид, что не знакомы. Какого черта я вообще сделал себе постель на полу? И в кровать к девчонкам, оглашая окрестности ревом, теперь, конечно, не побежишь. — Поэтому я вот чего сделаю, — нашла решение Алиска. — Я сразу скажу, как в импортных фильмах, что буду говорить только правду, и ничего, кроме нее. Но не всю правду. А ты хочешь верь, хочешь — нет. Договорились? Наглый муравей продолжил путешествие по долинам и по взгорьям моего атлетического тела. Ничего, Рахметов терпел, и нам велел. — Давай, — отозвалась Реви. С явным интересом отозвалась, то ли это алкоголь помог, то ли еще что-то, но она сейчас не выглядела — тьфу, черт — не звучала, как злобная, циничная стерва, которой довольно успешно пыталась казаться все остальное время. — Ты меня еще больше заинтриговала. А хорошо пока Алька все продумала, респект ей. — В общем… — Алиса тихо фыркнула. — Мы познакомились в одном… месте. Мы с Мику, да и все прочие, там были уже довольно давно, а Саша прибыл позднее. Потом… он всем нам очень сильно помог, решил кучу проблем, пообщался с руководством лагеря и договорился о безопасном выходе. А потом мы некоторое время полетали по миру, и вот, осели пока здесь. Надолго или нет — понятия не имею. — Ты сказала — лагерь, — мгновенно среагировала Реви. — В смысле — учебно-тренировочный? Ну, кто бы сомневался, что ей придет в голову именно это. — Нет, — по голосу судя, Алиса улыбнулась. — Не совсем. — Тогда этот… русский трудовой лагерь? Типа, гулаг, и все такое? Вы беглые заключенные? Алиса хихикнула. — Вообще мимо. Извини, про лагерь я ничего не могу больше сказать. Реви недовольно вздохнула. — Ладно. Тогда… ты сказала, что этот… Ружичка что-то такое там совершил, за что вас оттуда выпустили, хотя не должны были? В это слабо верится, честно. Еще слабее, чем во все остальное. — Это почему же? — Алиса откровенно веселилась. Очень некрасиво с ее стороны, когда мою доблесть подвергают сомнению. Чертов муравей, и пошевелиться нельзя. И вообще Реви кругом неправа, заняла мое место. Ох, я бы ей сейчас ответил. — Ну… — Реви чуть помолчала, а потом рубанула наотмашь. — Он же болен, ты понимаешь? Я имею в виду — на голову. Что он в таком состоянии мог сделать? Ну вот, картина Репина «Приплыли». Это я-то болен? Да я здоровее их всех, вместе взятых! И тут Алиска меня предала. — Мы тут все не сильно здоровы, Реви, — тихо сказала она. — Просто он этого не скрывает. Открытая душа. Особенности пребывания в том самом лагере, о котором я не могу рассказывать. Реви присвистнула. — А вообще, ты знаешь, он мне и самой сначала не понравился ужасно, — забила очередной гвоздь в мою нежную ранимую душу Алиса. — Дурак дураком показался. — И что потом изменилось? — А ничего, — на этих словах мое сердце закровоточило и распалось на тысячи маленьких, рыдающих в жестокой агонии кусочков. — Он не меняется. Это меня и подкупило. — Непонятно… — Ну… да, он нахальный, иногда грубый, и там, где он, всегда крик, вой, дурдом и несчастные случаи на производстве. Да, его бывает слишком много, и это раздражает. Да, может быть, это и не любовь. Так бывает. Каждый любит как умеет. Она сделала паузу. Долгую-долгую. — Но с ним всегда интересно. Я знаю, что он никогда не предаст ни меня, ни девочек. Никогда не бросит, и не даст нас в обиду, хотя бы ему и пришлось рвать зубами стальные листы. Никогда и ни за что. А я уже успела понять, что это очень много. Больше, чем можно было даже просить. Смешно, но за эти слова я почти простил Алиску. Хотя она еще не закончила. — Хотя с другой стороны, нас, такие, как мы есть сейчас, обидеть довольно сложно. Невозможно даже. Реви издала вопросительный звук. Алиса вздохнула. — Как бы понятнее объяснить… Скажем, ты веришь во всякое… необычное? — В смысле? — Сверхъестественное, — терпеливо объяснила Алиса. — Супергероев со сверхспособностями, призраков, демонов и прочих полубогов. — Чушь какую-то несешь, подруга, — безапелляционно заявила Реви. К ней мгновенно вернулась ее обычная самоуверенность. — Мы же живем в двадцать первом веке, пользуемся Интернетом и электричеством, стреляем из самонаводящихся пушек и звоним по умным телефонам. — Ну, тогда… — Правда, — сбавила обороты девушка, — мы сейчас находимся в таких местах, где иногда не бывает ни мобильной связи, ни приличного вайфая, ни даже света. И порой случается всякое. Я, по крайней мере, видела много… непонятного. Так что скажу так: по обстоятельствам. А к чему был вопрос, вы что — демоны или полубоги? — Валялась бы я тут со всякими грубиянками, будь я полубогиней, — фыркнула Алиса. — Но если вкратце, то из-за некоторых штук в секретном лагере, о котором я не могу рассказывать, у нас образовались разные интересные способности, одна из которых — нам не может причинить вреда ни одно оружие. — Врешь, — почти спокойно сказала Реви. — Неа, — довольным голосом сообщила Алиса. — Потому что обещала. Не то, чтобы мы были совсем неуязвимы, но близко к тому. Никакое оружие, буквально. — М-да? — скептически пробормотала Реви. Она была под впечатлением, но быстро искала лазейку. — А если не оружие? А если, подушка, скажем? Послышался мягкий удар. Верное решение, я и сам за последние полчаса много раз хотел так же поступить. — Ну, ты напросилась! — яростным шепотом закричала Алиса. Началась возня. Я был готов разрыдаться. А вам приходилось когда-нибудь ночевать у кровати, на которой бы устраивали бой подушками две красивые девушки, и быть не в состоянии не то, что поучаствовать и пасть в этом бою, а даже пошевелиться? Настоящие адские муки, никакой Данте Алигьери даже рядом не валялся. — Подушки, видимо, не считаются, — сделала вывод тяжело дышащая Алиса пару минут спустя. — А в остальном все верно. Плюс нам еще везет очень, постоянно. Ну, то есть это Саше везет, но это одно и то же. Так и живем — в постоянном веселом безумии. — Удачливые разгильдяи, — подтвердила Реви. Голос ее тоже звучал устало. Интенсивные физические упражнения — залог крепкого и здорового сна, это вам любой физкультурник скажет. — Завидую я вам… немного. Столько всего получить, да за раз, да в придачу еще и… — Не завидуй, — вдруг отрезала Алиса. Да еще головой помотала, судя по звукам, для убедительности. — Ты видишь только то, какими мы стали. Но понятия не имеешь — какими мы были. — Но мы-то — здесь и сейчас, нет? — сонно пробормотала Реви. Алиса ничего не ответила. Похоже, заснули они практически одновременно. И я, наконец, смог избавиться от проклятого муравья. *** Хайнрих Вайтхенер, высокий прихрамывающий человек, был в ярости. На высоком лбу вздулись вены, холодные серые глаза метали молнии. Адрес его новой явки практически совпал с жильем одного из напавших на него утром — что это, случайность или предательство? Никчемный, глупый подросток, оказавшийся не в том месте не в то время, каким-то образом с первого же взгляда обнаружил его позицию на крыше, сорвал всю операцию — и вот он же, хохоча во все горло, сидит у дома, находящегося в половине квартала от его собственного нового жилища. Возможно ли такое? Хайнрих Вайтхенер, морщась, пошевелил рукой. Действие анаболиков закончилось недавно, и тягучее, горячее ощущение отвлекало. Такое возможно. Этот район считался относительно безопасным, даже респектабельным. В сущности, нет ничего удивительного, что таинственный работодатель, заказавший ему смерть сначала китайца Ченга, а затем русской Балалайки, выбрал именно эту улицу. Не исключено, что это действительно случайность. Не исключено. Но для себя высокий человек решил: так или иначе, а этого нахального ушастого паренька он все же уберет, хотя заказа на него и не было. Из профессиональной гордости, но не только. А и потому, что чрезмерная наглость должна быть наказана. По заслугам. ***