До потери пульса

Проходили в спешке мои школьные дни. Параллельно с учёбой были и мелкие происшествия. И сложно сказать, положительные или отрицательные они. Слишком… неопределённые, двусмысленные. Назойливость Лиса — это можно было бы смело назвать отрицательным, если бы мне она не льстила; неожиданное появление в моей жизни Эгмонда тоже можно считать негативной, да только я таким образом обрела нового друга. Эгмонд… Сложно сказать, что я к нему чувствовала. То ли лёгкую симпатию, то ли привязанность. В любом случае, проводя возле него все уроки физ-ры, стараясь ради него изо всех сил быть лучшей, я таким образом даже как-то подружилась с ним. Впрочем, можно ли называть другом человека, с которым ты просто хорошо общаешься? Раньше я смогла бы, а сейчас — не думаю. Взрослею… А Эйтен… А что Эйтен? Его я просто грубо оттолкнула от себя, закрыла ему вход к моему сердцу. Возможно ли как-то оправдать мой поступок? Да, скорее всего — возможно. Я просто больше не верила Мерроку. Внутри что-то рухнуло, стоило мне узнать, что все его поступки по отношению ко мне после поцелуя — признак любви. Но я даже не задумывалась: почему он так поступал? Ведь не может же быть, что просто так. Всему есть своё объяснение. Жаль только, что мне оно совсем не интересно. *** Было обычное весеннее утро. Я лежала в постели, плотно кутаясь в одеяло и не открывая глаза. Звонка будильника ещё не было. Меня почему-то морозило, тело дрожало, словно от холода. Да только в квартире совсем не холодно, вполне нормальная температура. Но зубы почему-то стучали, а по телу пробегались сотни мурашек. И вот он — этот роковой момент, когда раздаётся противная трель будильника. Я издаю недовольный стон, глаза с трудом открываются. И в следующее мгновение закрываются. Леший побери, как же хочется спать… Я зевнула и уже через секунду почувствовала, как оказываюсь в объятиях Морфея… Проспать школу? Биологию? А почему бы и да. Но не судьба. — Эй, Ната! — громом раздался голос отчима. — Ты собираешься в школу или… Да как ты можешь до сих пор дрыхнуть? Время уже позднее! Он возмущался так громко, что мне казалось, будто у меня лопнут барабанные перепонки. А может быть, просто слух обострился? Так ведь бывает, когда человек болен. Но неважно. Нехотя раскрыв глаза, я приподнялась на локтях, села на кровати и протерла веки. Зевнула. — Встаю, встаю. Я решила ничего не говорить о своём самочувствии. Да и зачем? Что от этого изменится? Всё равно дома не оставят. Знаю я отчима — скажет позвонить маме. Знаю я маму — скажет идти в школу, а если будет совсем уж хреново, то отпроситься домой. Ага, спасибо, блин, за советы. А то сама не знаю, когда отпрашиваться, а когда нет. Отчим ушёл. Я спустила ноги с кровати, встала, прошла пару шагов в поисках одежды. Голова слегка закружилась. То странное чувство, когда кажется, будто находишься в другом мире, а в этом тебя держит лишь твоё тело; когда кажется, будто на этот ты смотришь через какую-то пелену. Вам это знакомо? Мне — ещё как. Не мешало бы температуру измерить, только градусника нет. Достав из своего гардероба рубашку в клеточку с длинными рукавами и чёрные брюки со стразами, я скинула серую ночную футболку и натянула одежду на себя. Зеркало говорило, что смотрится это на мне весьма неплохо. Так уж и быть, поверю ему. Оно никогда не лжёт. Взглянув на время, я едва сдержалась, чтобы не взвыть. Нет, ну что за разочарование! Уже двадцать минут восьмого, мне пора собираться, и времени, чтобы поесть, нету. И ходи теперь в школе целый день голодная… «Зато для фигуры полезно», — съехидничал внутренний голос. Я лишь послала его в лес, далеко и надолго. Печально вздохнув, прошла в коридор, слыша, как с кухни доносится грохот посуды. Накинула куртку, обула сапоги и вышла, нарочито громко хлопнув дверью. *** Школа встретила меня шумом одноклассников, громким обсуждением чего-то непонятного, беготней по кабинету «влюблённых парочек»… Короче говоря, общей суматохой. Ч-чёрт. Как же это раздражает. Башка раскалывается. Хочется тишины и спокойствия. Но не видать мне этого, как собственных ушей. Помотав головой, я со вздохом шагнула в сторону Мэнди, которая, как обычно, приветливо махала мне рукой. Дойдя до последней парты, за которой она разместилась, устало плюхнулась на стул, положила голову на стол и прикрыла глаза. Н-да, давненько я не чувствовала себя так паршиво… — Что с тобой? — тихо спросила меня подруга, коснувшись рукой моей спины. — Температура, небось, — вяло ответила я. — Ничего, умирать не собираюсь. Не волнуйся. — А в школу тогда нафига пришла?! — Меня бы в любом случае не оставили дома. Неужели не знаешь моих родителей, Мэн? — с нотками усталости в голосе задала я риторический вопрос. Подруга вздохнула и легонько приобняла меня. — Держись, Натка. Я ничего не ответила, лишь благодарно улыбнулась. Как же хорошо, что она меня понимает. Спасибо тебе, моя дорогая подруга. Прозвенел звонок на урок, а минуты через две вбежал учитель английского — взлохмаченный, запыхавшийся, с раскрасневшимися щеками… Совсем как в тот день, когда весь класс впервые явился на биологию. О, его я хорошо помню! Такое не забудешь, по крайней мере, не так быстро. Хорошо хоть, сегодня предмета Меррока нет. Англичанин кивнул нам всем, поздоровался с неловкой улыбкой, провёл перекличку… И да начнётся урок! Первое занятие прошло для меня как в тумане. Я слабо слышала слова учителя, честно пыталась вникнуть в суть его лекции, но мозг не воспринимал никакую информацию; только музыка сейчас спасла бы меня. А если быть совсем уж откровенной, то мне хотелось больше внимания к себе, крепких мужских объятий, ласковых слов… Мне хотелось хоть немножко тепла, хоть немножко любви. Только капельку. Знаете, как завидно становится, когда идёшь и видишь счастливых влюблённых пар? А ещё — обидно. Потому что у тебя парня нет. А после урока английского к нам заглянула классная руководительница. Эта женщина — предвестник беды. Если она появляется в кабинете, то ничего хорошего не жди. Так и в этот раз получилось. — Здравствуйте, дорогой мой 11-А, — начала она с дружелюбной улыбкой. — Хотелось бы сообщить, что сегодня последнего урока, художественной культуры, у вас не будет. Её будет заменять биология. Ну спасибо, обрадовала… По классу пронёсся недовольный галдёж. Одноклассники, возмущённые такой новостью, не ограничивались в выражениях. Столько матерных слов нашей бедной руководительнице, наверное, не доводилось ещё слышать за все годы работы в школе. — Достаточно, — нахмурилась она и подняла руку. — Возражения не принимаются, всё уже решено. Я едва удержалась, чтобы не взвыть. Почему?.. За что, Господи? Какого лешего все уроки, которые не могут состояться, заменяются биологией? Могли бы и отпустить нас раньше домой. Дак нет же, нужно провести эту проклятую биологию. Хотелось истерически, горько рассмеяться от такого невезения — или же зарыдать. Или смеяться сквозь слёзы. Или вопить от отчаяния. Как же. Меня. Это. Бесит! О, дорогие учителя, если бы вы только знали об этом!.. Остальные уроки прошли так же, как и первый. Я уже даже не пыталась вслушиваться — всё равно это бесполезно. Я лишь молча страдала от лихорадки. Периодически меня бросало то в жар, то в холод; зубы стучали и не попадали друг на друга. Что же происходит? Почему мне так паршиво? Почему?! Ответа на этот вопрос я не знала, да и не хотела знать. Я лишь хотела, чтобы поскорее наступила биология. И вот — звонок с предпоследнего урока. Я облегчённо выдыхаю, быстро записываю домашнее, собираю вещи и подрываюсь со своего места. Самой первой вылетаю в коридор, едва не падая от головокружения, и, прислонившись к стене, жду подругу. Она появляется только через пару минут, улыбается и берёт меня за руку, поддерживая таким образом. Спасибо… И мы направляемся в кабинет биологии. Мэнди смело толкнула дверь — пропустила меня вперёд. Я кивнула и прошла внутрь. Осмотрелась. Шагнула к своему любимому месту — задней парте третьего ряда. Одноклассница — за мной. А через несколько секунд в кабинет ворвалась толпа остальных одногадников. Да здравствует шум. Я включила музыку в наушниках, сделала максимальную громкость. Сложила руки на парте, уронила на них голову и стала уныло наблюдать за тем, что происходит в классной комнате. Тоска накрыла с головой, подливали масла в огонь ещё и грустные песни. И даже пейзаж за окном не радовал. Сквозь музыку звонок не слышно, но это не беда — для этого у меня есть моя рыжеволосая одноклассница. Мэнди, как и всегда, пихнула меня локтем в бок и, выдернув шнур, объяснила: — Звонок. Я кивнула, спрятала наушники в карман, стала со скукой ждать учителя. А он не опаздывал. Не прошло, кажется, и минуты, как парень в класс вошёл. Я почему-то автоматически улыбнулась, глядя на него. И всё-таки он красивый. Аристократичный. Белая рубашка с длинными рукавами и чёрные брюки ему идут. Они придают ещё больше харизмы. Ч-чёрт. Опять ты о нём думаешь. Опять не можешь оторвать взгляд. Вздохнув, я помотала головой. Не веди себя, как сопливая девчонка. Эйтен прошёл к середине класса и остановился. Сложив руки на груди, обвёл нас всех взглядом. После чего кивнул и произнёс: — Рад видеть вас всех. Итак, начну, пожалуй, с вопроса: кто хочет пропустить в пятницу уроки? Класс загудел, как улей, обсуждая этот вопрос. Некоторые громко перешептывались, некоторые громко и смело выкрикивали: — А Вы предоставите нам круиз? После чего вверх поднялась первая рука. Лис. О да, я не сомневалась, что он будет согласен. Вот только на что?.. А за ним начали подниматься и другие руки. Я нехотя подняла и свою. Неизвестно, что он предложит, однако прогулять школу я не откажусь. Всегда буду рада, только повод дайте. — Кароч, мы все «за»! — крикнул Лис. — А что Вы нам предложите? Биолог бросил на него усмехающийся взгляд, более острый и пронзительный — на меня. Украдкой. Но я заметила. Улыбнулась кончиками губ, дрожа то ли от волнения, то ли от лихорадки. — Поход в лес. Не желаете? — заманчиво предложил он. — Лично я была бы не против, — тихо пробормотала я, слегка хмыкнув. — Остальные тоже согласны, — снова вставил свои пять копеек мой приятель. Эйтен довольно кивнул. — Отлично. Подробнее расскажу на следующем уроке, в среду. А сейчас приступаем к уроку… Я недовольно застонала и мысленно наклеила на себя табличку «Не беспокоить». Биолог, конечно, не телепат, но, я надеюсь, понять по моему виду сможет. Очень надеюсь. Ведь я же не могу и слова связать. А если грохнусь, стоя у доски? Это будет на его совести. Ему этого никто не простит. Так что получается, что я в некоторой степени неприкосновенная личность. Весело, однако. Эйтен не телепат — но он умный. Достаточно умный, чтобы понять, когда и кого стоит вызывать к доске. И меня он не трогал — видел, как я себя чувствую. Периодически бросал на меня острые взгляды — как же это привычно. Я лишь как-то странно, робко улыбалась, внимательно наблюдая за ним. Всему виной температура — не иначе. Как-то совсем быстро пролетело время. Казалось бы, вот только что начался урок — а уже прозвенел звонок на перемену. Казалось бы, прошла только одна минута — а на самом деле целых сорок пять. Надо же… А мне почему-то совсем не хотелось уходить. Я хотела остаться. Остаться, чтобы смотреть в голубые глаза, слушать приятный голос с хрипотцой… Безумно хотелось вновь обнять его, ощутить тепло его тела, горячее дыхание на своей коже… Ну вот, кажется, я снова начинаю сходить с ума по нему. Шумно выдохнув и помотав головой, я забросила школьные принадлежности в портфель и медленно поплелась к двери вслед за Мэнди, фокусируя взгляд на полу. Только бы не упасть… — Натанэлла, останьтесь, пожалуйста, — совсем не неожиданно послышался сзади голос преподавателя. Я остановилась почти у самой двери. Взглянула на Мэнди. Может у меня и температура, но я чётко видела, как она недоверчиво, не скрывая неприязни, смотрит на Эйтена. Блондин отвечает ей спокойным безразличным взором. Внутренний диалог? Или просто обмен взглядами? Они поняли друг друга с полуслова? Сейчас было бы неплохо узнать, о чём думает подруга, но я сдержалась. — Я буду ждать тебя в следующем кабинете, — сообщила она и, поправив лямку сумки через плечо, вышла. И я осталась наедине с биологом, оторванная от всего мира. А если он вдруг вздумает меня убить, кто-нибудь меня спасёт? А помнить обо мне будут? А какой мне гроб закажут? Надеюсь, золотой? Угрюмо вздохнув, я шагнула к учительскому столу. Остановилась, стараясь не смотреть в глаза парню. По телу пробежались мурашки, и я автоматически обхватила себя руками за плечи. Передёрнулась, почувствовав на своей коже дыхание тёплого весеннего ветра. — Чего нужно? — флегматично брякнула. — Натанэлла, с Вами всё в порядке? — вкрадчиво поинтересовался блондин. — Конечно, — уверенно кивнула я. Уж ему-то точно не расскажу, что со мной происходит. Потому что и сама не знаю. Понятия не имею, с чего меня вдруг начало лихорадить, почему он снова стал меня интересовать — не просто как учитель или друг, а как парень, именно как представитель мужского пола. Всё-таки подняв голову и встретившись с его сомнительным взглядом, неловко улыбнулась, сжала пальцы. Щёки вдруг стали гореть, а сердце принялось отбивать чечётку. Что со мной происходит?.. — Я могу идти на следующий урок? — спросила скучающим тоном. — Да, конечно, — со вздохом ответил Эйтен. Нежно улыбнувшись на прощание, я сделала шаг вперёд — и перед глазами всё внезапно поплыло. Уже не получалось сфокусировать взгляд на чём-то. Голова закружилась, будто кто-то перевернул мир вверх ногами; ноги подкосились, и я рухнула на пол, прежде чем провалиться в небытие…