Where's your heart?

      Я лежу на грязном полу и пытаюсь отдышаться. Тру руками шею, которую только что сдавливали сильные руки человека, которого я не знаю, но люблю. Странное чувство. Мое сердце трепещет от того, что он рядом, а мой мозг сгорает в агонии от ненависти к этому ублюдку. Поднимаю на него глаза и смотрю в зеркала его души. Зрачки практически закрывают радужку, они настолько большие, что я могу разглядеть в них свое отражение.       Столкнись я раньше с таким взглядом, бежал бы, но не сегодня.       Встаю на ноги, пока Джерард пронзает меня своими черными дырами.        — Кто ты?       Начинаю нервно теребить колечко в губе. «Может стоит солгать, чтобы он не нашел меня, если что?» Идея кажется мне хорошей, но я не успеваю придумать личность для конспирации, слова вылетают сами собой.        — Я Фрэнк Айеро, друг Оливера, вы ведь знали его?       И какого хрена я обращаюсь к этому убийце так уважительно? Хотя, убийца тут скорее я…       Вижу ухмылку на лице алого демона. Он убирает пистолет.        — Оу, Бэмби, можешь обращаться ко мне на ты, я разрешаю.       Прошла буквально минута, а он уже придумал мне прозвище, и меня это раздражает. Открываю рот, чтобы выразить свое недовольство, но он перебивает меня:        — Что значит знал? И кстати, куда он пропал? За ним тут должок висит.       Как же меня злит его фамильярное отношение к Оли. Даже не пытаюсь держать себя в руках, не слушаю свое трепещущее под звуки его голоса сердце, оскаливаюсь и напрягаюсь всем телом.        — Да как ты смеешь?! Он мертв из-за тебя! Он покончил с собой!       На секунду выражение лица парня меняется, и я даже думаю, что тронул что-то в его мрачной душе, но он тут же ухмыляется вновь.        — Мне жаль, он был хорошим клиентом. И он прислал тебя вернуть свой долг или что? Хотя, раз такое дело, думаю можно ему простить. Так зачем ты явился?       Я готов наброситься на него прямо сейчас, сжимаю кулаки до побеления костяшек и начинаю наступать, сверля Уэя взглядом. На секунду задумываюсь «А зачем же я пришел?», но отметаю мысль в сторону и, размахнувшись, бью с правой руки. Я целился в его самодовольную морду и может быть даже попал бы, но старший умело перехватывает мою руку и издает смешок. Он возвращает меня на знакомое место у стены и прижимает к ней так сильно, что кажется я слышу, как в позвоночнике что-то хрустит. Начинаю вырываться, но ничего не выходит, издаю злостный рык. Мне кажется, он не использует и половины своих сил, и меня это пугает.        — Ты ведь не думал, что у тебя получится, Бэмби? Не забывай, у меня есть пушка.       Фу, этот отвратительный жаргон. Я уже ненавижу его. Злость затуманивает сознание настолько, что мне даже не страшно, только чужое сердце в моей груди предательски ускоряет темп.       Одной рукой сжимая мои запястья и прижимая меня к стене всем телом, дилер берет в другую ладонь мое лицо и поворачивает его то в одну, то в другую сторону, внимательно рассматривая.        — Ты симпатяжка, милее Сайкса и, кажется, младше. Не хочется портить такое личико. Давай договоримся, я задаю тебе вопросы, ты даешь мне ответы. Потом говоришь, что тебе нужно от меня. Если я решу, что ты вел себя хорошо, может быть выполню твое заветное желание.       Он отпускает мои щеки и для большей убедительности приставляет к виску пистолет. Я сглатываю. Вот теперь, кажется страшно.        — Мы договорились?       Я киваю, и он отпускает меня. Тру запястья. И откуда в этом жалком худощавом наркоманишке столько силы?       Мы проходим дальше в дом, и я внимательно осматриваю обстановку. Мебели совсем немного. В гостиной стоит старый обшарпанный диван с одной сломанной и замотанной изолентой ножкой. Перед ним стеклянный стол, на полу болотного цвета ковер. С двух сторон от дивана два такого же отвратительного вида кресла. Вижу у стены низкий комод. Все окна завешаны плотной тканью. В комнате стоит духота и запах травки. Взгляд падает на стол: железная тарелка, на ней порошок, фольга, шприцы, зажигалка, еще какая-то металлическая фигня, пачка сигарет, несколько зипов непонятно с чем упаковку презервативов. Ему еще и дает кто-то? Сердце кольнуло, наверное, это ревность.       Уэй жестом приглашает меня сесть на диван. Ну что за гостеприимность! Сажусь с краю и сразу проваливаюсь, чувствуя, как подо мной проседают пружины. Парень не смотрит на меня, он сразу начинает чертить дороги белого порошка на столе.        — Я не буду.       Почему-то произношу я, но он видимо не собирался предлагать, пока я не заговорил.        — О, милый, я обычно не делюсь, но раз ты отказываешься, придется тебя заставить. Видишь ли, ты пришел ко мне домой, а тут все играют по моим правилам. Я такой человек… Понимаешь, я люблю противоречить другим, — он пожимает плечами. — Так вот…        — Я не буду употреблять наркотики! Я не наркоман!!!       Как же он меня бесит. Наклоняюсь вперед, чтобы встать и уйти нахрен из этого притона.        — Сидеть! — ледяной голос останавливает меня, и я падаю обратно. — Хороший мальчик. Ты будешь нюхать со мной или я насильно вколю тебе дозу. Должен же я быть уверен, что ты не сможешь пойти и рассказать обо мне полиции. Наркоману никто не поверит.       Я молчу, будто язык проглотил. И что это со мной, я обычно смелый. Нужно отметить, что я уже проснулся от своего лунатизма, и совсем не понимаю, зачем вообще сюда пришел. Все готово, и он дает мне скрученную бумажку.        — Ты первый, я жду.        — Я не хочу. Я не буду употреблять наркотики.       Твердо говорю я, выбивая деньги из его руки. Вижу, что тот злится. Ладонь старшего летит прямо в меня. Щеку обжигает огнем боль. Боже, да он точно больной! Смотрю на него, и почему-то зрение затуманивается. Это что — слезы? Это Оливер плачет во мне?        — Посмотрите, маленький Бэмби плачет.       Мерзавец хватает меня за волосы одной рукой, а другой плотно зажимает мне рот рукой, чтобы дышать я мог лишь носом, а затем толкает лицом в белый порошок. Я извиваюсь, стараюсь вырваться, машу руками во все стороны, хватаюсь за его руку, пытаюсь оттолкнуть ногой стол, и у меня почти получается, но перед этим я непроизвольно делаю глубокий вдох и порошок попадает мне прямо в нос. Слизистая горит, глаза слезятся, я проглатываю горькую слюну. Это конец. Он отпускает меня и заливисто смеется. Мне хочется ударить его, но наркотик действует незамедлительно, и я откидываюсь на диван, потеряв все силы.        — Что это? — хриплю я, мне нужно хоть знать, что в меня засунули.        — Понятия не имею. Я забыл, что было в этом пакетике. Кажется, какой-то микс.       Джерард не нюхает следом. Вместо этого он несильно бьет меня по щеке.        — Не слишком расслабляйся. Отвечай на вопросы. Как ты меня нашел? Оливер рассказал тебе?       Комната кружится, я прикрываю глаза и только слушаю эхо его голоса, моего самого любимого голоса на свете. Мне следует соврать, следует сказать, что Оли и правда дал мне адрес, но я не могу подумать об этом.        — Нет… Я ходил во сне, ноги сами привели меня к тебе.       Слышу громкий смех. Он не верит. Любовь моего сердца (НЕ МОЯ) не верит мне.        — Допустим, зачем ты приперся?       Мне тяжело дышать, я чувствую каждую ворсинку ковра, хотя я обут. Это вообще возможно? — Нет…        — Что нет?       Знаю, что парень злится.        — Ответа… Я не знаю, зачем пришел. Ты был мне нужен… Не мне, моему сердцу.       Несу полный бред. Нахрена я это рассказываю? Я не в состоянии говорить. Когда меня уже отпустит? Мне не нравится. Или нравится? Время такое медленное.        — Блять, нахуй я тебя нанюхал. Ничего дельного мне не скажешь. Ну теперь хоть знаю, что это дерьмо крутое. Дорого продам тебе его завтра, Бэмби.       Чувствую, как меня тянут за руку и выпихивают за дверь. На улице холодно и по рассвету я понимаю, что зарождается новый день. Но какого черта он выставил меня за дверь? Куда мне теперь в таком состоянии?       Проходит какое-то время. Я смотрю на часы. Пять утра. Мне нельзя домой. Мама сойдет с ума. Начинаю ломиться обратно в дверь Джерарда, но тот не открывает. У меня есть один выход. Медленно, еле перебирая ногами иду к Майки. Тернуэй — мой единственный оставшийся друг. Знаю, он приютит меня.       По дороге к нему мой мозг не перестает рассуждать о том, сколько друзей у меня было до смерти Оливера. Мы с ним были невероятно разными: я — добрый со всеми и беззаботный ребенок, Оли же был старше, ему пришлось рано повзрослеть, и из-за этого он вечно ходил хмурый и на всех огрызался. Теперь я медленно становлюсь на него похожим, все больше понимаю его. Слишком часто срываюсь на маму, которая ни в чем не виновата… Черт, а что если это сердце моего друга пускает во мне корни, прорастает все глубже… А если оно не остановится, пока я не стану совсем Сайксом?       От мрачных мыслей все вокруг чернеет, и небо, как будто падает на меня. Оно приближается, такое тяжелое, со своими кучевыми облаками. Но ведь только что был розовый рассвет, что произошло?       Вижу перед собой дом Майки, он, как свет в окошке, теплый и дружелюбный. Ускоряюсь, начинаю бежать. В дверь стучать нельзя, проснется его мама, придется лезть через окно. Я подставляю мусорные баки, стоящие рядом на заднем дворе, но их недостаточно, я слишком низкий. Тогда залезаю на дерево, растущее близ его балкона. Ветка нависает немного высоковато над балконом, но это последняя надежда. Прыгаю и с шумом приземляюсь на твердую поверхность. Сердце колотится. Мне нужно отдышаться, ведь физические нагрузки мне противопоказаны, но мне некогда. Захожу в комнату друга. Блондин подскакивает на кровати и собирается закричать, но я его опережаю.        — Не ори, это Фрэнк, Айеро, Майки, помоги.       Парень поднимается и помогает мне зайти, я хромаю на правую ногу, видно подвернул. Мы садимся на кровать и мне становится легче дышать.        — Что произошло, Фрэнки? Который час?        — Я без понятия… Майки, меня накачали…